Мир чужими глазами

Панси Паркинсон критически осмотрела себя в зеркале с утра пораньше. С этим надо было что-то делать, но что… Как одновременно остаться Грейнджер и привести себя в порядок? Тяжело вздохнув, Панси пошла на компромисс. Жуткие маггловские джинсы и байки остаются, но вот ногтями надо заняться. Едва ли настоящая Гермиона пользовалась лаком для ногтей, да и из её огрызков нежно любимый Панси миндаль не выпилишь, поэтому пришлось искать альтернативу. В итоге ногти были подпилены в аккуратные овальчики, пусть и не выходящие за подушечку пальца, но очень симпатичные, кутикула была удалена специальным зельем, а сами руки стали куда нежнее после ещё одного специального зелья. Синяки под глазами от бессонных ночей за книгами побледнели после специального крема, который Панси захватила из своей спальни. С волосами без зачарованного гребня было труднее, но спустя минут пятнадцать и они приобрели вид пусть не удовлетворивший бы Панси Паркинсон, но вполне пристойный для Гермионы Грейнджер. — Гермиона, у тебя сегодня что, свидание? — поинтересовалась Лаванда Брану, откидывая полог своей кровати. «Ага, с твоим Бон-Боном», — мысленно огрызнулась Панси, но имидж Грейнджер требовал быть милой и доброжелательной, поэтому вслух ответила: — Просто появилось наконец время заняться собой. Лаванда посмотрела недоверчиво, но уточняющих вопросов задавать не стала, что-то во взгляде соседки по комнате заставило её отстать. Паркинсон вспомнила характеристику Лаванды от Рона — «она слишком девчонка», и фыркнула про себя. Если рыжий выбрал себе девушкой дуру, которая не интересуется ничем, кроме тряпок, косметики и гаданий, это не значит, что все такие. И кем он тогда считает Грейнджер? Своим парнем? Или… Как же звучало это дурацкое слово, которое употребляли магглы? Что-то, с вязанное с братом… Точно! Своим бро? Мерлин, слово-то какое идиотское. Сегодня был великий день похода в Сладкое королевство с Уизли, и Поттер тоже должен был присоединиться. Видимо, между ним с Грейнджер и в самом деле была большая ссора из-за этой дурацкой книжки, потому что он прямо просиял, когда она заговорила с ним по утру. Панси, право слово, не понимала, в чем проблема Грейнджер. Ну книжка и книжка. Пробовать на друге неизвестные заклинания, в ней найденные, Панси бы, конечно, уже не стала, сама так недавно допробовалась. А в зельеварении помощь неоценимая. Заучка просто завидует. А владелец книги явно был не так прост, посмотреть бы, что ещё там есть. Да прикинуть, кто был её владельцем ранее. Почему-то Панси была уверена, что это был слизеринец. Тем временем настоящая Гермиона Грейнджер стояла перед зеркалом в слизеринской спальне и тщательно укладывала каре Панси Паркинсон, обдумывая дальнейшие свои действия. Забавным образом вляпаться в неприятности вместе с Паркинсон мало чем отличалось от того, чтобы вляпаться в неприятности вместе с Гарри и Роном. Подростки снова сами за себя, а от взрослых только одни неприятности. С Панси в каком-то смысле было даже проще, потому что она самоубийственных идей не предлагала, а с точки зрения академической подготовки была явно круче Гарри и Рона. Сова из дома должна была прилететь сегодня утром, и Гермиона очень надеялась, что всё пройдет гладко. Панси заверила её, что это просто птица, а никак не фамилиар, которого не проведешь фальшивой Паркинсон, но гриффиндорке всё равно было не по себе. Возможно, нервы сдавали из-за необходимости жить в чужой спальне и общаться со слизеринцами. По правде говоря, Гарри был не совсем прав. Его послушать, так все слизеринцы в своей гостиной должны были заниматься темной магией и строить козни. Но факультет был тих, хотя в воздухе и витало заметное напряжение. Паркинсон попыталась в своё время объяснить магглорожденной все эти неуловимые знаки, которые дадут понять многое человеку в них разбирающемуся, но слизеринка в этом обществе вращалась с детства, а Гермиона — нет. Впрочем, внимательно понаблюдав за общением Крэбба, Гойла и Малфоя, она поняла, о чем толковала Панси. Почтительное восхищение, с которым раньше смотрели на слизеринского принца, когда он говорил, сменилось легким едва читаемым скепсисом, и хотя громилы по-прежнему не смели перечить своему главарю, в их глазах читалось «ну-ну, посмотрим». Дети пожирателей, схваченных в министерстве, вообще держались немного особняком. Ситуация была щекотливая: открыто поддержать их — значило стать объектом пристального внимания со стороны школьной администрации. Выступить против — могло выйти боком, потому что никто не верил, что стены Азкабана удержат своих пленников надолго, и тогда… Кто-то опасался Темной Метки над своим домом. А кто-то просто был готов быть заодно с победителем, независимо от того, будет ли это Министерство или Темный Лорд. Слизерин напоминал пожар на торфяном болоте. Внешне всё тихо, но никто не знает, что творится под слоем почвы. Малфой ходил бледный и дерганый, и Гермионе было почти жаль его, настолько плохо он выглядел. Занятно было то, что он старательно искал её общества, похоже, Паркинсон была единственным человеком, с которым у него сложилось какое-то подобие дружбы. Не считать же друзьями Крэбба и Гойла. Гриффиндорка, изначально не желавшая рассказывать ничего Гарри, потому что опасалась, что её денно и нощно заставят шпионить за Малфоем, теперь и сама думала, что неплохо бы было выведать, чем таким он занимается, и куда исчезает время от времени, но Драко на контакт не шёл. Вздохнув, Гермиона отошла от зеркала. Было раннее утро, и соседки по комнате ещё спали. Немного поразмыслив, Грейнджер взяла книги по нумерологии и отправилась в гостиную, чтобы подготовить для Панси тест, который поможет выяснить, что именно из курса ей непонятно, и определить фронт работ на завтра, когда у них было поставлено первое совместное патрулирование. Гостиная встретила её тишиной. Гермиона ошибочно решила, что она пуста, поэтому невольно подпрыгнула, когда из-за спинки высокого кресла голосом Малфоя раздалось: — С добрым утром, Панс. Не спится? — Штудирую нумерологию, — как можно спокойнее попыталась ответить она, демонстрируя книги. Малфой кивнул. Гермиона осторожно опустилась в соседнее кресло. — И мне не спится, — с тоской протянул Малфой, откладывая в сторону толстенную книгу. С некоторым удивлением Гермиона опознала в учебнике углубленный курс по артефакторике для студентов академии. — Тоже учишься? — спросила она больше для того, чтобы поддержать разговор. Драко пожал плечами: — А толку с этой учебы? Грейнджер изумленно приподняла брови. — Ну вот правда, ты веришь, что кому-то скоро будет дело до моих оценок? Нет, раньше я тоже так думал… Семейная честь, Малфои должны быть на высоте, поступить в академию, да и этой грязнокровке Грейнджер нос утереть… Гермиона едва уловимо поморщилась. — И что случилось теперь? Малфой неопределенно махнул рукой… — А толку… Толку со всего этого. Может, академии той не будет через год уже. И Хогвартса тоже. Да и Малфоев… Гермиона похолодела. — Драко, — тихонько сказала она, не зная, как спросить, — Тебе… Тебе угрожают? Это из-за того, что твой отец не достал пророчество? — Неважно, — буркнул Малфой, поняв, что сболтнул лишнего. — В смысле неважно? Я твой друг, ответь мне. — Я тоже твой друг, именно поэтому я прошу тебя в это не лезть! — рявкнул Малфой. — Учи свой японский, тяни свою нумерологию и катись отсюда нахрен, пока сама не влипла. Я говорил, что извиняюсь за всё то, что говорил про твоих предков. Они не трусы, им просто хватило ума обойти по краешку ту гигантскую лужу дерьма, в которую мы с моим отцом влетели с разбега. — Малфой, не кричи, все спят ещё, — шикнула Грейнджер. Драко сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а его бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. Он вдохнул, выдохнул, а затем уже спокойнее сказал: — Прости, Панс. Нервы ни к черту. Ты не переживай. У меня есть план. Если у меня хватит мозгов на его исполнение — всё будет… пусть не хорошо, но лучше, чем могло бы быть. Гермиона только молча кивнула, не зная, что на это ответить. — И да, я не собираюсь патрулировать этажи с рыжим. Мы с ним подеремся в первые пять минут. Скажусь больным, или что-то такое. Если сама не боишься его удавить, можешь подменить меня. Если тебе будет нужно, я как-нибудь возьму на себя Грейнджер. — Не боишься, что увидев, как ты махнулся со мной парой на патрулирование, кто-то подумает что—нибудь не то про тебя и Грейнджер? — Гермиона не удержалась о шпильки. — Да мне плевать, если честно, — устало вздохнул Малфой. — В отличии от Уизли Грейнджер хотя бы может вовремя заткнуться, если её не подначивать. А поскольку рассуждать о превосходстве магов над магглами и эльфами я в её присутствии не собираюсь, у меня есть шанс пережить это патрулирование в пассивно-агрессивном молчании. К тому же понятия не имею, кто додумался патрулировать коридоры однополыми парочками. Вот жахнет что-нибудь в женском туалете, например. И что? Кому туда идти? Мне или Уизли? Понятное дело, что будет надо — зайдем, но неловкая ситуация может иметь место быть. Гермиона понимающе кивнула. Сама она даже не подумала об этом, пытаясь создать хороший повод для их встреч с Паркинсон. — Ладно, Панс. Пойду я, — Малфой поднялся с кресла, забирая с собой свой фолиант. — Куда ты в такую рань? — спросила Гермиона. — В библиотеку, — отозвался Драко, направляясь к выходу. Гермиона задумалась. Что-то с Малфоем происходило, и надо было выяснить, что именно. Во всяком случае, сама она таким тоном отвечала про библиотеку, когда искала в книгах то, что явно не одобрили бы взрослые. Решив поразмыслить об этом на досуге, гриффиндорка взялась за нумерологию. На завтрак она всё равно спустилась раньше остальных, потому что уж очень не хотелось идти в компании Гринграсс и Булстроуд. Те всё-таки жили в одной комнате с настоящей Панси и могли что-то заподозрить. Например, у них с Гарри и Роном была масса общих шуток, непонятных для остальных, на которых могла засыпаться Паркинсон. Впрочем, как поняла Гермиона, близкими подругами Панси с Дафной и Миллисент не были. Последняя вообще была достаточно молчалива и не лезла. От Гринграсс же проблем было больше: она то и дело пыталась втянуть Панси-Гермиону в разговор, заговаривала об общих знакомых. У Гермионы возникло ощущение, что Дафна пытается раскрутить Панси на разговор так же, как сама Гермиона пытается раскрутить на разговор Малфоя. Но что могло интересовать Гринграсс? Задумчиво ковыряя ложкой овсянку, Гермиона посмотрела на гриффиндорский стол, за который как раз усаживалась она сама. Ну, то есть, Панси. Видеть себя со стороны было странно и непривычно, хотя такое уже случалось с ней на третьем курсе, когда они с Гарри пользовались хроноворотом, но тогда всё было по-другому. У неё даже времени толком не было рассмотреть себя получше. Паркинсон бросила на неё быстрый взгляд из-за Гриффиндорского стола и снова уткнулась в свою овсянку. Она сидела между Гарри и Роном. Последний что-то эмоционально рассказывал, как обычно размахивая руками, первый же выглядел каким-то… Более вовлеченным, что ли. Гарри отстранился от них после смерти Сириуса, зациклился на Пожирателях Смерти в целом и Малфое в частности. Гермиона могла его понять: потерять едва только появившегося в твоей жизни близкого человека — едва ли это легко. И вот сейчас на лице Гарри, сидевшего рядом с Паркинсон, было некоторое подобие улыбки. Гермиона внезапно устыдилась того, что так наехала на друга из-за какой-то там старой книжки. Нет, с тем, что нельзя швыряться в кого попало незнакомыми заклинаниями, она по-прежнему была согласна. Но будучи честной с самой собой, она признала, что дело не столько в вопиющем отсутствии техники безопасности, сколько в уведенной из-под носа победе в этом дурацком соревновании профессора Слизнорта и незаслуженной репутации блестящего зельевара. Далась ей эта репутация, как будто у неё своей нету. И так лучшая по всем предметам, ну подумаешь, со Слизнортом не сложилось. Хотя почему не сложилось? Слизнорт вон её в свой клуб пригласил. Потому что тот же Гарри сказал про «моя подруга — магглорожденная, и лучшая ученица на курсе». Болотная сова, аккуратно спикировавшая на стол возле Гермионы, вывела её из размышлений. В когтях у неё был увесистый свёрток. Гриффиндорка осторожно освободила птицу от её груза, но распаковывать за столом не решилась — не хотела привлекать внимание. Сова, недовольно ухнув, расправила крылья и полетела прочь, уронив перо в овсянку. Гермиона посмотрела на стол Гриффиндора и встретилась взглядом с Гарри. На секунду она опешила от того, каким подозрительным и мрачным был этот взгляд. Нет, она ни на секунду не забывала о том, что теперь она — слизеринка Панси Паркинсон, но всё же жутковато было ловить на себе такой взгляд лучшего друга. Быстро доев свою овсянку, Гриффиндорка сгребла вещи со стола и быстро выскользнула из Большого зала. Ей было… Одиноко? Как будто она снова в обычной маггловской школе, и никто не хочет знаться с главной зубрилой класса. За последние пять лет она совершенно отвыкла от этого ощущения и с удивлением поняла, что оно ей совсем не нравится.