Give it Away

      Тихой поступью, с завидной скрытностью и непробиваемой решительностью она подбиралась всё ближе и ближе к своей цели. Цели, которая не давала ей покоя на протяжении многих лет, хотя сама цель и не подозревала об этом. Но теперь то он за всё расплатится. За все невинные жизни которые он оборвал, за все деньги которые своровал, за всё.       Гермес подходила всё ближе и ближе, пока не обнаружила, что цель, которая недавно сюда пришла куда-то исчезла. А фотография её сестры всё также одиноко висела на водосточной трубе.       Чёрт, заподозрил что-то. И куда он теперь делся?       Девушка незамедлительно приняла боевую стойку, приготовившись к самому худшему.       Но то что произошло дальше, превзошли все её ожидания и опасения.       Из-за стены вышел её недавний знакомый, вид у него был не самый лучший и даже угрожающий. Глянув ему за спину, Гермес обнаружила, что он тащил за собой тело Спортс Макса. Живое ли?       В прочем для неё это не имело значения. Любой кто встаёт у неё на пути очень вскоре жалеет об этом. Даже если это путь мести.       Мужчина бросил тело другого на пол. Он был без сознания, но дышал.       — Опять ты? — крикнула девушка, хрустнув пальцами. — Не лезь под ноги и я тебя не трону! С этим парнем у меня свои счёты.       Он пнул тело заключённого и ещё сильнее нахмурился, а после взглянул на Гермес, отчего у той невольно поползли мурашки по коже. Его хриплый голос и яростный, внушающий страх любому громиле вид, стали его самым мощным оружием после станда. Но несмотря на это даже он не может убить человека. Также, как и не может позволить кому-либо из своих знакомых сделать это.       — Слушай, — он потёр виски и продолжил. — Зачем тебе он? Чего ты хочешь? Отомстить? Зачем?       — Это совершенно не твоё дело! Тебе никогда не понять что я пытаюсь сделать, так что даже не пытайся остановить меня!       Мужчина взглянул на тело человека, затем на Гермес и в конце глянул на фотографию на трубе. Ясно. Он прекрасно понимал её. Также как и понимал бессмысленность всего этого.       — Значит так… Этот человек засажен сюда на 5 лет, но он должен сидеть дольше, так? — увидев удивлённое лицо девушки он внутренне обрадовался своей проницательности, и потраченному на изучение газет времени, а затем продолжил. — Исходя из своего… Опыта… Я думаю тебе он нужен сначала живым, а потом мёртвым. Но зачем тебе это? Твою сестру всё равно уже не вернёшь и-       — Заткнись! Я не желаю слышать что-либо от тебя! Проваливай!       Девушку явно бесило это. Но в её глазах отчётливо виднелась скапливающиеся скорбящая грусть, которая со временем окрасила глаза в красный. От этого взгляда что-то глубоко внутри Окуясу гулко кольнуло и рассыпалось по телу мириадами иголок.       Это ощущение для него было странным. Оно пугало, вводило в недоумение. Сначала парень подумал, что у него просто на старость лет болит сердце, но спустя неделю безумной одержимостью информацией о девушке, которую он совершенно не знает, то даже до него дошла суть дела. Влюбился. Но это было совершенно не то, что он обычно чувствовал имея этот статус. Обычно он просто бегал за всякими девками, пытался как-то привлечь к себе их внимание и очень быстро забивал на это. Но сейчас совершенно другое. У неё есть то, чего не было у всех остальных. Она решительна, смела, непоколебима и в меру груба. В этой девушке он видит юного себя, именно это он увидел когда он посмотрел ей в глаза. И он хочет защитить её ценой даже собственной жизни, и ему совершенно плевать на что взаимно ли это. Он не мог позволить подвергнуть её жизнь в опасность. Несмотря на то, что было очевидно что она справится со всем сама.       Костелло приняла долгое тупое молчание как призыв к действию которое она хотела сделать. Она уже подошла к нему и Спортс Максу, но в последний момент мужчина пришёл в себя. Он резко взял её за талию, прижал к себе и, пока она не успела опомниться, призвал станд несколько раз разрезав пространство словно воздушные ножницы. Оказавшись на выходе из мастерской, The Hand несколько раз ударил по верхнему косяку двери и вход в помещение завалило огромными валунами так, что к Спортс Максу можно будет подойти только спустя несколько дней интенсивных раскопок. К тому же, Окуясу не забыл предварительно сломать ему ноги, так что если он и выберется из этой тюрьмы, то только в виде беспомощного инвалида. Достойное наказание.       Но Гермес так не считала. Со всей силы она оттолкнула Окуясу, ринулась к камням и в порыве необъяснимой истерики попыталась их раскопать. Зачем? Добить его? Что это ей даст? Она и сама не знала. Уже не была уверена ни в чём. Она ведь всё продумала. И ведь всё получилось. Не так, но получилось. Что-то было не то, но она не знала что. Она должна была убить его.       Камни летели в воздух один за другим, но она так и не приближалась к цели. С каждым камнем она всё больше отчаивались, слёзы уже не находили себе места на её глазах. Вот одна упала на землю. И вот она занесла руки над головой и с каким-то невнятным хрипом в последний раз обрушила их на камень.       Мужчина стоявший в стороне почему-то начал чувствовать вину за свои действия. Он не знал что ему делать дальше, не продумал.       Шаг вперёд.       Рука на плече.       Она столкнула её.       Вторая попытка.       Неожиданно для него самого девушка напрыгнула на него, обвив его шею как змея в предвкушении обеда. Но она не пыталась придушить его, нет, она обняла его. Непонятно почему, необъяснимо почему, но обняла. Всем людям нужна поддержка в трудный момент, но сейчас нужно только чьё-то тепло. Он обнял её в ответ.       Спустя несколько минут она отстранилась от Окуясу, поблагодарила и молча ушла.       В голове Гермес всплыли воспоминания об её сестре… Она постоянно винила себя в её смерти, но узнав кто стоит за этим, переместила всю свою ненависть на Спортс Макса. И теперь, когда кто-то другой отомстил за неё, цвета её жизни погасли. Она старалась убедить себя в том, что всё окончено, что он получил по заслугам, но что-то всё равно не укладывалось в голове. И потому, на следующий день, она пришла к этому мужчине, что отомстил за неё.       — Зачем ты это сделал?       — Захотелось.       Мужчина явно не хотел объяснять ей истинную суть вещей. Ниджимура мрачно отвернулся и продолжил идти туда куда шёл, всем своим видом дав понять, что говорить он не настроен. Но Гермес будет продолжать свои попытки до последнего.       — Как это понимать? Ты возможно спас меня от смерти и не хочешь объяснять почему? Говори давай!       — Слушай… — он остановился, но не обернулся. — Ты уверена, что хочешь знать правду?       — Пф… Почему я должна не-       — Я люблю тебя.       В один миг всё вокруг замерло, растворилось, остались только они вдвоём. Они и тишина, что стремительно окружала их, окутывала и забиралась в сознание. Гермес не знала что чувствует к этому человеку. Она его даже не знала. Он просто взял, и сломал жизнь её заклятому врагу. Но неужели только из-за того, что любит её? Бредятина. Но если это так, то этот мужчина стремительно стал меняться в её глазах. На месте странного и тупого вора встал храбрый защитник с золотым сердцем. Она уже чувствовала что-то подобное, когда дралась с ним, но тогда он занимал в её жизни настолько посредственную строчку, что она вспомнила об этом случае только сейчас. Вдруг, она почувствовала, что щёки её медленно краснеют.       Девушка медленно подошла к Окуясу. Положила руку ему на плечо, развернула, сладко прильнула к губам.       Казалось, это всё что ему было нужно. Он мог стоять так вечность. Он, она, её мягкие опьяняющие губы и учащённый стук сердец. Тёплое дыхание свежей новой любви. Но всё рано или поздно заканчивается, так же как и воздух.       Они отстранились и стали просто смотреть друг на друга, разглядывая в глазах что-то притянувшее их обоих. И ничего не было нужно им, пока они вдвоём.       — Эй, вот ты где! Гермес, мы всюду тебя искали, где ты была?! — неизвестно откуда взявшаяся планктонша подходила всё ближе, а Гермес по прежнему была в руках Окуясу.       Они неохотно разорвали свои объятия. ФФ подошла и сказала что-то про то, как они волновались и прочую лабуду. Но никто её не слушал, Гермес и Окуясу смотрели только друг на друга и слушали только сбитое дыхание друг друга.