Ваши чувства

Все слушали внимательно, от части потому, что приходилось переводить с английского на японский у себя в голове. Лучше всех это удавалось Осаму, поэтому, только услышав последнюю фразу, произнесённую Мариной, он поспешил возразить: - Эй, куда это ты собралась уходить? Все согласны, не так ли? И действительно, лица сотрудников смягчились. Цветаева явно умела расположить к себе людей, даже не пользуясь даром. Осаму подумал, что ей стоило с самого начала говорить всё самой, тогда они смогли бы сэкономить время. - В таком случае, я пойду первым. Хоть реальной работы у нас и нет, но отчёты ждать не будут, - неожиданно сказал Куникида, - после меня распределяйтесь, как хотите, но свою часть работы с документами делать всё равно будут все. - Отлично, Куникидушка,- произнёс Дазай, - последний я пойду, а то ещё эту пламенную речь нашей новой знакомой надо перевести двум несведущим детям, - и, повернувшись к Марине, добавил, - я тут приготовил небольшое помещение, чтобы было удобней. По коридору вперёд и направо, там будешь принимать. - Ой, спасибо, - благодарно кивнула Цветаева. Она ещё не знала, что этим «помещением» является кладовка со швабрами и вёдрами, а под словом «приготовил» Осаму имел в виду, что занёс туда две разваливающиеся табуретки. Дазай принялся переводить то, что сказала девушка, но сделал он это, как говорится «на отстань», так что Ацуши и Кёке пришлось кое-что додумать самим. Они решили также, что Осаму вместе с ними пойдёт к Марине, когда настанет их очередь, чтобы выполнить роль переводчика, однако при условии, что Ацуши сдаст за него отчёты. Пареньку ничего не оставалось, кроме как согласиться. Тем временем, Марин и Куникида уже подошли к двери кладовки. Выругавшись на японском в адрес Дазая, из-за которого придётся торчать в тесной комнатушке, Куникида открыл дверь, пропуская Цветаеву вперёд. Они зашли и сели на табуретки друг напротив друга. Куникида почему-то упорно сопротивлялся посмотреть Цветаевой в глаза, когда она попросила об этом. Марина не стала уговаривать, ведь её способность работала и без зрительного контакта, просто придётся приложить чуть больше усилий и получше сосредоточиться. В чувствах Куникиды Цветаева увидела раздражение, которому даже не удивилась, напряжённость и… «А, вот оно что! Идеалы, не вяжущиеся с действительностью. Он разочаровывается в своих идеалах. Видимо, он очень принципиальный человек». Её разговор с первым «пациентом» очень походил на разговор Марины и Дазая в баре, когда она показывала Осаму действие своего дара. Куникида тоже не перебивал Цветаеву, пока она описывала всё, что увидела в его душе, и тоже не смог ничего возразить, когда Марина закончила. - Думаю, на сегодня хватит. В следующий раз поговорим обо всём. Вернее, вы поговорите, а не я, - улыбаясь, сказала девушка, - позовите, пожалуйста, следующего. И…спасибо, что согласились на всё это. - Не стоит благодарности, - ответил Куникида немного мрачновато, уже выходя за дверь. Следующим в «кабинет» зашёл Рампо. В отличие от своего коллеги, который пару минут назад покинул кладовку, Эдогава был достаточно приветлив с Мариной и ничего не возразил на её просьбу смотреть в глаза. В чувствах Рампо Цветаева нашла в первую очередь скуку (ему явно не хватало расследований), затем самолюбие, по её мнению слегка переходящее границы и просто-напросто спокойствие. На душе у этого человека было именно спокойно. Марине не потребовалось много говорить, и Рампо видимо изначально знал, что так и будет, ведь если проблем нет, то искать их бессмысленно. - Если вы не считаете нужным, можете не ходить ко мне. Помощи вам, кажется, не требуется, - сказала Цветаева с едва уловимой ноткой разочарования. Ей хотелось быть как можно более полезной. - Может помощь мне и не нужна, но побеседовать с вами будет весьма занимательно. Ну, во всяком случае интересней, чем просто торчать тут без дела, - к удивлению Марины ответил Эдогава. - Буду только рада. Позовите, пожалуйста, следующего. Вслед за Рампо пришла Акико Ёсано. Она всё ещё была угрюма и не горела желанием вести с Мариной беседу. В чувствах доктора Ёсано Цветаева заметила беспокойство и…опаску. «Она опасается…меня? Но почему?» Сосредоточившись и ещё сильнее впившись в Акико взглядом, Марина нашла ответ. Почти. «Похоже, она чувствует во мне конкуренцию… С чего вдруг?» Но Цветаева решила оставить этот вопрос на потом. Было кое-что, что зацепило её больше: она увидела в Акико жажду помогать людям, а вернее спасать их. Далее последовала очередная речь Марины об увиденном, в конце которой она спросила: - Акико, а кем вы являетесь в Агентстве? - Я врач. Моя способность спасает людям жизни, однако весьма изощрённым способом. «Неужели она посчитала, что я способна с ней сравниться? Я ведь даже близко не врач!» - Думаю, вы спасли много жизней, верно? – задала Марина риторический вопрос, - мы с вами кое в чём похожи: и вы, и я хотим помогать людям. Разница лишь в том, что вы действительно делаете это. Акико смущённо опустила взгляд. На её лице не осталось и капли недовольства. - Марина…давай на «ты»? – вполне доброжелательно спросила Ёсано. - Конечно! – лицо Цветаевой озарилось улыбкой. Неожиданно для самих себя, они немного поговорили на темы, совсем не относящиеся к цели их встречи. Марина увидела в Акико интересного собеседника, а та, в свою очередь, удивилась, какую позитивную и располагающую к себе ауру может создать Цветаева. В итоге, Ёсано провела в душной кладовке почти сорок минут. - О господи, сколько времени-то прошло! – воскликнула Марина, - надо бы нам заканчивать. Может встретимся как-нибудь в более неформальной обстановке? - Можем завтра вечером пойти на набережную, если ты свободна, - улыбаясь, сказала Акико. - Да, конечно. Я только «за»! Удивительно, как ни с того ни с сего может начаться женская дружба. Напоследок они обменялись номерами телефонов, и Ёсано выбежала из каморки, чтобы позвать следующего. В кладовку зашёл Кенджи. В его чувствах Марина нашла столько хорошего и позитивного, что у неё самой на душе стало как-то светло. Этот мальчуган в соломенной шляпе напомнил Цветаевой её младшего брата, который, правда, был младше Кенджи. Вот кто уж точно дарил Марине надежду, что жизнь может быть прекрасной. - Кенджи, ты замечательный! Если не хочешь или не успеваешь, можешь не приходить в эту пыльную кладовку, - улыбаясь, даже без тени разочарования, сказала Марина, - только скажи, откуда ты знаешь английский? Этот вопрос девушка задала даже не из любопытства, а просто чтобы добавить хоть какого-то смысла в этот визит Кенджи к ней. - О, в деревне мы немного учили его в школе, но знаю я его в основном потому, что продавец в единственном нашем магазине говорил только по-английски. Иногда мы с ним беседовали, и я с ранних лет слышал и запоминал его речь, а потом и говорил. Но я знаю английский не отлично и иногда не понимаю, что говорят, - ответил Кенджи, - и, если вы не против, я буду приходить к вам и дальше, чтобы выучить язык получше. - Конечно я не против. Тогда в следующий раз будем с тобой побольше разговаривать, - радостно сказала Марина, - а сейчас, зови-ка следующего. Следующим оказался Танидзаки. Он обескуражил Цветаеву больше всего, ведь в его чувствах было кое-что странное – чувства к его сестре. Марина поняла, что это не любовь, но этому парню её помощь уж точно была нужна. Цветаева описала всё, что отыскала в душе у Танидзаки, чем очень его смутила. Он ничего ей не отвечал, только слушал. Марина посчитала, что пока стоит оставить Джуничиро наедине со своими мыслями и понадеялась, что в следующий раз он сможет поговорить с ней. - Пока что, достаточно. Не переживай слишком сильно, я помогу во всём разобраться. Позови, пожалуйста тех, кто остался, - мягко сказала Цветаева. - Хорошо, - единственное, что выдавил из себя Танидзаки и тут же скрылся за дверью. Спустя пару минут в «кабинет» вошли Кёка и Дазай, который театрально улыбнулся Марине, сидящей на табуретке и придерживающей правой рукой накренившуюся в её сторону швабру. Она ответила улыбкой на улыбку, не забыв добавить как можно более многозначительный взгляд. - Тебе придётся постоять. Единственное, чего не хватает этой комнате, так это третьей табуретки, а так всё за-ме-ча-тель-но, - съязвила Марина, но тут же осеклась, - хотя чего это я… - Ой, не волнуйся, постою, - усмехнулся Осаму. - Прости, я это зря сказала, - виновато произнесла Цветаева. - Да успокойся ты, чего такого-то? – Дазая удивило, почему это Марина зациклилась на какой-то мелочи, ещё и извиняется, что за глупость, - может начнём уже? А то услуги переводчика могут стать и не бесплатными… - Ладно-ладно. Кёка уже сидела напротив Цветаевой, опустив голову. Она робко подняла взгляд, когда Марина попросила об этом. Девушка хотела было спросить не боится ли её Кёка, но решила, что это лишнее, всё равно она сейчас это поймёт. Благо, язык чувств для всех один. Но Изуми не чувствовала страха, только смущение. Марина также сразу обнаружила боль от потери родителей, её не спутать ни с какой другой и ненависть к себе, однако уже утихающую. Душа этой девочки с большими глазами поразила Цветаеву. Она ещё не знала, сколько Кёке лет, но было видно, что она ещё совсем ребёнок. «Неужели столько плохого может случиться с невинным ребёнком, что её чувства стали такими? Я просто обязана её поддержать», - подумала Марина несмотря на то, что помимо многих негативных ощущений она увидела в Изуми и принятие себя, и надежду на светлое будущие, и явную силу духа. Марина начала говорить. Дазай переводил всё по предложениям и делал это с большим усердием, чем при переводе первой речи Марины. Кёка ещё больше смущалась. Когда с этим было покончено, Цветаева взяла руки Изуми в свои и сказала по-японски: - Всё будет хорошо. Кёка только поклонилась и вышла за дверь, впустив в кладовку Ацуши. Только войдя, он обратился к Осаму: - Дазай, может вы сядите? - Я сегодня добрый, так что садись сам, - ухмыльнувшись, ответил тот. Хоть Марина и Накаджима были одного возраста, рядом с девушкой Ацуши выглядел как будто младше своих лет. Тем не менее, он спокойно сел напротив Цветаевой и всё так же спокойно посмотрел ей в глаза. Первое, что увидела Марина – желание быть нужным и полезным, причём очень сильное, сильнее, чем у неё самой. Затем чувство ожидания, словно на этого парня давило что-то, что должно было произойти в будущем. И, наконец, в противоположность Кёке, непринятие себя. «Он думает, что не достоин жизни… Травма детства скорее всего, обязательно в следующий раз надо об этом спросить». Снова повторилась схема, которую использовали с Изуми. Вот только Ацуши не выглядел смущённым или же изо всех сил держал свои эмоции при себе. Когда Дазай переводил фразу Марины про «давящее чувство ожидания событий будущего», он не смог сдержать смешка, вспоминая про разборки Накаджимы с Акутагавой. Цветаева вопросительно посмотрела на Осаму, на что тот покачал головой, как бы говоря: «Не, не, ничего». Наконец-то закончив с объяснениями и переводом, Дазай сказал Ацуши, что тот может быть свободен, и они остались с Мариной вдвоём. Повисло неловкое молчание. Хоть всё это время Цветаева чуть ли не сгорала от нетерпения и любопытства узнать историю Дазая, а он в свою очередь ждал разговора с ней, но сейчас оба просто молчали, не зная с чего начать. Осаму сел а табуретку. - Что будешь делать со мной сегодня? – наконец спросил он. - Если честно, я надеялась, что сегодня ты расскажешь мне о себе. Я имею в виду, о своём детстве, обо всём, что вызвало в тебе те чувства, которые есть сейчас. Но если ты не хочешь этого делать, то лучше пока подождать, - ответила Марина. - Нет, я не против, - голос Осаму стал серьёзным, - расскажу всё, что потребуется. Но сначала скажи, когда ты собираешься в следующий раз прийти в Агентство? - Через неделю. Я буду приходить раз в неделю, хорошо? - Да, пока всё спокойно, пусть будет так. - Отлично. Кстати, спасибо, что дал возможность работать здесь, - улыбнулась Цветаева. - Должна будешь, - усмехнулся Дазай, - ну что ж, начну свой невесёлый рассказ. Осаму говорил долго. Он рассказал, как рос на улице, как попал в Портовую Мафию, как познакомился с такими людьми, как Чуя Накахара, Ода Сакуноске и Акутагава Рюноске. Обмолвился, что был жестоким убийцей, на что Марина отреагировала вполне спокойно, просто кивнув. Рассказал о том, как умер Ода, попросив Дазая перейти на сторону добра, что Осаму и сделал, устроившись в Детективное Агентство. Он, правда, не говорил много про Одасаку, упомянул только, что они были хорошими друзьями и его слова были очень важны, особенно предсмертные. В конце, Осаму заговорил о Достоевском: - А не так давно в Йокогаме появился Демон Достоевский. Он сумасшедший, просто двинутый…но быть гением это ему не мешает. Он тут жуткие вещи учудил, хотел уничтожить всех эсперов. С трудом, но мы его остановили…то есть я его остановил по большей части. С ним было сложно, потому что он чем-то похож на меня. Просчитывает всё на несколько шагов вперёд. Но в этот раз я победил его…наверное, - Дазай помедлил пару секунд, обдумывая что-то, - его посадили в тюрьму для эсперов, под особый контроль. Думаю, это всё. - Демон Достоевский…так его зовут? – задала вопрос Цветаева. - Его зовут Фёдор, Фёдор Достоевский, но чаще его называют Демоном. - Так значит, это он тот самый враг, верно? Осаму почему-то опустил голову. Он не хотел этого делать, не хотел показывать волнения, просто как-то само получилось. - Да, - кивнул Дазай. - Знаешь, я бы много о чём хотела с тобой поговорить сейчас. Но на сегодня хватит и всего того, что ты мне рассказал. Мне кажется, всё надо делать постепенно, всем нужно время. Единственное, что я тебе сейчас скажу, касается Достоевского: поговори с ним, если это возможно. Так или иначе, тебя тянет к нему. Не знаю, считаешь ли ты это разумным или нет, но обычно в таких ситуациях люди…разговаривают. Дазай вопросительно уставился на Марину и нервно засмеялся: - Это безумие! – твёрдо сказал он. - Предполагала, что ты это скажешь. И всё же, подумай над этим, - не отступила девушка, - а мне пора. Они вышли из кладовки. Из вежливости Осаму проводил Марину до выхода. - До встречи, Дазай, - напоследок бросила Цветаева, уже выходя на улицу - До встречи, - машинально ответил детектив. Он поймал себя на мысли, что Марина почему-то напомнила ему Оду Сакуноске.