The Man On The Wall

Запись журнала: Сол 7 На самом деле я спал прошлой ночью, между морфином, истощением и отсутствием синусовой проблемы Бартона. Чувак храпит так, что я даже не могу описать. Нат, желаю тебе удачи с этим. Хотя не могу сказать, что это был настоящий отдых. Мне приснился сон. Или это был кошмар. Трудно сказать. Может быть, это было отрицание, может быть, это был шок, может быть, это был морфин, я не знаю. Мне снилось, что шторм — это кошмар, а не моя действительность здесь. Что я проснулся с и увидел ухмыляющегося Бартона — с ужасным утренним дыханием, за которое он должен был бы обратиться к дантисту, — а этот жалкий ублюдок жевал сэндвич с ветчиной и пытался вытащить меня из постели. Что он смеялся надо мной, говорил, что я кричал о ветре и антеннах, жаловался, что разбудил всех в отсеке. Кстати, это полная чушь — любой, кто может спать рядом с его храпом, может спать и рядом со мной, кричащим как ребенок. Мне следовало бы сразу догадаться, что это сон. Никогда, ни разу Бартон не просыпался раньше меня. Но мне, наверное, хотелось в это верить, даже во сне. Гарнер, вероятно, продолжал бы говорить о психотерапевтических преимуществах сновидений или о какой-нибудь ерунде о том, как мой разум пытается очистить свой страх или что-то ещё, заменив его счастливыми мыслями. Или, может быть, даже во сне мой разум хотел притвориться, что буря была каким-то дегидратированным кошмаром, вызванным макаронами и сыром \п.п.: в Америке макароны с сыром — пожалуй, самое известное и популярное блюдо; частенько продается в виде полуфабриката, т.е. обезвоженным\. Всё, что я знаю, это то, что во сне я был так уверен, что когда я, спотыкаясь, выйду из спального отсека в главный отсек, вся моя команда будет там, ожидая меня; Сэм сделает какой-нибудь дерьмовый комментарий о спящих красавицах, потому что он завидует моей линии подбородка, Нат ухмыльнется хрен знает о чем, Бартон смерит взглядом завтрак Тора, в то время как Тор попытается сломать мое плечо, схватив меня за него, а Стив — сделает что-то ещё... Стив, который был бы обеспокоенным и удивленным, постоянно поглядывая на меня за завтраком, потому что он больше похож на курецу-наседку, чем на мою ма. И я оказался прав. Спотыкаясь о собственные ноги, я выбрался наружу, и там они ждали меня, пока я не повернулся к Стиву. И именно тогда всё открылось. Стив не был обеспокоенным. Его одолевал страх. Жалость и полный ужас. Лицо его было бледным, глаза выцвели до тускло-серого цвета, а руки, обхватившие рабочий стол, дрожали. Я никогда не видел, чтобы у Стива дрожали руки. Ни разу. Я видел его умственно, эмоционально и физически истощенным, в то время как он полуголодал и проводил бесконечные тренировки под требовательным взглядом Филлипса и его острым языком. Тогда у Стива даже губы не дрогнули. Когда он открыл рот, из него вырвалось только одно: — Баки! НЕТ! Именно тогда я и проснулся. Без малейшего шанса вернуться к блаженному отрицанию. С того самого момента, как мои глаза открылись, я понял правду: койка Бартона находится над моей. Если бы шторм был сном, то Клинт бы пускал слюни прямо мне в глаза. Койки были пусты, никаких ободряющих звуков микроволновки, когда полная команда готовила завтрак, никаких веселых голосов или саркастических реплик. Просто планета из ничего. Ни экипажа, ни спасения, ни выживания. Это было отличное гребаное начало дня, позвольте вам сказать. Чтобы отвлечься от мыслей о повторении голоса Стива, я включил последний альбом, который Сэм нам подарил, и включил его так громко, как только мог, чтобы мои барабанные перепонки не лопнули, заглушая его крик, и наполнил свой день физическим трудом. Всё утро я медленно и мучительно перебирал в памяти всё, что могло бы помочь мне выжить. Продукты питания, медикаменты, инструменты, запасные части, костюмы — всё и вся шло по списку. Дома, особенно когда я учился в колледже, мне было очень приятно жить в том месте, которое ма называла свалкой. Я мог бы разбросать одежду по всему полу, расставить повсюду кружки, сушить белье на батареях неделями, не убирая его... я был счастливым неряхой. Но не тогда, когда дело касалось моих записей или исследований. Иногда я позволял ему ненадолго соскользнуть, а потом без всякой причины просто попадал в это организующее пространство, как гены от ма активировались и пересиливали синдром неряхи. Пройтись сегодня утром по жилому модулю, не выспавшись и не получив достаточного количества анальгетиков, было примерно так. Я был в чертовой зоне с попытками каталогизации всего этого дерьма. Сублимация — твое имя Барнс. Было бы проще, не говоря уже о том, чтобы чертовски быстрее, если бы я мог использовать обе руки, но у меня не было выбора, кроме как смоделировать повязку для моей левой руки — почему Бартон не упаковал ничего из этой херни? — крепко привязав её к груди. Сделать рентгеновский снимок самому себе — не самая простая вещь в мире, но после пары попыток я получил более или менее ясную картину повреждений, которые нанесли антенны. С другой стороны, возможно, я уже наполовину стерилен, как ватный шарик. Кость приняла на себя основную тяжесть удара, но я не мог видеть никаких линий перелома, только что-то вроде темного пятна на плечевой кости. Действительно, чертовски смешно. Возможно, там застряла пара микросхем, но мне придется подождать, чтобы увидеть, не станут ли они проблемой, потому что я не могу ловить рыбу там; у меня нет ни ловкости, ни умения. Так что мне придется подождать. Ждать, надеяться и продолжать принимать антибиотики. Потрясающе. Пройдя через всё это, я с трудом влез обратно в свой скафандр — с заплаткой на дыре он на самом деле в прекрасном состоянии, и хотя у меня есть семь скафандров Евы на выбор — да, я могу сосчитать, и их семь, потому что НАСА прислало запасной на случай, если что-то вроде проклятой антенны прорвётся через один. Теперь скафандр Нат будет слишком мал для меня, чтобы носить, но я могу каннибализировать его на запчасти для других, что угодно — от уплотнителей до целого шлема, всё, что мне может понадобиться — в моем распоряжении сейчас есть только этот летный скафандр, и его легче надеть, чем скафандры Евы, которые обычно требуют помощи от кого-то другого, учитывая ситуацию с моей рукой. Вы спросите, как экипаж оставил свои скафандры, если они смогли выйти наружу и добраться до МВА, не умирая. Я вам сейчас всё расскажу. У всех нас есть два космических скафандра — один из тех, что мы носим во время подъема и спуска, и гораздо более удобный — для данного определения слова удобный — чтобы сидеть в нем, подвергаясь нелепой силе тяжести, и гораздо более громоздкие, тяжелые, менее забавные изготовленные на заказ скафандры Ева. Подумайте об этом вот так — если вы представляете себе здоровенный громоздкий костюм, который в основном делает вас похожим на огромный белый прямоугольник с конечностями вроде Робота Робби \п.п.: главный герой одного из самых фантастических фильмов шестидесятых; погуглите, выглядит довольно забавно\, то это скафандры Ева. Если вы думаете о суперсексуальном оранжево-белом варианте, который идеально сидит и выглядит как очень дорогой гидрокостюм, но свободнее и намного круче, то это наш летный скафандр. У меня есть оба моих костюма, и все остальные скафандры Ева, плюс запасной, который также является скафандром Ева, построенный по спецификациям Тора, потому что он самый большой. Если он подойдет ему, то подойдет и Нат, даже если её в нем не будет видно. До тех пор, пока вокруг неё будет герметичный скафандр, даже если нам придется тащить её крошечную задницу в МВА, она останется жива. Когда мы эвакуировались из жилого модуля, мы все были в летных скафандрах. Может быть, в скафандре Ева мне не было бы так больно. Может быть, я бы и умер. Не знаю. Я хотел бы отметить, что выгляжу чертовски сексуально в обоих случаях. Просто я не занимаюсь той нелепой ерундой с подпрыгиванием-руганью-криком-стенаниями, в которую все обычно вовлекаются, чтобы надеть эту чертову штуку. Должен вам сказать, что я не могу заставить Роджерса танцевать после тех движений, которые потребовались мне, чтобы влезть в этот проклятый костюм. Я не мог снова засунуть туда руку, так что это было чертовски больно. Но я должен был проверить, как там обстоят дела. Я гораздо лучше представляю себе свое положение. Миссия должна была продлиться тридцать один день. На всякий случай сюда было отправлено достаточно еды на пятьдесят шесть дней. На шесть человек. Когда вчера всё пошло прахом, мы пробыли здесь всего шесть дней, так что у меня осталось пятьдесят дней еды для шести человек, так что это 300 дней еды, если я не пересмотрю рацион, и больше, если я буду немного голодать. В любом случае, у меня есть немного времени. Не четыре года, конечно, но дайте мне немного расслабиться, это мой первый день, и я нашел способ прожить почти год. И это ещё не всё! Думаю, я вернусь в мои студенческие дни снова, потому что макароны, мясо, и то, что щедро относится к себе как тушенка в довольно больших объемах, большая часть таких аппетитных-хорошо-сублимированных блюд, что мы взяли с собой, а также некоторые супы, мюсли — потому что это чертов картон, для начала, и, отправив его на другую планету, хуже не будет. К сожалению, лучше также не будет — и мясной рулет (он же кирпич белка, который странно твердый и на самом деле имеет отвратительный вкус) для разнообразия. Для особых случаев у нас есть немного цыпленка с кисло-сладким соусом, что-то, что именует себя карри, которое на самом деле не карри, но довольно приятное на вкус, и конечная золотая жила, версия буррито от НАСА. Их всего шесть, и Роджерс, должно быть, спрятал их в своем рюкзаке, потому что иначе Бартон и Уилсон уже съели бы их. За один из них я готов драться с собственной сестрой. На самом деле, мне пришлось бороться с сестрой за большую часть моих обедов. В доме Барнсов, если вы не едите быстро, вы не едите вообще. Оправданием Бекки было то, что она нуждалась в этом, она была растущей девочкой в школьной команде по софтболу \п.п.: спортивная командная игра с мячом, разновидность бейсбола\. На самом деле ей просто нравилось воровать у меня еду. Когда я учился в колледже, я жил на чертовски восхитительной устойчивой диете из макарон с сыром, тушеного мяса, в которое обычно добавлялось всё, что было в моем мини-холодильнике. И это выглядело довольно обалденно (ведь я обычно бросал с закрытыми глазами, чтобы притвориться, что я не знал, что там) и на вкус было довольно прилично, если я стаскивал немного вкусностей у одной из девушек, которые жили этажом выше; добавлял фрикадельки, когда ма навещала и жалела меня, иногда перебивался китайской едой на вынос, когда у меня было несколько лишних баксов, и, конечно же, те пару месяцев, когда я жил на соусе для пасты. Никакой пасты, только соус — добро пожаловать в докторантуру, дети. Паста занимала слишком много времени и требовала, чтобы я смотрел и следил за ней, чтобы она не переварилась, когда у меня параллельно были заметки для чтения и подготовка защиты. Гораздо быстрее было просто открыть крышку от соуса, окунуть туда ложку и притвориться, что это суп. Я пытаюсь сказать, что я не совсем утонченный гурман, поэтому, когда я говорю вам, что большая часть еды, с которой нас посылают наверх, — это, вероятно, худшая вещь, которую я когда-либо клал в рот, я не слежу за языком. Всё это так же вкусно, как кажется; может быть, когда-то у неё был какой-то вкус или ароматизаторы, но она не была рассчитана до последней калории чрезмерно усердными диетологами и врачами просто так. Единственная её цель — обеспечить именно те питательные вещества и энергию, которые необходимы человеческому организму. Совсем не для того, чтобы наслаждаться или смаковать её. И это хорошо, потому что после того, как она была высушена сублимацией, герметично запечатана, выброшена в космос, провисела год или около того, смешалась с водой и помещена в микроволновую печь... вы меня поняли. Но это еда, и даже больше, чем я рассчитывал, так что я не жалуюсь. По большей части. Я приберегу эти буррито для своих дней рождений. Сегодня вечером я съем одно из них. Черт возьми, я же выздоравливающий мальчик, я не умру. Я съем гребаное буррито. Я на подъеме \п.п.: в оригинале тут довольно интересная идиома — (to be) full of beans, погуглите её происхождение, очень забавная история\ и никто не обидится, кроме меня. От моего быстрого выхода в открытый космос до жилого модуля, или от Нового Бруклина, как мне нравится его называть, я прошел через шторм. Я не признаюсь, что похлопал его по боку и поблагодарил за это. И уж точно не признаюсь о истерике, которая могла бы случиться. Остальная часть моего нового королевства — это теперь моя проклятая планета, так что это мое королевство. Вы можете прийти сюда и сразиться со мной за это. Вы можете забрать себе всю планету, а я даже готов пожертвовать собой в придачу. Продается одна планета с включенным астронавтом — должен быть обеспечен собственный транспорт для астронавта. В любом случае, мое королевство выглядит не так хорошо, как жилой модуль. Я не вижу тарелки связи. Там, где мы приземлились, Ацидалийская равнина — плоская, как блин. Серьезно, это похоже на Канзас, и тарелка определенно больше не в Канзасе, Тотошка \п.п.: немного переделанная фраза из повести Волшебник Изумрудного города\. Что-то вроде тарелки было бы видно чертовски далеко, но ничто не напоминало, что это именно она. Не буду лгать, какая-то часть меня всё ещё цеплялась за эту надежду. Что она будет там, может быть, зацепится за МПА или что-то ещё, что моя команда каким-то образом услышит от меня, что НАСА узнает и поймет это, и я в мгновение ока вернусь на Валькирию. Честно говоря, я старался не надеяться, но ничего не мог с собой поделать. Из моего сна можно с уверенностью сказать, что мое подсознание цеплялось за надежду с побелевшими костяшками пальцев, независимо от того, как сильно я это отрицал. То, что осталось от моего сердца, упало, когда я не мог видеть тарелку, и я признаюсь, что в тот раз плакал. Большие, жирные, непривлекательные слезы. Что породило свои собственные проблемы. Вы когда-нибудь плакали с лицевой панелью на лице? Это не очень удобно и не очень весело. Во время тренировок мы фактически прошли через целую кучу лекций об опасности наличия воды или жидкости в вашем шлеме. Это указывает на то, что с вашей кислородной системой действительно что-то не так, и вы должны тащить задницу обратно в жилой модуль или Валькирию, как будто вас преследует адская гончая. И разобраться с этим как можно скорее. В моем шлеме есть жидкость. Там действительно что-то чертовски не так, но это не скафандр, и я еще не мог идти, чтобы выплакать свои глаза в относительном комфорте и с моим новым лучшим другом морфином. Не смейте меня осуждать, это не самый лучший способ справиться, но это всё, что у меня есть, и мне все равно нужно поспать, я же исцеляющийся мальчик. Я должен стать здоровым для всех тех возможных смертей, которые скоро начнут наступать. В то время как МВА исчез, нижняя половина, состоящая из его посадочной ступени, осталась. Она состоит из стойки шасси, топливной установки и всего, что НАСА решило не возвращать, потому что оно в значительной степени одноразовое и тяжелое для возвращения домой. Как я уже сказал, мы превращаем Марс в мусорную кучу, так, чтобы оно было больше похоже на дом. Луна не могла получить всё удовольствие в этом отношении. Два других объекта на Марсе имеют тот же самый мусор, разбросанный вокруг после ухода экипажей, а на третьем участке есть куча красивых коробок и яркий блестящий МВА, просто ожидающий новых друзей. Хотя я понятия не имею, стоит ли флаг всё ещё на Арес-1. Мы не потрудились поставить один из них на Арес-2 или здесь, но когда Арес-1 приземлился, флаг был установлен прямо перед главным шлюзом жилого модуля. Там, на родине, было соревнование за флаг, который должен был развеваться. В отличие от миссий Аполлон, было решено не использовать звездно-полосатый флаг; что-то о том, чтобы быть более инклюзивными, поскольку это достижение человечества, а не только одной страны. Или еще какая-нибудь пиар-чушь. Спросите Поттс, возможно, это была её идея. Но я ухожу от темы разговора. Некоторые из других бесполезных остатков МВА могут пригодиться в будущем, если я действительно буду здесь в течение четырех лет — я инженер-механик, мне нравится играть с вещами, подайте на меня в суд! — но пока они могут оставаться там, где находятся. Если они пережили последний шторм, то, скорее всего, всё будет в порядке, и пространство в Новом Бруклине будет на высоте. Кроме того, они уже два года подвергаются радиационному воздействию — атмосфера Марса не защищает от солнечных лучей. С таким же успехом я мог бы просто перенести ядерный стержень в жилой модуль, если бы решил взять что-то с собой МПА находится в действительно дерьмовом состоянии. Он лежит на боку, весь помятый и исцарапанный к чертовой матери, бедняжка. Сила шторма вырвала резервный топливный бак — который нам не нужно было использовать при посадке, потому что Уилсон гребаный профессионал — из его корпуса, и ветер поймал его и играл в пинбол с МПА, ударяя его в каждый камень вокруг. Слава богу, что ветер не дул в другую сторону, потому что Новый Бруклин, вероятно, не вышел бы победителем против МПА лицом к лицу. Марс: Сплющивание. Сам по себе МПА мне не нужен — его двигатели не могут даже поднять его вес, даже с большим количеством топлива, сгоревшего, потому что он предназначен для падения, а не для полета, и двигатели должны замедлять его — спорим, что это был умопомрачительный секс, что двигатели используются для вашего замедления и управления направлением. В принципе, МПА падает на Марс с редкими моментами замедления, а не летит, что, вероятно, объясняет этот чертовски ужасный опыт. Это похоже на космический шаттл — великолепный, мощный, но с аэродинамикой кирпича. Он всегда будет попадать на поверхность, но в какой форме, вот в чем вопрос. Сейчас он в довольно плохом состоянии, это уж точно. Но, как и остатки МВА, он может быть ценным из-за своих компонентов, если предположить, что они пригодны для спасения и/или находятся в приличной форме после того, как катались по поверхности в течение длительного времени. Ракеты немного похожи на китов — настоящие величественные в своей естественной обстановке, но если их вынуть из неё, они не выдержат собственного веса. МПА был сконструирован так, чтобы поддерживать свой вес вертикально. Но в данной ситуации это было невозможно, и это могло бы раздавить некоторые критические компоненты, но в качестве металлолома он прекрасно справится. Считайте, что это расплата за дерьмовые 22 минуты в аду. Массивные марсоходы — это не роверы ваших родителей, немного больше электронного автомобиля и относительно хрупкие для чего–то, что выстреливается в космос, нет, это долбаные танки и так, так круто — наполовину погребены, но, судя по тому, что я мог видеть, выглядят в нормальном состоянии. Они чертовски крутые — у них шесть шин, и каждая из них может вращаться на 360 градусов, так что они могут измениться в мгновение ока и даже ездить боком. Возможно, я в них даже влюблен. Они могут понести большее наказание, чем жилой модуль. Ради забавы НАСА вывезло их в пустыню и перевернуло, разбило, забросало всякой херней. Черт возьми... это было довольно забавно, и поверьте мне, эти плохие парни очень надежны. Может быть, нам всем следовало бы забраться в один из них и поехать в этот долбаный МВА. Кого-нибудь подвезти? Когда моя рука восстановится, я их выкопаю. Посмотрите, как я оптимистичен, несмотря на всё, что сейчас твориться. Я расту как личность. Черт, посмотрите как я смотрю на то, что проживу достаточно долго, чтобы нуждаться в марсоходе. Может быть, я напишу книгу для самопомощи о расширении вашего кругозора и улучшении вашего душевного состояния, а также о том, кто вы есть на самом деле через невзгоды. Может быть, я уже начинаю сходить с ума после всего лишь двадцати четырех часов одиночества. Зачем мне тратить столько времени и сил на то, чтобы выкапывать свои марсоходы? Потому что это не будет пустой тратой времени. Шторм не просто лишил меня связи с НАСА и Валькирией. Я потерял всякую связь с метеостанциями. Ну, вы знаете, те вещи, которые предупредили нас о том, что Марс вчера перевернул свои чертовы игрушки и заставил нас убежать. У нас — у меня — есть четыре таких станции в окрестностях Нового Бруклина, все примерно в километре отсюда, и мне нужно проверить их и убедиться, что они в порядке. Если я действительно собираюсь пробыть здесь четыре года, то было бы неплохо иметь представление о том, что Марс думает о том, чтобы преподносить мне каждый день. Это я против Марса. С подачи Бога. По-вашему, это справедливо? Мне нужны марсоходы, чтобы добраться до метеостанций — вы когда-нибудь пробовали пройти восемь километров в космическом скафандре? Нет, я так не думаю. Это глупо, трудно, и я не буду этого делать. Поэтому я сделаю то, что делают все американцы, когда им нужно преодолеть небольшое расстояние — запрыгну в свою машину с климат-контролем и вдавлю педаль в пол. Может быть, если я проеду достаточно далеко, я способ пройти через это. Но я не буду загадывать раньше времени. Блин, чего бы я только не отдал, чтобы услышать, как Бартон снова разглагольствует на тему In-N-Out \п.п.: сеть ресторанов быстрого питания, работает в основном на юго-западе США и побережье Тихого океана\ против Five Guys \п.п.: сеть ресторанов быстрого питания, располагается в Лортоне, штат Вирджиния\. Если уж на то пошло, чего бы я только не отдал за этот гребанный чизбургер. Или гамбургер. Или картошку фри. Да, черт возьми, я хочу картошку фри. Жирный, соленый, хрустящий картофельный вкус. Я мог бы есть картошку целый день, каждый день, и все равно хотел бы ещё. Но марсоходы могут подождать — если я не собираюсь уходить далеко от жилого модуля, мне не нужно знать погоду, кроме того, я могу просто высунуть голову из входной двери и проверить, не идет ли дождь. Нет, не совсем так. Идиотская идея. Что не может ждать, так это солнечные батареи. Когда мы приехали сюда, Тор и я установили несколько, которые питают жилой модуль и всё, что в нем находится. Я не хочу увязнуть в этом научном дерьме, но я открою вам всем коммерческую тайну: солнечные батареи нуждаются в воздействии солнечного света, чтобы производить электричество. Обычно каждое утро двое из нас выходили на улицу, вооруженные дорогой метлой и пневматическим пистолетом, и очищали ублюдков — даже когда Тор и я всё ещё устанавливали элементы массива, мы должны были очистить те батареи, которые мы установили, прежде чем продолжить работу с другими — прежде чем начать делать любые эксперименты, которые мы делаем или помогали другим в этом, но теперь всё зависит от меня, чтобы держать их чистыми. После шторма они были зарылись в песок, а не просто страдали от легкого напыления, как обычно, поэтому жилой модуль работал на батарейках, но это конечная величина. Мне нужно очистить массив и солнечные батареи и дать им подзарядиться. Песок — настоящий ублюдок. Серьезно. Быть на Марсе — все равно что бегать по пляжу полностью одетым. Ты возвращаешься домой, а это дерьмо повсюду. Он попадает на всё, во всё и засоряет всё, и теперь, несмотря на то, что это был Марс, который перестал истерить, я тот, кто должен всё очистить. Марс вообще похож на огромного красного малыша. Или на Клинта Бартона в форме планеты. Или, что еще хуже, Старка. С большим количеством ругани и много однорукой работы, я снова их почистил, так что независимо от того, что я буду делать здесь, у меня будет вся сила, которая мне нужна. При условии, конечно, что массивный шторм, который Марс наматывает на себя каждые несколько лет, не произойдет снова. По какой-то причине каждые три года огромные штормы на Марсе, размером с континент, о которых я вам рассказывал, ну, они все объединяются, чтобы устроить вечеринку, и вся планета начинает безумить и исчезает за облаками пыли. В долгосрочной перспективе это хорошо, потому что блокирование солнечного света останавливает нагревание поверхности, что останавливает тепловой подъем, поэтому пыль... ваши глаза просто остекленели, верно? По сути, сама буря — это то, что убивает бурю. Пыль блокирует солнечный свет, попадающий на землю, чтобы согреть воздух над поверхностью, что означает, что пыль не поднимается в атмосферу, и всё это оседает. Все лучше и лучше, верно? Но в краткосрочной перспективе я буду в полной заднице. Эти штормы могут длиться неделями, даже месяцами, и без энергии для подзарядки батарей я не могу питать жилой модуль, не говоря уже о том, чтобы запустить что-то ещё, и я буду Баки-циклом. Я стараюсь не думать о том, что мы действительно скоро встретимся с ещё одним из этих плохих парней. Я не хочу ныть или что-то в этом роде, но я не хочу быть Баки-циклом. Для этого используются солнечные батареи. Мне придется чистить их каждые несколько дней, но как только я найду лучший способ сделать это, и я смогу использовать обе руки — проверьте этот оптимизм — я буду быстрее справляться с этим. Внутри жилого модуля моя заплатка выглядит чертовски хорошо. Даже если, когда я вылезал из скафандра, это была не кровь, а всё остальное, что было похоже на неё, стекало по моей руке, оно осталось внутри скафандра. Да, вы угадали, я порвал свою кропотливо выполненную заплатку. Мне пришлось отрезать всё и пойти по основному пути, а не зашивать себя снова, как одеяло. Для тех, кто не знает — счастливые ублюдки — хирургические скобы — это что-то вроде шестиногой М с двумя дополнительными маленькими ножками на V части. Когда вы стреляете ими в кожу с дурацкой скоростью, V-образная часть расплющивается, чтобы выглядеть как скрепка на бумаге, просто плоская линия, а остальные четыре части ножек врезаются в кожу под углом. Маленькие ножки держат кожу близко к поверхности закрытой, а более длинные ножки держат рану закрытой глубже в коже. О, и это чертовски больно. Вы когда-нибудь случайно пробивали себя скобами от степлера? Вот попробуйте. Шучу, не стоит. Опыт не имеет ничего хорошего, чтобы рекомендовать его. Надеюсь, мне не придется делать это снова, но если я буду здесь в течение следующих четырех лет, зная свою нынешнюю удачу, я, вероятно, сделаю это. Извините меня, пока я пытаюсь вызвать у вас некоторый энтузиазм по этому поводу. После утренней прогулки по холмистым акрам я провел вторую половину дня, проверяя материал, который поможет мне выжить. Ничто не должно было повлиять на приборы здесь, жилой модуль кажется неповрежденным, и Новый Бруклин привык к тому, что он работает от батареи — это то, что он должен делать каждую ночь. Но я параноидальный мудак, который не хочет рисковать. Я провел две полные диагностики кислородного генератора. Мой новый лучший друг находится в идеальном рабочем состоянии. Если он меня предаст, есть временная резервная система, которая будет поддерживать мое дыхание в течение тридцати дней, пока я пытаюсь его починить, но, как и мой скафандр, эта резервная система не может восстановить кислород из углекислого газа, который я выдыхаю, она может только фильтровать его. Как только эти фильтры переполнятся, если я снова не включу генератор кислорода, для меня это будет последний вздох. Однако регенератор воды не имеет запасного варианта, поэтому я должен держать всё свое на нем. Если я не смогу его починить, то буду пить запасную воду до тех пор, пока не проникну в гребаную область Тора и не устрою какой-нибудь дистиллятор для мочи. Разве космические путешествия не супер гламурны? Держу пари, теперь вы все хотите быть астронавтами, а? На Рождество вы можете попросить у Санты несколько колб и мензурки и узнать, как сделать мочу пригодной для питья. Я могу себе представить, что это довольно простой процесс, состоящий из одного шага: не надо и начинать. Модуль еще не достиг оптимальной влажности, но когда это произойдет, я перестану терять половину литра ценной воды, просто дыша, так что я с нетерпением жду этого. Я также с нетерпением жду, когда проснусь без злой сухости во рту. Мой гребаный нос щиплет, потому что воздух здесь такой сухой. Но я должен дать регенератору передышку; это заняло Бартона, Нат, Роджерса и Уилсона первые несколько дней, когда мы были здесь, чтобы распаковать, собрать и запустить жилой модуль. Всё здесь работает всего несколько дней, так что нет ничего удивительного в том, что ничего не идет в ногу со временем. Черт возьми, я тоже не такой, как все. Так что пока мы с регенератором приятели. У нас родственные отношения. Странное, аля-кибернетическое родство. Так что у меня было всё, чего только мог пожелать король, кроме людей, которыми можно было управлять и командовать: вода, кров, воздух и еда. Из этих четырех еда — моя самая большая проблема. Пока я держу солнечные батареи чистыми, а генератор кислорода и регенератор воды в порядке, главное управление и оборудование помогает мне во всём. В жилом модуле есть запасные части для множества аппаратов, такие как брезентовые листы на случай структурных повреждений, трубки для регенератора воды, фильтры для скафандра и резервные элементы генератора кислорода, и бла-бла-бла. Но еда... я уже начал ограничивать себя до трех четвертей еды. Здесь, наверху, ты вроде как спортсмен. Твое тело работает гораздо усерднее, чем если бы ты работал с девяти до пяти. Для человека моего роста там, на Земле, рекомендуемый рацион был бы около двух тысяч калорий, но здесь я должен был бы съедать до трех тысяч калорий в день, а на самом деле больше, потому что мое тело пытается исцелиться, так что сокращение рациона не является удивительным. Но нищим выбирать не приходится. Или пирующим. Или как там это звучит. Я не знаю. А вот и распределение. Во время моего рейда по медицинскому отсеку я нашел огромные бутылки с мультивитаминами. Серьезно, эти штуки просто огромные! Кто знал, что НАСА делает покупки в Costco \п.п.: крупнейшая в мире сеть складов самообслуживания клубного типа\? С точки зрения питания у меня пока всё в порядке, но витамины и минералы не заменяют калорий, даже если я принимаю их горстями. Но я не собираюсь медленно умирать от голода, вот что я вам скажу. Это не говорит мой новообретенный оптимизм. Это больше... реализм. Даже с уколом морфина, который я сделал вчера, и ещё одним сегодня после маленькой операции, в медицинском отсеке достаточно морфина, чтобы стать смертельной дозой. Если мне и суждено умереть здесь, то только на моих условиях, и в мое время. Это будет мой выбор. Да что там говорить, я люблю контроль. Но не начинайте волноваться, я ещё до этого не дошел. Возможно, я никогда так не поступлю. Мне просто нужны варианты. Я размышлял о том, как пережить это. Я же говорю вам, что думать гораздо легче с кофе. Я был готов отказаться от этой прекрасной машины на Валькирии на том основании, что через тридцать один день у нас с ней будет прекрасное и, скорее всего, прямо-таки порнографическое воссоединение. Почему мы не принесли сюда кофе? На удивление, Марс — единственное место, где нет Старбакс на каждом углу. Или в любом углу. Кому я могу пожаловаться на это? Вы не можете пройти по улице в Нью-Йорке, не наткнувшись на пять кофеен, и всё же здесь... Если я переживу это, будет очень резкий телефонный звонок в штаб-квартиру и требование, чтобы я получил пожизненный абонемент на бесплатный кофе в качестве компенсации за эмоциональное расстройство от того, что остался здесь без него. Почти уверен, что если я переживу это, мне никогда больше не придется покупать выпивку — кофе или что–то ещё. Вполне уверен, что люди падали сами на себя, чтобы купить Олдрину \п.п.: Базз Олдрин — выполнял обязанности пилота лунного модуля корабля миссии «Аполлон-11», совершившего первую в истории пилотируемую посадку на Луну\ выпивку. Проживи четыре года на Марсе, и я бы подумал, что люди будут падать на себя, чтобы дать тебе что-нибудь. Черно-синий зад — вот что дала бы мне моя ма за то, что я её напугал. Даже без кофе я могу осуществить некоторые математические вычисления — Арес-4, предполагая, что миссии будут продолжаться, приземлится не рядом со мной, а в 3200 км отсюда, в кратере Скиапарелли. Не совсем в нескольких минутах ходьбы. Если бы я мог общаться с кем-то, с кем угодно, возможно, у меня был бы шанс на спасение. Мне нужен кофе, чтобы понять, как это будет работать, но НАСА купается в кофе и умниках. Пусть они сами разбираются. Есть связь, будем путешествовать. Всю дорогу домой, в Бруклин, надеюсь. Итак, папоротники и все другие эксперименты, которые действительно казались очень интересными, когда мы только прибыли, — и которые я должен был делать прямо сейчас, — приостановились, как и общение с Землей. Остался только шанс на связь с Арес-4 По крайней мере, у меня есть достаточно времени, чтобы попытаться связаться с Арес-4. Извините меня, если я не супер взволнован по этому поводу, да? Учитывая всё вышесказанное, ситуация уже не кажется такой безнадежной, как вчера, когда я говорил себе: планета нагнула меня и я один на Марсе. Как будто у вас не было бы нескольких тяжелых моментов в жизни. Всё по-прежнему дерьмово, а я по-прежнему использован планетой, но больше как бейсбольной битой, чем как раскаленной добела кочергой. Я очень оптимистичный парень, когда борюсь с инфекцией и умираю. А ещё я слишком драматичная маленькая дрянь. Мне не нужно, чтобы вы все напоминали мне, что еды у меня хватит только на год, а не на четыре. Оптимизм, помните? Дайте парню передохнуть и дайте мне заняться одной вещью за раз. А сейчас у меня есть еда. У меня нет рации, так что это моя задача: починить эту чертову рацию. Или построить гребаное радио. Или дымовые сигналы, или ещё какое дерьмо. Просто общение. Я смутно припоминаю из факультатива в колледже, что общение — это основная человеческая потребность, право человека, и что без него ни одна община, и уж тем более ни один индивид не смогли бы процветать или даже выжить без него. Чертовски верно. Если я хочу выжить, я должен поговорить с Землей. Мне плевать, если я случайно дозвонюсь до какого-нибудь психа с длинноволновым радио, пытающегося связаться с гребаными инопланетянами, мне просто нужно с кем-то поговорить. Кроме того, это дало бы моему новому другу отличную историю для продажи таблоидам: Я разговаривал с настоящим живым марсианином. Я могу быть эпизодом из Секретных материалов. Черт, наверное, уже был такой эпизод, а? Блять, даже в этом я не могу быть оригинальным. Черт возьми, пришло время Макгайверить \п.п.: отсылка на сериал Секретный агент Макгайвер\ это дерьмо. Запись журнала: Сол 13 Насколько я продвинулся в установлении контакта за последние шесть Солов? Не так уж и успешно! Что же... В свою защиту скажу, что помимо всего этого застрявшего на Марсе, что я сейчас делаю, были ещё и смягчающие обстоятельства. Дело в том, что я, возможно, переоценил скорость своего восстановления. А может быть, в космосе мы лечимся еще хуже? Черт возьми, я же инженер, а не врач! Подождите... это неправильно. Я смотрел только пару эпизодов из Звездного Пути \п.п.: американская научно-фантастическая медиафраншиза, включающая в себя сериалы, фильмы, книги и игры\, которые Денверс показывала во Флориде, так что вы все можете меня простить. Но дело не в этом. Я думаю, что мог бы похерить плечевую кость. Я сделал ещё один рентген руки, и вот он... совсем не такой, как тот, что я делал на Сол 6. Я не знаю, хорошо это или плохо, но учитывая агонию, я склоняюсь к плохому. Вы знаете, как у астронавтов на шаттлах и МКС ухудшалась плотность костей и прочее дерьмо, после нахождения на орбите определенное, потому что кости не выдерживают и высвобождают кальций, делая наш скелет более уязвимым. Это высвобождение кальция также может увеличить риск образования камней в почках, так что это тоже просто потрясающе. По-видимому, вывести камень — это все равно что принять роды через собственный член. Так что... у меня есть подгузник, который может впитать гипотетическую кровь из моего члена, а теперь ещё и камни в почках... вы что, издеваетесь? Почему я вырос с желанием стремиться сюда? Потому что я застрял здесь на четыре года, после того, как уже шесть месяцев покинул Землю... ни один человек никогда не проходил через что-то подобное, так что я понятия не имею, как это повлияет на мое тело. Черт возьми, половина того, что Бартон должен был здесь изучать, это то, как всё повлияет на нас в долгосрочной перспективе. Я могу предположить, что четыре года здесь, наверху, равносильно умножению того, что кость сломалась не в одном месте. Поверьте мне, я ученый, и многое здесь не является правильным измерением, потому что у Марса нет такой гравитации, как у Земли, и люди не предназначены для этого дерьма, а именно это должно произойти со мной. Происходит со мной с тех пор, как мы приземлились. Если я упаду и сломаю бедро в великом возрасте 30 лет... Старк никогда не перестанет болтать об этом, у моей ма будет сердечный приступ, а моя сестра будет смеяться до тошноты. Конечно, для того чтобы это произошло, они должны действительно знать, что я жив здесь, наверху, и я бы с радостью выдержал этот смех, если бы это означало, что они знают, что я здесь. Бартон просто хотел бы поэкспериментировать на мне, но я отказываюсь быть гребаной лабораторной крысой больше, чем собираюсь быть в любом случае. Я имею в виду, что меня буквально заперли здесь в клетке. Не хватает только хомячьего колеса. Серьезно, некоторые биологи просто выпрыгнули бы из в штанов, думая о том, чтобы изучить меня, пока я коротаю здесь свое время, не так ли? Или сделали бы это, если бы знали, что я жив. Может быть, вы и не тратите свое время на размышления о подобном дерьме, но я знаю этих людей — поверьте мне, если бы они знали, что я здесь, целый сонм \п.п.: устар., книжн. собрание, сборище, толпа\ врачей и докторов наук, и хрен знает кого ещё, были бы в восторге от мысли, что я их маленький подопытный. Во всяком случае, плотность костной ткани — и, к сожалению, спонтанные восклицания незнакомых людей — давят на мой ум. Последние пару Солов моя рука просто убивала меня. Я начал сходить с ума после того, как не смог поднять её больше чем на пару дюймов \п.п.: 1 дюйм — 2,54 сантиметра\, почувствовав при этом, что как будто кто–то поджег внутреннюю часть моей руки. Я забеспокоился, что у меня, возможно, развился абсцесс или что-то ещё — рана сильно распухла, красная и горячая, как черт, а область вокруг стала странной, звездчатой по форме, а затем я перекатился на неё ночью, и весь гребаный мир взорвался сверхновой, и дерьмо, которое из неё вышло... Я решил этот вопрос, но это было чертовски противно во многих отношениях. И очень больно, а с этим было справиться довольно трудно. Так что мне пришлось сделать небольшую исследовательскую операцию. И это было так прекрасно, как вы можете себе представить. Я ввел немного местного анестетика вокруг раны, снял скобы и аккуратно срезал часть кожи. Если раньше она не была красивой, то теперь она стала очень уродливой. Я вытащил всё, что мог, включая пару костных осколков, которые видел на рентгене, и вымыл из него всякую гадость с помощью канамицина \п.п.: аминогликозидный антибиотик I поколения\, — спасибо Бартону за то, что он был так подготовлен, — потому что, черт возьми, я почти уверен, что мои внутренности не должны были выглядеть так, как они выглядели, когда я проводил первый осмотр. Затем я накрыл её стерильной марлей и перевязал как можно лучше. Короче говоря, моя рука сейчас чувствует себя лучше. И это такое гребаное облегчение, что я даже не могу вам сказать, хотя прогресс идет медленно. Последние несколько дней у меня была лихорадка, даже под антибиотиками, и рана всё ещё довольно горячая и красная, и так распухла, что мне хотелось плакать всякий раз, когда я прикасался к ней, или двигал рукой, или дышал, но антибиотики, кажется, делают свое дело — вперед медицина! — и рана больше не пахнет и не сочится. Я возьму всё, что смогу достать. Я не могу позволить себе подхватить инфекцию, не рецидивирующую, и не здесь, без врача и с ограниченными запасами медикаментов. Я проверяю её каждые несколько часов, запивая бактином \п.п.: противомикробное синтетическое средство\ два раза в день, что помогает справиться с болью и зудом. Я не хочу использовать анестезию или морфин без крайней необходимости, так что я пытаюсь справиться с этим самостоятельно. И вы знаете почему. Хотя у меня будет чертовски классный шрам. Как вы думаете, это поможет с подбором парней и куколок? — Эй, хочешь посмотреть шрам от того места, где Марс чуть не убил меня и мне пришлось оперировать самому себя? — Думаете, на Роджерса это подействует? О чем это я говорю? Мне не нужна никакая помощь, я гладкий, как шелк. Кроме того, это звучит так, как сказал бы Бартон, и я люблю этого парня как брата, но мне не нужно стремиться к его уровню идиота. Я отпраздновал это улучшение тремя выходами за пределы модуля, во время которых частично я и одной рукой выкопал марсоход. Что действительно чертовски больно, если вам интересно, но скобы не вылетели и не вскрыли рану, так что я принимаю это как победу. Я же говорил вам, что они похожи на маленькие танки, и спасибо вам за это. Мне удалось откопать немного песка от задних шин и бортов, и этого было достаточно, чтобы попасть в один из воздушных шлюзов, а затем я задним ходом выбрался из остального песка. Это было нелегко, и не быстро, потому что у нас здесь есть настоящие лопаты взрослого размера? Черт возьми, нет, конечно же нет. У нас есть маленькие лопатки для взятия проб и рытья небольших отверстий в поверхности. Я начал с использования совка, но это было просто чертовски глупо, поэтому я вернулся в жилой дом и схватил один из наших подносов с едой. Гораздо эффективнее, хотя моя спина теперь убивает меня. Мне пришлось копать, и копать, и копать, и копать, и копать вокруг ровера, только так я освободил шлюз — вы получаете идею — усердно копать, но при этом пытаясь избавиться от скатывающейся под ноги массы песка, и это вам не легкая прогулка по пляжу; в общем после слишком многих часов работы я смог его освободить. Я надеюсь, что позже, когда у меня будут две свободные руки, я смогу использовать этот марсоход, чтобы вытащить другой из его частной дюны; марсоходы могут соединиться, так что если я смогу откопать буксирный крюк, я надеюсь, что смогу просто отбуксировать второй марсоход, и вуаля, мой собственный флот готов. Это не летающие машины, но я их беру! Это было довольно забавно — возиться в ровере. На данный момент я окрестил его Забавный Ви. Что было совсем не весело, так это не найти ни единого намека на тарелку связи. Это не значит, что я ехал слишком быстро, чтобы увидеть его — Ацидалийская равнина может быть плоской в теории, но она чертовски ухабистая, и это дерьмо причиняет боль. Даже когда я ехал, как самый примерный водитель, смотреть было не на что. Исходя из всего произошедшего, она либо разломана на тысячи частей или похоронена в песках, или, зная мою нынешнюю удачу, в прекрасном сочетании того и другого. После этой ободряющей мысли я вернулся к тому, что осталось от системы связи — и не смог выйти на метеостанции; я был в метрической долбаной тонне боли, и я не хочу уходить слишком далеко от Нового Бруклина, пока не узнаю, что батареи Забавного Ви не повреждены. Я мог бы также придерживаться правил миссии, насколько это возможно; если оба марсохода не работают, рабочий не уходит далеко. Я не хочу отъехать на 1 км от жилого модуля, думая, что у меня достаточно заряда, и обнаружить, что батареи повреждены, и я застрял. Как я уже сказал, преодолевать пешком такое расстояние в скафандре совсем не весело. Что также не очень весело, так это состояние массива связи. Я остаюсь при своем мнении, что с таким же успехом мог бы сложить руки лодочкой и закричать в сторону Земли. Я инженер — у меня нет другого выбора, и с помощью металлолома, который я могу добыть из МПА, МВА и жилого модуля, я могу соорудить тарелку. Она будет не очень красива, но эй, может быть, я получу странную награду за попытку. Я уверен, что смогу соорудить какую-нибудь статую или что-нибудь в этом роде. Премия Барнса, как и премия Дарвина, но получатель её старался изо всех сил выжить. Проблема в том, что это не рация, о которой мы здесь говорим, и то, что я мог бы сделать, было бы немного более полезным, чем нанизать банку на какой-то шнур и надеяться, что Земля меня услышит. Кроме того, это займет много времени на открытом воздухе, и еда — не единственное, что мне нужно для рациона. Фильтры в скафандрах не могут быть очищены. Как только они наполнятся, всё будет кончено. Миссия была подготовлена исходя из того, что каждому из нас требовалось в среднем по четыре часа вне модуля в день. Поскольку фильтры легкие и маленькие, НАСА сочло нужным послать запасные части в щедром количестве, чтобы у меня было около 1500 часов работы фильтров. После того, как всё это будет сделано, я буду делать то же, что делал мой скафандр, когда я проснулся там — использовать циркулирующий воздух, преобразуя его, но не фильтруя. Не идеально. Я знаю, что вы скажете — 1500 часов — это очень долго. Я мог бы разразиться песней Rent, но не стану этого делать. Вы забываете, что я пробуду здесь четыре года, и несколько раз в неделю мне придется проводить часть этих часов только на очистке солнечных батарей, не говоря уже о прочем дерьме. У меня есть около 1500 дней до прибытия Арес-4, так что это только один час времени выхода в день, и я уже провел несколько часов снаружи сегодня. То, к чему это сводится, для дешевых мест в задней части, нет времени для бесполезных выходов из модуля. Есть ещё одна причина, по которой я точно не хочу загорать там больше, чем это необходимо — радиация. Наши скафандры имеют радиационную защиту, но они не так эффективны, как жилой модуль, и с той секунды, как вы выходите из шлюза, часы тикают на вас, начиная светиться в темноте. Вы, счастливые ублюдки на Земле, на самом деле не имеете большого опыта работы с радиацией из-за магнитосферы Земли и относительно плотной атмосферы. Ваша самая большая проблема на этом фронте — это слишком много рентгеновских лучей или какая-то форма ядерных осадков. Но здесь, наверху? Другая история. Просто путешествие сюда было шестимесячным радиационным ливнем, и это принимая во внимание обширную защиту на Валькирии. В принципе, путешествие на Марс уже считается как потенциальный эквивалент работы на атомной станции в течение пятнадцати лет. Это 30 лет туда и обратно только для поездки по дороге, не говоря уже о том, чтобы быть на Марсе. Быть на поверхности не намного лучше. Конечно, радиация сокращается примерно наполовину, но есть ежедневные, еженедельные и даже сезонные колебания в количестве радиации, которой я собираюсь подвергнуться. В течение четырех лет. В Новом Бруклине я в основном защищен какими-то причудливыми материалами в обшивке жилого модуля — вы должны спросить Беннера из Лаборатории реактивного движения, он местный эксперт по радиации и прочей херне — но... я бы предпочел не купаться в радиации, вот что я вам скажу, даже если это всё одно и тоже. Повторяйте за мной, Баки Барнс не хочет светиться в гребаной темноте. Баки Барнс также не хочет заболеть раком. Баки Барнс не для того выживал, будучи коммуникационным кебабом, чтобы умереть от рака. Баки Барнс также задается вопросом, как долго Баки Барнс может говорить о Баки Барнсе в третьем лице. Баки Барнс сейчас же остановится. Мне кажется, я немного расклеился. Интересно, это побочный эффект антибиотиков? Ха. Надеюсь, что так, или это будут долгие четыре года в моем одиночестве, и ещё слишком рано начинать сходить с ума. О других новостях: я думаю, что знаю, как обойти проблему еды. Я в ударе или как? Помните мою другую специальность? Ну, может быть, это все-таки не так уж и бесполезно! Вы можете спросить, и я не собираюсь винить вас за это — моя собственная сестра спрашивала с совершенно неуместным недоверием в голосе (Если у вас есть сестры, вы знаете, что я имею в виду), — зачем привозить ботаника на Марс? Место, которое славится своим отсутствием... ну, всего? Позвольте мне просветить вас всех. Моя задача состояла в том, чтобы выяснить, как можно убедить растения расти в условиях марсианской гравитации и можно ли вообще что-то сделать с почвой. Вы можете быть удивлены, что ответ таков: на самом деле, всё возможно. В то время как марсианская почва действительно содержит необходимые элементы для поддержки растений, в ней отсутствует целый пучок минералов, которые имеют важное значение и в достатке присутствуют на Земле. Даже если вы возьмете марсианскую почву, дадите ей воду, земную атмосферу, она не будет давать растениям жизнь. Для этого нужны бактерии, белки и целая куча всякой всячины, с которой я не буду вас утомлять. Наверное, это моя автобиография, а никому не нужна скучная автобиография. Мне жаль, что она не наполнен большим количеством секса и рок-н-ролла. Нет, правда. Никто так не сожалеет, как я. Самым важным аспектом программы Арес является определение реальной жизнеспособности идеи поддержания человеческой жизни, причем в крупном масштабе, а не только моей пронзенной задницы, на поверхности Марса. Мы можем обойти проблему радиации с помощью причудливых щитов, мы можем работать над проверкой воды на полюсах, но если мы не сможем получить что-то, что будет расти, мы будем в жопе. Чтобы где-то колонизироваться, нужно выращивать пищу. Разве я этого не знаю? Одной из моих задач здесь было определить, насколько хорошо растения могут расти на Марсе в земной почве, марсианской почве и комбинации того и другого. Специалисты по полезной нагрузке, которые были на борту шаттла и МКС, изучали рост растений в атмосфере в условиях микрогравитации, что, к счастью для моей всё более тощей задницы, обнаружило, что на самом деле нет никаких препятствий для выращивания растений в условиях микрогравитации, как мне это нужно, но я первый ботаник на Марсе, который действительно проверил теорию в долгосрочной перспективе, и мне нужен эксперимент, чтобы работать — Арес-1 и 2 были больше о том, чтобы доставить людей на Марс вообще и провести исследование более насущных проблем, таких как уровень радиации и тому подобное дерьмо. А для текущего исследования у меня есть небольшой образец земной почвы. А также пучок папоротника и семена травы. Прежде чем вы будете слишком возбуждены, помните, что я сказал — небольшое количество почвы. Достаточного, чтобы заполнить оконную коробку, как это делала моя ма. И я не знаю, как вы, но я не могу есть папоротники и траву. Но я же ботаник. Ботаник на гребаном пике оптимизма. Я собираюсь всё выяснить. Если нет, то я буду просто голодным оптимистом-ботаником. Добро пожаловать на операцию Крещение огнем. Запись журнала: Сол 13 (2) Напоминание мне на будущее — не читать, блять, медицинские тексты Бартона для получения информации о лечении ран. И уж точно не позволять себе читать его накопившиеся журналы по онкологии. Может быть, я больше никогда не засну. Серьезно. Запись журнала: Сол 14 Я собираюсь посвятить вас в свою предысторию. Это моя автобиография, так что забудьте про всякое Вики-дерьмо обо мне, это настоящая история. Это важно, клянусь. Я получил степень бакалавра в Колумбийском университете. У меня есть своя страница на их сайте. Серьезно, вы можете проверить это; они очень гордятся своими знаменитыми выпускниками. Теперь это, наверное, памятная страница. О Боже, если это одна из тех гребаных раздражающих страниц, которые автоматически начинают воспроизводить музыку, открыв её, так помогите мне... и если это какая-то ерунда Элтона Джона, я могу умереть просто назло. Большая часть людей на моем курсе были торчками, убежденными, что они могут вернуться к какой-то естественной мировой системе собирательства и никакой охоты, все они жили за счет кусков сои, которые выглядели как собачьи гранулы и должны были быть пропитаны водой и имели текстуру действительно жевательной губки. Я всецело за охрану окружающей среды, но это дерьмо просто отвратительно. Дайте мне кусок коровы в любой день. Честно говоря, мои однокурсники, похоже, гораздо больше интересовались попытками использовать свои диссертации, чтобы лучше выращивать травку. Они ещё не решили проблему мирового голода, но все были чертовски спокойны по этому поводу. Я не был их поклонником, вызывающий тошноту запах, который сопровождал многих из них, был смесью плохой травы, запаха тела и хер-пойми-чего ещё или это был запах их нового дерьмового мирового порядка. Пока они все компостировали и консервировали, у меня от частых закатываний глаз начинала болеть голова. О, как они будут смеяться над тем, как поменялись стороны! Держу пари, что им это понравится, ублюдкам. Теперь я спасаю всё. Каждый грамм биоматериала идет в ведро, к которому я прикрепил табличку. Ведро О'Баки \п.п.: возможна отсылка к компьютерной игре Bucky O'Hare, где главный герой должен спасти всех членов своей команды, переходя от одной планеты к другой\ Каждый грамм. К черту деликатность. Помните отсутствие бактерий в марсианской почве? Это и есть ответ. Я тут вляпался в настоящее дерьмо. В жилом модуле есть действительно сложный и утонченный туалет. Твое дерьмо высушивается пылесосом и упаковывается в пакет, и каждые пару дней какой-нибудь бедолага должен был выходить наружу, открывать люк, собирать все пакеты и выбрасывать их на поверхность. Насколько мы экологичны? Серьезно. Мы буквально обосрались по всей планете. Наверное, Земля не может быть той, кто получает всё удовольствие. Но я больше не нахожусь в дерьмовом патруле! Мои отходы, как и я, объединяются с бактериями, белками и кучей других вещей, о которых я не могу потрудиться рассказать подробнее, но это действительно важно. Идеальный навоз. Сегодня утром я отправился наружу, чтобы всё собрать. Из-за холода возможные бактерии марсианской почвы давно мертвы, там вообще не так много других хороших вещей. Рядом с ведром для компоста стоит контейнер с дерьмом. Я вылил в него тонну воды вместе со всем, что я выделил с тех пор, как мне пришла в голову эта идея, а затем перемешал всё высушенное... ну, дерьмо. От жилого модуля буквально несет дерьмом. Я понятия не имею, что случилось с некоторыми из моих товарищей по команде, но черт побери! Серьезно, если кто-нибудь когда-нибудь найдет этот журнал, скажите Бартону, чтобы он проверил себя, потому что я никогда не узнаю, как он превращал свой паек в это. Может быть, годы пиццы, кофе и пива, которые были всей его диетой, испортили его пищеварительную систему, но чувак, обратись за помощью. С другой стороны, я думаю, что это хорошо, что здесь ужасно пахнет — чем хуже он пахнет, тем больше бактерий проникает туда, и всё идет хорошо в моей навозной куче. Так что если зловоние является индикатором, то всё чертовски феноменально в Ведре О'Баки. Послушайте фермера Баки — не делайте этого дома! В человеческом дерьме есть целая куча патогенов, которые могут заставить вас всей превратиться в Линду Блэр \п.п.: актриса, играющая маленькую девочку в фильме Изгоняющий Дьявола\, если вы используете его в качестве удобрения для растений, которые обеспечат вам пищу. Я в порядке, потому что большая часть дерьма принадлежит мне, так что я бы только заразился патогенами, которые у меня уже есть, но если бы остальное дерьмо экипажей не было высушено и упаковано, оно было бы непригодно для использования. Пока оно делает свое дело, я собираюсь превратить жилой модуль в сады Кью \п.п.: Королевские ботанические сады Кью — комплекс ботанических садов и оранжерей площадью 132 гектара в юго-западной части Лондона\, начав с того, что принесу сюда марсианскую почву и раскидаю её повсюду. Навоз будет идти следующим слоем, а затем посыплю сверху землей. Чтобы мой план сработал, мне понадобится много марсианской почвы и много навоза. К счастью, у меня есть целая планета одного, и я всегда работаю над другим. Какое прекрасное время для жизни! Но бьюсь об заклад, ты спрашиваешь себя, почему я не задумаюсь о том, чтобы положить то небольшое количество земли, которое у меня есть, поверх всего этого прекрасного бактериального навоза? Это похоже на то, почему мне нужна еда, даже если у меня уже есть витаминные таблетки Costco; навоз отличный, он поможет гребаной тонне песка, но его самого по себе недостаточно, чтобы марсианская почва могла поддерживать рост и развитие растений. Для этого нужен хорошие ништяки в образцах почвы, которые я привез из Хьюстона. И Канзаса. И Иллинойса. И ещё несколько мест. Хороший срез Штатов. Как только марсианская почва будет обогащена навозом и водой, когда я введу земную почву, бактерии в ней будут размножаться как сумасшедшие, и вуаля, почва, способная поддерживать жизнь. Пройдет не меньше недели, прежде чем я смогу проявить творческий подход и начать пахать свое новое поле. Нуу...место этого я собираюсь удвоить его. Если ваша ма хоть немного похожа на мою, то закваска была большой вещью в твоем доме. То, что я собираюсь сделать, в значительной степени совпадает с идеей приготовления закваски — вы начинаете со смешивания муки и воды. Затем вы осторожно замешиваете тесто, разделяете и оставляете его на день, затем освежаете каждую из двух смесей, добавляя больше муки и воды, затем вы ещё немного ждете и разделяете его, вновь освежаете, добавляя муку и воду, затем вы ждете ещё немного... Вы получаете картинку. В принципе, когда я принесу достаточно марсианской почвы, чтобы соответствовать части с Земли, как только бактерии размножатся, будет вдвое больше жизнеспособной почвы. Затем я принесу такое же количество марсианской почвы, разложу на ней жизнеспособную почву и позволю бактериям размножаться снова. И так снова и снова, пока рана на моей руке не откроется снова, а спина не сломается от копания в грязи, как у ребенка на пляже. Двойное удовольствие, удвоить его. Удвоить сельскохозяйственные угодья. Ещё одна неделя, ещё один дубль, ещё одна неделя... Вы всё поняли. Всё это время я буду делать всё возможное, чтобы обеспечить больше навоза. Однако я должен быть чертовски осторожен — соотношение воды к закваске критично, особенно в моем случае, потому что если я добавлю слишком много марсианской почвы к жизнеспособной почве, или если я не оставлю её на достаточно долгое время, там не будет появится достаточно бактерий, чтобы почва стала плодородной. Теперь, к счастью, как любой, кто был рядом с маленьким ребенком, может сказать вам, бактерии распространяются как ничто другое, плюс у меня есть всё это причудливое дерьмо НАСА, чтобы играть, и я могу взять образцы почвы, чтобы убедиться, что я не спешу, но я должен действовать безопасно и осторожно. Это полностью синонимично имени Баки Барнс, верно? Так ведь?! К черту вас. Но учитывая, что я на самом деле не травоядное животное, несмотря на все усилия моего соседа по комнате в колледже, какой смысл мне разводить всю эту вонь, грязь и беспорядок? Просто чтобы заставить себя чувствовать тошноту и увеличить риск заражения в моей уже использованной руке? Я рад, что вы спросили. Как я уже сказал, я много рылся здесь и нашел всё, что мог посадить. Горох, несколько бобов и золотая жилка — двенадцать свежих картофелин. Сол 16 — это День Благодарения. Сэм обратился в НАСА с петицией о том, что всем нам, как отдельным людям, так и команде, было бы полезно отпраздновать этот день, приготовив еду своими руками, вместо того чтобы есть что-то из пакета, что только в лаборатории, укомплектованной веганами, было бы похоже на индейку. Гарнер поддержал его, Старк и Фьюри согласились, и она была подписана с четким указанием Роджерсу, что Клинт должен находиться под постоянным наблюдением. Бартон, я люблю тебя, но ты ни хрена не умеешь готовить, и это было для твоего же блага. А что касается тебя, Сэмюэл Уилсон, я тебя поцелую. Если я доживу до того, чтобы увидеть Арес-4 и снова выставить свои вещи напоказ на Земле, я выбью из тебя всё дерьмо. Считай, что это твое 4,5-летнее предупреждение использовать какую-нибудь гигиеническую помаду и постараться, большой мальчик. Вы все знаете, что поцеловали бы Уилсона, если бы у вас был шанс, и если вы говорите, что не сделали бы этого, вы лжете либо мне, либо себе. Я могу ловить краш на Роджерса, но я могу сказать вам, что Уилсон чертовски хорош, даже если он осел. Если я смогу заставить эту картошку расти, у меня будет шанс. Судя по схемам — спасибо тебе, Роджерс, и твоим прекрасно организованным файлам ноутбука — жилой модуль занимает площадь 92 квадратных метра. Я счастлив посвятить каждый его сантиметр своим фермерским изысканиям. Я профессионал, так что вы можете доверять мне в этом расчете, будет очень много гребаной почвы. Вы хоть представляете, сколько раз мне придется входить и выходить из шлюза с моим верным ведром и лопатой, учитывая, что я могу одновременно погрузить туда только одну десятую кубометра. Вы догадались, что предстоит очень много работы. Вооруженный одной рукой и ругающийся всё это гребаное время, я думаю, что мне, вероятно, следует выкопать приличную яму, прежде чем собирать песок оттуда; поверхность подвергается наибольшей радиации. Как мы все узнали из Чернобыля — или должны были узнать, если бы вы были внимательны на уроке, вы, бездельники, — радиация в почве не очень хороша для выращивания растений, и вы помните мой вот-такой-крошечный страх заболеть раком? Что ж, я сделаю всё возможное, чтобы этого избежать. Ругаться и скулить всё это проклятое время. Неужели вы ожидали от меня чего-то другого? Неужели? Черт побери, вы просто тупица, если да. Где Тор и его мускулы, когда он так нужен? Хотя это будет стоить усилий. У меня будет 92 квадратных метра пригодной для обработки почвы. Да, черт возьми, ботаник Баки к вашим услугам. Как там картошка? Однако есть один большой камень преткновения. Помните про всю эту землю, которую я должен принести сюда? Это не так просто, как просто надрать мне задницу и протащиться половину улицы до дома. Марсианская почва содержит высокие концентрации (0,5%) перхлоратов — разновидности солей, опасных для человеческого организма. Потому что, конечно, ничто не может быть чертовски легким. Перхлораты могут осложнить мне жизнь одним из двух способов: либо растения просто не будут расти, либо они будут расти, но полученный урожай будет токсичным. Почему токсичным, спросите вы? Ну, основное применение перхлората натрия на Земле — это ракетное топливо. Не хотите ли смазать свой поздний завтрак хорошей глазурью из ракетного топлива? Нет? Позвольте мне угадать, ваш следующий вопрос. Если это ракетное топливо, то как оно попало на Марс? Нет, мы его не привозили. Люди могли бы испортить почву с точки зрения загрязнения, но мы ещё не совсем распределились по планете, чтобы это устроить. Лопнувшие зонды, посадочные модули и площадки Арес нагромождают кучу дерьма. Двигатели для МВА и МПА, а также большинство посадочных модулей работают на гидразине. В кои-то веки люди ни в чем не виноваты. В общем, это может быть несколько вещей: богатые хлоридом почвы будут превращаться в перхлорат, когда в присутствии диоксида титана и солнечного света/ультрафиолета, или образование перхлората связано с широкой запрещенной зоной полупроводниковых оксидов, или... или вам на это наплевать, да? Я пытаюсь научить вас кое-чему здесь. Это буквально часть моей работы здесь, наверху, но вам ведь все равно. Прежде чем вы впадете в уныние, есть простое решение. Точнее, это было бы проще, если бы я был на Земле с доступом к воде и времени, сколько мне нужно. Даже без этой роскоши, сам процесс создания пригодной для использования почвы не труден — мне просто нужно вымыть любую марсианскую почву, которую я использую. Промыв почвы водой смывает перхлораты и вуаля, почва пригодна. Таков всегда был план — если мы собираемся превратить Марс в сельскохозяйственную колонию, нам нужно будет выращивать материал, а надоедливые перхлораты представляют собой настоящий гребаный вызов человеческому поселению. Я знаю, что они создают реальную проблему с моим поселением. Я даже не хочу акров земли, я просто хочу один клочок почвы, который не убьет меня, разве это слишком много, чтобы просить? В кои-то веки, и давайте посмотрим правде в глаза, я был готов к этому. Благодаря лаборатории коллоидной химии на борту посадочного модуля Феникс Марс НАСА уже несколько десятилетий знает о перхлоратах и поэтому прислало мне всё необходимое — несколько удобных аппаратов для промывки и пару фильтров обратного осмоса. Фильтры обратного осмоса заставляют воду проходить через полупроницаемую мембрану, так что ядовитый раствор остается на одной стороне, а растворитель переходит на другую сторону. Мне нужны фильтры, потому что регенератор воды не может удалить перхлораты, это не то, для чего он предназначен. Часть воды предназначалась для моих экспериментов и должна была храниться отдельно от питьевой воды и проходить только через фильтр обратного осмоса. Технически, вода, которую я использую для стирки, будет идеально пригодна для питья после того, как она пройдет через фильтры обратного осмоса, они настолько хороши, но я бы предпочел не проверять эту теорию, поскольку мне придется использовать одну и ту же небольшую порцию воды миллион раз. Конечно, она будет фильтроваться после каждого использования, но вы когда-нибудь видели ксерокс ксерокса ксерокса ксерокса? Вы меня поняли. Учитывая, что у меня нет врача и я не буду знать, что делать, если отравлюсь, я буду действовать осторожно. Это означает, что независимо от того, сколько раз я снова пропускаю воду через фильтр обратного осмоса после того, как я наконец закончу мыть почву, я не буду использовать её ни для чего другого — пить, мыть, поливать растения — если у меня буквально нет другого выбора. Даже тогда я буду рыться в записях Тора в надежде найти способ проверить воду, который не включает ионную хроматографию, потому что у меня нет подходящего оборудования, чтобы сделать эти тесты. Фильтры обратного осмоса, присланные НАСА, могут очищать по 50 галлонов \п.п.: примерно 227,3 литра\ в день каждый, и у меня есть куча сменных мембран (мембраны могут использоваться годами на Земле, но процент перхлоратов в этой почве смехотворно высок, и фильтр будет работать 24/7, не то чтобы НАСА ожидало этого), но поскольку у меня есть только ограниченное количество воды, я не буду отводить столько, сколько фильтры могут обрабатывать в день в промывку. Так что это будет ограничивать количество почвы, которую я могу подготовить в день, так как потребуется время, чтобы вода снова стала пригодной для использования. Итак, если у меня есть оборудование, необходимое для мытья почвы, о чем я жалуюсь. Представьте себе, что я дал вам зубную щетку и сказал, чтобы вы покрасили ею свой дом снаружи. Вот в чем чертова проблема. Технически, инструмент справится с этой задачей, но на это уйдет всего пять лет. Два аппарата, которые я получил, только примерно в два раза больше обычного сита для муки — я никогда не должен был использовать их для получения десятков квадратных метров жизнеспособной почвы, как будто для цветочной клумбы. В течение месяца. Между использованием двумя фильтрами обратного осмоса и аппаратом для промывки я буду проводить каждую минуту между разделениями, подготавливая почву. И копать этот чертов песок. Чтож, таков план. Я буду копать до тех пор, пока не получу пару коробок марсианского румяного грунта — клянусь своей задницей за всё это гребаное время — перетащу его и свою жалкое тело внутрь, промою всё это через сито и буду выглядеть так, как будто я ищу золото, пока вода смывает грязь через различные угольные фильтры и через сверхтонкие мембраны. Затем я возьму то, что по сути является грязью, и разложу это по полу жилого модуля, чтобы она высохла, и вылью теперь ядовитую воду в фильтр обратного осмоса, и снова выйду наружу, чтобы снова работать на износ. Я понятия не имею, сколько времени это займет. Я пытаюсь сделать фермерское поле с гребаным ведром и лопатой. Запись журнала: Сол 15 Черт меня подери. Я был прав: это непосильная ноша. Мне нужно около десяти кубических метров почвы, чтобы получить 92 квадратных метров на минимальную глубину 4 дюйма \п.п.: чуть больше 10 сантиметров\. Звучит не слишком убедительно, верно? Я имею в виду, что грязь — это просто грязь. Когда вы ошибаетесь, вы, ребята, ошибаетесь. Хотите знать, сколько весит кубический метр почвы? Давайте, попробуйте угадать. Представьте, что вы на ярмарке, или ещё где-нибудь, или на Кони-Айленде, а там пушистая игрушка, которую можно схватить. Нет желающих? Где-то от 1,2 до 1,7 метрических тонн. Да, вы правильно прочитали, чертовы тонны. Так что я должен переместить, как минимум, 12 метрических тонн песка в жилой модуль. Я не знаю, может ли пол выдержать это дерьмо, чтобы ничего жизненно важного не поломалось. Это та часть, где вы начинаете спрашивать меня, на что, черт возьми, я жалуюсь, потому что Марс имеет только 1/3 земной гравитации, так что это не так уж плохо. Когда вы в последний раз перевозили четыре тонны грунта? На самом деле, это даже ближе к пяти тоннам. Пять гребаных тонн почвы, которую я должен копать не экскаватором, не настоящей лопатой, а чем-то чуть большим, чем долбаный совок. Так что это плюс тот факт, что одна из моих рук больше не работает правильно, а затем есть вся эта я в космическом скафандре, который точно не предназначен для этого дерьма, и что я знаю, что чем больше я напрягаюсь, чем тяжелее я дышу, тем быстрее я сожгу свой CO2-фильтр. Это не прогулка по парку, но если вы хотите подняться сюда и показать мне, как это делается, я согласен. Кстати, эй, Тор, приятель, как насчет того, чтобы вы, ребята, повернули свою тарантайку назад и вернулись, чтобы помочь мне, окей? Я дал себе установку, поэтому сегодня утром первым делом решил направить 50 литров своих водных ресурсов на промывку почвы, что не так уж много — я собираюсь попытаться промыть 12 метрических тонн почвы пятьюдесятью литрами воды. С 50 литрами, которые я уже отложил в сторону на случай чрезвычайных ситуаций с водным регенератором, у меня остается 200 литров для всего остального. С каждой порцией почвы, которую я промываю, я буду терять воду, независимо от того, насколько я пытаюсь свести это к минимуму, так что пятидесяти литров будет недостаточно, я знаю это, но это точка отсчета. Когда почва высохнет, вода должна испариться и быть высосана из атмосферы регенератором воды, но я все равно буду следить за этим. Ирония в том, что мне нужна вода, чтобы вымыть почву, для которой мне нужна вода, — это бунт смеха. Это был спуск с горы, позвольте мне сказать вам. Хотите знать, как далеко я зашел сегодня 12 часов снаружи — двенадцать драгоценных часов — и все, что я могу показать, это примерно 5 квадратных метров грязи. На это уйдет несколько недель. Помните, что всего у меня где-то 1500 часов снаружи в запасе? Я помню. Чтобы действительно забить модуль, я потратил на Сол 15 (из возможных 1500) 0,8 процента своего фильтрующего времени. Мне не просто нужны эти штуки, я должен держать массив чистым, поездки на метеостанции, любой ремонт модуля, который я должен сделать, если ещё один шторм швырнет дерьмо в мою сторону, не говоря уже о любой модификации, которую я должен сделать с марсоходом, чтобы добраться до Скиапарелли, потому что я не дойду до туда пешком. Если мой прогресс будет продолжаться с такой скоростью, то потребуется три недели, чтобы собрать всю почву, и это как раз то время, которое требуется, чтобы выкопать материал. И я не собираюсь его мыть, потому что не могу тратить 16% своего времени фильтра в первый месяц жизни в этой адской дыре. Возможно, я провел сегодня немного времени, волнуясь из-за этого, учитывая, как я только что потратил двенадцать дней времени фильтра. Только малую часть времени. Сняв скафандр, я бы сказал, что, возможно, провел что-то вроде двенадцати часов в ужасе. Вот дерьмо! Нет. Я был абсолютно спокоен по этому поводу! Как, черт возьми, вы удаляете часть записи? Я признаю, что сначала это заняло так много времени, потому что я был очень неэффективен, потому что я был глуп и следовал методу Бартона. А это, в сущности, следование самому нелепому образу действий, какой только возможен, потому что логика — для неудачников. Мне хотелось бы думать, что я был так зациклен на том, как мало я мог вымыть за один раз, и поэтому приносил только небольшие размеры контейнеров за один раз, ровно столько, сколько могло пройти через просеиватели, но мы все знаем правду — я облажался. Мне нужно было 10 кубометров почвы, и вот я здесь, провожу утро, бродя взад и вперед по жилому дому с маленькими коробочками, как будто иду в школу или что-то в этом роде. Потом я снял шлем — надо сохранить этот фильтр — и засыпал землю в просеиватель, а потом стал искать золото, как в 1848 году. Но делать это таким образом было дерьмом на стольких уровнях. Во-первых, я затащил большой контейнер в воздушный шлюз и держал внешний люк открытым, чтобы я мог просто заполнить его, совершая несколько поездок к большому контейнеру с моей маленькой коробкой, которая полностью уничтожила всё время, потраченное впустую с несколькими декомпрессиями. Я также выбросил всю концепцию перерывов от рытья, чтобы вымыть почву. Я могу сделать это во время ланча и позже, во время отдыха, с ещё одним раундом всего этого первым делом утром, прежде чем отправиться в путь. Копание — это то, что займет больше всего времени, так что это должно быть приоритетом. У меня ещё недостаточно воды для всей почвы, в которой я нуждаюсь, поэтому 92 квадратных метров чистой почвы не так полезны, как немного той, для которой у меня есть вода и которую я могу использовать с землей, чтобы сделать всё это жизнеспособным для растений. К тому времени, когда смесь Земли и Марса будет готова к удвоению, я подготовлю ещё больше промытой почвы, чтобы разложить её. И, надеюсь, я придумаю, как достать нужную мне воду. С положительной стороны, моя рука больше не беспокоит меня. Потому что у меня горят спина, бедра и руки. Коктейль из ибупрофена и парацетамола, который я принимал весь день, был чертовски хорош, но в медицинском отсеке есть викодин, поэтому я сделал как Хаус /п.п.: главный персонаж сериала Доктор Хаус/ и бросил его обратно. Даже если грунт занимает всего 5 метров, видя всё это разложенным на брезенте, медленно сохнущим и безопасным, чтобы положить в него мою ценную картошку... я всегда буду винить в этом усталость и всё такое, но я мог бы немного поплакать, видя это. Идея была одна, но на данный момент дерьмовая и неэффективная, она доказала, что мой план может сработать, что я действительно могу это сделать, что я могу выжить. Знаете, что вернет вас обратно на Марс с шишкой после того, как у вас затуманятся глаза от того, что вы, возможно, не умрешь? Поливать грунт ведром дерьма. Разве моя жизнь не полна волнений? Я — банда одного человека с побочным бизнесом в производстве дерьма. Они действительно не поместили это в брошюрах. Присоединяйтесь к НАСА, исследуйте вселенную, выращивайте ведра дерьма в своих жилых модулях. Однако сегодня утром мне кое-что удалось, прежде чем я переборщил с методом Бартона, который произвел на меня чертовски сильное впечатление. После плотного завтрака, состоявшего из чашки супа, я приготовил фильтры обратного осмоса и просеиватели и дважды проверил брезент, который защищает оборудование от теоретической воды, которую я собираюсь получить в один прекрасный день. В мастерском порыве промедления — пять тонн почвы было всё, что меня ждало, как только начнется мой рабочий день — я побрел вниз к медицинскому отсеку. Я искал НПВС \п.п.: нестероидные противовоспалительные средства\ для тех случаев, когда всё определенно пошло бы наперекосяк (что могу сказать, я оптимист), но то, что я нашел, было гораздо интереснее. Метиленовая синь. Которая, как ни странно, темно-зелёная в виде порошка. Однако её цвет совершенно не имеет значения, и я уверен, что вы задаетесь вопросом, почему, черт возьми, я был так взволнован, чтобы найти пузырек с этим дерьмом. Потому что я могу использовать его, чтобы проверить воду, которую я использую для промывки почвы от перхлоратов после того, как она прошла через фильтры обратного осмоса. Это означает, что вода, которую я использую для этого, может быть пригодна для питья позже. Конечно, мне все равно придется проверить её на любую другую хрень, которая может убить меня, но если фильтры определенно могут снова получить всю воду чистой, по крайней мере с точки зрения перхлоратов, эта вода может быть безопасна для использования, а не просто для выброса ее на поверхность, потому что это жидкая смерть. Метиленовая синь была в наборе Бартона для лечения опасно низкого кровяного давления, к которому астронавты могут быть склонны в условиях низкой гравитации, и это было записано с первых двух миссий Арес, что-то связанное с тем, как сердечно-сосудистая система в основном становится ленивой здесь. Длительные периоды в космосе, такие как год, проведенный на Валькирии, и месяц на Марсе, заставляют кровь и жидкость в вашем организме перемещаться из нижней части тела в верхнюю и напрягают ваше сердце из-за бремени объема крови, не говоря уже о том, что вы можете выглядеть дерьмово, когда ваше лицо и шея опухают, вены выступают повсюду. В то время как НАСА ожидало, что астронавты Арес испытают низкое кровяное давление, оно никогда не должно было стать таким низким, как в некоторых случаях, и с миссии Арес-2 метиленовая синь была отправлена с нами. Учитывая, что я пробуду здесь четыре года, я даже рад, что она здесь. Мне придется прочитать заметки Бартона о том, как вводить её себе, если она мне понадобится, но, к счастью, я уже знаю, как использовать её для проверки тестовых образцов. Технически это не тест как таковой для перхлоратов, так как это пятно, но вы не можете найти то, чего там нет, поэтому я думаю, что это почти то же самое. В присутствии перхлоратов 0,3% раствор метиленовой сини образует нерастворимый осадок фиолетового цвета. Какого хрена это вещество называется синью? В воде, которую я проверяю, нет фиолетового осадка, значит там нет перхлоратов. Это тоже чертовски чувствительный тест, так что я был дьявольски доволен собой. Прокрастинация работает, не позволяйте никому говорить вам иначе. Запись журнала: Сол 16 Мое Ведро О'Баки работает хорошо. Каждый день я добавляю больше дерьма, и каждые пару дней я добавляю немного больше воды, перемешиваю всё, весь этот джаз. Вонь от него неописуема, но чем хуже он пахнет, тем лучше для марсианской почвы. Так что, судя по зловонию, это одна большая бактериальная выгребная яма. Эта вонь напоминает мне о доме. Кроме того, это приятная перемена по сравнению с тем, что я могу чувствовать свой запах. Вопреки тому, что вы можете подумать, вы на самом деле не слишком потеете в скафандрах. У них есть небольшие обогреватели, но они не так уж хороши в своей работе — Марс холодный, поэтому тепло быстро рассеивается, поэтому вы остаетесь довольно прохладными в скафандрах. В жилом модуле всё было иначе. Внутри хорошо и влажно сейчас, не такой плохо, как Бруклин в августе, но всё ещё достаточно влажно, чтобы, когда я начинаю таскать грязь, раскидывать её и все такое, я начинаю потеть как сумасшедший. Так что я не совсем свежий и чистый. И я в основном обижаюсь на себя в этот момент. Наверное, хорошо, что Роджерса здесь нет — я даже не представляю, как выгляжу. Угадайте, кому больше не нужен гель для волос? Мои волосы могут чертовски хорошо стоять сами по себе, и я не собираюсь лгать вам, ребята, это немного выводит меня из себя. Я должен посмотреть, что я могу сделать с этим позже. К сожалению, я слишком хорошо осознаю свое отчаяние. Пока я не придумаю, как поливать свою новую ферму — слышишь Бартон, у меня получилось создать ферму до тебя; но давайте просто надеяться, что я не куплю потом чертову ферму, да? — я ничего не трачу на то, чтобы умыться. Вода. Для чего она хороша? Абсолютно для всего. Наверное, мне следует объяснить, что я слушал музыкальную коллекцию Сэма. Человек эклектичен, надо отдать ему должное. Но вернемся к воде. Я чувствую себя так, будто нахожусь в Сказании о Старом Мореходе; вода, вода, везде, и все доски уменьшились; вода, вода, везде, ни капли, чтобы пить. Они что, заставляют детей учиться этому в школе? Мисс Хант заставляла меня вставать и читать отрывки из этого произведения по памяти. Это всегда было дерьмово, и даже сейчас это единственные строки, которые я помню. Это и также Альбатрос. Я помню, как писал, что эта чертова поэма была о путешествии одного человека к самопознанию, когда он учится взаимодействовать с природой, а не пытаться контролировать её, и о том, как он должен был прийти к пониманию ценности и красоты того, насколько маленьким и незначительным он был в великих планах вещей. Какая-то ерунда вроде этого. Похоже, Мисс Хант и Кольридж смеются в последний раз. Я и природа... мы будем драться, если не сможем поладить. Потому что каждый раз, когда я придумываю способ выжить, природа бьет меня по заднице. Какого хрена я болтаю? Вода. Спросите у гика со степенью магистра ботаники; растения нуждаются в воде. У меня есть вода. Так в чем же проблема? У меня нет столько, сколько мне нужно. Даже близко к этому нет. Жизнеспособная почва нуждается примерно в 40 литрах на кубический метр. Как я уже сказал, в какой-то момент у меня будет затоплен жилой модуль. А также некоторые грыжи межпозвоночных дисков. Поверьте в мою математику, но это означает, что мне понадобится 368 литров воды. Для всех, кто играет дома, это очень много. Это больше, чем одна из тех больших отдельно стоящих ванн, в которых могут поместиться два человека, наполненных до краев. Что у меня есть? Ну, у меня не хватает воды, чтобы почва и я могли пить. И у меня есть планета, на которой есть вода, в некотором роде, но на полюсах и в более низких широтах, в виде льда и далеко от меня. Не говоря уже о том, что даже если бы я мог добраться до неё, я не знаю, как далеко она находится, у меня нет оборудования, чтобы откалывать блоки, и у меня ещё меньше идей о том, что может быть в этой воде. Я бы не стал её пить, черт возьми, я не самоубийца, но вы же знаете, что я не хочу выращивать свои растения в радиоактивной почве? Ну, выливать на них воду с хрен знает чем, это точно не будет моим самым безопасным ходом. Итак, что еще у меня есть? У меня есть регенератор воды. Это лучшее, что могут создать деньги и наука, настоящая красота, когда вы открываете капот и смотрите на её проводку. В результате НАСА не очень-то хотелось посылать сюда много воды на случай чрезвычайных ситуаций. Вода тяжелая — пинта воды весит фунт с четвертью \п.п.: 0,5 литра весит 0,57 кг\, как сказала бы моя бабушка. Вес — это не то, что нужно подъемным машинам, поэтому для шести человек они отправили 300 литров наверх, и это может быть отфильтровано и очищено столько раз, сколько необходимо, более чем достаточно для одной миссии. Я просто очень надеюсь, что этого хватит на четыре года. Этого будет недостаточно для фермы, даже если я всё отдам грунту, а я не хочу этого делать. У меня есть 50 литров в запасе на случай, если регенератор воды сломается и потребуется некоторое время, чтобы исправить это, остается 250 литров, что составляет всего 67% от того, что мне нужно, и поэтому обеспечит достаточную влажность только для 62 квадратных метров пространства, а не 92. Конечно, прямо сейчас это не самая большая проблема; после моего непосильного дня ада мне удалось принести только 5 квадратных метров, так что это не похоже на то, что мне нужно решать прямо сейчас. Но это действительно тяготило меня весь день, поэтому, чтобы взбодриться, я сделал плантатор из нескольких брошенных Нат вещей, потому что они были слишком малы для меня, чтобы украсть их. Осторожно добавил марсианской грязи, и тут началось настоящее веселье. Разгребание дерьма. Чем меньше об этом будет сказано, тем лучше. Надеюсь, я скоро привыкну к этому запаху, иначе мои носовые пазухи расплавятся. Это не значит, что я могу приоткрыть чертово окно, не так ли? С присыпкой сверху из земляного грунта, грязевая мелочь была завершена. Идите вперед, мои бактериальные дети, и размножайтесь. Кто-то на этой миссии мог бы с таким же успехом потрахаться. Другими словами, сегодня День Благодарения. Учитывая, что я умер десять дней назад, я думаю, что мама и Бекка не совсем в настроении для тыквенного пирога и прочих вкусняшек. Насколько я знаю, они только что вернулись с похорон. Интересно, они закопали пустой гроб или просто поставили памятник? Мне так жаль, ма. Клянусь, я делаю всё возможное, чтобы выжить и загладить свою вину перед тобой. Я люблю тебя. Я здесь. Я придумываю способ, как вернуться к тебе. Приготовишь мне тыквенный пирог? Запись журнала: Сол 22 Угадайте, у кого были потрясающие несколько дней? Дело не в этом парне. Почему? Я ненавижу грязь. Я ненавижу это место. Огонь тысячи солнц по уровеню ненависти. Я почти уверен, что это дерьмо издевается надо мной. Почему грязь такая тяжелая? Знаете ли вы, каково это — быть ботаником, который развил в себе всепоглощающую ненависть к грязи? Особенно таким, который превращает свой новый дом в грязную лужу? У меня так сильно болела спина после первых двух дней работы экскаватором, что я взял выходной, чтобы поиграть в разнорабочего. С некоторым благоразумным умением — ударить его камнем — и некоторым уговором — использовать действительно острые ножницы — я снял часть внешнего корпуса МПА. С какой целью? Чтобы сделать границу на полу жилого модуля. Когда я решу проблему с водой, я не хочу, чтобы кто–то бежал туда, куда я не хочу — например, вниз по коридору в спальню или медицинский отсек. При первом поливе мне придется действительно насытить землю, и я не потеряю воду, особенно после того, как мне это удастся. Отсюда и моя тесная граница. Она не совсем водонепроницаема, но она удержит грязь на глубине, которую я решил — около 4 дюймов для начала — и остановит любое распространение воды. Я не могу закрепить края вместе, но с некоторой замазкой и некоторым украденным брезентом по краям, кажется, всё довольно хорошо держится на тестовых участках. Кроме того, это давало мне некоторое время на то, чтобы не таскать грязь, и я, наверное, надеялся, что если немного изменю свой распорядок, то найду способ разобраться с водой. Я думаю, что у меня есть идея, но я не хочу говорить, если я не смогу заставить её работать. Моя автобиография. И я могу быть настолько загадочным, насколько захочу. Но это еще не всё, что происходит. Я очень внимательно следил за своей рукой. Она всё ещё чертовски болит, и я действительно не могу поднять её выше уровня плеча, но моя температура прямо падает, всего на несколько градусов выше нормы, и уровень плеча намного лучше, чем те несколько дюймов, с которыми я мог справиться раньше. Инфекция в мышце, похоже, не вернулась, и рана далеко не такая красная или горячая. Учитывая, что шестнадцать дней назад меня вскрыли, как фурункул, я вполне доволен достигнутым прогрессом. Скобы вышли сегодня утром. Они, вероятно, должны были выйти несколько дней назад, но у меня были более важные дела. Они начали выбираться из моей кожи, когда мое тело попыталось отторгнуть их, и они цеплялись за мою одежду и бинты, так что они вышли. Аллилуйя. Оказывается, я чувствителен к никелю. Что там в скобках? Я чешусь и чешусь, как ребенок, больной ветрянкой. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти инструмент для их удаления, и он выглядит как незаконнорожденное дитя бигуди для ресниц Нат и обычного средства для снятия скоб. Они уже вышли, и рана выглядит хорошо. Поскольку я намеренно создаю как можно больше бактерий, а дерьмо буквально повсюду, я всё ещё накладываю бинты на всякий случай, и спиртовые салфетки стали моими новыми лучшими друзьями. Возвращаемся к ферме. Две трети жилого модуля теперь заполнены. Как только я начал использовать метод Барнса в переносе грязи, всё пошло чертовски быстрее, и с моей левой рукой, немного вернувшейся в игру, я был в огне. Наверное, не стоит произносить слово огонь в богатой кислородом атмосфере. Вы думаете, это лучше или хуже, чем кричать об этом в переполненном театре? Сегодня, и сдержать свое волнение, видит Бог, мне удалось сделать свое первое удвоение. Между земной почвой и ведром компоста, марсианская почва теперь богата кишащими бактериями. Еще пара дублей — и моя ферма мечты станет нужного размера. Поливать её и всё получится. Всё это очень сильно повлияло на весь мой оптимизм. Но на этих новых американских горках, которые стали моей жизнью, пока я ужинал и слушал музыку Сэма, я поднял волну оптимизма и с криком бросился через край в долину депрессии. Я больше занялся математикой. Помните, как в старших классах вы думали, что никогда не будете использовать всё это дерьмо в своей реальной жизни и сидели за партой, сердито глядя на классную доску? Ну, если вы хотите выжить на Марсе, вы используете её ежедневно. Моя маленькая ферма не остановит меня от голода. Мой лучший выбор — картофель. Он быстро растет и имеет приличное содержание калорий — около 770 на килограмм. Я почти уверен, что картоха, которая у меня есть, будет расти. Нахер диету Аткинса \п.п.: низкоуглеводная диета\. Проблема в том, что на 62 квадратных метрах, которые я могу использовать для выращивания, за 400 дней — как долго я буду голодать, потому что пакеты с едой закончились — я могу вырасти только 150 килограммов картофеля. Звучит много, не так ли? Это примерно 115,200 калорий, и вы все равно скажете мне, что это много. Но за 400 дней — время, которое мне понадобится, чтобы снова увеличить их количество, — это всего лишь 288 калорий. Я не Тор и не Стив, но я всё ещё приличного размера парень. Если я хочу немного голодать, мне понадобится 1500 калорий в день. Даже отдаленно не похоже. Можно даже сказать, не на одной планете. А, юмор висельника. Моя маленькая ферма поможет, но она не будет поддерживать меня слишком долго. Это даст мне около семидесяти шести дней. За эти семьдесят шесть дней я могу вырастить ещё 22 000 калорий, что позволит мне продержаться ещё 15 дней. Так что вместо того, чтобы умереть на Сол 400, это будет Сол 490. Когда Арес-4 попадет сюда? На Сол 1412. Мне нужно ещё 1000 дней еды. Которых у меня нет. И я понятия не имею, как это сделать. Черт меня подери.