***
— Папа-Оскар, это Сиерра 7-1, мы в прямой зоне видимости у цели, они ничего не предпринимают. — Принял, Сиерра 7-1, будьте бдительны, цель может быть агрессивно настроена по отношению к вам. — Понял, Папа-Оскар, Сиерра 7-1 продвигается ближе к цели… Папа-Оскар, мы наблюдаем командира танка, он вылез из своего танка, пока не ясно что он делает. — Сиерра 7-1, не открывайте огонь до получения разрешения от меня, ведите наблюдение на дистанции. Молодой парень всё так же с невозмутимым лицом выпрыгнул из своего места командира. Он понимает что их уже давно засекли, так еще и в полном составе, но всё же не подаёт виду. Его поведение сродни равнодушию по отношению к своим противникам, а его логика действий заставляет задать себе вопрос - а нормальный ли он вообще?***
— Лейтенант Клаус, слушайте приказ, — скомандовал он, на что боец ко-его окликнули встал смирно глядя командующему в глаза — ваша задача выполнена, возьмите оба отряда с собой и возвращайтесь на пункт привала, доложите о наличии низколетящих медленных целей с максимальной скоростью до 300 км/ч, приведите в готовность крупнокалиберные орудия ПВО и подготовьте к ним дюжину-другую бронебойных снарядов, мелкокалиберные авто пушки ПВО снарядите полным противовоздушным боекомплектом, ну и естественно пару-тройку PaK тоже расставьте по периметру. На этом всё, ступайте и ждите дальнейших указаний, если в течении тридцати минут я не выйду на связь, то вам разрешается открывать огонь по противнику вне зависимости от его намерений… Пожалуйста, сделай так, что-бы при худшем исходе, никто из наших не оказался в плену. Клаусу как всегда не нравился сам факт того, что их командующий затеял что-то, что не предвещало ничего хорошего, однако, выбора особого у него не было, либо ты их, либо они тебя… Так рассуждали большинство солдат которые оказались тут, а всё из-за встречи с теми тяжелыми танками ARL, которые оказались слишком сильными, и ведь даже никто не знал что они не использовали боевые снаряды. Незащищенные танки вермахта просто лопались и сгорали от избыточной мощи энергии передаваемой снарядом. Именно из-за этого эффекта, те танкисты, что остались в живых после подобного, банально подумали, что лягушатники использовали сплошной бронебойный снаряд. — Так-точно Герр Оберст. — Со скрытым недовольством в глазах, произнёс Клаус, но не решил как либо возражать решению старшего по званию, после чего он повернулся к остальным бойцам пристально следившим за японскими БМП, в у многих в руках стандартные Маузеры 1898 года выпуска с укороченным стволом, а у некоторых даже находились пистолеты-пулемёты MP-38. — Парни, собираемся, задача выполнена. Те же с лёгким облегчением вздохнули. Пока солдаты собирали пулемётные ящики, мешки и прочие припасы которые пригодились бы в случае точечного стрелкового боя, Фриц лишь проведя всех взглядом, пошел в сторону своего танка.***
— Папа-Оскар, говорит Сиерра 7-1, наблюдаем за отступлением всей находившейся на целевой позиции пехоты, танк всё еще стоит на месте, не видно никаких признаков засады. — Сиерра 7-1, приблизьтесь к танку на минимальное расстояние и постарайтесь выйти на контакт, если они и в правду являются теми за кого себя выдают, есть шанс свести конфликт на нет. — Папа-Оскар, вы уверены? Высок шанс потерять до одного взвода пехоты от этого танка. — Это приказ, Сиерра 7-1, выполняйте.***
Залезая на броню танка, я попутно оглядел японцев. Я знал, что фактически, мы союзники, однако даже так, я не забываю того, что уже как 70 лет закончилась война, и не в нашу пользу. Из чего лишь следует быть бдительным, рано или поздно они выйдут на контакт, и только потом, уже после разговора начнут действовать исходя из выводов, что они получили. И пока я раздумывал над тем, кто нам эти японцы, их БМП тронулись, а пехота сложила оружие… Как я заметил они вовсе все поубирали пальцы со спусковых крючков, прямо как их учили в армии. Мне же остаётся думать, что делать, и пока я думал, то пришел к тому, что нам лучше стоит быть готовыми ко всему. — Вика! — я крикнул заражающей через люк пока залезал — заряжай фугасный, Сюй, без моего приказа не стрелять. — спустя мгновение сев на своё место я подключил внутреннюю рацию танка — Элис, пулемёт готов? — Так-точно командир! Мне открывать огонь? — Нет, без приказа не стрелять. — Есть. Вдруг в шлемофоне раздалось — Командир, все три машины противника подняли белые флаги. Что прикажете делать? — Сюй всё это время не сводила глаз с прицела и наблюдала за японцами. — Сюй, ты кто по национальности? — Поинтересовался я. — Ты можешь разговаривать на японском? Она многозначительно посмотрела на меня, видно что она была слегка смятена моими вопросами. — Так точно, могу, я по национальности японка, мой отец родом из Японии и никогда не давал мне забывать японского языка. — Ну тогда вылезай на крышу башни, Вика, ты замени Сюй и веди пристальное наблюдение за бронетехникой. Зэнзэн было хотела возразить, однако я не слушал и в принципе ей пришлось подчинится этому приказу. За то время, пока я там раздавал приказы в танке, японцы уже подошли на сотню метров, Я встал на своё место, вальяжно поставив локти на края командирской башенки, а Зэнзэн в это время сидела рядом, свесив ноги с борта башни. Я не мог разглядеть многих лиц из группы японских солдат, они все дружно надели балаклавы, да маски, и лишь несколько из них, как я понял, офицеры, не скрывали лиц. Пока они подъезжали к нам, я приказал Курцу заглушить машину, а Виктории сказал перейти на ручные приводы. Тем временем японцы уже почти вплотную сблизились с нашим танком, японские десантники полностью окружили нас и наблюдают за периметром, пока я наблюдаю за тем как к нам подходят два японца в полевых формах. — Здравствуйте. — сказал один из них — Я старший лейтенант Хасегава Кёске из сил самообороны Японии. В момент когда он заговорил, моему удивлению не было конца, но при этом мне пришлось не подавать виду. Наверное это уже звучит глупо, но у меня складывается такое ощущение, что если человек заговорит со мной на любом другом языке кроме немецкого, я услышу кривой перевод, будто над его словами поработал низкоквалифицированный переводчик. Взглянув на Зэнзэн, я ей кивнул, дав знак что бы та переводила мне то что говорят японцы… Сделано это было в основном для того что бы не раскрыть свои волшебные способности. Сюй посмотрев на меня передала слова японца — Он поприветствовал вас, он служит в войсках обороны Японской Империи, его звание — старший лейтенант, а имя Кёске Хасигава. Я посмотрев в лицо старшему лейтенанту с совершенным безразличием произнёс — Офицер Сухопутных сил Германской Империи в звании Полковника, Фриц Фон Тотенкопф. У меня к вам есть крайне занимательный вопрос, герр Хасигава, почему наши японские союзники вдруг навели на нас оружие и тем более, почему у вас на лице видна глухая агрессия в сторону Германского офицера высшего класса? У Зэнзэн после моего монолога глаза раскрылись так, словно она персонаж какого-то аниме, её не столь удивил размер предложения который ей предстоит перевести, сколь моё высокомерие и дерзость которые звучат в нём. Естественно, спустя мгновение она передала моё возмущение японцу, на что тот с еще более хмурым лицом взглянул мне в глаза. — Господин Тотенкопф, прошу простить за дерзость, но могу ли я узнать ваш возраст и ваши боевые достижения за последние два года? — Хасигава явно не намерен вести добродушную беседу, ему нужна информация, что очень очевидно.[Далее беседа продолжается всё так же с помощью Сюй]
— Разве вас в вашей дай-ниппон тэйкоку ни слова о подвигах солдат Германской Империи не говорят? Ладно, забудем это, вопрос в том, в какой мы части Франции и что вы тут делаете? У вас ведь уже идёт своя война, еще с 1937 года. — Я сделал вид, будто в абсолютном смятении с появления японца. — Видите ли, вы на данный момент находитесь в пригородных территориях города Окаяма, префектуры Окаяма-хэн, на острове Хонсю, принадлежащей Японской Империи. Я вам скажу больше, сегодняшняя дата венчается не 1940-м годом, а 2015-м. — Врёте. — сделав твёрдое выражение лица я сказал ему. — Быть не может такого, вот только несколько часов назад я чуть не словил лицом снаряд от какого-то французского танка. — Прошу, успокойтесь и выслушайте меня. Те танки которые вы видели в действительности спроектированы французами, но они принадлежат академии B/C Свобода и у них проходил матч против Святой Глорианы. — Я по вашему пойму что это за академии, и какого чёрта у гражданских полноценная военная техника? — Тут уже я серьезно возмутился, он ведёт со мной разговор так, словно я знаю суть происходящего тут, хотя по логике такого быть то не может. — Господин Полковник, это не боевая техника, там используются снаряды которые рассыпаются сразу после попадания в броню, они безопасны. — Немного попятился назад японец, рассыпаются после попадания в броню? Безопасны? — Кёске, вы говорите что эти снаряды безопасны?! И почему тогда мы потеряли во-общем порядке 20 с лишним человек из-за этого?! Где та безопасность?! Это что выходит, моих солдат расстреляли какие-то школьники которые толком то и фронта не видели?! Это выходит что мои бойцы оказались под огнём каких-то японских студентишек?! Хасигава уже к этому моменту понимал, что он не должен был говорить такого в мне в лицо. Да, я попаданец, да, это тело не моё, но разум с которым я фактически слился в один мне не оставляет никаких других эмоций, они мои солдаты, я это знаю. Они мои бойцы и доверяли мне, я это знаю. Я не могу смотреть как жалкий зевака который максимум что и делает так это бездельничает в военной части, так просто говорит о безопасности на поле боя. — Прошу, господин Тотенкопф, успокой… — Я тебе сейчас успокоюсь! Как ты мне объяснишь то, что мой личный состав потерпел серьезный урон? Мы потеряли пять танков, двадцать с лишним человек убитыми и пол сотни раненными! Что ты мне на это скажешь — Люгер который лежит в моей кобуре уже был готов и мне лишь стоит к нему потянутся что бы достать его, но вместо того что бы достать пистолет я лишь положил на него руку, давая понять что Хасигаве стоит говорить по делу. Но в этот раз прервали меня, пара солдат державших в руках винтовки М16 навели их на меня. — Я лучше сразу перейду к делу. Полковник, мне очень жаль погибших и я постараюсь выпросить у командования лучшую компенсацию, которую смогу. Так-же, моя цель это разоружить вас и ваших солдат для обеспечения безопасности гражданских лиц. — Хасигава, вы и правда думаете что я позволю вам провести разоружение моей бригады? Да тут эти самые гражданские большую опасность представляют нежели мы. — Я вас прекрасно понимаю Полковник, но того требует высшее командование. — Так передай тогда своему командованию, что мы не собираемся отдавать своё оружие в руки тех, кто убивает собственных союзников. — Я часто срывался на крик во время этого разговора, и когда решил размять горло после всего этого, я незаметно для всех включил радиосвязь с полевой базой. — Если вы не знаете, среди Германских солдат есть такая клятва. Это моя винтовка, таких винтовок много, но она моя. Я должен знать свою винтовку, так же, как знаю себя. Я должен использовать свою винтовку так же, как я использую свою жизнь. Это моя винтовка, без меня она бесполезна, а без винтовки бесполезен я. Я буду хранить, использовать, знать и быть рядом со своей винтовкой так, словно она единое целое со мной. — Я вас понял Полковник… — к Хасигаве подбежал какой то солдат и нашептал чего то ему в уши — Полковник, с вашего позволения, я покину вас, с вами встретится другой, более компетентный человек, а засим прошу собрать ваших людей и оборудование. Проследуйте своей колонной за той БМП, вас должны переправить в резеденцию семьи Нишизуми. На этот раз мои глаза стали круглыми. Что произошло? Почему? Они даже разобраться со мной не хотят? Что за раздолбайская структура управления у них там? Так много вопросов, но при этом ответов вообще нет…Продолжение следует…