Мир чужими глазами

На собрание старост Панси пришлось идти в компании рыжего. Как он умудрился стать старостой, слизеринке вообще было непонятно. Ну ладно бы ещё Поттер — любимчик директора, но Уизли… Ни мозгов, ни талантов, из всех заслуг — то, что друг Гарри Поттера. Впрочем, у рыжего, как оказалось, есть свои плюсы. Он снова прихватил еду для пропустившей из-за разговоров в туалете Плаксы Миртл Панси и преданно нёс её сумку до дверей кабинета, пока она ела на ходу. Первой мыслью Панси, открывшей дверь кабинета, в котором должно было проходить собрание старост, с ноги, было плюхнуться куда подальше и предоставить зубриле как обычно распинаться. С некоторым запозданием она вспомнила, что зубрила теперь — это она сама, Грейнджер же в теле Панси заняла её обычное место — третья парта от начала, не слишком близко и не слишком далеко. На передних рядах расположились Ханна Аббот с Эрни МакМилланом и Падма Патил с Энтони Голдштейном. На мгновение Панси встретилась взглядом со своими собственными глазами. Грейнджер еле заметно кивнула ей, подтверждая, от кого должна исходить инициатива о совместном патрулировании. — Можем начинать? — поинтересовалась Панси, падая за первую парту. — А где Малфой? — поинтересовался Энтони. — Не может присутствовать по причине плохого самочувствия, — отчиталась Грейнджер в теле Паркинсон. Рыжий фыркнул. Первые полчаса разбирались с графиком собраний и внеклассных мероприятий, затем Панси наконец удалось ввернуть предложение о совместном патрулировании школы. Рыжий взвыл прямо ей на ухо о том, что не будет ничего патрулировать с этим придурком Малфоем. Рэйвенкло и Хаффлпафф приняли предложение с радостью. Грейнджер в теле Паркинсон картинно подула губы, позакатывала глаза, но в итоге согласилась. На обратном пути рыжий дёрнул Панси за рукав и спросил: — Слушай, ты правда собираешься патрулировать коридоры с… этой? — С какой? — чеканным голосом процедила Панси. — Ну… — замялся Рон. — Она слизеринка. — И что? — Ну, ты же знаешь, как они относятся к магглорожденным. — И? — Ты не боишься, что она тебя проклянет как-нибудь хитроумно? «Мерлин, рыжий, если бы ты знал, что она, то есть я, уже, да ещё и так по-тупому…» — Рональд Уизли, — копируя Грейнджеровские интонации отчеканила Панси, — я лучшая ученица Хогвартса, я уж как-нибудь справлюсь, смотри лучше, чтобы тебя Малфой не проклял, а то он в последнее время дёрганый. — Ты тоже это заметила? И куда он, интересно, делся, ещё за завтраком всё у него было хорошо… — Да не всё ли равно, — махнула рукой Панси, которой, по правде говоря, тоже было это безумно интересно. — Гарри считает, что он что-то мутит, что Тот-Кого-Нельзя-Называть дал ему какое-то поручение, он слышал, как Малфой показывал что-то в купе Хогвартс-Экспресса, и уверен, что это была темная метка! Панси не без удовольствия вспомнила, как они обездвижили Поттера, разбили ему нос и прикрыли мантией-невидимкой, надеясь, что он прокатится обратно до Лондона. Нечего было подслушивать. Вслух же сказала: — Любопытство Гарри неоднократно выходило ему боком, если ты не забыл. Он почему-то считает, что он в разы умнее и сильнее всех, и без него мир просто развалится. — Но ведь он же и в самом деле… — В самом деле было безумно тупо отправляться в Министерство в компании группы подростков, зная, что там Темный Лорд в компании Пожирателей Смерти пытает твоего крёстного. — Ты же была там с нами! — возмутился Рон. — И я считаю, что нам просто охренительно так повезло, что нас не убили, чего нельзя сказать о Сириусе Блэке. А нужно было всего-то подождать кого-то из взрослых. — Кого? Кого нам было ждать, если все, кто не засунул голову в задницу, покинули Хогвартс? — Если мне не изменяет память, в Хогвартсе был профессор Снейп, и Гарри даже нашёл способ сказать ему о Сириусе так, чтобы Амбридж не поняла, о чем он. Значит, мозги у него есть, просто он не так часто ими пользуется. — Ты не понимаешь… — Чего не понимаю? — вскинулась Панси. Рон замялся, а затем сказал: — Когда папу укусила та змея, мне было плевать, насколько там опасно. Я хотел быть с ним. Хотел сделать всё, что в моих силах. Когда ты любишь кого-то, тебе всё равно, что с тобой будет, ты не можешь бездействовать, когда думаешь, что он умирает. Но у меня не было возможности помчаться на помощь к папе. Но в Хогвартсе был Дамблдор. И МакГонагалл. И я верил, что всё возможное сделают они. Панси замолкла. Разговор становился очень личным, и вести его, не зная всей подноготной, было опасно. Что она знала о нападении на Артура Уизли? Только то, что оно было, оно было совершено в министерстве и змеёй. А вот как именно Уизли узнали о нападении на своего отца практически сразу же? Официальная версия гласит, что портреты позвали на помощь охрану здания, а охрана связалась с семьёй. И эта официальная версия не выдерживает никакой критики, потому что первым делом бы тогда связались с Молли Уизли, которая уж точно бы не стала в срочном порядке вытаскивать своих детей из постелей в Хогвартсе. Значит, они узнали сами. От кого? От портретов? Не вариант, в гостиной Гриффиндора не висело тех портретов, что висели в министерстве. Или близнецы Уизли снова шатались ночью по школе? Надо бы расспросить Грейнджер. Прошлый год вообще оставил после себя больше тайн, чем когда-либо. Паркинсоны, воздержавшиеся от того, чтобы занимать чью-либо сторону, восстанавливали череду событий по крупицам, но картинка целиком пока так и не складывалась. Дело приобретало скверный оборот. Лорд Паркинсон в своё время был увлечён идеями Тёмного Лорда и носил свою метку с гордостью. После того памятного Хэллоуина он, как и Люциус Малфой, все свои действия свалил на Империус и открестился от Лорда. Естественно, он продолжал поддерживать близкие отношения с бывшими «коллегами»: Малфоями, Ноттами, Макнейрами и остальными. Они вместе украшали страницы светской хроники, Панси дружила с их детьми, под влиянием Малфоя они вместе дразнили Поттера и стращали грязнокровок возвращением Темного Лорда… Первый серьёзный разговор Панси с отцом состоялся летом после четвертого курса. Тогда-то он и сказал дочери, что Тёмный Лорд на заре своей политической карьеры и Тёмный Лорд за последние месяцы до того Хэллоуина — это два очень разных Тёмных Лорда. Первый посредством жестокости желал создать дивный новый мир великого волшебства, где маги не прячутся от магглов как крысы по норам, а магглокровки знают своё место. Второй же ставил целью жестокости сам процесс, и это был путь в никуда. На вопрос Панси, почему так случилось, лорд Паркинсон пожал плечами и ответил: — Тёмную магию не просто так называют тёмной. Мы не можем знать все последствия её для души человека. А уж какой магией баловался Тёмный Лорд и какие она имела последствия — этого мы и представить не можем. Дочери было предписано продолжать вести себя как обычно, дружить с тем с кем раньше, поддерживать линию министерства, но держать ушки на макушке и ни в коем разе не вступать в какие-либо студенческие объединения, которые могут легко трансформироваться в новый источник кадров как для пожирателей смерти, так и для ордена Феникса. Потому что Тёмный Лорд действительно возродился. Летом после пятого курса, после побоища в министерстве, после посмертной реабилитации Сириуса Блэка, после того, как множество знакомых угодили в Азкабан, лорд Паркинсон нанял дочери… учителя японского языка. Ничего не говоря о причинах, отец просто сказал ей быть максимально прилежной в учёбе и уделять как можно больше времени японскому языку и обычаям. Панси не была дурочкой. Панси не нужно было объяснять, что это значит. Лорд Паркинсон предвидит вторую магическую войну и видит её масштабы такими, что не удастся им отсидеться за проливом во Франции, отдав дочь в Шармбатон. В случае чего Панси ждёт поступление в Ильверморни или в Махотокоро — и то, и другое максимально далеко от Англии. За всеми этими размышлениями Панси совершенно забыла, что идёт не одна. Рыжий нарушил тишину первым. — По-настоящему, я думал, что мы как-нибудь вместе под предлогом патрулирования коридоров смоемся потихоньку в Хогсмид, — признался он. — Что? — предложение было таким неожиданным, что Панси остановилась посреди коридора. Рон помялся, тяжело вздохнул, а затем выдал: — Мне кажется, мы в последнее время друг от друга как-то отдаляемся. Ну, знаешь, все эти секреты Гарри и директора, одержимость Гарри Малфоем, смерть Сириуса, твоё маниакальное желание готовиться к ТРИТОН аж за полтора года до того, как он будет… А тут ещё эта дурацкая книга, из-за которой вы с Гарри поссорились… Панси обалдело воззрилась на рыжего. — И ещё, — запнулся тот, — у Гарри есть Джинни, у тебя есть Крам, а у меня… — Если мне не изменяет память, у тебя есть Лаванда, Бон-Бон, — ядовито отозвалась Панси. — Она хорошая, просто… — рыжий замялся. — Просто что? — Ну, вот тебя я запросто позову в ночной налёт на Сладкое королевство, а вот её… Она такая… Ну…. Такая… — У тебя очень богатый словарный запас, — съязвила Паркинсон. — Ну, она просто слишком… — рыжий снова запнулся. — Слишком что? — Слишком девчонка, — наконец выдал Уизли. — И я понимаю, что всё это серьёзно, и возвращение Волдеморта, и то, что мы старосты, и ТРИТОН этот дурацкий, но просто… Может мы как в старые добрые времена, сопрем жрачки из Сладкого королевства и посидим в гостиной до утра втроем? Из сказанного Роном Паркинсон поняла две вещи: во-первых, рыжик сентиментален, во-вторых, у золотого трио есть какая-то возможность попадать в Сладкое королевство, когда им вздумается. Последнее было интригующим. — Совершенно согласна. — Что? — теперь с недоумением на неё воззрился Рон. — Совершенно с тобой согласна. Патрулируем коридоры, а затем идём грабить Сладкое королевство. — А я думал, ты не согласишься. — С чего вдруг? — Ну, обычно ты говоришь, что это неправильно… — У меня переоценка жизненных ценностей в связи с хронической усталостью от учебы и обязанностей старосты. Жизнь коротка, Темный Лорд возвращается, живи на все сто. — Ух ты, — Рон от восхищения присвистнул, — Гермиона, а ты стоящая девчонка… Это Крам на тебя так влияет? — Ещё чего не хватало, — отрезала Панси, — как будто дело всегда должно быть в вас, мужиках. Тем временем Гермиона Грейнджер за неимением интересующей её литературы штудировала литературу для девочек-подростков. Неприятно было признавать, но Паркинсон действительно была права: это был совершенно неисследованный ею пласт знаний. Что-то было простеньким, например, то самое заклинание для полировки ногтей, или же заклинание убирания масла из пищи, чтобы было менее калорийно. Что-то было сложным как, например, заклятие идеальных и симметричных стрелок. Вариаций этого заклинания она нашла аж 5 штук. У них у всех была одинаковая вербальная формула, при этом движение палочкой, в начале тоже одинаковое, менялось в зависимости от того, какую стрелку хотела нарисовать ведьма. Заклинание требовало практики и мастерства, но всё же далось Гермионе проще, чем та же попытка на четвертом курсе нарисовать стрелки жидкой подводкой. Тогда ей помогла Лаванда, но Грейнджер была слишком взвинчена, чтобы обращать внимание на то, как именно она это сделала. Из интересного также нашлись заклинание размягчения задника обуви и облегчения болей при месячных, но к их практике перейти не получилось: не было ни месячных, ни жесткой обуви, поэтому их она просто взяла на заметку. Общий вывод был неутешителен: магглорожденные действительно не очень хорошо приживались в волшебном мире просто за счет того, что они понятия не имели о многих рядовых для потомственного волшебника вещах. И дело было даже не в том, что Хогвартс плохо подходил к подготовке студентов, а в том, что… Никто же не учил детей в обычной маггловской школе включать телевизор или звонить по телефону? Они автоматически учились этому у родителей. И тут Гермиона Грейнджер видела одну большую проблему. Хогвартс отрывал детей от родителей, когда им исполнялось одиннадцать, но при этом не интегрировал их в магический мир полностью. Её лишили возможности постигать маггловские способы решения простых бытовых трудностей, забрав в Хогвартс, но магических альтернатив не предложили просто потому что… Заклинание для рисования стрелок? В каком учебнике можно было бы его вычитать? Господи, да чего далеко ходить за примером, она сама до четвертого курса понятия не имела, что в Хогвартсе есть домовые эльфы. Разумеется, это было обидно и несправедливо, и мозг Гермионы начал автоматически прикидывать, как бы это вселенскую несправедливость исправить, например даже организовав в магической Британии что-то вроде поездок в приемные семьи (в девять лет она сама так ездила по обмену в семью во Франции), когда внезапно до неё дошло, что сама она не раз бывала в гостях у волшебников, как у семьи Уизли, так и у Сириуса, но и там она была занята в основном тем, что штудировала учебники, или успокаивала Гарри, или помогала приводить особняк на площади Гриммо в относительно жилое состояние, или… Получается, она сама не желала интегрироваться в окружающую среду, штудируя учебники повышенной сложности, в то время как начать стоило с энциклопедии юной ведьмы и более внимательным наблюдением за бытом в Норе? И довела до её ума это не кто-нибудь, а Панси долбаная Паркинсон? Гермиона Грейнджер тяжело вздохнула. «Будем считать это взглядом на свою жизнь со стороны», — пробормотала она, откладывая книгу и залезая под одеяло. Спать на чужой кровати и в чужой комнате было неуютно, к тому же от подушки Паркинсон распространялся терпкий аромат незнакомых духов, и это тоже мешало заснуть. Гермиона два часа проворочалась в постели, пока сон наконец-то не забрал её в царство Морфея.