О листовках

На новой листовке Вэш снова один. Если Николас так отчаянно не желал иметь свое лицо расклеенным на каждом столбе планеты, он выбрал весьма экстравагантный способ этого избежать — даже по своим меркам. Неужели это он имел в виду, когда говорил, что ни за что не доживет до старости? — Я принесла пончики! — кричит Мерил и замечает листовку в его руках. — Это новая? — спрашивает она; Вэш не удерживается от судорожного вздоха, и она повторяет слабым голосом: — О… тот человек… он не должен был умереть. Она краснеет, будто сказала какую-то неуместную глупость, но ничего не может быть правильнее ее слов. — Я не могу не согласиться, — Вэш ерошит ей волосы. Он никогда не был хорош с женщинами и никогда бы не подумал, что может сделать что-то подобное так легко — и Мерил щурится и неуверенно улыбается, как будто ей вовсе не унизительно, а, наоборот, очень приятно. — Но раз уж так вышло, давай мы с тобой очень постараемся не умереть. Мерил фыркает и уворачивается от следующего прикосновения. — Ты о себе беспокойся, — заявляет она. — Меня-то на этой бумажке нет! И кроме того, не забывай, что я до сих пор работаю в страховой компании, которая горы свернет, чтобы защитить меня, своего самого ценного сотрудника, так что моя жизнь… она в надежных руках, — Мерил осекается и неловко молчит. — Прости, я… я знаю, что она в надежных руках вовсе не благодаря компании. А потому, что ты защищаешь меня. Она берет его за руку и рассматривает будто в первый раз. Кажется, ее восхищает спрятанное внутри устройство с пистолетом — ей нравится оружие и нравятся разные хитрые приспособления, и она вертит его кисть с неподдельным интересом, хотя Вэш позволял ей это уже множество раз. Хорошо, что ей посчастливилось не познакомиться слишком близко с его другой рукой. В ней тоже было спрятано оружие — гораздо более страшное, чем пистолет. Впрочем, она не побоялась бы его и тогда. Иногда кажется, что она ничего не боится, и это опаснее всего. В их мире тот, кто боится недостаточно сильно, может умереть молодым. Только не еще одна смерть на его глазах, нет, только не еще одна смерть. Мерил знает, что он опять думает о Николасе в это самое мгновение: — Я не умру, — вдруг говорит она таким же беззаботным тоном, которым говорит о пончиках. — Я буду очень осторожна и не буду ввязываться ни во что подозрительное, обещаю. Я очень-очень постараюсь не погибнуть каким-нибудь глупым образом в ближайшую сотню лет. Эта странная цифра в сто лет продолжает преследовать его. — Я буду очень благодарен, если ты в самом деле попытаешься, — отвечает он. — Однако, если ты планируешь остаться рядом со мной… — Разумеется, я планирую!.. — возмущенно вставляет Мерил. — В таком случае, твоя безопасность уже не будет зависеть только лишь от твоих стараний, — Вэшу не хочется признавать это. Больше всего ему хочется, чтобы Мерил осталась, чтобы ничего не могло помешать этому. Рем говорила, что любое желание может исполниться, если как следует постараться, но, кажется, иногда это невозможно. Или же иногда он старается недостаточно сильно? — Что ты имеешь в виду? Его рука все еще в ее ладонях, и он сжимает ее пальцы. — Я буду защищать тебя, чего бы мне это ни стоило. — Но ты и так защищаешь меня, — растеряно говорит Мерил, но Вэш качает головой: — Чего бы мне это ни стоило, — повторяет он. — Я хочу сказать, что если мне придется отнять чью-то жизнь, для того, чтобы спасти твою, я сделаю и это тоже. Мерил знает, что это означает, и судорожно вздыхает, закрывая руками рот. — Нет, не нужно… — Конечно, нужно. Теперь я это точно знаю. — Мерил яростно качает головой, в ее глазах неожиданные слезы — не то злые, не то растроганные, не то просто отчаянные. — Нет, не нужно! — она даже топает ногой, словно это могло как-то укрепить ее слова. — Я позабочусь о себе сама! Я сделаю все, что смогу, чтобы тебе не пришлось меня защищать. Я всегда… я всегда мечтала, чтобы нашелся тот, кто защитил бы меня любой ценой, но сейчас я совсем этого не хочу. Я не хочу, чтобы ты защищал меня, потому что не хочу, чтобы ты предал то, во что веришь. Я не прощу себе, если такое случится. Она вся раскраснелась, словно Вэш втянул ее в ожесточенный спор, хотя все это время он молчит. — Я буду осторожна, — повторяет она уже совсем тихо. — Я знаю, что иногда я не думаю, прежде чем что-то сделать, и недооцениваю опасность, и веду себя слишком легкомысленно, но теперь я всегда буду помнить об этом. Я буду помнить об этом ради тебя. — Иногда этого тоже не достаточно. Быть рядом со мной — опасное занятие само по себе, и ты не всегда сможешь избежать... — он перехватывает ее взгляд, одновременно гневный и потерянный. — Это не значит, что я не благодарен тебе. Мерил бросается ему в объятия с такой готовностью, будто ждала только этих слов. — Все будет хорошо, — говорит она так, что ей невозможно не поверить. — Кроме того, если я почувствую, что дела идут неважно, то всегда смогу предложить злодеям пончики. Почти виртуозным движением она достает один — превосходный экземпляр, посыпанный шоколадной крошкой. Вэш смотрит на него с таким вожделением, что она сдается и дает ему откусить — и он проглатывает его почти целиком. — Неужели за столько лет тебе не надоели сладости? Я думала, любая еда перестает лезть в горло, когда пробуешь ее слишком часто. — Только не пончики, — категорично заявляет Вэш. — С пончиками не может произойти ничего подобного. У Мерил целая коробка пончиков: есть с сахарной пудрой и джемом внутри, с ванильным кремом и даже с орехами; она бережет их для важных переговоров — но с некоторых пор они не доживают до подходящих случаев. — Прости, мне очень стыдно, — говорит Вэш, когда коробка остается пустой. — Не стоит. Это единственное, что на работе мне выдают бесплатно и безо всяких ограничений. Разве что еще… патроны. Эта случайная фраза возвращает их к началу. Мерил касается пистолетов под своим плащом. — Я не стреляю без необходимости, — твердо говорит она. — Без крайней необходимости, понимаешь? — Вэш кивает: — Но если такая появится — стреляй. — У Мерил снова глаза на мокром месте — наверное, она не может поверить, что слышит от него такие странные слова; но все же она шмыгает носом, кивает и не позволяет слезам пролиться. — Понимаю. Ты не хочешь, чтобы… твоя листовка снова опустела. Это правда, и одновременно — нет; в этот раз Вэш вообще не хочет видеть лицо Мерил рядом со своим и рядом — астрономическую сумму вознаграждения, нет, теперь он предпочтет всегда быть один на этом опаснейшем листе бумаги. Как он мог возжелать чего-то подобного, сбитый с толку словами случайного собеседника? Может быть, он и считается неуловимым, но остальные, простые люди, столь драгоценные для него и столь хрупкие — они окажутся в смертельной опасности, едва их имя появится на объявлении о розыске. Он не избежит преследования, но Мерил все еще может. Вэш украдкой смотрит на новую листовку и надеется, что никто больше не появится на ней рядом с ним.