Saudade

      — Похоже, в некоторых областях в последнее время наблюдается всплеск демонической активности. Здесь, в Мёндоне, который густо населен в дневное время, здесь, в Каннаме, одном из самых оживленных торговых районов, и здесь, в Хондэ, где собираются множество студентов из университетов, расположенных поблизости.       Сынмин уставился на чересчур подробную карту, на которую указывал Уджин, объясняя остальным всю серьезность ситуации. Двигая указательными пальцами по экрану, он увеличил изображение, и на экране появилось четыре видео, показывающих различные атаки демонов, которые были записаны.       — Мы увеличили патрули, насколько это возможно с нашей текущей командой, и мы попросили Конклав о возможном временном подкреплении, пока мы не сможем добраться до сути этого беспорядка, но в данный момент мы довольно перегружены, — объяснил Уджин, постукивая по планшету в своей руке, заставляя многочисленные красные точки всплывать на экране.       — Некоторые Колдуны рассказали мне о разломах, которые открылись и пропустили демонов. Как вы все знаете, обычно требуется кто-то, кто магически склонен создавать порталы и вызывать демонов, но похоже, что большинство этих случаев происходит не от этого, а от разрыва материи между Эдомом и Сеулом, — сообщил Минхо, кусая ноготь большого пальца и, читая отчет на своем планшете, проводя пальцем, чтобы добраться до следующей страницы.        Несмотря на то, что Джисон пытался объяснить ему различные аспекты, о которых они говорили, Сынмин признал, что он запутался один или два раза. Выражений непревзойденной концентрации на их лицах было достаточно, чтобы отвлечь его, что было ужасно иронично.       — Я могу попытаться выставить кое-кого из своей стаи днем, но я не хочу, чтобы они выходили ночью, особенно после того, что случилось сегодня. Я получил обновленную информацию о состоянии Уна и Дэхви, они будут жить, но я не хочу рисковать.       Уджин осторожно кивнул головой, понимая, что Вервульф больше всего на свете заботится о своих друзьях. Как бы сильно он ни хотел сделать все, что в его силах, если есть вероятность того, что его стая пострадает, Чан ни за что не пойдет на такой риск.       — Вообще-то, это меня устраивает. Я могу работать в ночную смену с несколькими членами ковена. Так нам будет удобнее.       Хёнджин потянулся одновременно с комментарием, позволив своему взгляду переместиться на Сынмина, когда он заметил, что тот смотрел на него. Чувствуя себя немного храбрее, чем следовало бы, Вампир решил подмигнуть рыжему, слегка хихикая, когда оттенок его лица стал слегка красным.       — Я уверен, что могу попросить кого-нибудь из других Колдунов разместить больше защитных полей вокруг города, чтобы попытаться остановить образование этих разломов, но нет никакой гарантии, что демоны просто не переместятся в другую область без защитных полей и не начнут прорастать оттуда.       После рисования на своем экране, Минхо показал остальным, где уже были установлены поля и где, по его мнению, было бы неплохо разместить новые. Защита от демонических атак отнимет много энергии у Колдунов, устанавливающих их, и он не хотел просить слишком много у тех, кто находится под его опекой.       — Запечатать разломы, как только они сформируются, будет не так уж трудно. Я не был бы полностью уверен, как предотвратить их открытие, но мы можем остановить демонов, проходящих через них, если мы залатаем их после того, как они сформируются. Мы позаботимся об этом, — заверил Феликс уверенным тоном, удивив Чанбина, который слегка усмехнулся тому, насколько он был поглощен тем, что происходило вокруг него, когда до этого он ясно дал понять, что не заинтересован в том, чтобы быть здесь.       — Хорошо, я думаю, что мы можем поработать над этим, и мы снова соберемся на следующей неделе и обсудим, есть ли какие-либо улучшения. Чан и Хёнджин, подойдите ко мне, и мы обсудим график патрулирования. Минхо, если бы ты мог попросить любого другого Колдуна о создании полей, я был бы признателен. Кроме того, если бы ты сообщил Феликсу, где открылись разломы, это, вероятно, помогло бы ему решить с Королевой, где они должны начать запечатывать их. На сегодня все. Спасибо, что пришли, и я позабочусь о том, чтобы вы все были в курсе происходящего.       Все встали со своих мест, а Чан и Хёнджин двинулись к Уджину, что фактически оставило Чонина в одиночестве, неловко ерзающего на своем месте. Было очевидно и для Сынмина, и для Джисона, что младшему было не по себе без Чана, но если он собирался продолжать приходить на эти встречи, Сынмин чувствовал, что они должны заставить его чувствовать себя в безопасности в этом месте. Подойдя к нему, Сынмин занял место Чана и бросил теплую улыбку Чонину, когда тот быстро обернулся, как животное, загнанное в угол хищником; странное понятие для волка.       — Эй. Чонин, верно? Как прошла твоя первая встреча?       — Было... интересно, наверное. Немного напряженно, но я полагаю, что это та жизнь, которую мы ведем, да?       Он ничего не мог поделать, действительно не мог, потому что, когда Чонин хихикнул с легким намеком на страх, Сынмин просто захотел взять его на руки и сказать, что ему не о чем беспокоиться.       — Я открою тебе маленький секрет: это была и моя первая встреча, и она показалась мне безумно напряженной.       — Правда?       Сынмин не думал, что будет так важно, если молодой оборотень узнает, что он к этому тоже не привык, но, видимо, это было заметно по огромной улыбке на его лице.       — Да, я новичок во всей этой истории с Сумеречными охотниками, но, может быть, мы могли бы поговорить об этом в следующий раз, когда ты придешь сюда? Я учусь, и, похоже, ты тоже. Так почему бы нам не учиться вместе?       — Звучит неплохо, — смущенно прошептал Чонин. — Эм, прости, я даже не знаю твоего имени.       — О, да, мы не были представлены друг другу. Я Сынмин, я... Сумеречный охотник, я полагаю, и очень приятно познакомиться с тобой, Чонин.       — Йенни, пошли, — позвал Чан, очевидно, закончив обсуждать график дежурств по городу с Хёнджином и Уджином.       — Мне пора, Сынмин, но я тоже был очень рад познакомиться с тобой. Увидимся на следующей встрече. О, если хочешь, вот мой номер. На самом деле у меня не так уж много друзей здесь, так что, если ты хочешь поболтать о чем-нибудь, я всегда рядом, — Чонин болтал с большей уверенностью, казалось, в гораздо лучшем настроении, потому что он завел друга, который был в точно такой же ситуации, как и он.       — Конечно, Йенни. Ничего, если я буду тебя так называть?       Сдержанные смешки и энергичный кивок головы сказали Сынмину, что Чонин согласен с этим, тогда младший встал, чтобы пойти к Чану и рассказать Альфе о новом компаньоне, которого он нашел, пока его не было.       Сынмин изо всех сил старался не ворковать на молодого человека, который возбужденно подпрыгивал, указывая на него и разговаривая тихим шепотом со своим наставником, не делая ничего, чтобы скрыть свою улыбку, когда Чан поднял бровь на них обоих, очевидно, не понимая, что имел в виду Чонин, когда сказал, что Сынмин тоже был "новичком во всем сверхъестественном мире".       Услышав чрезмерно преувеличенное прочищение чьего-то горла очень близко к его левому уху, Сынмин вытянул шею, чтобы увидеть Хёнджина, стоящего слишком близко, заставляя его почти выпрыгнуть из кожи. Сынмин действительно начал задаваться вопросом, насколько хорошим Сумеречным охотником он был бы на самом деле, так как он продолжал пугаться вещей, которые на самом деле не должны были пугать его.       — Щеночек дал тебе свой номер, да?       — Ну да, наверное. Я не совсем уверен, но думаю, что мы решили быть друзьями.       Вампир понимающе замурлыкал, постукивая пальцем по подбородку, его брови нахмурились, как будто он был в чрезвычайно глубоком раздумье. Лампочка, казалось, погасла в голове Хёнджина, когда он вернулся к столу, разорвал листок бумаги и начал писать, прежде чем вернуться к Сынмину и сунуть его в карман пальто.       — Я бы чувствовал себя ужасно обделенным, если бы не оставил тебе свой номер телефона. Увидимся на следующей неделе, а пока позвони мне, пожалуйста. Я бы хотел узнать тебя поближе, — подмигнул старший, посылая неведомый холодок по спине Сынмина. — До встречи, Минни.       Когда Вампир удалился, Сынмин наконец решил снова вздохнуть и вышел из транса, в который был погружен на мгновение, задаваясь вопросом, была ли это техника, которой пользовались Вампиры, или это были просто его собственные глупые гормоны, работающие против него. Сунув руку в карман, он вытащил маленький листок бумаги, на котором были написаны имя и номер Хёнджина, а рядом с ним – маленький смайлик и сердечко. Сынмин удивлялся, почему Хёнджин раздает свой номер, как влюбленная девочка-подросток.       — Извини, за тобой только что приударил самый горячий Вампир в Сеуле? И он только что назвал тебя Минни? Ты пробыл здесь меньше суток и уже стал врагом половины Сумеречного мира. О, так много людей захотят убить тебя теперь, Минни, — хихикнул Джисон, вырывая листок бумаги у Сынмина, чтобы убедиться, что его друг не облажался, но подтвердил, что это действительно был номер Хёнджина, который был записан и у него тоже.       — Сони, заткнись к чертовой матери. Он, вероятно, даже не заинтересовался, просто увидел нового Сумеречного охотника, которого никогда раньше не видел, и решил попытать счастья. Вот и все. Так ведь?       — Не знаю, Минни. Хёнджин действительно разборчив в том, с кем он встречается. У него всегда есть люди, которые бросаются на него, он обычно отвергает их. Ты никогда по-настоящему не узнаешь, пока не позвонишь ему, что, я полностью уверен, ты должен сделать, — подначивал Джисон, пока он игриво шевелил бровями, на что Сынмин мог только насмешливо закатить глаза.       Сделав это, он не заметил, что Чанбин прямо-таки впился взглядом в Феликса, когда тот начал собирать свои вещи и начал выходить из комнаты, но не раньше, чем встал перед разъяренным Сумеречным охотником с пустым взглядом.       — Хорошо, что встреча не заняла так много времени, как я думал. Кроме того, у меня есть приличная информация, чтобы доставить ее Королеве. Похоже, это не было полной тратой времени прийти сюда сегодня, как она мне сказала.       Проводя зубами по потрескавшимся губам, Чанбин действительно выглядел так, как будто он переживает, сдерживая то, что он действительно хотел сказать, но Уджин предупредил его, чтобы он не злил Фейри, которые пришли сюда; это просто не закончится хорошо для него в любом случае.       — Я так рад. В таком случае тебе следует приходить сюда почаще. Знаю, почему бы тебе не прийти завтра на чай, и мы все сможем сесть в кружок и узнать друг друга немного лучше, а? Держаться за руки и петь милые песенки о дружбе? Разве это не прекрасно?       В нескольких шагах от них Джисон и Сынмин наблюдали за всем происходящим, жалея, что у них нет попкорна, в то время как то, что они наблюдали, могло превратиться в кулачный бой в зависимости от ответа Феликса на откровенную грубость и сарказм Чанбина. Однако они были немного разочарованы, когда Феликс просто уставился на него, прежде чем издать странный жужжащий звук и выйти из комнаты. Чанбин посмотрел куда-то между невероятным раздражением и явным замешательством, отчего оба молодых человека покатились со смеху.       Закатывая глаза от их выходок, Чанбин не любил тот факт, что теперь, с тех пор как вернулся Сынмин, у него было два маленьких миньона, которые при каждом удобном случае старались вывести его из себя. Он обернулся с раздражением, а Сынмин и Джисон начали подбегать к нему, прежде чем последний остановился, увидев двух оборотней, направляющихся к входной двери.       — Пока, Чан.       Седовласый мужчина, казалось, был слегка удивлен прощанием, но это чувство вскоре прошло и сменилось теплом в груди, когда он увидел, что Джисон застенчиво улыбается ему.       — До свидания, Сони.       Использование его прозвища заставило Джисона заметно оживиться, он выглядел так, как будто хотел сказать что-то еще, но не был уверен, следует ли ему это делать. Но одно он знал о Чане: тот был бесконечно терпелив и мог уловить колебания Джисона. Поэтому, когда Оборотень поднял бровь, Джисон воспринял это как жест, сказать о том, что у него на уме.       — Ты не мог бы подождать здесь две минуты? Я просто хотел тебе кое-что подарить.       — Конечно, Сони.       Не дожидаясь больше ни секунды, Джисон захихикал и попрыгал обратно по коридору к своей комнате, не замечая, как Чонин улыбается его оптимистичной натуре.       — Он очень жизнерадостный, — ухмыльнулся Чонин, глядя на Чана в ожидании реакции.       Старший упомянул, что он знал Сумеречных охотников на собрании, которое они посетили вместе в этот день, хотя он не упомянул степень их отношений, но то, как Джисон говорил с ним, заставило его думать, что они достаточно близки.       — Да, это так. Настоящий солнечный шар, — вздохнул Чан, и на его лице появилась тоска, сменившаяся нежностью.       — Э-э, Чан?       Медленно повернувшись, чтобы встретиться взглядом с Уджином, Чан с улыбкой похлопал Чонина по пояснице, сказав ему подождать снаружи и что он скоро присоединится к нему.       — Да?       Уджин позвал Чана, но он не думал, что молодой Оборотень действительно остановится, чтобы поговорить с ним. Стоя там неловко, Уджин не совсем знал, что сказать, когда он был всего в нескольких футах от другого, достаточно близко, чтобы полюбоваться темно-синими глазами, которые он так давно не видел.       — Я... я просто хотел сказать... счастливого Рождества.       Выражение лица Чана оставалось неподвижным, очевидно, его не смутило это неожиданное взаимодействие.       — Да, и тебе тоже, — бесстрастно ответил Оборотень, разворачиваясь и уходя.       Это было самое бо́льшее, что Чан говорил для него за последние месяцы, и Уджин не хотел, чтобы все закончилось так быстро. Он не был до конца уверен, что именно овладело его разумом в тот момент, но когда он быстро подошел к Чану, прежде чем схватить его за запястье, Уджин подумал о возможности того, что безумие медленно начинает успокаиваться.       — Тебе... тебе не обязательно уходить прямо сейчас. Помнишь, что мы делали на Рождество? После еды мы пили горячий шоколад с Бином и Сони у камина в моей комнате. Мы могли бы-       — Уджин, мы уже можем это прекратить?       Почувствовав, что Чан начал отдергивать руку, что-то в голове Уджина говорило ему отпустить ее, но что-то еще умоляло его держать.       — Что прекратить, Чанни?       — Это. Это именно то, что я имею в виду. Не называй меня Чанни. Не веди себя со мной так дружелюбно. Не приглашай меня тусоваться с тобой и твоими друзьями.       — Они и твои друзья тоже, — прошептал Уджин, чувствуя, как его сердце болезненно сжалось в груди, и чувство невероятной вины охватило его, когда он подумал о том, как Джисон и Чанбин потеряли потрясающего друга в Чане из-за того, что он сделал с ним.       Увидев, как Чан тяжело вздохнул, отводя взгляд, Уджин наконец ослабил хватку, и оборотень воспользовался возможностью, чтобы освободить руку.       — Уджин, ты был тем, кто положил этому конец. Не веди себя так, будто ты не говорил мне всего этого тогда. Это ты сказал, что не можешь... — Чан прикусил язык, сдерживая рычание, когда его мысли вернулись к той ночи, когда Уджин окончательно разорвал их связь. — Я посещу еще несколько таких встреч с Чонином, чтобы он не чувствовал себя слишком подавленным, но после этого ты меня больше не увидишь. Ведь для этого нет причин, верно? С этого момента наши отношения носят исключительно профессиональный характер и не более того. Ты меня понимаешь?       Он не знал почему, поскольку сам был причиной всего этого беспорядка, но слова Чана поразили Уджина сильнее, чем он когда-либо думал. Выражение абсолютной апатии, когда Чан смотрел на него сейчас, резко контрастировало с тем, как он смотрел на него раньше, как будто Уджин был всем его миром.       — Ты абсолютно прав. Не знаю, что на меня нашло. Мне очень жаль, но это больше не повторится. Я позабочусь о том, чтобы приглядывать за Чонином, пока он здесь.       Восприняв это как намек на уход, Чан просто кивнул и направился к выходу, забыв о своем обещании Джисону и захлопнув за собой дверь.       Взгляд Уджина задержался на том месте, где стояла тень Чана. Он действительно не знал, почему он думал, что их разговор пошел бы по-другому, но он надеялся. Честно говоря, если бы кто-нибудь спросил его мнение по этому вопросу, Уджин сказал бы, что он никоим образом не достоин быть прощенным Чаном; когда дело дошло до этого, второго шанса не было. Он этого не заслужил. Он причинил Чану ужасную боль, и это была его справедливая награда за это. Все вокруг молчало, казалось, целую вечность, и ничто не нарушало тишины, кроме медленного биения его сердца.       Прошло еще несколько секунд, прежде чем Джисон прибежал обратно, пытаясь отдышаться, очевидно, не желая заставлять Чана ждать, держа в руках красную коробку с золотой лентой, обернутой вокруг нее.       — Удж, где Чан? — Джисон просиял, оглядывая окрестности.       — Он только что ушел, Сони.       —О, — пробормотал Джисон, явно сдуваясь и вертя подарок между пальцами. — Ладно.       — Джисон...       — Все в порядке, он занят. Не беспокойся об этом. Наверное, ему бы он все равно не понравился.       Раскинув руки в стороны с намеком на смущение, Джисон изо всех сил старался сохранить улыбку на лице, но не очень хорошо, так как Уджин видел, что она дрогнула, когда он начал поворачиваться и идти обратно в свою комнату, вероятно, чтобы положить Рождественский подарок, который он подготовил для Чана, обратно в свой шкаф или выбросить его вообще.       Уджин мог видеть, наконец, последствия, и как они повлияли не только на его собственные отношения с Чаном, но и на связь между Чаном и их друзьями. Видя, как самосознание проясняется через язык тела Джисона, Уджин так сильно хотел сказать младшему, почему это должно было быть именно так, почему он отнял у него Чана, когда знал, что Джисон всегда смотрел на альфа-волка как на старшего брата. Но он не мог, Джисон никогда не узнает. Никто больше не мог.       Но кое-кто узнал. Почувствовав, как пара глаз прожигает дыру в его лице, Уджин поднял глаза и увидел, что Чанбин смотрит на него со смесью сочувствия и необузданного гнева, искажающего его лицо. Если бы Уджин мог, он был бы единственным, кто знал, почему Чан больше не был частью их жизни, но Чанбин случайно обнаружил причину, к большому огорчению старшего Сумеречного охотника. Уджин отвел взгляд, зная, что Чанбин снова будет преследовать его, чтобы рассказать Джисону правду, но он не мог этого сделать. Ему нужно было держать это при себе.       — Ты сейчас выглядишь таким необъяснимо счастливым, Удж, — язвительно заметил Минхо, положив руку на плечо Уджина и развернув его к себе. — Ты хочешь перевернуть этот хмурый взгляд вверх ногами?       Размахивая бутылкой виски в руке, Минхо ухмыльнулся той злобной ухмылкой, которая подразумевала, что он готов причинить какой-нибудь вред.       — Рановато для выпивки, не правда ли, Мин?       — Ерунда. Каждый час – счастливый час, если ты достаточно стараешься! Ну же, это же твой Рождественский подарок!       Уджин уже видел в своем воображении лицо отца и выражение крайнего недоверия и презрения, которое сопровождало бы порку, которую Уджин получил бы даже за то, что просто подумал выпить, не думая о работе. Он должен был защищать их имя и никоим образом не позорить его. Точные слова отца, обращенные к нему несколько раз. На самом деле, все эти мысли просто помогли ему принять решение намного легче.       — К черту, отдай, — прорычал Уджин, выхватывая бутылку из рук Минхо, откручивая крышку и запивая, направляясь к своему кабинету.       — Тогда ладно. Мы идем ва-банк, да? Удж, подожди меня!       Войдя в комнату, Минхо набрался порядочности схватить два стакана и вырвать спиртное из рук Уджина. Нет ничего классного в том, чтобы пить прямо из бутылки. Устроившись на своем обычном месте, в темно-бордовом кресле, практически выкрикивающем его имя, Минхо размышлял, стоит ли ему еще раз затронуть больную тему, которая, как он знал, приведет его прямиком к черной книге Уджина.       — Итак, похоже, у тебя был приятный разговор с Чаном.       — Не надо, Минхо. Просто... не надо…       Минхо решил не развивать эту тему дальше, когда увидел, что Уджин опрокинул весь стакан, прежде чем снова наполнить его, и сделал то же самое еще раз. Поставив свой бокал на стол, Минхо встал и осторожно взял Уджина за запястье, заметив, как тот устал. Каким мертвым он выглядел.       — Помедленнее, Удж. Я хотел выпить с другом, а не заботиться о взбешенном Сумеречном охотнике, который уничтожил мою пятидесятилетнюю бутылку виски за десять минут. Мы же не можем допустить того, чтобы ты потерял лицо как глава Института, не так ли? — Минхо попытался пошутить, но было видно, что Уджин не в настроении шутить, как обычно.       — Разве это имеет значение? Все, что я делаю, никогда не будет достаточно хорошо в любом случае. Почему бы мне не потерять лицо? Что мой отец сделает со мной? Он уже обращается со мной как с дерьмом. Будет ли он угрожать отобрать у меня работу? Пусть он ее получит. Я никогда, блядь, не хотел этого с самого начала! — закричал Уджин, дико размахивая бокалом.       Думая, что он мог бы сосчитать, сколько раз он видел, как Уджин терял хладнокровие с одной стороны, Минхо поморщился от громкости крика с другой, задаваясь вопросом, был ли это алкоголь, или просто подавленное негодование, наконец просочившееся через него.       — Удж, пожалуйста, расскажи мне, что случилось с Чаном.       — Я рассказал тебе, что случилось.       — Ты сказал мне какую-то чушь, в которую никто не верит. Почему ты не хочешь мне сказать? Что бы ты ни делал, что бы ты ни говорил, я никому не позволю узнать, в чем проблема. Я твой друг, и ты знаешь, что можешь мне доверять. Пожалуйста, Удж.       На мгновение показалось, что Уджин обдумывает это предложение, но в конечном счете решил отказаться от него, прежде чем снова стал потягивать свой напиток.       — Ты такой упрямый осел. Хорошо, если ты не хочешь говорить мне, я не буду спрашивать снова, но если ты пойдешь дальше по спирали, я войду в твои воспоминания и узнаю правду сам.       Это привлекло внимание Уджина, когда Сумеречный охотник повернулся быстрее молнии, чтобы посмотреть на Минхо широко раскрытыми глазами, прежде чем послать ему взгляд, который говорил: "Не смей, черт возьми." После нескольких секунд молчания, когда Уджин, казалось, взял себя в руки, он откинулся на спинку стула, и Колдун сделал то же самое.       — Мин, прости меня. Я знаю, что ты пытаешься помочь, но тебе просто нужно отпустить это. Я пошел дальше, и Чан тоже.       — Это полная чушь по обоим пунктам, но я никогда не был одним из тех, кто навязывает свое мнение другим, — настаивал Минхо, отворачиваясь к огню, зная, что Уджин уже бросил на него крайне безразличное выражение в ответ на откровенную ложь.       — Как ты держишься, Мин?       — Я? Я в порядке.       — Ну же, не лги мне.       — Как ты лжешь мне о Чане?       — Минхо, — предупредил его Уджин, давая понять, что если тема Чана снова всплывет, он быстро вышвырнет Колдуна из Института, но оставит бутылку спиртного, которая уже наполовину опустела.       — Ладно, ладно. Я думаю... Наверное, я все еще немного не в себе после смерти Джихуна. Трудно поверить, что старикан исчез. Он всегда присутствовал в моей жизни, а теперь... — Минхо пожал плечами, не совсем понимая, как подобрать слова, но ему и не нужно было этого делать; Уджин всегда знал, что он пытается сказать.       — Так быстро ты не переживешь ничего подобного, Мин. Прошло меньше недели, тебе нужно дать себе время погоревать. Он был тебе как отец, научил всему, что ты знаешь. Он был хорошим человеком и потрясающим Колдуном.       Минхо устало кивнул, не сводя глаз с пляшущего рядом пламени. Джихун был Верховным Колдуном Сеула до него, а Минхо был его учеником, поскольку ни один из родителей не мог научить его тому, что значит быть Колдуном. Он прожил с ним большую часть своей жизни, начиная с двенадцатилетнего возраста, когда умерла его мать, прежде чем он сам начал свой путь в этом мире. Когда Джихун в конце концов решил уйти со своего поста, Минхо был уверен, что старик замолвил за него словечко. Его наставник пел ему дифирамбы и хвалил его силу и дисциплину, поэтому неудивительно, что остальные Колдуны Сеула назначили его на прежний пост Джихуна Верховного чародея.       — Я помню, как он приходил сюда, чтобы поговорить с моим отцом. Он всегда был очень мил со мной и мальчиками, и так как ты тренировался с ним, ты тоже всегда приходил. Вот так мы и познакомились, не так ли? А потом ты пробрался в нашу жизнь. У нас не было ни единого шанса спастись.       — О, да пошел ты. Без меня ты и двух секунд не протянешь! — Минхо надул губы в притворном негодовании.       Колдун был рад увидеть, как легкая улыбка сломала жесткую внешность Уджина, позволив ему на мгновение вернуться к своему прежнему облику.       — Из-за моего положения и того факта, что он был моим учителем, мне было поручено очистить его дом. Я должен решить, что оставить, а что выбросить, — вздохнул Минхо, и мысли о том, сколько работы ему придется вынести, начали его раздражать. — Он также оставил письмо, адресованное мне. Я не знаю, что там внутри. Я просто... пока не могу заставить себя открыть его. Я думаю, это только укрепит тот факт, что он действительно ушел, понимаешь? Не просто уехал в одно из своих ежегодных путешествий или посетил какую-то конференцию на другом конце света.       Сжав губы в тонкую линию, Уджин торжественно кивнул, зная, как сильно Минхо любит человека, которому он тоже многим обязан. Сам он всегда был довольно привязан к старшему Колдуну, который всегда тайком приносил конфеты для него, Джисона, Чанбина и Сынмина, когда он приезжал в гости, зная, что они не могут позволить себе много детских аспектов жизни, так как быть Сумеречным охотником требует, чтобы дети росли довольно быстро.       — Не торопись, Мин. Насколько я его знаю, он, вероятно, просто хотел сказать, как много ты для него значишь. Он гордился тобой, и я уверен, что он написал это письмо, чтобы сказать тебе, что ты отлично справляешься с ролью Верховного чародея.       — Ты пытаешься превратить меня в рыдающее месиво? Продолжай в том же духе, и твое желание исполнится, — нахмурился Минхо, прочищая горло, чтобы избавиться от комка, вызванного словами Уджина.       Поддерживая непринужденную беседу и спокойную атмосферу, оба мужчины просидели еще час или два, прежде чем Минхо объявил, что ему пора уходить.       — Ты не хочешь остаться? Мы скоро поедим, обменяемся все подарками, и ты сможешь еще немного поговорить с Сынмином. Я знаю, что ты тоже скучал по нему.       — Да, но я сказал себе, что сегодня же начну убирать кое-какие вещи из дома старика. Я обязательно вернусь завтра. Ты прав, я действительно скучал по нему и не могу дождаться, чтобы узнать его снова.       — Как ты думаешь, почему твое отслеживающее заклинание не подействовало на него?       Минхо что-то промычал себе под нос и вяло пожал плечами, не в силах дать Уджину ответ на вопрос. Он вспомнил трех молодых Сумеречных Охотников, пришедших к нему после инцидента, сообщив ему, что Сынмин был вовлечен в атаку демонов и что теперь он был М.И.А.* Он знал, что выследить молодого мальчика будет трудно с массой разрушительной энергии, летающей вокруг города из-за нападения, но он думал, что через некоторое время он сможет найти его. Однако он пришел с пустыми руками, давая понять остальным, что такой результат обычно означает только одно.       — Точно сказать не могу. Хотя это было странно. Когда я попытался, от него не осталось и следа, и я знаю, что сделал все правильно. Этого не должно было случиться, пока он не умер. Так почему же я не мог найти его, если он сейчас здесь, живой и здоровый?       Теперь настала очередь Уджина сбиться с толку, размышляя о том, что бы это могло значить. На самом деле, в то время как они были взволнованы возвращением Сынмина, его возвращение действительно принесло с собой больше вопросов, чем ответов, но о которых Уджин был настроен узнать правду.       — Мин, ты не думаешь, что можешь сделать что-нибудь, чтобы вернуть ему память?       Когда Минхо допил остатки своего напитка, он снова покачал головой, но на этот раз с большей уверенностью.       — Если бы его воспоминания были заблокированы колдуном или кем-то еще, тогда возможно, но он действительно потерял свои воспоминания, Удж. Что-то в этом роде недоступно даже мне.       — Ух ты, ты даже не пытаешься казаться скромным, правда?       — Эй, что я могу сказать? Нет смысла пытаться быть скромным во всем этом, — воскликнул Минхо, указывая на себя. — Здесь много вопросов без ответов, да?       — Да, но те, на которые я намерен найти ответы, — убежденно заявил Уджин.       Когда Уджин повел Колдуна к двери, он остановился как вкопанный, крикнув Минхо, чтобы тот подождал его, и побежал обратно к своему столу.       — Чуть не забыл отдать тебе подарок. Вот, держи.       Положив руку на грудь и позволив губам чрезмерно дрожать, Минхо воскликнул, что Уджин "не должен был тратить деньги на него", позволив Уджину ударить его по плечу завернутым подарком, прежде чем вложить его в руки. Когда Колдун аккуратно разорвал бумагу, самоуверенная улыбка на его лице слегка померкла, когда он заметил, что именно достал для него тот.       — Удж, где ты это взял? Я искал ее много лет.       Повертев предмет в руках, уставившись на книгу "История и анализ Темной Войны", Минхо быстро закрыл рот и поднял глаза, чтобы увидеть самодовольную ухмылку Уджина, видя, как Колдун постоянно хвастается, что тот больше ничем не может его удивить.       — Да, Сони сказал мне, что это так. Он решил, что тебе это понравится, и попросил меня об одолжении. Счастливого Рождества от всех нас, Мин.       — Он так и сделал, а? И тебе тоже, Удж. Большое тебе спасибо за это.       Уджин видел, что Минхо буквально гудит, явно умирая от желания поскорее добраться до дома и прочесть книгу, но знал, что тот первым делом отправится в старую резиденцию Джихуна, чтобы начать работу по ее очистке.       — Не забудь попрощаться с Бином, Сони и Сынмином. Они не слишком обрадуются, если ты уйдешь, не увидевшись с ними.       — Понял. Увидимся завтра?       — Конечно, тогда увидимся.       Казалось, что Минхо не нужно было так уж долго искать, когда он открыл дверь, чтобы показать трех молодых людей, о которых упоминалось ранее, с поднятым кулаком Чанбина, чтобы постучать в дверь Уджина.       — Эй, Мин. Чуть не ударил тебя по лицу.       — Ты ударишь меня по лицу, Со Чанбин, и это будет последнее, что ты сделаешь.       В то время как Чанбин выглядел слегка испуганным, Сынмин начал смеяться над тем, как старший отступил от Минхо, как будто его угроза не содержала шутливого тона. Чанбин пытался уговорить Минхо остаться, но, услышав, куда он направляется, слегка похлопал Колдуна по плечу и отошел в сторону.       — Я вернусь завтра, Бин, не беспокойся.       — Ладно, я ловлю тебя на слове.       Минхо вышел за дверь и с улыбкой протянул руку Сынмину, на которую рыжеволосый молодой человек уставился, прежде чем крепко пожать ее.       — Не могу дождаться, чтобы снова поговорить с тобой, Сынминни. У нас много потерянного времени, чтобы наверстать упущенное.       Сынмин улыбнулся ему, по-видимому, взволнованный этой идеей, так как случайное воспоминание о Минхо всплыло в его голове при встрече с ним, сказав молодому человеку, что он действительно знал Колдуна когда-то. У Минхо возникло ощущение, что Сынмин уже готов снова стать Сумеречным охотником, даже если это будет сопряжено с большими трудностями на этом пути.       Позволив своему взгляду упасть на последнего члена маленькой группы, Минхо уставился на макушку Джисона, в то время как младший продолжал смотреть на свои ботинки, что, по мнению Колдуна, не было более интересно, чем смотреть на него.       — Пока, Сони. Увидимся позже.       — Да, Мин. Увидимся позже. Колдун, наконец, двинулся по коридору, исчезая из виду, когда Чанбин и Сынмин прошли дальше в комнату Уджина, чтобы поговорить со старшим Сумеречным охотником. Ни одна из сторон, казалось, не замечала Джисона, который, низко опустив голову, смотрел вслед только что ушедшему человеку.       — Хан Джисон, ты такой гребаный идиот.