Скульптура наших чувств

Из-за пробивающегося сквозь шторы света утреннего солнца всю комнату заволок красный свет. Лишь одинокие лучики проскальзывали сквозь щёлки. Несколько падало на лицо спящего парня. Невольно пожмурившись, он тяжело вздохнул. Пора вставать. Резко скинув с себя одеяло, он встал с кровати и направился в ванную комнату. Перед зеркалом его встретило молодое личико с ещё сонным взглядом и тёмные, хаотично растрёпанные волосы на макушке. Парень лишь ухмыльнулся от своего вида и начал чистить зубы. Всё ещё хотелось спать, поэтому он решил освежить себя и свой разум утренним душем. Включив воду, он подставил руку под напор воды. Тёплая. Брюнет снял с себя пижамную футболку и уже взялся за штаны, как вдруг услышал старый добрый рингтон, доносящийся из спальни. Раздражённо цокнув, он пошёл за телефоном. Снял трубку, не раздумывая, даже не посмотрев на имя звонящего. — Доброе утречко, Чонгук-и, — знакомый голосок дал понять, кто же испортил парню утреннюю идиллию. — Доброе. Что же такое случилось, раз ты решил позвонить мне в такую рань? — Чон устало потёр переносицу. — Нууу... Не будь букой. И вообще-то, ты так почти каждый день встаёшь! — Ладно, Хо, что ты хотел-то? — парень опёрся плечом о дверной косяк, так как уже не было сил держать свою тушку. — Я хотел, чтобы ты открыл входную дверь, — глаза Чонгука стали по пять копеек. Он бросил телефон и подбежал к двери, облокотился об неё и, затаив дыхание, заглянул в глазок. Действительно, за дверью стоял его хён. Младший заметил белый пакет у того в руках. Резко щёлкнув замком, он открыл дверь и, получив приветственную лыбу, впустил Хосока. — Ух ты, значит так теперь встречают своих хёнов? — старший Чон подмигнул тонсэну и показушно начал рассматривать рельефное тело Чонгука. — Эй! — парень побежал в ванну. — Это ты виноват, что застал меня в таком виде, ведь из-за твоего звонка я не успел принять нормально душ, — кричал откуда-то из недр квартиры брюнет. На что Хосок тихо прыснул. — А теперь жди, пока я наслажусь тёплой водичкой... Можешь пока кофе заварить. И пока его друг принимал утренние ванны, Хосок прошёл на кухню и включил чайник, перед этим поставив пакет на стол. Старший Чон часто бывал у Чонгука, поэтому быстро сориентировался, где что находится. Спустя некоторое время младший наконец-то вышел из ванной уже в одежде. Когда он зашел на кухню, Хосок кинул оценивающий взгляд на прикид друга и невольно охнул: на нём были чёрные джинсы-скинни и белая футболка. Вроде ничего необычного, но именно на Чонгуке это смотрелось просто идеально. Годы усердной работы в зале давали о себе знать: из-под футболки немного просвечивал рельефный пресс, а джинсы обтягивали накаченные бедра. — Ничего себе! Да ты меня сегодня прям радуешь, — Хосок улыбнулся и специально поиграл бровями. — Пфф... Перестань уже. Я каждый день так одеваюсь, если ты не заметил, — небрежно ответил брюнет. — Да ладно тебе, расслабься, я ведь просто шучу, — Чон поднял руки вверх, показывая тонсену несерьёзность своих намерений. На самом деле Хосок уже привык к такому Чонгуку, ведь он знал, что на душе у младшего. Именно он помогал Гуку остаться в своём уме и не пойти по наклонной, совершив ещё больше ошибок. С тех пор младший Чон стал намного холоднее по отношению к окружающим. И лишь Чон Хосок знал, какой Чонгук на самом деле. У хозяина квартиры в холодильнике ничего не было, поэтому парням повезло, что Хо зашёл за пончиками. Быстро перекусив, они отправились в университет. Хосок старше Чона на четыре года, третьекурсник, поэтому им пришлось разойтись по своим аудиториям. А Чон Чонгук учился на первом курсе и мечтал стать скульптором. В тайне от всех у Чона было что-то вроде фетиша на формы людей. Во время лепки он действительно получал удовольствие: ему не только безумно нравилось прикасаться к рельефу тела, но также и не был важен пол его обладателя. Простыми словами, у него вставал на все эти изгибы. И если он всё-таки находил объект восхищения (жертву), то не отпускал подолгу. Чону необходимо потрогать каждый сантиметр этого прекрасного тела. (Несколько раз он даже ловил себя на ощупывании и своего тела.) Скульптуры Чонгука очень впечатляли. Они получались прекрасными, с повторяющимся сюжетом. Особенно в них завораживал тот, кого изображал сам автор: прекрасное, в меру худое, но спортивное тело; изящные тонкие запястья; длинные аккуратные пальцы; тонкая линия губ; глаза прикрыты повязкой, поэтому нельзя хотя бы предположить, кто это. У него постоянно спрашивали о работах — кто же этот человек и как Чону удавалось так точно вылепить каждый изгиб тела, каждую венку. На что тот отвечал: "Всё это — моя усидчивость и способность прощупывать каждый миллиметрик. А тот, кого я леплю, — друг". Как бы ему не нравилось распространяться о своём способе вдохновения, он всегда находил слова. Однажды его жизнь разделилась на "до" и "после". Пережить тот момент жизни Гуку помог Хосок, чему он очень обязан. Но Хо просил забыть об этом, ведь он — его друг. Парни очень хорошо сдружились, даже стали как братья. Оба помогают и заботятся друг о друге. Но у них было очень много секретов, которые не подлежат огласке. Между ними происходило то, что вряд ли делали бы братья или друзья. После "того" случая у Чонгука не было никого. Да и зачем, когда любимый и заботливый хён всегда рядом? Чон зашёл в аудиторию, и его посетило чувство дежавю...