Горький осадок

Гарри одобрения и благодарность принимает покорно, Однако смотрит перед собой, Сердце героя будто не бьётся. Взгляд за стеклом напоминает треснувший лёд. Он сердцем среди деревянных крон, Душой, просящейся к родным на минуту ожившим. В их рядах — благородные старшие Поттеры И самый лучший крёстный — Сириус. У Гарри вместо сердца — дыра, Кровавая метка войны. Для него Хогвартс — могила, Всех тех, кого герой не сумел спасти. Гермиона не слышит сердца стука. Её друг живой! И навсегда мёртв тот, кто ласково звал «Миона.» Грейнджер слышит шелест страниц, Рыжий друг за руку крепко берёт. У гриффиндорки потухший взгляд, Запах пергамента и мятной пасты зубной Прочь из лёгких идёт вместе с горьким «Миона.» Младший из братьев Уизли Стоит ни жив ни мёртв. Лев с помятой косматой гривой, Сухими губами и пасмурным небом внутри глаз Смотрит потеряно, и рука, сжатая в его, Лишь верное тепло берёт, Даруя всепоглощающий холод. Молча кричит брат-близнец. Почему Фред, навсегда погибший, В зеркалах возвращается вновь и вновь, Будто не Джордж — счастливый выживший. Брат-весельчак неподвижен, Смотрит болезненно слепо. Больше нет загонщика Фреда. У Полумны в очах — пыль от бывших звёзд. Отец её жив — это благая весть. Лавгуд стыдно. Ненависть серебряной крошкой в волосах посыпана. Но слава Мерлину! Рядом Невилл, дарующий облегчение. К сожалению, боль от потерь — Не скрыть простодушным терпением. Джинни — голубь хрустальный Она — птица полёта вольного, Но Хогвартса пепелище — жемчужными каплями на ресницах И треск, взрывы, заклятия — гулом в висках воспалённых. Ей несладко — потерянный Фред, Полуживой Рон, разбитая подруга И верный стране — сломанный герой. Крыльям её уже не скоро вспорхнуть, Для всех они — необходимая помощь. Драко, оцепенев, сквозь скорбь смотрит на бывшую школу. Бледность, вовсе не аристократичная, расползлась по лицу. У Малфоя статус неделикатный: Слизеринский трус. Спина прямая — иголка. Губы обескровлены, а глаза, бывшие надменными и гордыми, Пепельной сеткой поддёрнуты. Невилл хмурит брови, Он — истинный гриффиндорец, Такой же герой Великой Войны. Ему — почёт (бесполезный). Его не выменяешь на жизни ушедших. Он помнит свой яростный крик, Ударк роковой, уничтожен последний крестраж — Нагайна. Парень смотрит вверх, Родители никогда не похвалят. Минерва на всё отрешённо кивает, Послышится скрип, спешно палочку достаёт, Чтобы боль близких больше не видеть, Она стремится помочь. Краснея, уходит профессор, Позади шелестел лишь ветер, Но картины сражений, фигур безликих Голову не спешат покинуть. Видит повсюду профессор мёртвых детей, Погибших взрослых, своих же коллег. В День Победы Минерва кается И возводит глаза к небесам, шепчет отчаянно: «Альбус, простите, увы, не справилась.» Панси ради ненавистного чистокровного мира Вслед за семьёй пошла, Честь свою погубила, чёрное клеймо приняла. Слизеринка лжёт, у неё идеалы другие. Метка болит, издеваясь, даже после войны. Каждый раз просыпаясь в бреду, Паркинсон мир другой выбирает, Её Азкабан уже не страшит. Она — загнанный в угол предатель. И с тоской понимает, что бегство ничего не решит. Мадам Помфри склянки с зельями убирает. Осознаёт, новая эра грядёт. Только дорога к Эдему идёт через трупы учеников. Пострадавших и тяжелораненых в больничном крыле полно. Она горько хмыкает. Так много за Свет сражавшихся, Обредших во Тьме покой. У выживших истончились флюиды. Остаётся одна пустота, за которой своя история. Плюгавый на вид мальчишка, не божась, Просит сильнейший яд. Целительница привыкла вместо него давать снотворное. Каверз судьба покинула. Стремившиеся к счастливой жизни Ищут чудесного от неё избавителя.