Мир чужими глазами

«Быть мной — тяжкий труд», — часто говорила Панси Паркинсон. В этом заявлении обычно было больше драматизма, чем в самой ситуации, но в последние пару месяцев оно вполне соответствовало истине. Сами посудите: вы — дочь одного из древних чистокровных родов Англии, в следующем году вам предстоит сдавать ТРИТОН, от результатов которого зависит ваша дальнейшая жизнь, ваша успеваемость при этом оставляет желать лучшего, а мальчик, который вам нравится, не воспринимает вас как девушку, к тому же его семья влипла в крупные неприятности. Уже этого хватит, чтобы вывести из себя любую. А если добавить к этому всему задирающихся гриффиндорцев, проблемы в семье и назревающую магическую войну — то нервный срыв вам и вовсе гарантирован. Панси Паркинсон, впрочем, никогда не забывала о том, что она отпрыск одной из древних чистокровных семей Великобритании, и даже нервный срыв старалась обставить с максимальным изяществом: никаких заплаканных глаз и бесконтрольного потребления сладостей! Только изысканная бледность лица, прогулки на берегу озера в одиночестве, тонкие ментоловые сигаретки в руках с идеальным маникюром и совершенно особая подборка песен в её волшебном проигрывателе. Но как бы ни держала Паркинсон себя в руках, а нервы периодически сдавали, и вчера она знатно поцапалась на уроке по чарам с заучкой Грейнджер. Началось всё с какой-то колкости, за три минуты переросло в полномасштабный обмен оскорблениями, а затем профессор Флитвик, разочарованный поведением своих учениц, оставил обеих после занятий. «Так отвратительно вести себя друг с другом могут либо те, у кого в прошлом большая ссора, либо те, кто ничего друг о друге не знают, — сообщил им профессор. — В любом случае, совместная работа должна пойти вам на пользу». В качестве наказания им выпало переписывать свитки с заклинаниями, записанными скандинавскими рунами, современным английским языком. Грейнджер, кажется, была в восторге — то ли так любила руны, то ли надеялась найти что-то интересное, а вот сама Панси с удовольствием провела бы эти три часа совершенно по-другому. Завтра у Слизерина должна была быть контрольная по нумерологии по теме, в которой Паркинсон откровенно плавала. Стоило ли говорить, что Грейнджер, которая была у профессора Вектор любимицей, всё время отработки бесила изрядно, и они снова поругались так, что дело чуть не дошло до драки? Гриффиндорская заучка сделала ей замечание, что её перевод, видите ли, не совсем точный! А на вопрос, как надо, даже не смогла правильно произнести заклинание. Уж сама Панси точно знала, как читается такое сочетание рун, не зря же она на прошлые каникулы в Швецию ездила, о чём она и сообщила зазнайке. Заодно и продемонстрировала как на самом деле надо. Лахудра не согласилась, они снова поссорились. В запале Панси даже попыталась опробовать спорное заклинание на сопернице, но ничего у неё не вышло, что, по мнению Гермионы, свидетельствовало о том, что вариант произношения слизеринки всё-таки неверный. Паркинсон подначила гриффиндорку попробовать саму, но Грейнджер не повелась и сказала, что попытка использования заклинаний неизвестного действия является грубым нарушением техники безопасности. Раздражённая и злая Панси вернулась в подземелья Слизерина поздно вечером с невесёлыми мыслями о завтрашней контрольной. Самое неприятное, что нумерология была одним из предметов, по которым нужно было сдавать ТРИТОН для поступления в Академию. Чтобы получить хотя бы возможность отбираться на интересующую Панси специальность нужно иметь как минимум Выше ожидаемого. И теперь из-за лохматой гриффиндорки, чтоб её Салазар забрал, Панси не успела как следует подготовиться к контрольной… С этой мыслью она и заснула. Пробуждение было странным. Панси всегда просыпалась за минуту до звонка своего будильника, зачарованного на мелодию журчащего лесного ручья и поставленного ровно на восемь утра, в этот же раз её сон был грубо прерван… пением птиц? — Какого чёрта? — пробормотала девочка, переворачиваясь на другой бок и думая о том, что если уж Миллисент поставила такой отвратительный звук на будильник, могла бы позаботиться о том, чтобы его не было слышно за пределами полога её кровати. Пение птиц, тем временем, не утихало. — Да заткнёшь ты наконец свои дурацкие часы или нет?! — рявкнула Панси, с которой слетели остатки сна. Как Миллисент умудряется спать под голосящий прямо над ухом будильник, всегда было для неё загадкой: вот уж воистину здоровый детский сон. С голосом было что-то не то. Он был какой-то… будто не её? Панси даже подумала, не простудилась ли она, но горло совсем не болело. — Грейнджер, ну надо тебе вставать в шесть утра, ну так и вставала бы, остальных-то зачем будить? — раздался откуда-то сонный девичий голосок принадлежавший… Лаванде Браун? Панси Паркинсон рывком распахнула полог, оказавшийся тёмно-красного цвета и с ужасом окинула взглядом комнату. Она находилась… В башне Гриффиндора? Панси никогда не была в спальне гриффиндорок, но это определённо была она: красно-золотое убранство, вид из окна на квиддичное поле и Лаванда и Парвати в качестве соседок! У Паркинсон было несколько вариантов объяснения происходящего: либо она ещё спит, либо это чья-то дурацкая шутка, либо… Либо она чокнулась. Пинком раскидав попавшуюся под ноги стоящую у кровати стопку книг, слизеринка подошла к зеркалу трюмо, заваленного косметикой, половина из которой была явна маггловского происхождения. Из зеркала на неё смотрела лохматая Грейнджер в розовой пижаме из какого-то пушистого и мягкого материала. Паркинсон в ужасе прижала ладони к лицу. Первой её мыслью было бежать к профессору Снейпу и жаловаться на глупую шутку гриффиндорцев. Потом она вспомнила, что профессора Снейпа в школе нет — он уехал на неделю. Первым уроком контрольная у профессора Вектор. Преподавательница нумерологии и так относилась к Панси очень прохладно, чего доброго, она решит, что это всё подстроила сама слизеринка, чтобы не писать контрольную! Перенос срока сдачи без уважительной причины — сразу минус один балл, то есть её максимумом будет оценка Выше ожидаемого, и это при том, что едва ли Панси сможет написать работу идеально! Слизеринка сделала глубокий вдох, а за тем медленный выдох, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Вчера вечером она абсолютно точно была собой и заснула в своей спальне. Оборотное зелье исключено — не напоили же им её во сне. Зелье умопомрачения тоже не подходит — тогда бы в её памяти был провал. Что остаётся? Заклятие Обливиэйт? Тогда в памяти тоже был бы провал, если бы только стёртые воспоминания не заменили ложными, так искусно выполненными, что их не отличишь от правды, а это уровень третьего курса аврората. Хотя… Бывают же гении? Та же Грейнджер… «Грейнджер, — хлопнула себя по лбу Панси. — Ну конечно! Если я проснулась в теле Грейнджер в гриффиндорской спальне, значит сама она либо автор этой дурацкой шутки, либо сейчас находится в спальне Слизерина в теле… меня?». А затем голову слизеринки посетила ещё одна очень заманчивая мысль. Если гриффиндорцы так подгадили ей с контрольной по нумерологии, то пусть гриффиндорцы за это и расплачиваются! Грейнджер по нумерологии лучшая? Вот пусть она и пишет эту несчастную работу за Панси! Однако, для такого ей стоило иметь весомые аргументы. Пару раз она видела гриффиндорскую заучку в библиотеке с блокнотом в твёрдом переплёте откровенно маггловского происхождения, который явно не был конспектом. Если Панси хоть что-то в этой жизни понимает, то это и будет её аргумент. Дочь древнего чистокровного рода устроила в гриффиндорской спальне настоящий тихий шмон, пока искала желаемое. Что и требовалось доказать, дурацкая книжечка с пушистым розовым сердечком на обложке — это личный дневник Грейнджер. Читать некогда, да и не нужно. Панси торопливо накинула мантию поверх пижамы, засунула дневник в карман, сунула ноги в туфли и решительным шагом направилась в подземелья Слизерина. Кто виноват и что делать она разберётся позже, а сейчас главное — контрольная по нумерологии, и пусть только Грейнджер попробует отказаться ей помогать.