Saudade

      Этим утром в коридорах Института царила суматоха, и все благодаря приказам Уджина, летевшим налево и направо. С контрольным списком в руке старший Сумеречный Охотник поспешил на кухню, сказав Дахён, что место должно быть безупречно чистым, ни одна кастрюля, сковорода или блюдо не должны быть на месте. Успокаивающе улыбнувшись, она заверила Уджина, что проследит за всем и убедится, чтобы не осталось ни пятнышка грязи. Даже не успев поблагодарить ее за утешение, хотя он был уверен, что Дахён знает, он проковылял обратно через вращающиеся двери, чтобы пройти через обеденный зал.       Напряженное состояние, в котором сейчас находился Уджин, было вызвано тем, что Ареум сказала ему прошлой ночью. Вчера все прошло так хорошо с нанесением рун Сынмина, Уджин впервые за очень долгое время почувствовал себя по-настоящему непринужденно в эйфории вокруг него. Увидев, что Сынмин очень хорошо устроился с Хёнджином слева от него и Чонином справа, а Джисон и Чанбин сидели напротив них, пока они вместе обедали, вынудило Уджина выдать горделивую улыбку, пока он наблюдал за ними, заметив, что Ареум, похоже, испытывает то же самое.       Вчера в тот момент она решила сказать Уджину, что получила огненное послание от его отца, в котором говорилось, что он вернется через пару дней, что было полной противоположностью тому, что он сказал Уджину, когда они в последний раз разговаривали. Вместо недели на подготовку к приезду отца у Уджина теперь было в лучшем случае два дня. Хотя он не говорил Ареум точный день своего возвращения, и Уджин не мог не думать, что это было забавно, что Юнсок никогда не давал ему знать, что он вернется раньше, чем ожидал.       Без сомнения, намеренно, так как Юнсок велел Ареум не сообщать Уджину о его прибытии, но Ареум догадывалась, почему он попросил ее об этом. Возможно, потому что он думал, что вернется домой и увидит Институт в полном беспорядке. Но этого никогда не случится, Уджин не допустит этого, но он действительно не хотел давать своему отцу больше поводов, чем у него уже было, когда дело доходило до попыток унизить и опозорить его. Вот почему Институт сегодня чистили сверху донизу.       Когда Уджин сказал Джисону, Чанбину и Сынмину, что они дежурные по уборке в столовой, они заскулили и застонали, Уджин был недоволен тем, что Сынмин уже вернулся к старым привычкам со своими друзьями, но как только он упомянул, что это потому, что его отец скоро вернется, они очень быстро заткнулись, прежде чем схватить швабры, ведра и тряпки для вытирания пыли, и послушно начали стерилизовать место с такой свирепостью, что это заставило Уджина ухмыльнуться.       — Кухня? Дахён держит все под контролем. Библиотека? Мина сказала, что позаботится об этом. Столовая? В кои-то веки три сопляка делают свою работу. Комната наблюдения? Югём сказал мне, что проверит все данные. Вестибюль-       Взвизгнув от слишком большого удивления, Уджин неуклюже уронил свой блокнот туда, где он отмечал задания, и чуть не упал из-за своих спутанных ног после того, как резко врезался в кого-то, стоящего в коридоре. К счастью, рука, которая всегда была рядом, чтобы поймать его, протянулась и подняла его на ноги, заставив встретиться взглядом с карими глазами, удивленными тем, что только что произошло.       — О, Минхо, когда ты здесь появился? — озадаченно спросил Уджин, отряхиваясь и собирая с пола свои вещи.       — Только что. Удж, нам нужно поговорить.       С прямым, без глупостей тоном, который Колдун редко использовал, так как это резко контрастировало с его личностью, Минхо смотрел куда угодно, но не прямо на Уджина, как будто он ожидал, что кто-то выйдет из тени и прервет их разговор, заставляя Уджина на мгновение остановиться, прежде чем вспомнить, что он делал до прихода своего друга.       — Мин, ты же знаешь, я люблю, когда ты приходишь поболтать, но сейчас я очень занят. Может быть, в другой раз? Не стесняйся остаться здесь, — искренне извинился Уджин, уже поворачиваясь на каблуках и направляя свою концентрацию обратно к работе, пока не почувствовал сильную хватку на своем бицепсе.       — Нет, Удж. Нам нужно поговорить. Сейчас.       Вспоминая все то время, что он провел с Минхо, Уджин не мог вспомнить ни одного момента, когда он видел Колдуна таким раньше. Глаза лихорадочно метались вокруг него, пальцы танцевали в безмолвном высоком темпе, нижняя губа начала рваться от его яростной хватки зубами. Минхо был на взводе, явно чем-то потрясенный, и Уджин знал, что не может отложить этот разговор. Работа в Институте могла подождать. Минхо был гораздо важнее его отца. Не то чтобы Уджин не привык к постоянным насмешкам, которые он, несомненно, получит в любом случае.       — Хорошо, Мин. Ты в порядке? Что случилось? — уговаривал Уджин, взяв руки Минхо и нежно поглаживая их большими пальцами.       — Только не здесь. В твоем кабинете, — прошептал Минхо, секрет, который не мог быть услышан никем другим, проявился для Уджина словами Колдуна.       Короткая прогулка до кабинета Сумеречного Охотника была немного пугающей, если Уджин был честен. Минхо делал гораздо большие шаги в спешке, чтобы добраться до комнаты, где их никто не мог услышать, заставляя Уджина делать небольшие рывки, чтобы догнать. Следуя за Минхо внутрь, пока Колдун умолял Уджина запереть двери, чего он никогда не делал, так как был главой Института, и кто-то мог нуждаться в нем для чего-то срочного в любое время дня, Уджин на мгновение замешкался на пороге. Тем не менее, он сделал то, о чем его просили, когда увидел, насколько бешеными были действия Минхо, не уверенный в том, что заставило Колдуна ворваться в Институт и созвать импровизированную тайную встречу с ним.       — Мин, поговори со мной. Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что происходит, — взмолился Уждин, пытаясь поймать взгляд Минхо, который лихорадочно шагал по комнате.       — Я даже не знаю, с чего начать, Удж.       С безнадежной улыбкой Минхо покачал головой и уставился в открытое окно, свежий, но горький ветерок проветривал комнату.       — Я считаю, с самого начало обычно довольно неплохо. Сядь, Мин, и сделай вдох. Соберись с мыслями и скажи мне, когда будешь готов, — предложил Уджин, подводя Минхо к дивану, прежде чем пододвинуть свой стул к нему лицом, терпеливо ожидая, пока Колдун найдет в себе силы заговорить.       Вероятно, решив, что они не могут сидеть здесь весь день в тишине, Минхо поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Уджином, слегка фыркнув на то, насколько терпимым и понимающим был его друг, когда дело касалось других, и это была веская причина, по которой его выбрали главой Института.       — Я солгал тебе, Удж, — признался Минхо, не в силах больше смотреть в растерянное лицо друга, которого он так любил, но все равно обманул, — Когда я проводил ритуал, чтобы проверить память Сынмина, я нашел там блок.       Если Уджин и не был сбит с толку до этого, то теперь он определенно был сбит с толку. Две ночи назад Минхо и Сынмин присоединились к ним в мирном обеденном зале, они ожидали услышать обнадеживающие новости, но когда оба настояли, что нет ничего волшебного, искажающего воспоминания Сынмина, маленькая частичка веры, которую они все сохраняли, что Сынмин может найти свое прошлое, была разбита. Теперь Минхо говорил ему, что это не так, что они скрыли от всех такой важный момент. Придвинув скрипучий стул поближе, Уджин положил твердую руку на колено Колдуна, пытаясь удержать его.       — Да? Зачем лгать нам об этом, Мин? Сынмин знает правду?       Еще одним кивком головы Минхо дал понять Уджину, что Сынмин тоже был замешан в обмане, и как бы Уджин ни доверял им обоим, он не слишком хорошо относился к тому, что его ввели в заблуждение по такому важному вопросу.       — И не сердись на него за то, что он тебе не сказал. Я умолял его не делать этого, — взмолился Колдун, не желая, чтобы Сынмин пострадал из-за того, о чем он его просил.       — Ты ещё что-то скрываешь от меня, Мин. Нечто большее.       У каждого были свои секреты; видит бог, у Уджина тоже. Он скрывал всю причину своего разрыва с Чаном от Минхо уже несколько месяцев, и он начал задаваться вопросом, было ли разочарование от того, что он не знал об этом, похоже на то, что чувствовал тогда Минхо. Он велел Колдуну не торопиться, прежде чем говорить, но, честно говоря, ему хотелось, чтобы Минхо поторопился и посвятил его в эту тайну, которая вызвала такую кислую гримасу на лице старейшего.       — Джихун поставил там блок.       Из всех возможных объяснений, которых ожидал Уджин, это определенно не было одним из них. Теперь он понял, почему Минхо так боялся говорить ему, почему ему так не хотелось.       — Что?! П-почему?! Как он мог?.. Это не-       — Да, я тоже так отреагировал, — вздохнул Минхо, проводя рукой по лицу.       Тысяча и один вопрос боролись за господство в голове Уджина, но через пару секунд мысль одолела их всех, когда Уджину пришло в голову, что Минхо не убрал его не потому, что не хотел, а из-за чего-то другого.       — Ты не смог бы снять блок, не так ли?       — За все годы, что он обучал меня, я ни разу не превзошел старика в магическом мастерстве, и поверь мне, я старался, — признался Минхо, хотя Уджин был уверен, что это нелегко, — Я пытался уничтожить его, Удж, клянусь, но магия Джихуна перехватила меня и вытолкнула. Хотя мне интересно, долго ли это продлится.       Прежде чем Уджин успел спросить, что он имеет в виду, Минхо сунул руки в карманы своего серого кашемирового пальто и вытащил из него разорванный конверт со своим именем.       — Почему Джихун поставил блок на воспоминания Сынмина? Как он мог никогда не рассказать нам об этом? Что он пытался скрыть? Пытался он защитить себя или кого-то еще? Эти мысли прыгают у тебя в голове прямо сейчас, верно? — спросил Минхо, хотя он уже знал ответ Уджина, так как Колдун знал, каково это – быть в таком положении.       Передав слегка дрожащими руками помятый белый конверт Уджину, Минхо прикусил губу, явно обеспокоенный тем, что старший Сумеречный Охотник подумает о его содержимом.       Уджину пришло в голову, что это было письмо, оставленное Джихуном, то самое, которое Минхо так неохотно хотел открывать, но в поисках ответов на свои вопросы, наконец, нашел в себе мужество проявить текст, когда он мог пролить свет на свое замешательство.       — Было бы легче показать тебе то, что я знаю, чем рассказать. Здесь нет ответов на все вопросы, но это начало. Просто... приготовься, Удж. Думаю, к тому времени, как ты закончишь, у тебя будет еще больше вопросов.       С этим зловещим предупреждением Уджин опустил руку в конверт, взяв страницы, на которых были крошечные высохшие брызги чего-то по краям, Сумеречный Охотник начал задаваться вопросом, не плакал ли Минхо, читая содержимое, отчего только узел в его животе стал намного сильнее. С замершим сердцем Уджин начал тихо читать слова про себя.       "Мой самый дорогой сын Минхо,       Если ты читаешь это, то две вещи совершенно очевидны.       Во-первых, я больше не в этом мире и перешел на другую сторону. Не оплакивай, мой мальчик, меня слишком долго. Твой дух слишком ослепителен, чтобы оплакивать такого старого чудака, как я. Я жил полной жизнью, веселой и счастливой в течение многих моих дней. Это время стало еще ярче, когда я взял тебя к себе, потому что, Минхо, ты дал мне понять, каково это – наконец иметь семью, и за это я буду тебе благодарен бесконечно. Я так невероятно горжусь тобой, мой сын, не только тем, что ты стал Верховным Колдуном Сеула после меня, но и просто тем, кем ты стал. Ты вырос таким прекрасным молодым человеком, и я не мог бы и мечтать о лучшем ученике. Я так люблю тебя, мой дорогой, милый мальчик, и я очень надеюсь, что когда-нибудь ты тоже сможешь испытать любовь своей семьи. Не отталкивай людей, Минхо. У тебя много друзей, которые заботятся о тебе, и я знаю, что они станут твоей силой, когда придет время, когда ты будешь нуждаться в ней больше всего."       Уджину не нужно было ничего говорить Минхо, чтобы понять, что Джихун говорит о нем, потому что именно этим он и его друзья были друг для друга: силой. Во многие моменты боли и сомнений, как, например, когда Джихун ушел, и он, Джисон и Чанбин заботились о Минхо в течение трех дней, они оставались рядом друг с другом и помогали с болью, которую они испытывали. Они опирались друг на друга, чтобы никто из них не споткнулся и не упал.       "Во-вторых, боюсь, что я был слишком неудачником и трусом, чтобы сказать тебе правду, прежде чем покинуть тебя.       Я подумал, что должен записать это на всякий случай, потому что нет никаких сомнений в том, что после моей смерти произойдет то, чем я никогда не хотел обременять тебя, Минхо, но поскольку ты теперь Верховный Колдун, как и я, мы, возможно, несправедливо, должны взять на себя ответственность за Сумеречный мир, чтобы убедиться, что тьма никогда не победит свет. Хотя мне искренне жаль, что я скрываю все это от тебя и твоих друзей в Институте, потому что я знаю, что это сильно ранило вас всех. Мои грехи по отношению к тебе связаны с мальчиком, которого ты, возможно, считаешь мертвым: Ким Сынмином."       Вот оно. Вот то, что Минхо, несомненно, хотел, чтобы Уджин прочитал. Подняв глаза, но не голову, чтобы посмотреть на другого, Уджин заметил, что Колдун держит голову в руках, вероятно, повторяя слова письма в своей голове, так как он, несомненно, читал его бесчисленное количество раз.       "Из этих слов ты, вероятно, догадался, что он действительно жив. Кто знает? Возможно, ты уже знаешь об этом, так как моя магия начнет ослабевать с того момента, как я уйду. Мальчик был под моей защитой последние десять лет из-за обещания, которое я дал его отцу в тот ужасный сочельник. Ты, конечно, знаешь, о чем я говорю.       В ночь взрыва и нашествия демонов, я помню, ты был в Нью-Йорке на конференции и не был здесь, чтобы стать свидетелями ужасов, которые постигли нас. За это маленькое совпадение я благодарен, потому что это была одна из худших вещей, которые я когда-либо испытывал."       Уджин тоже помнит. После того, как в Институте была поднята тревога, и все возможные Сумеречные Охотники стекались на место, чтобы помочь нападению, они попытались связаться с Минхо, чтобы спросить его, знает ли он, что происходит, только для того, чтобы Колдун сказал им, что он был на другой стороне мира. Он мог бы вернуться назад, но это займет некоторое время, так как расстояние было так велико и необъяснимо истощило бы его силу.       "Я услышал взрыв из своего дома, почти в десяти милях отсюда, и немедленно связался с городом, чтобы узнать, что случилось. Это была чистая и абсолютная катастрофа, Минхо. Отчеты, написанные об этом, не отдают должной анархии. Мне пришлось выбирать между попытками помочь невинным мирным жителям, заботой о тех, кто был слишком слаб, чтобы убежать, и борьбой с демонами. В конце концов, кажется, что я не помог ни в одной из этих областей из-за того, что я увидел дальше.       Юнён, отец Сынмина, едва цеплялся за жизнь, когда его Минджун лежала неподвижно рядом с ним. Джунсо и Суджин, родители Джисона, находились в паре футов от него, все еще цепляясь за руки друг друга даже после смерти. Мои друзья. Ушли. Я бросился к Юнёну так быстро, как только мог, но он знал, как и я, что было уже слишком поздно. Черная кровь сочилась из его ран, признак того, что яд демона уже испортил его кровь, не поддаваясь восстановлению. Он протянул мне руку, и я взял её со всей нежностью, на какую был способен. То, что он сказал дальше, было причиной моего обмана, Минхо, и я надеюсь, что ты тоже поймешь, почему я сделал то, что сделал.       Он сказал мне, чтобы я нашел Сынмина, что они были разделены с ним после того, как на них напали, и не смогли найти его из-за своих ран. Для примитивных всегда было рискованно исследовать тело Сумеречного Охотника из-за того, что они могли обнаружить, что они не похожи на них.       Я пообещал, что найду его и верну домой, но его хватка на моей руке и взгляд стали жестче. Он едва мог говорить из-за крови, ползущей по его горлу, но я почти слышал, о чем он просил меня. Юнён сказал мне, что Сынмин не может вернуться в Институт, что теперь это слишком опасно, что он не знает, кому они могут доверять. Он попросил меня держать его подальше от мира Теней, если я смогу, и что он знает, что он просит о слишком многом меня, но он боится, что его сын, возможно, уже видел достаточно, что может подвергнуть его жизнь серьезной опасности. Я не понял, что он имел в виду, но когда я уже собирался спросить, он начал задыхаться, оттолкнул меня и сказал, чтобы я поторопился и нашел его сына, чтобы защитить его. Мне не хотелось покидать его, но я уважал последнее желание умирающего. Последняя услуга, о которой мой друг попросил меня.       Я думал, что это всё, когда я оставил его там, чтобы найти Сынмина, но когда я отошел достаточно далеко, я повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на хаос, и тогда я увидел их.       Фигуры в капюшонах.       Шныряют по месту. Никакого страха или интереса к тому, что происходит вокруг, как будто это они спровоцировали такой хаос. Ни один примитив, казалось, также не замечали их присутствия. Они выглядели так неуместно, когда люди кричали и убегали от бедствия.       Один подошел прямо к телам Сумеречных Охотников, которые уже были мертвы, прежде чем двинуться на Юнёна, пока он задыхался. Я слышал, как Юнён умолял, приказывая человеку над ним остановиться, но прежде чем я успел что-либо сделать, фигура в капюшоне перерезала своим клинком горло моего друга.       Убийца. Он сделал вид, что это демон убил его. Он убил уже умирающего человека, но не из милосердия. Я хотел побежать назад, но внезапно понял, почему Юнён сказал, что не уверен, кому он может доверять теперь. Руки фигуры стали видны, как только он взмахнул клинком. И они были покрыты. Рунами."       Уджину пришлось сделать все, что было в его силах, чтобы его не вырвало прямо здесь и сейчас. Слова Джихуна были потрясающе реалистичны, заставляя Уджина чувствовать, что он переживает ночь ужасов сам, но как только он начал читать, что то, что в конечном итоге убило отца Сынмина, не было демоном, как они все верили, а было, на самом деле, кем-то, он мгновенно почувствовал, что начинает покрываться холодным потом.       — Сумеречный Охотник? Нет, это... невозможно. Никто бы так не поступил. Это не…       — Продолжай читать, Удж, — прошептал Минхо, не отрывая глаз от пола, к которому они были приклеены с тех пор, как Уджин начал.       "Я скрылся заклинанием невидимости и побежал, потому что боялся, что эти Сумеречные Охотники придут за мной в следующий раз, если узнают, что я их видел. Я не смею говорить о том, что еще я видел в ту ночь, но я никогда не забуду, что на руках этого человека были руны. Их лица были закрыты, и я хотел бы остаться, чтобы узнать их и, возможно, понять, почему они были там, но я дал обещание найти Сынмина, и нельзя было терять время на это, потому что кто знает, что найдут примитивы, если я не вмешаюсь.       Я обыскал множество больниц, телепортируясь в каждую, чтобы сократить время, и когда в конце концов я нашел его, он был в ужасном состоянии. Он наверняка ударился головой, так как его лицо было залито кровью. Он был едва узнаваем, и именно тогда я воспользовался своим шансом. Я наложил на него чары искажения, чтобы даже его собственная мать не узнала его. Ни один примитив, казалось, тоже не заметили изменения во внешности, и я знал, что должен поддерживать заклинание так долго, как только смогу, чтобы его невозможно было отследить. Хотя перемена не будет для него очевидной. Даже если бы он увидел себя на фотографиях, его внешность осталась бы неизменной, но только для его глаз.       В ту ночь я принял еще одно ужасное решение – заблокировать воспоминания мальчика, чтобы он не помнил о своей прежней жизни. Поскольку у него была травма головы, для окружающих было бы логично, что что-то подобное вырвало его воспоминания. Заблокирует или нет это какую-то чрезвычайно важную информацию о том, что произошло в ту ночь, было риском, на который я должен был пойти. Мне нужно было защитить его. Для его отца.       Я оставил ему его имя, потому что не мог отнять его у него. Я не знал, будет ли мой выбор для его же блага, но я не знал, каким другим способом я мог бы уберечь его от вреда. Я не мог держать его рядом с собой, потому что знал, что те, кто убил Юнёна и остальных моих друзей, наверняка обнаружат его, если я это сделаю. Я оставил его жить своей жизнью, все время поддерживая чары, и это, Минхо, является причиной того, что моя жизненная сила истощалась с исключительно быстрой скоростью. Ты знаешь, как Колдун, неразумно постоянно использовать свою магию и использовать свою жизненную силу, чтобы подпитывать ее, но я выбрал это как наказание за то, что оставил своих друзей в руках мерзавцев Сумеречных Охотников."       Вот почему Минхо потерял Джихуна гораздо быстрее, чем ожидал. Колдун использовал свою жизненную силу, чтобы защитить личность Сынмина, скрывая его внешность и блокируя его воспоминания. Уджин, казалось, не мог понять слов старшего Колдуна, но тем не менее продолжал читать.       "Хотя я не мог держать его рядом с собой, были и другие способы следить за ним. Каждую неделю я посещал детский дом, в котором он жил, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Хотя он казался немного замкнутым и, возможно, потерянным, он рос, как и любой нормальный ребенок. Хотя я постоянно боялся, что он чувствует себя не на своем месте, как будто он должен быть где-то в другом месте. Но я не мог открыть ему его истинную сущность и просто наблюдал издалека.       Я также посылал Джумун присматривать за ним, когда не мог. Это была рискованная идея, но эта маленькая нарушительница спокойствия хорошо справлялась со своей работой. Они очень быстро сблизились, и Джумун дала мне знать, что она очень любит Сынмина, так же как Джумун любила тебя, Минхо.       В свое время я исследовал эту ночь, так много направлений задействованы, но я все еще в темноте, когда дело доходит до того, что вызвало взрыв и заражение демонами и, что более важно, кем были эти Сумеречные Охотники в ту ночь. Почему они были там и как они могли убить одного из своих, возможно, навсегда останется для меня загадкой. Попытка держаться в тени не давала мне много ресурсов, и из-за этого мое собственное расследование оказалось бесплодным. К счастью, Сумеречные охотники там в ту ночь никогда не приходили за мной, и я предполагаю, что они не видели меня, что было небольшим благословением, так как я мог продолжать защищать Сынмина. Мне так хотелось вернуть его тебе раньше, Минхо, но когда все еще были тени той ночи, я не мог этого допустить. Я не знал, кому можно доверять. Насколько мне было известно, слабые звенья в цепочке командования могли дойти до Конклава в Аликанте.       Увы, так как мое время на этой земле подходит к концу, я надеюсь, что у меня хватило храбрости сказать тебе правду, потому что ты знаешь, что как только я уйду, моя магия испарится, и истинный облик Сынмина вернется. Блок на его памяти тоже начнет разрушаться, но гораздо медленнее. Причина, по которой я обременяю тебя этим, Минхо, заключается в том, что ты должен будешь найти Сынмина и обеспечить его безопасность. Постарайся держать его подальше от мира Теней, если сможешь, потому что есть еще много опасностей, окружающих тайны той ночи.       Я бы также посоветовал тебе не совать нос в то, что произошло десять лет назад, но после того, как ты все это прочтешь, я думаю, что мои слова останутся проигнорированы. Ты слишком заботишься о своих друзьях, чтобы сидеть сложа руки и ничего не делать. Мне очень жаль, что я не смог предоставить тебе никакой полезной информации, которая ещё не известна многим. Но, мой мальчик, я не хочу, чтобы ты взвалил это на свои плечи в одиночку, как это сделал я. Этого слишком много для одного человека – держаться за себя и сохранять свое здравомыслие. Найди тех, с кем ты можешь поделиться этим, и это поможет тебе. Но я предупреждаю тебя, Минхо.       Будь осторожен с теми, кому доверяешь.       Сын мой, я так горжусь тобой. Надеюсь, ты это знаешь. Пожалуйста, прости меня за все, что я сделал, за то, что спрятал от тебя твоего друга и позволил тебе оплакивать мальчика, который все еще жив. Пожалуйста, пойми, почему я это сделал.       Мне очень жаль, Минхо.       Твой любящий наставник и отец,       Джихун."       Если бы это было возможно, Уджин был уверен, что его собственное сердце вырвалось бы прямо из груди, если бы кровь, стучащая в ушах, была чем-то, что можно было бы понять. Он поспешно сложил газету и протянул руку к Минхо, не желая иметь ничего общего с этой несчастной вещью и информацией, которую она содержала.       — Это неправда. Все это неправда. Сумеречный охотник не сделал бы такого. Мы поклялись защищать друг друга и невинных. Объединиться с демонами, дать им волю и позволить им вредить людям? Это абсурд.       — Ты хочешь сказать, что Джихун лгал?       Было бы неразумно оскорблять Джихуна в присутствии его ученика, и негодование в глазах Минхо, когда он попросил ответа у своего лучшего друга, доказывало это. Никто не мог сравниться со старшим Колдуном в мире Минхо, и намекать, что он пытался предать или обмануть их, было, конечно, ошибкой.       — Нет, Мин, я просто... ты должен понять, что это слишком тяжело. Я просто не могу поверить…       С небольшой агрессией в жестах Минхо встал и твердо положил руки на подлокотники кресла Уджина, наклонившись, чтобы посмотреть прямо в глаза Сумеречному Охотнику, не прерывая контакта.       — Если бы Ареум написала тебе это письмо после того, как умерла, ты бы ей поверил?       Уджин не ожидал от старшего такого вызова, но он знал причину. Хотя ни один из них не был их истинным родителем, и Джихун, и Ареум были самыми близкими людьми, которые были у них вместо матери или отца, даже если родной отец Уджина был все еще жив. Вот почему, когда Минхо спросил, поверит ли он Ареум, если она посмертно напишет письмо, объясняющее события сочельника десять лет назад, он уже знал ответ.       — Удж? Ты бы ей поверил?       — Да, Мин. Я бы ей поверил.       — Тогда доверься моим инстинктам, когда я скажу тебе, что Джихун не стал бы лгать о чем-то подобном, — взмолился Минхо, опускаясь на колени перед другом и сжимая письмо в руках, — Он написал это письмо мне, Удж, и я знаю в глубине души, что он не будет пытаться обмануть меня в таком. Он хотел защитить Сынмина. Он хотел, чтобы я защищал Сынмина, и, черт возьми, именно это я и собираюсь сделать, Удж. С тобой или без тебя. Я просто подумал, что ты можешь помочь.       Несмотря на то, что все внутри него говорило ему не поворачиваться спиной к собственной интуиции, Уджин знал, что Минхо, вероятно, находится в худшем положении, чем он. Если Уджин не поможет ему с этим, то он окажется точно в том же месте, где остановился Джихун, когда пытался добраться до сути всего этого сам.       — В каждом есть тьма, Удж. Не каждый Колдун полезен. Не все примитивы невинны. Не каждый Сумеречный Охотник хорош. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Пожалуйста, ты мне нужен.       Слезы, вызванные многочисленными эмоциями, начали собираться в глазах Минхо, недовольство взяло верх над ним и позволило его чувствам по этому поводу проявиться. Уджин поспешно присоединился к нему на земле, крепко прижимая к себе и давая понять, что он не пройдет через это в одиночку. Его долгом было не только выяснить, что произошло много лет назад из-за его работы, но и помочь Минхо, который столько раз помогал ему в прошлом. Он собирался поддержать своего друга в трудную минуту.       — У тебя есть я, Мин. Всегда. Послушай, это немного тревожит меня, но если Джихун сказал, что именно это и произошло... тогда я тоже ему верю. Мы разберемся с этим вместе, хорошо?       Уджин почувствовал, как дрожащие руки обняли его, крошечное "спасибо, Удж" Минхо прошептал так близко к его уху, что это разбило его сердце.       — Но что мы будем с этим делать? Я не знаю, как далеко мы зайдем вдвоем, — задумался Минхо, стирая ладонями следы слез.       — Джихун велел нам быть осторожными с теми, кому мы доверяем, Мин. То же самое сказал папа Сынмина. Мы должны быть очень осторожны.       Опустив глаза, словно глубоко задумавшись, Минхо откинулся на спинку дивана и щелкнул языком.       — Как ты думаешь, кому мы должны рассказать?       — Я не знаю, стоит ли нам привлекать к этому Сумеречных Охотников. Если бы кто-то из нас был там в ту ночь, мы понятия не имеем, с кем мы могли бы поговорить об этом, не попавшись тем, кто был вовлечен, — размышлял Уджин, прежде чем перечислить, кого они могли бы включить в это подпольное расследование, — Мы могли бы рассказать об этом Чану.       Это привлекло внимание Минхо, Колдун мгновенно поднял глаза, но заметил, что Уджин отошел в другой конец комнаты и встал перед окном с озабоченным выражением лица.       — Ты уверен? — спросил Минхо, зная, что Уджин очень серьезно относится к защите Сынмина, и если есть кто-то, кто может им помочь, даже Чан, то он попросит о помощи, — Хочешь, я поговорю с ним об этом?       Уджин заколебался, прежде чем кивнуть, явно не уверенный, хочет ли он вовлекать альфу Оборотня во что-то настолько опасное. Тем не менее, с сетью Оборотней, простирающейся далеко и широко, даже в Сеуле, Минхо знал, что Чан был лучшим шансом, который у них был, чтобы узнать информацию из областей, к которым у них не было доступа.       — Что насчет Хёнджини? Он был там в ту ночь. Кто-то, кто действительно был на месте преступления, мог бы дать нам некоторое понимание, которое большинство людей даже не могли себе представить. Даже если он думает, что что-то не имеет отношения к делу, это может быть не так, — рассудил Минхо, увидев еще один кивок головы Сумеречного Охотника, прежде чем повернуться к нему лицом.       — Хорошо, мы можем спросить и Хёнджина. До тех пор, пока он не расскажет об этом Сынмину.       Смеясь с недоверием над забавным предложением Уджина, Минхо медленно начал понимать, что Уджин действительно не собирался позволять молодому человеку, который был в центре всего этого испытания, знать что-либо об этом.       — Ты не собираешься рассказывать Сынмину? Ты шутишь. Как ты можешь не рассказать, Удж?       — Что я должен ему сказать, Мин? — Уджин кипел, широко раскрыв глаза, — Мы только что привели его домой, и теперь я должен сказать ему, что один из нас убил его отца? Что некоторые Сумеречные Охотники были в центре нашествия демонов и ничего не сделали, чтобы остановить его? Что люди из наших собственных рядов были причиной того, что он не мог быть с нами в течение последних десяти лет?!       Минхо понял, действительно понял. Он мог чувствовать панику Уджина с того места, где он сидел, и беспокойство о том, как мог отреагировать Сынмин, зная, что то, чем он стремился стать, было причиной не только смерти его родителей, но и многих других, было, мягко говоря, ощутимо. Тем не менее, он не мог сказать, что был согласен скрывать все это от него.       — В конце концов, Мин. Когда мы узнаем больше, я расскажу ему, но пока это останется между нами, Хенджином и Чаном. Я не хочу говорить ему, когда мы не можем дать ему никакую надежду.       — А что насчет Джисона и Чанбина?       — Нет, — твердо ответил Уджин. — Пока нет. Никакие Сумеречные охотники не должны быть вовлечены в это. И это не потому, что я им не доверяю, ты же знаешь, что я им доверяю, но мысли о том, что с ними может что-то случиться, если те, кто замешан в этом деле, узнают, что они знают об этом, – это слишком большой риск.       Наклонив голову, Минхо мог бы сказать, что он полностью согласен с этим конкретным пунктом. Он знал, что подверг Уджина опасности, просто рассказав ему все это, но он также знал, что его друг отдаст все, чтобы помочь ему. Ничто не заставит его захотеть поставить Джисона и Чанбина в такое положение. Особенно Джисона.       Еще какое-то время они сидели молча, прежде чем обсудить, что им нужно сделать и как им следует это сделать. Когда все области были исчерпаны, Уджин снова взял письмо Джихуна и начал читать, чтобы увидеть, вдохновит ли оно его или прольет свет на то, что он пропустил.       — Эй, я хотел спросить раньше, но кто такая Джумун?       — О, она была Духовным Наставником Джихуна. Не думаю, что ты видел ее раньше. Она перевёртыш. Большую часть времени она проводила в качестве золотистого ретривера. Но я не видел ее с тех пор, как он умер.       Это не нужно было говорить вслух, но Уджин уже мог сказать, что Минхо скучает по Джумун, так как она, по-видимому, исчезла после смерти Джихуна. Он потерял не одного, а двоих из тех, кто был рядом, и, судя по словам в письме Джихуна, Джумун тоже очень заботилась о Минхо, заставляя Уджина удивляться, почему она не попрощалась, ведь было известно, что Духовный наставники переходят к другому человеку, чтобы служить, как только их Колдун умирает.       В любом случае, это действительно было свидетельством того, насколько Минхо был важен для Джумун. Уджин, конечно, был очень хорошо знаком с историей Духов-проводников для колдунов, животных-компаньонов с различными способностями, которые помогали им на протяжении всей жизни. Сам он никогда не сталкивался с ними, потому что они не только были довольно редки, но и когда Духовный Наставник был связан с Колдуном, они были очень привередливы, когда дело доходило до раскрытия себя другим людям, только тем, кого они считали достойными, позволялось знать об их присутствии. И хотя у них, безусловно, было свое собственное мнение о людях, то, что их Колдун думал об окружающих, сильно влияло на Духовных Наставников. Поэтому Уджин знал, что Минхо был очень важным человеком в их жизни.       — Как он заставил ее присматривать за Сынмином – это выше моего понимания. Судя по всему, Джихун попросил ее сделать это после того, как он больше не мог навещать Сынмина в детском доме. Может быть, когда он переехал жить самостоятельно? Но как это сделать незаметно? Не похоже, чтобы какое-то случайное животное могло просто пройти через парадную дверь его квартиры, не вызывая подозрений.       Глаза Уджина комично расширились, заставив Минхо задуматься, что, черт возьми, он сказал, чтобы вызвать такую реакцию.       — А как насчет открытого окна? Э-э, Мин, а можно ли ей, ну, я не знаю, превратиться в кошку?       Пожав плечами с видом, который говорил: "Очевидно, она же перевёртыш", Минхо смутился еще больше, когда Уджин тихо усмехнулся, поднимаясь со стула.       — Давай, иди за мной. Я думаю, тебе нужно кое-что увидеть.