Цель оправдывает средства

Спустя столько лет, когда сознание частично затуманилось, а душа раскололась на непонятные куски, Рауль не мог точно определить: на улице ли холодная погода или холод исходит от всех этих инструментов и стен в ненавистной мастерской. Он стащил с верстака жалкое подобие кофты, которое однажды попалось ему в куче добычи супермутантов, просунул обе руки в растянутые рукава. На пол упала пуговица. Больше полугода болталась на соплях и все же не выдержала. Последняя пуговица. Рауль присел на корточки, подобрал предательницу и со всей силы швырнул в ведро в углу комнаты. Нет, сегодня холод пришел с улицы. Здание с самого утра не прогрелось. Рауль как обычно проснулся с болью в горле, но кашель и легкая резь проходили к обеду, а в этот раз симптомы медленно развивающейся простуды сохранились до вечера. Чтобы убедиться, Рауль взглянул на часы. Половина шестого, считайте вечер. Приступ кашля ударил в грудь и заставил скрючиться и схватиться за горло. Такими темпами, он обязательно серьезно заболеет, но Раулю уже без разницы. Хотя, нет. Если было бы совсем без разницы, в ход пошли бы инструменты. Ведь на самом деле так легко умереть от потери крови, отпилив себе случайно палец, кисть, всю руку… ну, а если с первого раза не вышло, то легко можно подхватить столбняк из-за контакта с ржавчиной, которая тут на каждом углу. Рауль сел на стул, по-дурацки притянул ноги к груди и откинулся назад. Время для рассматривания пятен на потолке, а потом будет в тему навернуть остывшей трехдневной лапши. Любовь к пятнам Рауль открыл в себе неожиданно, когда с этого же стула и упал, а взгляд невольно поднялся к потолку. Пятна непонятного происхождения разукрасили всё помещение, и их было так много, что для того, чтобы все их рассмотреть, понадобилась бы неделя, не меньше. Формы у пятен, кстати, причудливые. На облака немного похожи. Мальчишкой Рауль любил смотреть на облака, «бездельничать», как говорил папа. А вот маме такое занятие было по душе. Она всегда садилась рядом, иногда даже ложилась на мягкую свежую траву без страха испачкать домашнее платье, и показывала ему, где по небу скачет заяц, где проезжает велосипед с большим колесом, где сидит на воздушном замке огромный дракон. Мама обнимала его, и он чувствовал сладкий запах гуавы и лимонов, который уносил куда-то далеко за пределы Мексики. Конечно, он всегда засыпал под конец, как же иначе? Ладонь с небольшими пальцами аккуратно гладила его по щеке, ненавязчиво помогая проснуться, и Рауль чувствовал благодарность, потому что никогда не любил резко врываться в этот мир. Любил медленно входить в него, принимая новый день по капле. Из всей большой семьи только мама и маленькая Рафаэла понимали такое его желание, но он и этому был рад. И вот, проснувшись и подставив загорелое лицо солнцу и ветру, Рауль поднимался, а после подавал маме руку, чтобы помочь ей встать. Вместе они уходили домой, не прекращая по дороге делится друг с другом своими версиями, на что похоже во-он то облако или во-он то, другое, которое всё же лошадь, а ни разу не кошка. И мама смеялась. Пусть будет лошадь, пусть. Рауль опустил голову, размял шею. Закрыл глаза. Он подумал о том, что рай, наверное, пахнет гуавой и лимонами, но дорога туда ему закрыта. Однажды он решится закончить весь этот фарс. Но пока пятна на потолке будут пробуждать в нем слишком яркие воспоминания, он будет жить. Хотя бы ради утраченного, далекого прошлого.

***

Молодая ночь с небольшой горсткой звезд и бледной луной была равнодушна к беспорядкам на горе Блэк. Она, словно желая развлечься, направляла звездный свет на ещё теплые трупы и освещала лужи крови, заставляя их сиять темно-алым. А ещё она, хитрая помощница, позволяла Курьеру оставаться незамеченной и укрывала её в своей темноте. Курьер поморщилась, выглянула из-за забора и увидела ещё одного ублюдка с гранатометом, прямо на вышке. Площадка, где он стоял, слишком близко к земле, а это значит, что лишний звук и придется собирать себя по кусочкам. Курьер перезарядила потрепанный дробовик. Шанс того, что такая развалюха незаметно прикончит тень, мал, как шанс НКР без боя заставить Хауса уступить права на Стрип. Рюкзак приземлился поближе к забору. Курьер вытащила две шашки динамита, подумала секунду, схватила ещё одну. Дождалась, пока тень посмотрит в другую сторону, задержала дыхание и побежала на согнутых коленях, стараясь минимизировать хруст камней под ногами. Ржавая машина — хорошая цель и приемлемое укрытие. Курьер выглянула совсем на чуть-чуть, уставилась в прицел. Плохой из этой тени снайпер, внимания к дулу дробовика ноль. Курьер на выдохе выстрелила. Как и ожидалось, что слону дробина. Тень разозлилась, стала оглядываться, рычать. Ещё два выстрела, удачные, судя по реву противника, но всё ещё не смертельные, и, наконец, её заметили. Воздух со свистом разорвала граната. Курьер вылетела из своего убежища, на ходу поджигая две шашки. Подбежав практически вплотную к вышке, она швырнула их на площадку и нырнула под лестницу. Два взрыва с разницей в секунду и хриплый рев. Тень контузило, было слышно, как упал на пол тяжелый гранатомет. Курьер подожгла ещё шашку, а в ушах тем временем глухо долбило сердцебиение. Третья шашка полетела в тень, а Курьер выбежала из укрытия, на ходу перезаряжая дробовик. Ещё взрыв. Ещё два выстрела. Тишина. Всё. Померли. Ну, почти все, одной не досчитались. Курьер никак не могла надышаться, виски пульсировали и причиняли такую жуткую боль, какую в последний раз она испытала после пробуждения в Гудспрингс. Гранатой не задело, а по ощущениям, как будто разорвало на части и ещё сверху чем-то придавило. Надо было оставить при себе этого робота ещё на пару недель, может, он всё ещё бы пригодился. Курьер вернулась за рюкзаком, достала воду, открутила крышку и начала пить. Ей вспомнилось трескучее пилиликание, внезапная боевая музыка, и она поняла: нет, оставила бы — нервным клетках пришел бы каюк. Последний стимулятор, превосходно. Она смочила место на коже водой, протерла платком и воткнула иглу. За такую антисанитарию ей любой врач бы отгрыз голову, но, простите, мир это не стерильное помещение больницы. Ещё одна капля из бутылки упала на платок, которым Курьер протерла потное лицо. Птичка сидит в своем гнезде и чирикает в микрофон, вылезать так и не собирается, даже на шум. Придется к ней заглянуть, но сначала надо где-то отсидеться и восстановить силы. Неплохими местами казались два похожих друг на друга склада. Уговаривать её не надо, Курьер накинула рюкзак, подхватила дробовик и пошла в тот, который поближе. Неподалеку стояла мусорка, а из неё воняло чем-то гнилым. Курьер пригляделась и увидела кровавую кучу из внутренностей и стаю черных трупных мух. Такой видок заставил её горло и желудок сжаться, но ничего за этим не последовало. Она поспешила в здание склада, решив не дожидаться появления рвоты. Дверь открылась с тихим ровным скрипом. В помещении было светло, что уже радовало. Курьер села на стул и сплюнула кровь во все тот же платок, а затем его же приложила к ране на губе. Повезло, что от того удара, который ей прописали в челюсть, у неё зубы ещё на месте, бывает же такое. Курьер закинула рюкзак на стол, пошарила внутри и достала полупустую бутылку. Сделала три больших глотка и швырнула обратно. Всё ещё держа руку с платком у губы, Курьер другой рукой включила терминал. Очень интересно, чем тут занимаются тени. Ничего примечательного, кроме пронумерованных записей, в терминале не оказалось. Курьер открыла первую и вгляделась в строчки. Текста немного, но писал явно кто-то не из мутантов. Какой-то ремонтник. Вот уж что, а читать не входило в планы Курьера, поэтому она открыла сразу третью запись, про какую-то машинку, и последнюю запись. Выключила терминал. Хотелось есть, а лучше прилечь куда-нибудь и проспать часов двенадцать. Но дела, дела на сегодня не закончены. Иногда это донимало: одни целый день могут кутить на Стрипе, пить вино и спать в личных апартаментах на огромных кроватях, а другим ради крышек нужно бегать по всей Мохаве. Курьер встала, пересела за другой стол с другим терминалом. Включила его, но никаких записей там не нашла, только строку для ввода пароля. Безмозглые тени и пароль, забавно. Курьер помассировала пальцами виски, благо пульсировали они не так отчаянно и яростно, но соображать всё равно было сложно и даже больно. Она себя осадила, задача ведь — отправить Табиту на покой, вот и думать надо только об этом. И ещё о передатчике братства. Табита и передатчик, ничего больше. Ну и что, что в голове всплывают непонятные отрывки из записей на первом терминале. «…прочтет кто-то…», «…моя судьба…». Отлично. На горе держат пленника. И он за этой запароленной дверью. Идея сию минуту встать, пойти к Табите и свалить отсюда поскорее так и манила. Курьер откинулась на спинку стула, затем вздохнула, как будто кто-то мог её слышать, и снова подошла к первому терминалу.  — Конечно, мы же герои, мы же никого не бросаем. Работаем за «спасибо», питаемся святым духом, спим час в сутки и спасем абсолютно всех. Пароль был совсем простой, что очевидно. Курьер ввела его в пустую строку и выбрала нужную команду. Быстро хлопнула себя по карману, где лежал револьвер, и толкнула дверь. В комнате витал стойкий запах железа и тухлого мяса. Похоже тот, кто здесь жил, давно отдал Богу душу. Курьер нахмурилась, распахнула дверь до конца и увидела за столом гуля. Вопрос с запахом отпал моментально. Бегло пробежавшись по нему глазами, она сделала несколько коротких выводов: старый, уставший, точно тот самый ремонтник.  — Что-то ты долго, — сказал ей пленник. Точнее, уже бывший пленник. Гуль повернул голову и уставился на неё пустыми блеклыми глазами. — Так я могу идти?  — Долго? — Курьер прекратила хмуриться и прислонилась плечом к дверному косяку.  — Извини. Я думал, что единственная причина, по которой ты сражаешься с супермутантами, — до тебя дошел мой вопль о помощи по радио. Но, может, ты просто турист. Она не ответила. Не спеша осмотрела комнату, которая, судя по всему, раньше была мастерской. Но, минуту, почему раньше? Верстак, стеллажи, ящики с инструментами. Всё на месте.  — Не очень я похож на прекрасную принцессу, да? — продолжал своё гуль. — Так я могу идти?  — Делай, что хочешь. Ты свободен. Если что, Табита жива.  — Звучит так себе, но свобода есть свобода.  — Я тоже так думаю. Гуль поднялся, придерживаясь рукой за стул, и скинул с плеч какую-то вязаную кофтенку. Курьер убедилась, что руки и ноги у него не переломаны. Какой груз упал с плеч. Дробовик под светом лампы сиял металлическим блеском, подзывал к себе. Курьер подошла к столу, надела рюкзак и взяла оружие в левую руку. Услышав сзади шаги, повернулась к гулю лицом. Не особо он торопился бежать отсюда. Курьер и не ждала другого, но он что-то совсем уж тормозил.  — Ну ладненько, — начал гуль. — Я просто пойду прочь. Один. Совсем один. В опасные пустоши.  — Хочешь оттянуться напоследок, папаша? Пошли устроим Табите шоу в прямом эфире.  — Помощи тебе от меня будет немного, но всё же будет хоть что-то. Так, просто прикрыть спину.  — Чтобы «прикрыть спину», я обычно ношу рюкзак. Гуль намёк понял. Они вышли. Курьер с наслаждением вдохнула свежий воздух: от запаха этого гуля ей становилось дурно. Но она постаралась сделать это не слишком громко. Вещательную станцию узнать было легко, туда и направились. На первом этаже стояло несколько терминалов. Один из них даже был включен, другие, вероятно, включились бы тоже. Курьер снова вспомнила прочитанные записи.  — Это ты чинил?  — Я, босс. Практически всё, что ты тут видишь, чинил я. И даже то, что не видишь, скорее всего, тоже я.  — Ближе к делу. Возьми себе, — Курьер достала из кармана револьвер и горстку патронов. — Стрелять умеешь?  — Доводилось, босс.  — Отлично. На улицу вела дверь на другом конце комнаты. Курьер не спеша зарядила дробовик, пока подходила к ней. Гуль сделал то же самое с револьвером. Справа от выхода была лестница на второй этаж. Курьер сразу в голове воспроизвела план действий, ужасно простой, но одновременно опасный, если оказаться зажатым между мутантом и стеной. Или между мутантом и перилами. В первом случае её размажут по стенке, как муху, а во втором — скинут вниз головой со ступенек.  — Жди здесь, — сказала Курьер. — Я её выманю. Как выскочит — стреляй, желательно не в меня.  — Понял, босс. Какой из Курьера босс? Максимум товарищ сержант, и то с натяжкой. Она забралась наверх, поудобнее схватила дробовик и дернула ручку двери. Заперто.  — От кого тут запираться? — сама у себя спросила Курьер. Не хватало только препятствий на пути к конечной цели. Братство, почему иметь дело с тобой — это одни сплошные проблемы? Она поискала под ногами ключ, но нет, совсем ничего. Пришлось спуститься, чтобы искать на земле. Они с гулем ползали на корточках и, кажется, исползали все, что можно. Курьер второй раз за день залезла под лестницу и заметила что-то. Пошарив рукой, поняла, что это ключ.  — Наконец-то, — сказала Курьер и выскочила из-под лестницы, едва не влетев в гуля. Снова оказавшись наверху, она вставила ключ в замочную скважину и несколько раз повернула. Приоткрыла дверь, заглянула в небольшую студию и почувствовала, как горло щекочет нервный смех.  — Попалась. Курьер сдула нависшую прядь волос со лба и выстрелила Табите в руку. От неожиданности та закричала и попятилась назад, почти упав на пол. Глаза Табиты выпучились так, что могли, наверное, лопнуть, как воздушные шарики. Она схватила суперкувалду, самую огромную, которую Курьеру доводилось видеть, и бросилась на незваного гостя.  — Держись, — сказала Курьер гулю, когда спустилась на несколько ступенек вниз и перезарядила дробовик.  — У тебя мой Рауль?! — крикнула Табита. — Не-ет, я не отдам тебе моего Рауля! Курьер лихо развернулась и выстрелила несколько раз. Она отодвинулась в сторону, уступая очередь гулю, напряженными пальцами вставила патроны. Четыре пули из револьвера попали точно в цель, а затем к ним присоединились две из дробовика. Табита не отступала, шагнула вперед, замахиваясь суперкувалдой, и сделала попытку прибить Курьера к стене, но не успела: финальные выстрелы из двух орудий, и громоздкая туша рухнула на пол. Лестницу тряхнуло так, что у Курьера зубы застучали. В карманах Табиты не было ничего, кроме двух ключей.  — Ты не знаешь, от чего это может быть? — спросила Курьер, показав гулю ключи в воздухе. Он даже не пытался разглядеть, а сразу поднялся к ней.  — Этот от комнаты, резьба как на том, что был под лестницей. Этот, возможно, от каких-то сундуков с хламом в её комнате. У неё была куча сундуков невесть для чего.  — Значит, надо к ней, а ты… — пауза. — пойдем, посмотрим, что там есть для тебя.  — Нет, босс, насмотрелся я на эту комнату, спасибо. Курьер кивнула. Она представила себе хорошую пригоршню крышек и пару осколочных гранат, рассматривая маленький ключик у себя в руке. Должно же ей повезти после всего, что сегодня было. Гуль пусть ждёт её снаружи, если хочет попрощаться по-человечески, а если не хочет, то она не обидится. Уходить, не прощаясь, это так типично для обитателей Мохаве. Курьер вошла в студию и осмотрелась. У стены стояли два больших серых ящика. Пожалуйста, лишь бы крышки, хоть сотню, хоть немного, ведь у супермутантов полно крышек, которые они не могут потратить и которые накапливаются у них в невероятных количествах. Снаружи заскрипели ступеньки. Ушёл. Револьвер пусть оставит себе, Курьеру не жалко. Варминт-винтовки, патроны разного калибра. Ни одной крышки. Даже купюр энкаэровских нет. Курьер высыпала найденный боезапас в карман, повертела в руках винтовки, затолкала их все в рюкзак, так, что дула торчали, и достала передатчик удаленного сигнала. Не покидало ощущение, что она становится какой-то мелочной. Но с другой стороны не все чуть ли не каждый день вступают в потасовки то с Легионом, то со зверьем на пустоши, то с ненормальными обдолбанными рейдерами и не менее ненормальными тенями с горы. Судьба могла бы подкидывать подарки и почаще. А патронов этих у неё и так хоть… Курьер подсоединила передатчик, вроде даже правильно. Слава богу, это всё закончилось. Лестничную площадку обдували холодные струи ветра, и Курьер не удержалась и чихнула.  — Будьте здоровы, босс. Она замерла, прикусила губу в том месте, где была рана. Промолчала, но не из грубости. Когда они вышли из вещательной станции, Курьера совсем замерзла, а холод вкрадчиво заползал ей под одежду, приникая к ближе телу. Пип-бой показывал очень уж поздний час, с трудом верилось, что Курьер провела на горе так много времени. Гуль протянул ей револьвер, но она жестом сказала ему оставить себе.  — Тебе пригодится, — сказала она, отрываясь от дисплея КПК, — куда бы ты не пошел, лишним не будет. Кстати, куда ты теперь, папаша?  — Видимо, на корм койотам, — гуль скривился. — Может, я повторяюсь, но пойду в опасные пустоши сам с собой, один наедине.  — «Один наедине», это плохо? Ветер свистнул в ухо, заставил прикрыть его ладонью.  — А чем это хорошо?  — Много чем. Старый гуль понимающе закивал. Он не смотрел на Курьера, не смотрел на яркий, блестящий Стрип вдалеке, он смотрел в сторону пустошей. Луна светила плохо, фонари на горе Блэк тоже дышали на ладан, и гуль казался в этой полутьме сгоревшим трупом, совсем черным, неживым. Если бы не тихий свист, так похожий на дыхание умирающего, его и впрямь можно было счесть мертвым. Курьер невольно прислушалась к биению своего сердца, проверяя, не умерла ли она сама. Затем направила свой взгляд туда же, куда смотрел бывший пленник, но ничего не смогла разглядеть. Курьер задумалась.  — Можешь попробовать пойти со мной, если тебе нравятся неприятности. Но уходим не сейчас, а утром, мне бы поспать. Ты знаешь, где можно?    — Теоретически, в моей бывшей камере. Оказавшись через минуту в то ли комнате, то ли мастерской, то ли сразу все вместе, Курьер села на пол и вывалила на пол все варминт-винтовки, все пять штук. С силой разлепляя тяжелые веки, она убрала полупустой рюкзак в сторону и взяла в обе руки по оружию. Гуль задержался в комнате с терминалами и, когда вошел и застал её вот так, остановился у порога.  — Что это, шеф? — спросил он.  — Плохие винтовки. Из всех можно слепить одну, но нормальную. Займусь этим завтра. Гуль подошел к ней и присел на корточки. Курьеру в нос ударил запах разлагающегося мяса и гнилой кожи, но она терпела.  — Думаю, я смогу с этим что-то сделать, — сказал гуль, осмотрев винтовки. — Будет мне занятие, пока ты спишь.  — Мне считать это подарком или демонстрацией талантов?  — Как хочешь, босс, это всё, в какой-то степени, правда. Курьер не стала возражать и, пока гуль собирал в кучу все её добро, вдруг заметила на его комбинезоне нашивку. «Мигель». Табита называла своего пленника «Раулем», но Курьер не из тех, кто верит поехавшим супермутантам.  — Ты Мигель или Рауль? — спросила она.  — Рауль. Меня зовут Рауль Альфонсо Техада.  — Тогда почему на твоем комбинезоне написано «Мигель»?  — Может быть, потому что раньше его носил Мигель. Рауль встал, сел за стол у стены и положил перед собой винтовки. Стал осматривать материал, с которым предстояло работать, и достал из-под стола фонарь. Как не любопытно было поглядеть, как гуль справится с работой, спать хотелось больше. Курьер стащила с уставших ног ботинки, легла на рюкзак и положила руки под голову. Теперь у неё снова есть спутник, только на этот раз живой, не способный неожиданно включать боевую музыку. Зато умеющий чинить вещи. У Курьера не получилось назвать его про себя «напарником». «Напарник» — кто-то близкий, давно знакомый, надежный, как старое, но хорошее ружье. Иногда она завидовала солдатам, которым напарников выбирают сверху, не спрашивая мнения, «стерпится, слюбится». На пустошах всё не так: ты сам выбираешь себе товарища, права на ошибку у тебя нет. Или с первого раза нашел того, кто не подведет, или остался мертвым. Наивные мало живут, непроницательные ещё меньше. Был шанс, что до утра Курьер не доживет. Убить спящего — дело секундное. Но всё же она Раулю верила. Слишком хотелось спать. Курьер закрыла глаза, одной рукой расплела некрепкий пучок на затылке и положила волосы на плечо. Умрет и умрет, её уже пытались убить, да не вышло. Сон одолел, и лучше всякой колыбельной подействовал лязг металла и скрежет механизмов винтовок.