Выбирай сам

      Лето выдалось на удивление клубничным. Кир каждый день собирал клубнику мисками. Учитывая, что Тошиных родителей, по понятным причинам, на даче не было, Кир ухаживал за двумя участками, но и урожай собирал тоже с двух. И каждый раз, перебирая собранные ягоды, он задавался вопросом — есть ли они там, у Тоши? Потому что Тошка любил клубнику до неприличия и сейчас был бы сказочно счастлив, объедаясь до крапивницы. После таких мыслей клубника начинала горчить, и Кир в который раз обещал себе о этом не думать.       А еще труды праведные помогали не наделать глупостей. Юрка все еще обижался. Кир долго пытался дозвониться ему в день рождения. Тоша давным-давно личным примером отучил его от шаблонных поздравлений. Все эти «здоровья, счастья в личной жизни» даже на язык не ложились, когда дело касалось близких. Кир всегда представлял себе того, кого поздравляет, думал, что же пожелать именно ему, чего может не хватать конкретно этому вот человеку. И слушая длинные гудки, он снова и снова задумывался о Юрке. Надумал кучу всего милого и забавного, а когда наконец дозвонился и начал говорить, почувствовал себя полным дураком. Точнее, чересчур болтливым одиноким дальним родственником, который звонит занятому друзьями и шумной вечеринкой десятиюродному внучку и начинает пространно рассуждать о послушании и божьей милости. Тот угукает, много раз наигранно благодарит, чуть не срываясь на «и вам того же», но сам только и думает, когда же дед уймется, закончит разговор и можно будет вернуться к тому интересному, что кричит и веселится сейчас без него.       Кир, почувствовав это, быстро закруглился, хотя о многом хотел еще сказать, и весь остаток дня ходил как в воду опущенный. На следующий день решился снова позвонить. В том числе хотелось узнать и о реакции на подарок. Кир спустил на новенький крутой велик все деньги с подработок — внушительную сумму. Но не столько денег, сколько труда было вложено в выбор. Кир абсолютно самостоятельно шерстил форумы, паблики. Ездил по магазинам, общался с консультантами, пока не уверился в выборе. Он ждал, что Юрке очень понравится.       Хоть Кир его и не разбудил, но голос у Юры был хриплым и сонным. И он снова ни слова не говорил о подарке. Кир понимал, что утро после разгульного праздника не может быть добрым, и потому решил сразу перейти к делу.       — Как тебе велик? — вроде как между прочим спросил он.       — М? А! Отличный! Спасибо, солнышко!       — Уже катался?       Кир знал, что подарок отдадут заранее. Во-первых, держать такую махину дома мало кому захочется. Во-вторых, Кир хотел, чтобы Юра поскорее пересел на что-то, у чего не будет несколько раз слетевших и починенных соплями и изолентой тормозов. И в-третьих, да — Кир совсем не был суеверным.       — Эм, — замялся Юрка, и Кир изумленно вскинул брови, — вообще-то нет. Мы тут дружно на мотороллеры пересели. Ну, знаешь, все эти кочки, когда на велике гоняешь, типа плохо на потенцию влияют.       Кир глубоко вздохнул, давя захлестнувшую обиду и разочарование. Перед глазами стоял загнанный в глубину темного сарая крутейший коняшка, за которого некоторые и два мотороллера отдали бы. Киру очень хотелось язвительно ответить, что, мол, стоя на велике, яйца, конечно, больше отбиваются, чем при постоянно приклеенной к мотику жопе. Но он, ясное дело, промолчал. В конце концов, сам виноват — сделал выводы на Юркиных словах годичной давности, все решил, не посоветовавшись, да даже почву не прощупав, так что уж теперь…       — А! — натужно улыбаясь и делая жизнерадостный тон, сказал Кир. — Роллер-то да, помощнее лошадка.       — Точно, — подтвердил Юра. — Как приедешь, прокачу тебя с ветерком. Хотя после мотоциклов, наверное, скорость будет уже не та.       — Да не, — все еще играя в веселость, отмахнулся Кир, — мы с Энжи исключительно на великах гоняем.       — А Ден с Русом?       — Тоже.       — Ну тогда сможешь насладиться скоростью, — хмыкнул Юра. — Когда ты приедешь?       — Пока не знаю, — грустно проговорил Кир.       Юрка промычал что-то неопределимое и зевнул:       — Ладно, я пойду умываться, а то еще в кровати сижу. Созвонимся вечером, ладно?       — Да, конечно.       Но вечером Юра не позвонил. Кир успокоил себя мыслью о том, что у него там празднование длится обычно несколько дней и Юра просто закрутился. Но общение в принципе стало натянутым. Юра не переставал дуться, то и дело соскальзывая на завуалированные обвинения в том, что Кир не приезжает. Кир мучился чувством вины и тупой безысходностью, потому и искал отвлечения в бытовых хлопотах.       Он, как мог, запасал клубнику. Морозил, сушил, варил варенье, чтобы хоть как-то сберечь до Тошиного возвращения. Но витамины обработкой убивались, и Кира это страшно печалило. Так что он старался хотя бы накормить двух балбесов, которые через неделю после начала клубничного безумия стали Кира немного избегать. И если Русика, который чаще всего изображал шестиконечную амебу в гамаке, не так-то трудно было изловить и впихнуть ему в рот пару горстей ягод, то на Дениску приходилось охотиться. Слава богу, никакой постоянной зазнобы в это лето у него еще не появилось, так что Денчик успешно велся и на банальный флирт, и на подаренный Тошей нюдовый короткий комбез в обтяг. Издалека Кир в нем был голыш голышом. Дениска подбирался ближе, и тут-то Кир его и сцапывал.       — Я больше не могу, — канючил Ден и вертел головой, пока Кир, удерживая его за шиворот, пытался всунуть в ускользающий рот порцию ягод.       — Давай я смузи тебе сделаю.       — Какой еще, на хер, смузи! — возмутился Ден, и Кир тут же затолкал в него ягоды.       Ден насупился, надулся, но принялся послушно жевать.       — Ненавижу смузи, — пробубнил он, приняв неизбежность витаминизации.       — Знаю. Поэтому даю тебе просто ягоды.       — Я и ягоды ненавижу, — закапризничал Ден, но послушно открыл рот.       — Воспринимай как лекарство. Клубника способствует обновлению крови, как бы!       — Лекарства тоже ненавижу! И кровь не хочу обновлять. Меня и моя старая вполне устраивает. И вообще, у меня уже аллергия!       Ден раздраженно ткнул пальцем в икры, покрытые красными точками. Кир, поджав губы, дернул за край его шорт, задирая их вверх. «Аллергия» ровной полосой заканчивалась по задранному краю и слишком очевидно смахивала на укусы комаров.       — Какой бесстыдник! — картинно ахнул Ден, одергивая шорты. — Вот так отвлечешься клубнички поесть, а тебя уже раздевают, — мерзким голосом загундел он.       — Я не буду тебя раздевать, — процедил Кир сквозь зубы. — Ешь.       — Не хочу, — снова заартачился Ден.       — Хорошо, — вздохнул Кир с полным ощущением, что уговаривает двухлетку, — давай договоримся, что ты будешь каждый день утром и вечером есть клубнику, а я тебе что-нибудь делать хорошее.       Ден тут же засиял, заулыбался и закивал:       — Минет! Утром и вечером. Я сколько хочешь ягод буду съедать!       Вот какой хороший мальчик Дениска! Ай как здорово придумал! Кир тут же отвесил ему щелбана и затолкал в рот побольше ягод — чтобы жевал и не болтал.       — Что-нибудь из еды, например, — пояснил свою мысль Кир.       — Омлет, — тут же выпалил Ден, не прекращая восторженно блестеть глазами.       — Дениса, — предостерегающе начал Кир, — я ведь буду каждый день утром и вечером жарить тебе омлет, а ты ведь будешь есть и давиться.       — Мы можем устроить разделение труда!       Вот не надо, не надо было спрашивать:       — Какое еще разделение?       — Я буду жарить, а ты — делать омлет. Пара недель — и даже давиться отучишься.       — Убью, — прорычал Кир и рванул за ускользнувшим хохочущим засранцем.       Догнать, конечно, не смог — где этот лосище длинноногий и где он, микроспора. Да и клубника, опять же, не собрана… Кир только закончил с последней грядкой, как позвонил Энжи.       — Киря, — заныл он в трубку, — помоги! Эти ссаные плантации меня доконают! Конца и края нет. Только закончу — а в начале уже все, сука, красное снова!       — Ладно уж, — фыркнул Кир. — Щас приеду.       Энжиков о-дедушка был весьма строгих правил, обожал огород, но заботу о нем неизменно сваливал на приезжающих родственников. И если остальные страдали периодически, то Энжик, проводящий у дедули все лето, — постоянно. Причем при ненадлежащем огородном старании Энжи мог остаться и без дискотеки, и без купания, и без прочих ништяков. Так что помочь другу Кир был просто обязан. Это было и в его интересах тоже. Кир вспрыгнул на велик и помчал на выручку. Встреченному по дороге Денчику он на ходу показал кулак. Ден расплылся в улыбке и прокричал вслед:       — Я уже в предвкушении завтрашнего омлета, лисик! Жди меня прям с утра!       — Дрянь какая, — проворчал Кир себе под нос и прибавил ходу, слыша за спиной хохот.       Даже без пояснений цвету альфьего общества, сидевшему с Деном на лавках, в общих чертах стало все понятно. Теперь стоило ждать подколов и всяких идиотских шутеечек.       — Или клубнику со сливками, — проорал Ден. — Клубника с тебя, а сливки — мои!       Определенно ему стоило найти себе омегу. Кир решил в самое ближайшее время заняться сводничеством.       Энжик был мокрым, красным и печальным до невозможности. Кир оперативно нацепил ему на голову кепку, намазал солнцезащитным кремом и принялся помогать. За разговорами, жалобами на слетевшие у Дениски тормоза и мечтами о достойной мести сбор ягод прошел незаметно. Они даже ухитрились прополоть морковку и зелень. Энжиков дедуля был в восторге, захвалил их с ног до макушки и усадил за варку варенья, а сам умотал на ежевечернюю сходку «донов Корлеоне» за шестьдесят.       Варить клубничное варенье в прохладном доме под сериальчики и делать прически друг другу — это тебе не под палящим солнцем кверху попой стоять, так что Кир и не думал жаловаться. Они с Энжиком наварили варенья и уже нацелились сбежать в клуб, когда одно неосторожное движение отправило тарелочку с пенками прямо Киру на свеженькие голубые бриджи, которые он специально прихватил с собой, чтобы потом не ехать домой переодеваться. От дома Энжи до клуба — одна улица, а не полтора километра пересеченной местности. Время было за полночь. Кир печально таращился на гигантское пятно. Энжик матерился и искал пятновыводитель. Танцевать хотелось до слез. Отчего-то именно сегодня.       — Да ладно! — толкнул Кира в плечо Энжи, заметив кислое лицо. — Наденешь мои шорты, и всего делов!       Кир скептически посмотрел на него. Надеть-то Энжиковы шмотки не составляло проблемы — размер один, но вот как выглядели все эти шорты… Энжи был хорош, знал это и всячески свою красоту совершенную демонстрировал. А вот Кир такое не приветствовал. Потому-то и кривился.       — Ой, хватит, мистер скромник! Дам тебе самые приличные шорты.       Можно было попросить какие-нибудь штаны, но при мысли о том, как придется преть в духоте клуба, все заранее чесалось. Кир махнул рукой и согласился на шорты.       Они, на удивление, оказались непрозрачными, без гигантских дырок в неподходящих местах, без дурацких цепочек, блестяшек, рюшек и бантиков.       — Вся жопа наружу, — скептически разглядывая свое отражение, заявил Кир.       — Пуританин фигов! — фыркнул Энжи. — Это, вообще-то, самые длинные шорты, которые у меня есть.       Кир задрал бровь.       — Шорты и нужны, чтобы тело дышало, — отмахнулся Энжи. — Но можешь, конечно, сбегать до дома в труселямбах — тебе не привыкать.       Тут они оба заржали и хлопнули пятюню. Сколько же они все-таки раньше чудили — охренеть!       Пока дошли до клуба, Кир десять раз пожалел, что не сгонял домой. Он чувствовал себя неприлично голым. Нижнюю часть полупопий овевал ветерок, и это было настолько стыдно, что и не передать. Кир то и дело шорты одергивал, а Энжик каждый раз недовольно шипел:       — Вот шелудивый! Уймись. У тебя отличная попка. К тому же ее не видно.       — Видно!       — О господи! Ну одолжишь у кого-нибудь из альф толстовку, напялишь и все.       — Какой идиот припрется в толстовке в такую жару?!       — Футболку одолжи.       — Идиотизм.       — Идиотизм — быть закомплексованным жопоруком.       Даже Дена было проще переупрямить. И до самого клуба Кир держал руки при себе. А в клубе никого не оказалось. Несколько человек стояло на улице, а внутри один Борюсик сидел и с недовольным видом копался в своем телефоне. Ну, Генка еще «диджеил». Вот он-то и оказался тем идиотом, у которого можно было бы одолжить толстовку — замотался вплоть до капюшона на башке. Но Генку уже и за человека особо не считали. Вечно угашенный, он мог только на автомате тыкать пальцем в кнопки допотопного дискового еще проигрывателя. Так что в начале лета все неравнодушные скидывали треки и записывали несколько дисков с хитярами сезона и прошлых лет. Потом распечатывался список и вешался на сцену, и если кому-то приспичивало заказать композицию, то нужно было дать нужный диск Генке в руки, а потом долго называть номер. Кир в прошлом году задался вопросом — а на фига Генка нужен, но Тоша в ответ изумленно округлил глаза и, словно несмышленышу, пояснил:       — Ты что? Он же диджей. Изюминка нашего клубешника, вообще-то!       — Огромный немытый урюк, — припечатал Энжи.       Что правда, то правда — мылся Геннадий поразительно редко. Поговаривали даже, что исключительно когда попадал под дождь. Так что одалживать у него толстовку Кир согласился бы только под дулом пистолета. Да и подходить к Генке он старался как можно реже. Вот и теперь бросил беглый взгляд и плюхнулся на место около сцены. Музыка из колонки долбила прямо в ухо, но Киру сейчас именно этих вибраций и хотелось. Он покачивал головой и притопывал в такт, собираясь предложить уже сидящему рядом Энжику потанцевать.       Но тут рядом с Энжи плюхнулся Борюсик и принялся старательно тому что-то втолковывать. Энжи, видимо так и не разобрав толком, чего Борюсик хочет, склонился к Киру и проорал:       — Ща приду!       Энжи с Борюсиком вышли из зала, и Кир остался один. Ну, Генка еще. Кир вытянул ноги и принялся их разглядывать. В голове внезапно поселилась шальная идея набить татуху. Вот вокруг щиколотки, например. Кир повертел ногой и вспомнил Даню. Спешно убедил себя, что исключительно в качестве идеального пособия по тату-искусству, и засомневался. С его цыплячьими ножками органично смотрелась бы какая-нибудь веточка розы или такого плана ванильная хрень. А Киру хотелось чего-то сурового…       Генка зашевелился. Кир даже поначалу не понял, отчего это так привлекло внимание. И только когда тот встал и ровной походкой направился к нему, Кир понял. Ни хрена это был не Генка. Генка долго раскачивался, а не вскакивал одним движением. Вечно шатался и никогда ни к кому не подходил. И вот еще что — Генка не был Маем.       Кир снова беспомощно замер и только во все глаза смотрел, как Май подходит ближе, как наклоняется, опираясь на подлокотники по сторонам от его кресла, и расплывается в широкой улыбке:       — Потанцуем?       Ответом он, ясное дело, не интересовался. Выдернул Кира с места, выволок на середину пустого танцпола и вдавил в себя, просунув колено Киру между ног.       — Ну что же ты, сладкий? — зашептал Май Киру на ухо. — Почему не дразнишься? Покажешь мне свой язычок еще раз, м?       Кир попытался вывернуться, но Май только стиснул сильнее, даже дыхание Киру сбил.       — Куда же ты? Мы ведь только начали… танцевать. — Не шепот, а шипение.       А Кир чувствовал себя воздушным шариком, который какой-то дурак вместо воздуха наполнил водой. Ему бы улететь, а он болтается у Мая в руках и ничего поделать не может. И вода эта еще какая-то странная, теплая, мажет волнами по всем внутренностям до щекотки.       — Смотри, — продолжал Май, обдавая ухо Кира жарким влажным воздухом, — кроме нас, никого. Ни одного твоего защитника. Только ты и я. Охуенно, да? Я ведь могу сейчас утащить тебя вон за ту штору, в подсобку — да-да, я уже в курсе, где ты прятался тогда, сладкий! — дождаться пока все придут, а потом стянуть эти крохотные шортики — а могу, кстати, и не стягивать! — и выдрать тебя хорошенько. И ни одна сука не услышит и не догадается. Я могу даже рот тебе не зажимать, музыка сегодня хорошо… — он склонился еще ближе, так что Кир ощутил прикосновение губ, — долбит. Ну так что, Кира, будешь хорошим и послушным мальчиком?       А у Кира во рту пересохло так, что и не ответить. И кивнуть не получалось. Волны били все сильнее, и тело не слушалось совершенно. Май отстранился и обхватил Кира за затылок, запрокидывая голову, заставляя заглянуть себе в глаза:       — Не слышу.       — Да, — выдохнул Кир.       — Тогда, — Май вел Кира в медленном, медитативном каком-то танце, даже сейчас не переставая лениво переступать ногами, — сейчас мы выходим и показательно перед всеми миримся. И потом ты остаешься со мной мил и вежлив, как и положено хорошему и послушному мальчику. Не дуришь, не провоцируешь и не показываешь зубки. Ты слышишь меня, Кир?       Кир кивнул. Он на что угодно согласился бы, чтобы не чувствовать внутри себя этих волн, чтобы не задумываться, что же это за волны такие.       — Умница, — довольно оскалился Май. — Я пойду первым, а ты — как песня доиграет. — Его рука скользнула ниже, на ремень, палец прошелся по шву. — Охуенные шорты, кстати, сладкий.       Стоило Маю выйти, Кир дотащился до кресла и обессиленно плюхнулся в него. Даже дыхание выровнять никак не удавалось. Тело слушалось с трудом. Но стоило доиграть треку, Кир поплелся на улицу. Как хороший и послушный мальчик.       Перед клубом толпились кружки по интересам. Кир остановился и принялся оглядываться.       — Ты чего такой бледный?       Кир повернулся к окликнувшему его Русику и тут же обнаружил Мая рядом с ним. Спустился, подошел и, разомкнув сухие губы, прохрипел:       — Душно очень.       Рус тут же притянул его к себе, все еще с беспокойством поглядывая на обескровленное лицо. Кир посмотрел на Мая. Тот тоже выглядел встревоженным, разве что руку ко лбу не прикладывал.       — Наверное, сейчас не очень подходящий момент, — Май сделал крошечный шаг вперед и вдруг протянул ладонь, — но я бы хотел помириться. Только с силами и мыслями собрался — извини, Кирилл, — он очень по-доброму улыбнулся и заглянул в глаза ошарашенному Киру.       Вот так вот. Киру даже на секунду подумалось, что вся эта хрень в клубе приглючилась. Он затормозил, замялся и тут же поймал, как вспышку, «я тебя предупреждал» взгляд. На долю мгновения промелькнул и тут же сменился на приветливую доброжелательность. Кир вздрогнул и быстро протянул руку в ответ.       — Да, — выдохнул он. Откашлялся и сказал уже тверже: — Конечно.       — Мир, — заулыбался Май, аккуратно сжимая пальцы.       Он отпустил Кира и, кивнув им с Русом, пошел к клубу.       — Точно все нормально? — подозрительно спросил Рус, провожая Мая взглядом.       Со всеми этими перипетиями, выпадениями Руслана из реальности Кир ухитрился подзабыть, насколько тот проницательный. Рус, может, нечасто пытался начать разговоры по душам, но зато все подмечал и делал правильные выводы. И сейчас Кир отчетливо видел, как крутятся шестеренки в его голове, пытаются сложить услышанное и увиденное, анализируют и подсказывают правильный вывод. Вон уже и прищуривается Русик нехорошо, не отрывая взгляда от уходящего Мая.       — Да-да, — спешно забормотал Кир, переключая внимание на себя. — Руся, я сегодня все утро клубнику собирал, потом по жаре к Энжи ехал и там опять кверху попой на солнце стоял. А после мы еще варенье варили — на кухне парились. И в клубе знаешь какая духота?       — Точно? — скептически посмотрел на него Рус.       Кир быстро закивал.       — Если что-то случится, ты ведь мне расскажешь, да?       — А ты? — тут же перешел в наступление Кир. Лучшая защита, как говорится. — Ты сам-то?       Рус хмыкнул и улыбнулся:       — Я ж тебе все рассказал уже.       — В жизни не поверю, что за столько времени ты ничего не надумал, — фыркнул Кир и скрестил руки на груди, выжидающе глядя на Руса. Куй железо, пока горячо. Может, расскажет чего, в расчете на взаимную откровенность.       Рус насмешливо посмотрел на него, а потом взял за руку и повел по дороге вокруг деревни.       — Ничего я не надумал особо, — намолчавшись, начал он. — С ним, блин, разве надумаешь что? Но… Марк с родителями переехал в Москву, — выпалил Рус, и Кир понял, с чем связано внезапное оживление любимой амебки.       — Марк, значит… Красивое имя.       — Только скажи кому, — показал кулак Рус.       Кир примирительно задрал лапки. Рус снова залип в своих мыслях. Кир послушно ждал, искоса поглядывая на него.       — Я подумал, — медленно начал Рус, — что он в Москве ведь будет чувствовать себя… некомфортно. Типа большой незнакомый город, вся эта суета.       — Все воруют, друг друга душат, — подсказал Кир.       — Угум, — согласно промычал Рус. — И, наверное, ему будет приятно встретить кого-то знакомого, кто поможет, ну там, освоиться. Пусть даже и меня, — печально закончил он.       Кир не сдержался, затормозил, обнял Руса и немного постоял так, показывая, что ничего не «пусть», а очень даже «аж».       — И почему же ты все еще здесь? — Кир снова ухватил теплую ладонь и потопал дальше.       — Ну, я решил, что надо дать ему время, — смущенно пробормотал Рус и отвел взгляд.       — Чтобы окончательно низвергнуться в пучины отчаяния, — рассмеялся Кир.       — Типа того, — широко и наконец-то привычно хитрожопо улыбнулся Рус.       — Ай молодец, — похлопал его по плечу Кир. — Сама доброта и сопереживание, а не альфа!       Рус схватил его и пощекотал, заставляя хохотать и вырываться.       — Именно, — снисходительно объявил он, выпуская вытирающего слезы Кира. — Ведь вполне мог бы тебя прихлопнуть, но сдерживаюсь, потому что на дурачков не обижаются.       Кир, сжав подрагивающие губы, вопросительно поднял брови.       — Доброта и сопереживание, — весомо повторил Рус.       Кир не выдержал и расхохотался. В том числе и от облегчения, что Русик возвращается к привычному себе.