Околоквиддич

— Где ты родился? — В Мукачево. А ты? — Это где? — Западная Украина. М-м-м-м...очень западная. Я повторю вопрос: а ты? — В Лондоне. — Почему ты играешь за аргентинцев? — Я наполовину аргентинец. Длинные волосы Финиста падают на пол. Пако стрижет его канцелярскими ножницами. Фалькон сидит на стуле и чувствует себя маленьким-маленьким. В мутном зеркале отражаются его круглые, светло-карие (почти желтые!) глаза. Он одет в мантию Уизли, которая велика ему на размер. Пако не умеет стричь — волосы торчат во все стороны, хотя Фалькона не покидает мысль, что он делает это специально. — Так как там... в твоем этом... — Мукачево? — Ага. Чик — последняя длинная прядка теперь валяется на холодном кафеле. Финист думает, что наверняка есть какое-то заклинание для стрижки и его можно найти в одной из книг библиотеки Пако. Словно Уизли доставляет какое-то непонятное удовольствие уродовать его. Финист трогает голову: через день волосы снова станут длинными. И разноцветными, как птичьи перья. Прядь светлых, прядь темных. — Там зелено. И горы. И ни одного маггла. — Твои родители знатные ребята, правда, Фалькон? — Отец — да. Но не мать. Мы не говорим об этом, прости. — Нет уж, рассказывай. Иначе я мигом отправлю тебя в Дурмстранг. Совиной почтой. — Она из Донецка. — О, неужели? И как...вы живете с этим? — Вот видишь, — Фалькон горестно вздыхает. — И я о чем. Пако не выдерживает и начинает смеяться. Смех у него грудной и какой-то очень заразительный, такой, что Финист и сам не может сдержать улыбки. — Она откуда? — переспрашивает Пако. — Объясняю: есть волшебники с Западной Украины, есть с Восточной. Мы как-то не очень в ладах. Потому что те, кто с Востока, мешают древнее знание с каким-то... ремеслом! Фальконы селились у подножия Карпат с десятого века... Наш род очень древний. Чтоб ты знал. — Я думал, она из магглов. — С ума сошел! Конечно, нет! — Глупость, — Пако заканчивает стрижку и моет руки. — У меня в семье есть англичане, румыны, французы. Аргентинцы. И магглы есть. — Да что тебе терять, — пренебрежительно бросает Фалькон. — Может, если бы не анимагия, у меня тоже все было бы гораздо проще. Когда я родился, то был шанс, что у меня нет этого гена. Потому что моя мать не из наших. — Но он у тебя обнаружился, Сокол. — Да, хвала небесам. И теперь я должен удачно жениться, чтобы не потерять все. — А ты хочешь жениться, Финист? — Нет. Пако идет на кухню, где безо всякой магии ставит электрический чайник. В чайнике закипает зелье, которое пьет Пако — оно заживляет раны. Фалькону кажется, что он сходит с ума: он ни разу не видел электрический чайник. Он хочет чаю, но боится нажать на кнопку. Поднимает вверх палочку, чтобы произнести заклинание, которое заставит воду закипеть. По субботам они ходят на рынок, чтобы купить свежих фруктов и кусок хорошей говядины. Пако разводит огонь прямо на полу — с помощью магии, разумеется, и жарит мясо, периодически тыкая его палочкой. Иногда он издевается и покупает на рынке курицу. Он сам разделывает ее — отрезает острым ножом голову, выкидывает потроха и вставляет ей в задницу бутылку от вина. «Так вкуснее, Фалькон, так вкуснее», — говорит Пако, вкручивая бутылочное горло в разрезанную тушку, и Финиста тошнит. Он не ест птицу, а тем более птицу, у которой в задницу вставлена бутылка. Он каждый раз говорит себе, что останется голодным, но по вечерам аромат курицы разносится по всему дому, и Финист приходит на кухню и съедает кусочек. Куриное мясо мягкое и нежное, Пако посыпает его травами и щедро поливает соусом. Финист знает, что это такая игра, что Пако просто нравится смотреть, как Финист ест птицу, как запивает ее большими глотками вина, как незаметно, когда Пако специально отворачивается, подкладывает себе еще. Финист знает эту игру, но ничего не может с собой поделать. Он жил в доме, где у него одного было три домовых эльфа. Один следил за его одеждой, другой — напоминал, какие сегодня дела, и еще один, персональный, расчесывал его волосы. Семь эльфов готовили еду и обслуживали Фальконов за столом. Столько же — убирали дом, стирали и гладили. У Пако не было эльфов — его квартира была странным местом, где он все сделал на свой лад. Что-то взял у магглов, что-то у волшебников. Здесь было аргентинское вино и лондонский стаут. Здесь все было вместе. — Заведи себе эльфа, — морщась, Фалькон припоминает заклинание для мойки посуды. Пако моет руками, разбрызгивая воду по всей кухне. — У меня есть. Его зовут Хосе. — Эльфа зовут Хосе?! — Нет, на самом деле его зовут как-то по-дурацки, и мы остановились на Хосе. Он придет выпить пива к нам в субботу, так что твой вечерний моцион отменяется. — Эльф пьет пиво?! — Да, и он прекрасный собутыльник. Ему вполне хватает одной бутылки. Финист не понимает Пако. Он с тоской думает о том, что потерял. Он хочет вернуться назад, но не может. Уговор есть уговор. Но когда Пако отправляется домой, и Финист остается один, он думает, что Пако в чем-то прав. Что ему тоже хотелось бы жить, как вздумается, и уметь делать все, и быть свободным. И к черту эту анимагию. Он сидит на балконе, хватает ртом все еще жаркий воздух и смотрит на гудящий Буэнос-Айрес. Мелькают огни, сигналят автомобили, какая-то красотка на всю улицу ссорится с бойфрендом. Он никогда не был к жизни так близко, а теперь ему кажется, что ее можно потрогать. — О, сеньор Финист! Чудесный вечер, не правда ли? — Привет, Хосе, — оборачивается Фалькон на взявшегося из ниоткуда эльфа. — Хочешь пива? Эльф кивает. На нем детская гавайская рубашка, в вороте которой болтаются очки. И Фалькон бредет на кухню, чтобы захватить еще пару бутылок. Он даже усмехается, представив лицо отца, узнай он, что единственный сын носит пойло домовому эльфу. Но ему все равно. Они все его подставили. Отец. Аделина. Все их чертово семейство. «Давай, Пако, — думает Финист, гремя бутылками. — Найди моего убийцу, скажи об этом, и я вернусь». Он не помнит, кто на него напал. * * * — Не бойся, будет все хорошо, — Виктор в который раз пытается завязать мантию дочери, но у него не получается. — Я не говорю по-английски. Это правда, ей десять, она знает сербский, румынский и болгарский. По-румынски заставляют говорить в Дурмстранге, болгарскому обучил ее сам Виктор. «Надо бы купить ей английских книжек, что ли», — думает Виктор, в сотый раз поправляя завязки. Ему самому английский давался не очень-то хорошо. Они едут в гости к Уизли — просто так, без особого повода. На самом деле они уже год спрашивают его про Станимиру. И некрасиво отказывать лучшим друзьям во встрече. Их встречают более чем радушно. Станимира с удивлением рассматривает огромный дом и целое поле для квиддича. На самом деле все не так страшно. Мариса Уизли говорит по-румынски, она тоже заканчивала Дурмстранг. Она берет Станимиру за руку и показывает ей дом: библиотеку, несколько спален и столовую. Она говорит быстро, и Станимира понимает далеко не все, но это лучше, чем ничего, гораздо лучше. — Это мой сын Франсиско, но мы все зовем его Пако, — на поле они встречают мальчика примерно возраста Станимиры. Он держит в руке метлу, которая явно не подходит ему по росту — слишком большая. У него карие глаза и густые темно-каштановые волосы, которые на солнце отливают рыжим. На вздернутом носу высыпало несколько коричневатых веснушек. Он выше Станимиры на целых полголовы. Он о чем-то ее спрашивает, но она не понимает. — Летаешь? — спрашивает Мариса, и Станимира кивает. — Они с сестрой собираются полетать сейчас и предлагают тебе присоединиться. — О нет, спасибо, — Станимира отрицательно мотает головой. Она боится. Она бежит в дом к отцу, и паренек со странным именем Пако провожает ее недоуменным взглядом. Станимира Крам в деталях помнит эту встречу. Они виделись еще несколько раз, но ни разу не заговорили друг с другом. Даже в прошлом году, когда он сломал ей руку, когда говорил колкости всякий раз, проходя мимо, она ничего не отвечала. Что бы случилось, если бы она тогда не испугалась? Может быть, они бы стали лучшими друзьями и ей бы удалось избежать издевательств? Может быть, ей бы не пришлось сейчас стоять и смотреть через стекло на Пако и Аделину. — Почему ты стоишь здесь? Это Хьюго. Он одет в мантию и такие короткие штаны, что внизу виднеются его голые ноги. — Просто так. Тебе чего? — Я каждый раз смотрю, как ты стоишь тут и ничего не делаешь. Неужели боишься эту ощипанную курицу? — Нет. — Пойдем. Хьюго берет ее за руку. У него теплые ладони с огрубевшей шершавой кожей. От него веет такой уверенностью, что Станимира даже не думает вырваться. — Зачем? — спрашивает она, едва успевая за Хьюго. — Пако — хороший парень, — Хьюго оборачивается, — но он всегда все портит. Всегда. Они заходят и идут прямиком к столику у окна. Пако держит Аделину за руку и внимательно смотрит ей в глаза. Увидев их, он вздрагивает, бросает ее руку и начинает нервно постукивать пальцами по столу. Аделина улыбается: она думает, что выиграла у Станимиры долгожданный приз. Крам хочет убежать, но рука Хьюго крепко держит ее за плечо. — Вы нас отвлекаете, — голос Пако холоден. — Боюсь, сейчас присоединиться к нам нет никакой возможности. — Брось, Пако, — Хьюго улыбается, обнажая неровные зубы. Он пододвигает два стула и плюхается на один. Кажется, хлипкий деревянный стул готов рассыпаться на щепки, но Хьюго не обращает на это никакого внимания. Станимира присаживается рядом. Она смотрит в стол и толкает Хьюго ногой. Давай уйдем. Пожалуйста. — Уйди, Хьюго, прошу тебя, — Пако сминает клетчатую скатерть на столе. — Мне сейчас не до вас. — И не подумаю, — Хьюго подзывает официантку и заказывает огромный чайник чая с молоком и две чашки. — Нам тут нравится, правда, Стани? Чай приносят почти сразу. Хьюго разливает ароматный напиток по чашкам, доливает молока и добавляет по ложке сахара и себе, и Станимире. — Зачем ты это делаешь, Пако? — Хьюго громко отхлебывает чай. — Зачем она здесь? — он не слишком вежливо показывает пальцем на Аделину. — Мы разговариваем. Станимире кажется, что у Пако скрипят зубы. — Всех достали твои тайны, малыш Пакито. Еще ложка сахара, чай выливается на белое блюдечко. — Тайны? — Пако поднимает глаза на Хьюго. — Кто бы говорил! — Мы же оба отлично знаем, что это просто пустышка, — он еще раз кивает на Аделину. — которая ничего не значит. Лицо Пако становится красным, как клетки на скатерти. — Заткнись, Крам, — говорит он с такой злобой, что тарелки на столе начинают трястись, а в кафе мигают все лампочки. Станимира сжимается, услышав свою фамилию, поднимает глаза, готовясь ответить. Но тут она видит, что Пако обращается не к ней. Он обращается к Хьюго. * * * «Только не это», — думает Пако, глядя как Хьюго и Станимира идут по направлению к кафе. Хьюго полный идиот. К тому же прямолинейный, как все Крамы. Он сильней сжимает пальцы Аделины и заставляет себя посмотреть ей в глаза. — Как ты прекрасна, — говорит он шепотом, и она дарит ему улыбку. — Так о чем мы? — Что я прекрасна, как таинственный цветок... — Да-да. Даже не могу представить, как ты горевала, когда Финиста убили... Но теперь есть я, и ты можешь мне доверить все... Она водит пальцами по его ладони. — Да, любимый. Пако морщится, словно съел что-то острое. — Расскажи, где ты была в день убийства? Аделина молчит. Дверь кафе хлопает.