Цель оправдывает средства

Все говорили, что Стрип лихорадит в последнее время. О том, что лихорадит Фрисайд, не говорил никто. Есть вещи слишком очевидные, чтобы их обсуждать. Вы ведь не пойдете и не заявите своей маме, что это она Вас родила. Пара ловких движений, и из вывернутых карманов головорезов Курьер достала несколько бутылочных крышек. Неумытые опухшие лица смотрели на небо, из открытых ртов воняло самогонкой Диксона. Рядом валялись две монтировки, ржавые и совсем бесполезные против её винтовки. Курьер подобрала их.  — Ну, все, идем.  — Искать металлоломщика?.. Опять, — старый гуль покосился на железки и поджал губы, насколько это возможно при их фактическом отсутствии.  — Не надо искать. Тлен заберет.  — Чудесно, босс, хорошие новости ещё ни разу не повредили этому миру. Курьер шмыгнула носом и решила не отвечать. Пыль, запах крыс и кислой блевотины душили её. Она достала платок и, отвернувшись от Рауля, высморкалась. Везет им, что солнце сверху не печет: Фрисайд под стражей густых, плотных облаков. А то душило бы ещё сильнее. Голова и так болит третий день. Тлен сидел на одном и том же месте с тех самых пор, как Курьер и Рауль вошли в Северные ворота Фрисайда в первый раз. Торчки могли принимать винт или баффаут, пьяницы могли покупать водку в «Атомном Ковбое» или у Диксона, люди могли умирать или уходить искать лучшей жизни подальше отсюда, но Тлен всегда сидел на одном и том же месте. Он сразу окрестил их любимыми клиентами, а Курьер цеплялась за любые признаки стабильности в этом нестабильном мире, так что они вроде как подружились. Что-то в этом духе. Она подбрасывала ему крышки время от времени, сбывала хлам за символическую сумму, Тлен же делился самой свежей информацией, разбалтывал секреты, о которых знали единицы во Фрисайде. «Ничего личного. Серьезно, я ведь с ними даже не знаком». Курьер понимала. Иногда, очень редко, когда у неё было время, она приходила к нему одна, минимум часа два торчала на отшибе Фрисайда, слушая про Великую войну и старый мир, и уходила. Рауль спрашивал об этом, она отвечала, что помогает отвлечься.  — Может, не пришлось бы просить милостыню, если бы ты не тратил деньги на мусор, — ухмыльнулась Курьер, передавая Тлену монтировки.  — Дамочка, это честный бизнес, а с «мусором» что хочу, то и делаю.  — Действительно, о чём это я. Тлен положил ей в ладонь крышки, слегка сжал её пальцы, прежде чем отнять облезлую руку. Он приподнял воображаемую шляпу — на этом и распрощались. Следующим пунктом назначения был магазин в паре метров. Приятно, когда всё вот так близко, удобненько, всегда бы так. Тогда, вероятно, и обувь бы не приходилось латать так часто, и ноги меньше ныли бы. Клиентов в магазине Мика и Ральфа как обычно мало. Везло, если собиралось два-три человека, а так обычно тишина была двум владельцам подругой. Мужчины, со спины очень похожие друг на друга, стояли рядом с Миком, пока он показывал свой стандартный набор для продажи. О секретном наборе и речи быть не могло: характерный запах сразу вычеркивал их из списка покупателей чего-то посерьезнее, чем дубинка или бритва. Не продавай пьяницам пули и пистолеты, и есть шанс, что они не накормят тебя свинцом одним прекрасным днем. Ральф сидел на стуле и косился в сторону покупателей, покусывая губы. Курьер подошла к прилавку, поставила на него локти и постучала ногтем по его поверхности. Ральф отвлекся и коротко поздоровался.  — Чего желаешь? — спросил он.  — Приходил кто-нибудь от Короля?  — Да. Приходил один, — его красноватые от укусов губы расползлись в улыбке. — Подожди пару минут, — и он выскользнул из-за прилавка. Курьер распрямилась, складывая руки на груди, обернулась посмотреть, как там Рауль. Ей бы радоваться, что сегодня она не слышит ничего про больные колени, старые кости и глаукому, но не выходило. Почти вплотную к стене стоял её напарник, молчал и не двигался, только мутные глаза бегали по полкам магазина, да и то без интереса. Мысленно Курьер с ним согласилась: «Да, скучно, как же иначе». Другое дело — смотреть на пьяниц-покупателей. Купили мужчины две биты, радостно помахали ими в воздухе и притворились, что дерутся на них, как на мечах. На это Мик им сказал выметаться, пока магазин ещё цел, а они и не думали возражать, прошли к выходу — и с глаз долой. Мик рухнул на стул и крепко зажмурился. Даже с приличного расстояния Курьер разглядела глубокие вертикальные морщины между его густыми бровями.  — Затянувшиеся головные боли, — больше утверждала, чем спрашивала она. — Фрисайд хорошей погодой не балует, давление в атмосфере скачет, как геккон по холмам.  — Эти неподражаемые каламбуры прямиком с Пустоши, — ответил Мик, осторожно разлепляя глаза. — Может, душно, может, стресс. А может, я просто старею, чёрт его знает. Уверен я только в том, что выходной бы вылечил меня в два счета. Эй, Ральф, как насчет дать брату отгул? Денек, м?  — Конечно. Вот только продашь свою норму, сразу можешь идти, я разве возражаю.  — Смешно, когда мы в последний раз в норму укладывались? Ральф выплыл из дверного проёма, пожал плечами. Видимо, на него эта сонная вялая погода тоже действовала. Он и обычно не отличался прыткостью, а сейчас прямо растекался на глазах. Оказавшись рядом с Курьером, он передал ей паспорт, и она смогла почувствовать, какие горячие у него ладони. Такое ощущение, что Ральф специально их тер друг о друга, но некогда было об этом. Не до его ладоней, когда в руках лежит личный, долгожданный билетик на Стрип, прямиком в объятья казино и вырвиглазного неона.  — Товар высший класс, — сказал Ральф. — От оригинала не отличить.  — Как настоящий. Спасибо тебе за помощь.  — Не за что. Будешь на Стрипе — загляни в Омерту. И не ведись на накаченных мужиков, а сразу спроси про нас у больших боссов.  — Жаль, мне так хотелось повестись. Ральф неопределенно пожал плечами, отдал ей ещё один паспорт для Рауля. Курьер снова поблагодарила его и при этом так искренне (да и привлекательно, чего скрывать) улыбалась, что Ральфу не оставалось ничего, кроме как быть сбитым с ног волной гордости. Давно его не просили помочь протиснуться на Стрип: руки отвыкли от работы, а сердце отвыкло от прелестных женских улыбочек и благодарностей. Курьер не заметила, как плечи Ральфа расправились, а желтое лицо посветлело, так же, как и не заметила, что запах перегара в магазине сменился запахом грязной улицы. Она засунула свой паспорт в карман, но пальцы не разжала. Второй — отдала Раулю. Гуль посмотрел несколько секунд на умелую фальшивку и снова ничего не сказал. Вот только сейчас ни его молчание, ни вонь, ни головная боль, которая продолжала усиливаться, не могли вывести Курьера из счастливого забытья. Она повернулась к напарнику и сказала:  — Вестсайд нас ждет.  — Вестсайд? — Рауль выглядел разочарованным. — То есть ты неделю держала интригу, молчала о своих, эм, прошу прощения, наших планах, чтобы после сказать, что мы будем гулять по району?  — Если тебя утешит, то интрига всё ещё сохраняется. Крепись, осталось совсем немного, а там и Стрип. Курьер двинулась по улице и едва держалась, чтобы не засвистеть какой-нибудь легкий мотивчик. Рауль, не задумываясь, пошёл следом, держась чуть позади.

***

Курьер скинула свой рюкзак на землю и отмахнулась, положила на него винтовку, и всё это под настойчиво-вопрошающий взгляд Рауля. Он ждал, ждал хотя бы пародии на объяснение, но босса словно муха какая укусила. Рауль прямо-таки чувствовал, с каким интересом пялится на них этот Марко. А что, и впрямь занимательно: без пяти минут легенда, «гроза» Пустоши, Курьер ставит на место своего ручного гуля. Залюбуешься. Курьер вздохнула.  — Ну что опять не так?  — Всё так, босс, просто не пойму… пожалуй, на этом всё.  — А тут понимать ничего и не надо. Ты стоишь здесь. Я захожу внутрь. Всё предельно просто.  — Если ты хочешь, чтобы я сторожил вещи, то так и скажи, — на развороченном радиацией лице появилась гримаса отвращения.  — Рауль, посторожи, пожалуйста, вещи. Полегчало, нет?  — Ты просто мастер утешений, босс. Курьер вздохнула опять. Некогда препираться. Она одной рукой толкнула дверь в апартаменты и зашла внутрь. «Каса Мадрид» — это такая маленькая и неполноценная модель публичного дома, где можно ещё и переночевать, если не стесняешься характерных стонов из других комнат и не боишься вида плесени и сырости. Местечко звезд с неба не хватает, но стараниями Марко и Милашки Сары выглядит прилично на сколько возможно. На первом этаже царил полумрак. Совпадение или нет, все публичные дома, которые когда-либо попадались Курьеру, не купались в ярком свете. Своих подопечных сутенеры предпочитают держать в темноте, и в этом есть смысл: мелкие изъяны становятся невидимыми в приглушенном свете, а интимная обстановка — на пятьдесят процентов заслуга освещения. Даже изрытое шрамами лицо Милашки Сары, которая прямо сейчас стояла на лестнице, не выглядело таким мерзким, когда его не освещали со всех сторон. Курьер отметила, что Милашка в своем репертуаре. Красноватая кожа вокруг губ собралась в неровные морщины, потому что та хмурилась. Казалось, не существовало такого места на Земле, где она бы могла расслабиться, не уродуя себя ещё и морщинами. Увидев Курьера, Милашка сказала:  — Если ты торговать тощей задницей, я повторяю: ловить тебе тут нечего.  — Замолчи уж, будь добра. Курьер подошла к лестнице, поманила Милашку Сару пальцем. Та только развернулась к ней, не стала спускаться. Курьер драматично закатила глаза, порылась в кармане, достала длинный белый тюбик вместе с фальшивым паспортом и бросила всё Милашке. Кислую мину как рукой сняло.  — Улет, тощезадая, — сказала Сара. Она никак не могла решить, впечатляет ли её больше мазь той известной докторши с иностранной фамилией, которую достать не так уж просто, или фальшивый пропуск на Стрип, который достать ещё сложнее. Крутила вещицы в руках, пока Курьер не отобрала у неё паспорт, а затем продолжила: — Даже не хочу знать, как ты достала чертову-крутую мазь. И как достала паспорт, кстати, знать тоже не хочу.  — Меньше знаешь — крепче спишь. Конфетка занята?  — Прохлаждается в своей комнате, можешь заглянуть. Знала бы, что ты предпочитаешь девочек, так близко бы к тебе не стояла.  — Тебе повезло, что я не за сексом, иначе бы волос у тебя поубавилось.  — Тихо, детка, просто шутка, — Сара выставила вперед руки со шрамами. — Если серьезно, что тебе от неё надо?  — Даже не знаю, как сказать, чтобы ты не смеялась. Милашка Сара вся обратилась в слух.  — Мне нужно платье.  — Платье? Это, наверное, секретный пароль какой-то, который я не поняла.  — Никаких паролей. Когда я попаду на Стрип, хочу гармонично вписаться в общество.  — С платьями Конфетки ты впишешься не в то общество. Я же сказала, тебе ловить у нас нечего, предупреждаю как сутенер и как подруга. Курьер прикусила язык. Притворилась, что обиделась и цокнула языком, отводя глаза в сторону и надеясь, что это собеседницу успокоит. Однако не успокоило. Милашка Сара оглядела Курьера с ног до головы, попробовала представить её в платье проститутки и едва не чертыхнулась. Конфетке придется постараться, чтобы подобрать наряд, который смог бы из этой путешественницы по пустошам сделать что-то похожее на женщин со Стрипа. Дело даже не в красоте, потому что если окатить Курьера водой и натереть мылом, то можно добиться сияющей ровной кожи, а если ещё и с лица пыль смыть, то и мордашка симпатичная проклюнется. Дело в…  — Са-ра.  — Прости-прости. Надеюсь, ты всё продумала до мелочей.  — Не сомневайся во мне. На втором этаже никого не было. Ну, точнее, в коридоре второго этажа никого, а так из комнаты со сломанной косой дверью доносились ритмичный скрип и вздохи. Курьер не без труда нашла Конфетку, которая листала какой-то журнал, полулежа на кровати в своем номере. Стоило Курьеру показаться, как журнал отлетел в сторону, замок на двери щелкнул два раза, а шальные от природы глаза Конфетки засияли ещё сильнее.  — Ты готова блистать?  — Я предпочту выглядеть чуть лучше обычного.  — О-о нет. Ты будешь именно блистать. Я приготовила парочку нарядов, тебе должно понравиться, наденешь — и снимать не захочешь. А вот мужчины захотят снять, особенно твой кавалер.  — У меня нет кавалера.  — Будет, зайка. Конфетка подошла к шкафу и вытащила оттуда разноцветный пышный комок, который вскоре оказался на кровати. Пока Курьер стягивала с себя одежду, Конфетка быстро расправила платья и разложила их на матрасе.  — Давай только уточним, тебе ведь не кокетничать? Тебе надо сразу всё.  — Сразу и чтоб точно сработало.  — Возьми это. Конфетка всучила ей короткое узкое платье из плотного черного материала. Курьер осторожно его ощупала. Да, это определенно пародия на кожу. Курьер приложила платье к себе, и, как она и думала, оно не доходило и до середины бедра, а болталось где-то в районе трусов. Она вернула его обратно. Конфетка не стала возражать и передала ей другое, чуть длиннее. Проблема пришла откуда не ждали: ворот оказался слишком маленьким.  — Это потому что у тебя голова такая умная, — причитала Конфетка, помогая стащить платье. Курьер уже представила, как будет стоять посреди комнаты в одном белье с задранными к верху руками, пока Конфетка отправиться искать ножницы хрен пойми куда, потому что в борделе нет, мать их, ножниц. — Успокойся, мы почти справились. Ну, вот, всё, сейчас дам другое, без плечей. Пучок у Курьера свалился набок, лицо покраснело. Конфетка рассмеялась и схватила с кровати то самое платье. Без плечей. Аллилуйя.  — Только лифчик сними, носить надо без него. Курьер нервно посмеялась и сделала, как ей велено. На этот раз Конфетка помогла ей протиснуться в платье, вышло очень даже просто, и всё было почти идеально, не считая того, что оно ужасно давило ей на грудь.  — А теперь вложи своих красоток в чашки, — сказала Конфетка и задорно улыбнулась.  — Трусы снимать?  — Моё правило — деньги вперед. Три сотни крышечек, и после мы развлечемся, зайка.  — Очень смешно. Конфетка присела и одернула ей подол, расправила ткань и отстранилась. Она приложила палец к губам и тихо прошептала: «Жаль, что у меня нет хорошего зеркала». Курьер встрепенулась. Нежное, прохладное прикосновение ткани к коже отозвалось мурашками по всему телу. Оголенные плечи, предплечья, икры непривычно подмерзали, легкая юбка не прилегала к телу, а свободно висела вдоль ног, слегка покачиваясь при каждом движении. Курьер наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть себя. Внимание привлекли самые аккуратные, самые ровные строчки, которые ей доводилось видеть за последнее время. Прямо ювелирная работа.  — Не знаю твой размер, но попробуй влезть, — прервала её раздумья Конфетка, подталкивая к ней туфли на невысоком каблуке. Курьер присела на кровать, сняла ботинки и, так же легко, как и в платье, проскользнула в предложенные туфли. Немного давят на пальцы, но с этим можно жить. Можно ведь?  — С волосами что-нибудь посоветуешь? — попросила Курьер, стуча каблуком в пол.  — Распусти и завей, с одной стороны заколи чем нибудь, делов-то.  — Чем завить?  — Прояви фантазию: плойка, бигуди. А лучше сходи к своему симпатичному другу, Королю, он тебе всё-ё-ё расскажет про стиль.  — Ладно, спасибо в общем, за вещи. Я принесу, как только дело будет сделано.  — Ну ты и наивная. Клочки вместо платья принесешь, когда твоё «дело» будет «сделано», — давно Курьер не видала такой пошлой улыбки. Подействовала она, как ушат холодной воды на голову: отрезвляюще и неприятно. — А туфли считай подарила. Я их не ношу больше. Если так не нравятся, то можешь выкинуть.  — Я всё же очень постараюсь принести платье. Курьер с помощью Конфетки вылезла из платья и, снова с помощью Конфетки, сложила его. Пришлось слушать нескладную, но эмоциональную речь про то, какая эта ткань нежная, как с ней бережно надо обращаться, чтобы не смять её. Курьер слушала-слушала, вникала-вникала, а в мыслях отвечала: «Сама ведь сказала, что не жалко будет, если от него клочки останутся». Улыбалась только, а Конфетке многого и не надо. На прощанье Конфетка поцеловала воздух рядом с щекой Курьера и помахала ручкой. Милашка Сара на лестнице услышала их, поэтому не стала терять время и пошла навстречу дорогой подружке. Разочарование в виде сложенного платья и довольной собой и своими интрижками Курьера настигло её, как гром среди ясного неба.  — Ну нет, это уже совсем нечестно, — сказала Милашка.  — Не буду я расхаживать в этом раньше времени, ты с ума что ли сошла, — Курьер подкинула платье одной рукой. — И не криви так лицо, пожелай мне лучше удачи.  — Да какое там. Пожелаю неудачи, так ты хоть целее будешь.  — Я что, правда выгляжу такой чистой и невинной?  — Если на то пошло, то не выглядишь. Но ты же понимаешь, о чём я. Курьер подкинула платье ещё раз, показала язык и беззлобно улыбнулась. Милашка Сара только руками всплеснула, но и она не смогла устоять перед этим явным баловством, хриплый смешок прорвался сквозь напускную серьезность. Рауль копался в винтовке босса, когда услышал скрип двери и наигранно удивленное «какой ты заботливый». Рауль прервался, поднял глаза на Курьера, которая уже стояла с рюкзаком на плечах, вся такая готовая идти дальше, и спросил:  — Что, прям так и пойдем?  — Ты о чём? — теперь уже по-настоящему удивилась Курьер.  — Скажем так: туфли — очень смелая перемена образа, но совершенно непрактичная. Курьер посмотрела вниз. Не удержалась и выругалась, развернулась и ногой в изящной туфельке пнула дверь «Каса Мадрид», распахивая её. Марко аж подпрыгнул на своем стуле, а через секунду из здания на улицу полился женский смех: один — сиплый и отрывистый, а другой — озорной и переливчатый. Рауль и сам едва не засмеялся, настолько незнакомки заразительно хохотали, а из рук чуть винтовка не выскользнула. Но он всё же заставил себя принять спокойный вид и продолжил работу. Минут пять у него есть. А, может, и все десять.