От ужаса зажмурилась — но лететь оказалось вовсе недалеко, упала в тёплую водичку. Тут же почувствовала гладкое каменное дно, на которое приземлилась пятой точкой, и руки, тянущие на поверхность:
— Valie, там лесенка есть, сверху прыгать необязательно, — владыка улыбался, и даже в полутьме было видно, что ему весело.
Весь свет ограничивался крохотным масляным светильником, стоящим на уступе рядом.
Трандуил спокойно, с удобством расположился в каменной чаше, раскинул руки по краям, вытянул в глубине ноги, и я чувствовала его длинное гладкое бедро.
Подышала, протёрла глаза от воды, и тут же охнула, разглядев:
— Как красиво! — края ванны были оранжевыми и полупрозрачными, как леденец, но без леденцовой простоты: глубину и переливы цвета подчёркивали матовые белые разводы и концентрические круги, делающие камень слоистым и загадочно мерцающим.
Провела ладонью по тёплой на вид и на ощупь поверхности:
— Сердолик?! — у меня когда-то были оранжевые бусы из него, но чтобы ванна…
— Да, valie, когда-то здесь был вулкан, сердолик связан с поствулканическими гидротермальными растворами, которые кристаллизуются в пузыристых лавах. Оранжевый роскошный цвет придают окиси железа, а его здесь много, — и, лукаво заулыбавшись: — Да не смотри ты так, что удивительного, я люблю камни и немного разбираюсь… ты с мастером Телхаром поговори, вот кто понимает! Возможно, после этого ты перестанешь так насмешливо думать о моей слабости к драгоценностям.
Слегка смутилась, опустила глаза, а король тут же добавил:
— И ты права, я вижу действительно прекрасные вещи, — он упёрся взглядом в грудь.
Поняв, что в вода стоит чуть выше талии и грудь зазывно торчит, охнула и опустилась пониже.
— Я вижу их и сейчас, твоя божественная нагота сияет, как пламя творения сквозь ветхую ткань реальности, — сначала он вальяжно мурлыкал, но под конец фразы заговорил быстро и почти с отчаянием.
Расслабился — было видно, что с усилием, и снова замурлыкал:
— Almare nin, блаженство моё, кстати, о творении: ты так изящно вломилась в парилку… это было испытанием для моего красноречия, но я убедил уважаемых гномов, что они не опозорены, и что взгляд богини отличается от прочих, и сама она не подпадает под общепринятые нормы, — а сам всё время в лицо смотрел, и увиденное заставляло его хихикать, и сквозь смех он всё говорил: — Но, понимаешь ли, получилось так, что скульптор Наин возгорелся изваять тебя… обнажённой, само собой. Думаю, ничего не выйдет — пламя не ухватишь. Но отказывать художникам считается грехом… Понятно, что ты вне этики, но я обещал ходатайствовать. Подумай, я видел его работы… весьма любопытно, он очень самобытен. Если ты согласишься, возьмём его с собой, я ему ещё пару заказов подкину, хороший художник, пусть бы поработал на меня… А чисто из-за денег не поедет.
Далее шёл пассаж, очень витиеватый, и по смыслу выходило, что творческих личностей король оченно ценит и уважает, но считает, что кукуха у них у всех не на месте, и надо как-то это учитывать, манипулируя этими самыми личностями.
Ну да, ну да, король-то себя творческой личностью не считает, хе-хе.
— Нет, конечно. Я воин и правитель, — и посмотрел почти удивлённо.
Тоже удивилась:
— А магия?
Он отмахнулся:
— Военная. Грубое воздействие, разрушения. Как акт творения — мало, редко, опосредованно.
Помолчала и тихо сказала:
— Для меня вы все… — и не нашлась, как сказать, что он только своим существованием хвалит господа, как и любой эльф.
— Что, гномы, оборотни, люди и прочие расы только существованием Эру не хвалят? — тишайшая, легчайшая издёвка.
Промолчала. Неловко было, что я, сама человек, людей считаю очень сомнительными существами.
— Что ж, ты права, я тоже думаю, что существованием никто из них Эру не хвалит, но посмотри, как они славно похвалили его деянием рук своих! — и двинул кистью.
Окружающее пространство, до того бывшее темноватым, с какими-то еле мерцающими огоньками, словно вспыхнуло от десятков светляков.
Огромная вертикальная штольня, уходящая в бесконечность — во всяком случае, я не увидела ни дна, ни потолка. Стекающая по стенам вода, заполняющая торчащие из стен сердоликовые ванны, переливающаяся через края и падающая вниз.
Напротив, в большущей, сильно выступающей из стены ванне, увидела с десяток гномов. Ушла поглубже в воду, начав думать, что подвиг с парилкой вполне затмило бы падение не сюда, а в ту ванну, да ещё и на гнома. Потом подумала, что Трандуил не зря эту ванну выбрал. Присмотрелась — стали видны и лесенки, ведущие вдоль стен в ванны, и куча выходов — и всё из сердолика. И каждый выход украшен выступающими из стен женскими фигурами… раньше у гномов не видела такого.
— А, культ Великой Матери… тоже не афишируется, как у нас твой. Но сердолик считается её камнем, странно было бы кого-то ещё ваять из него. В самой глубине, ближе к сердцу горы, есть и святилище. Удивительное место, конечно — тут жерло вулкана было и сплошь сердолик вокруг.
Вырвалось:
— Красиво! Но темно, не видно ж ничего без светляков.
Трандуил лениво ответил, потягиваясь:
—
Тебе не видно, valie. Гномы неплохо видят в темноте, им зачастую плесени на стенах да масляных светильников хватает... и скаредны они, иллюминацию редко устраивают. Мы тоже видим. Я просто хотел, чтобы и ты увидела. Красивое место, у меня таких купален нет, — в голосе послышалась холодная зависть и скаредность не хуже гномьей.
Зло подумалось, что знал ведь, что поскачу и упаду, специально караулил — а предупреждать не стал.
— Не сердись, аlmare nin, тебе немножко испугаться полезно, ты живеешь, — сказал, а сам хладнокровно набулькал в кубок из кувшина, что на уступе рядом со светильником стоял.
Ого, ему и сюда выпить принесли.
— Да, в этот раз не «Извержение». Оно хоть и полезное, но опьянения не даёт. Красное дорвинионское, больше года не пил…
Хе… «Сто лет — миг в жизни эльфа!»
Подумала — и охнула, когда он молча прижал кожей тонкою к губам, пахнущим красным дорвинионским.
***
Это было быстро, он тут же оторвался, почти оттолкнул:
— Не здесь и не сейчас.
Согласно вздохнула: гномов в купальнях становилось всё больше — видно, совсем уж вечер, работы в штольнях да в кузницах заканчиваются.
Повертела головой в поисках аранена: прочих спутников в ваннах видела, а его — нет.
— Аранен не пошёл в бани, сразу попросил проводить в опочивальню.
А, ну да, он воду не очень-то любит.
— Да, и устал, натерпелся во время путешествия. Пусть отдохнёт. Хочешь выпить, fea nin?
Отрицательно покачала головой, восхищённо разглядывая купальни — и вздрогнула, когда в ванну напротив, метрах в пятидесяти, посыпались, как чищеная картошка, голяком гномы. Разительно отличалось это от стыдливого прикрывания бородами — сейчас бороды залихватски отдувались назад потоком воздуха, и ничего прыгающие не стеснялись. Хоть и говорил Трандуил, что убедил их в том, что мой взгляд их не опозорит, но чтоб так… Царапнуло неприятно.
— Да не видят они тебя. Ты видишь, а для них тут дымка. И падение твоё не видели. Я подумал, тебе неприятно будет, что пялятся, а они бы смущались, старались не смотреть и всё равно пялились, у них не принято смешение полов в купальнях, гномки позже моются, — и добавил, с ядом в голосе: — Так что можешь рассматривать в своё удовольствие, — захихикав, как мальчишка, владыка снова потянулся за кувшином.
Он приходил во всё более весёлое расположение духа, и было приятно смотреть на него такого.
Одежду мою забрали, взамен оставлена была чистая гномская, и гномка в раздевалке ждала, которую мне в провожатые определили. Оделась, раздумывая, что уж спутникам-то моим гномское не подсунешь? Тут хоть зарасставляйся, под рост не подгонишь. Да и эльфы высокомерны — хоть и не больно приятно после бани грязное надевать, но чужое и тем более не наденут, да и оружие…
И ничего подобного. Все переоделись в длинные хламиды из светлой ткани. Оружие куда-то дели. Трандуил к мыслям, оказывается, прислушивался:
— По спальням оружие хозяева разнесли, а сейчас и нас проводят. Мы в гостях, тут нечего опасаться — законы гостеприимства у народов гор таковы, что если мы приняты, как гости, в случае чего гномы все полягут, а защитят. Традиция.
И я поняла что да, всем традициям традиция — эльфы были действительно веселы (похоже, не одному Трандуилу кувшин с вином принесли), расслабленны и то там, то сям вспыхивал весёлый смех. Похоже, Трандуил в очень хороших отношениях с Фраром Железноголовым. Даже представить себе не могу, чтобы владыка в Эсгарот так приехал и гостил там. Хотя торговал и союзничал. Владыка тихо сказал:
— Valie, людям нельзя доверять. Память короткая, переменчивы… гномы и зло, и добро веками помнят, и упёрты, как… — тут он умолк, не стал договаривать, — свой скорее предаст, чем гном.
И совсем умолк — видно, Рутрира припомнил. Или ещё кого.
***
Удивило немного, что нас с королём без тени сомнения заселили вместе. И что кровать в роскошных покоях была голая. Красивая, высеченная в скале со всякими высокохудожественными излишествами, украшенная литьём — и вовсе без белья.
На первое Трандуил с насмешкой сообщил, что гномам и в голову не придёт, что воплощение богини может принадлежать не ему, а кому-то рангом пониже. Что у них иерархия строжайшая, никакие щенки поперёд батьки в пекло не суются, а вот у эльфов да, чем дальше, тем меньше порядка, и это очень и очень жаль.
На второе — попросил посмотреть на кровать и на него.
Ну да, тут две таких кровати надо.
Гномки-сопровождающие пригласили за накрытый стол , а сами в это время натаскали перин да одеял столько, что высотой лежбище почти с кровать и стало, а вот длина была подходящая. Ну да, у Гимли-то и я на кровати гномской слегка ноги поджимала, а такой версте, как владыка, это не помогло бы.
На столе было эльфийское благолепие: фрукты, молоко, творог, мёд — вздохнула, не увидев жареных колбасок.
Владыка был благодушен:
— Из уважения, valie, они знают, что мы мясо не едим. На завтрак пойдёшь уже с гномками, там порадуешься.
Забавно, конечно: эльфы еду дальше трапезной не пустили бы, и уж есть там, где спят, не стали бы. Это вот гномы не понимают, но к тому, что понимают — с уважением, даже насчёт кровати догадались.
Кивнула, уцепила ватрушку. Она была тёплой и показалась самой вкусной едой, что в жизни я пробовала. Чуть не прослезилась. Обмирала от каждого укуса. Удивительным показалось сочетание тонкого ржаного теста со сладкой творожной начинкой. Трандуил озабоченно просил не усердствовать — расстройство желудка не улучшит самочувствие. Я обычно и сама себя так одёргивала, а тут нет: съела пять штук и здоровенной кружкой горячего травника запила, да ещё мёду туда от души набухала.
И ничего мне не было, только что до перин еле добрела и уснула, как только голову на подушку опустила, а уж спала без задних ног.
