Ржавеющее серебро

      В пустоте коридора хаотично разлетались, мерцая и переливаясь, янтарные искры, сорвавшиеся со свечного пламени. Иссушённый воздух, обжигающий слизистые рта при вдохе, застревал где-то в горле, в озлобленном бешенстве царапаясь о язык. Духота и жар, расслабляющие до парализации конечностей, обращают силу мышц в струящуюся каплями воду на коже. Тишину разрывают крики птиц, запертых в клетках с острыми шипами на прутьях, подвешенных под потолком; ломая перья напополам, разрезая крылья до глубоких ран, в беспамятстве бьются темнокрылые вороны.       Сэми ёжится и взволнованно сглатывает, приобнимая себя руками: идти до библиотеки по витиеватому мрачному коридору без сопровождения учителя и шумной толпы оказалось весьма волнующе. Тяжёлая резная дверь, над которой болтается открытая, покрывшаяся пятнами ржавчины клетка, – в ней никого.       Пронзительный скрип двери по полу напоминает чей-то болезненный стон. Лицо мягко огладили тени от тёплого света мёртвого магического огня; тишина медленно ползла по каменным стенам, подбираясь всё ближе, успокаивая. Ангел прикрыл на мгновение глаза, выдыхая, скользнул ладонями по ткани рубашки, опуская их на уровень карманов брюк. Иная атмосфера нейтральной территории в Аду поражала своим контрастом.       Стараясь не рушить спокойствия этого места, прерываемую треском пламени, начал искать сестру глазами. Сэми дёрнул меня за рукав кофты, указывая в левую сторону пальцем: возле одной из полок лежало что-то, завёрнутое в плотную ткань, выделяясь и привлекая внимание.       Старые привычки: Ида спала на полу, завернувшись в плед и используя вместо подушки забавно сопящего дракончика, который, подобно птице, курлыкал во сне; в ладони сестра сжимала маленький кожаный блокнот. Аккуратно забрав у неё предмет, прочитал надпись на открытой странице «Уходи отсюда, живо», написанную размашистыми острыми буквами. На секунду мне показалось, что сбоку кто-то пробежал, но посмотрев туда, я увидел лишь полумрак, собравшийся между соседних книжных полок.       Ида, продолжая медленно и спокойно дышать, подняла руку, выпрямив, и пару раз стукнула пальцами куда-то в область коленей, стоящего рядом ангела:       – Верни, – не открывая глаз, сестра ещё раз слабо ударила Сэми по ноге, расслабленной ладонью, скользнула по ткани его белых брюк, нахмурив брови. – Оу… Здравствуй, лунный мальчик.       Резко сев, Ида потянулась из стороны в сторону корпусом, и открыла глаза. Её прямые недлинные волосы немного растрепались, но выглядели весьма приемлимо.       – Не обращай внимания, она любит использовать странные метафоры, – я улыбнулся, незаметно скользнув ладонью вдоль позвоночника напрягшегося всем телом ангела. Раньше я и не задумывался, что работе в библиотеке может подходить Иде, это наоборот казалось мне странным.       Сестра встала, подобрала с пола плед, неаккуратно свернула его и сунула подмышку, зажав между рукой и телом. Ловким движением вырвала блокнот из моих рук, воспользовавшись моментом, когда я смотрел на Сэми, и открыла на той же странице, что и я.       – Люцифер, сукин сын, – и без того сипловатый голос сорвался на подобное змеиному шипение. – Ну, хоть укрыл… И на том ладно.       – Всё ещё спишь, где попало? – лицо Иды немного смягчилось, когда она посмотрела мне в глаза, так ничего и не ответив.       – Видели здесь ребёнка? – каре-зелёные глаза сестры остановились на Сэми, пронзительно переливаясь на свету. Ангел молчал, явно ощущая сильную неловкость от общения с Идой после произошедшего с нами пару дней назад. – Непризнанная с крестиком на шее.       Развернувшись к нам спиной, Ида прошла между двух высоких книжных полок в смежную комнату, вероятнее всего, читальный зал, и замерла на пару секунд. Бесцеремонно сунув мне в руки плед, она села на корточки перед одним из каменных столов, заглядывая под него.       – Выходи, – голос Иды звучал тихо и равнодушно, – тебя никто не тронет.       Из-под стола показалась светлая макушка и запуганные, полные слёз глаза девочки-подростка. Она всхлипывала и тёрла покрасневший нос.       – Моя новая помощница, – Ида лениво махнула в сторону девочки. – Она боится мужчин, как видите… Ребёнок, смотри, это мой брат.       – У него тоже кривой нос, – блёклый шёпот и вымученная улыбка на тонких губах.       – Курносый; кривой – у меня, – Сэми заинтересованно проследил за пальцем, прошедшемся по маленькой неестественной горбинке носа, кажущегося прямым в анфас. Пожалуй, форма носа единственное, что существенно отличало наши внешности. – Не будешь различать такие простые вещи – в школу не примут.       Ида небрежно потрепала по волосам девочку; какое-то размытое пятно воспоминания возникло в моей голове. Кажется, сестра говорила что-то подобное и мне в детстве, взлохмачивая мои волосы ладонью.       – Я отнесу плед и возьму кружки для чая, подождите меня здесь, – выдёрнув плед из моих рук, сестра бодро зашагала по лестнице на второй этаж.       Девочка переминалась с ноги на ногу, странно поглядывая на Сэми, а потом тихо зашептала:       – Ида не любит тебя, – покрасневшие глаза сверкнули неприязнью.       – Главное, что я его люблю, – приобнял Сэми, положив руку на его талию; недоброе предчувствие разгоралось внутри. – Сестра постепенно примет мой выбор.       – Подстилка для демона, – детские губы произнесли несвойственные для них, грязные слова; Сэми вздрогнул, закусив губу. Она двинулась в сторону, подзывая дракона; Шу, сонно перебирая лапами, доверчиво залез к ней на руки.       – Лови, – она резко подкинула запищавшего дракона вперёд, к Сэми.       Шипение от боли. Испуганный визг убегающего дракончика, юного и ещё не умеющего летать. Кровь, алеющая на порванной белой ткани рубашки…       – Что ты творишь? – из неоткуда возникла Ида; она резко схватила девчонку за руку, неестественно выгибая её пальцы до мокрого неприятного хруста.       – Вы же не любите их? Это не правда? Вы не можете любить мужчину! – нездоровый взгляд, захлёбывающийся слезами голос. – Этот мерзкий ангел соблазнил вашего брата и теперь хочет подобраться к вам! Ваш брат – предатель!       Ида схватила девочку за горло одной рукой, цепко сжимая пальцы. Её глаза зеленели гневом, а черты лица стали острее и жёстче.       – Убирайся отсюда, разберусь с тобой позже, – прежде чем откинуть от себя девочку, она добавила. – Скажи спасибо, что благодаря ним, я прямо сейчас не придушила тебя твоими же выпущенными кишками.       Трясясь от ужаса, девочка выбежала из библиотеки, громко скрипнув массивной дверью.       – Ебанутая сука… С первого дня заметила, что она «со странностями», – неприязненно выплюнула сестра, потирая виски. – Прости, Сэми… Мне необходимо быть бдительнее… Пошли, обработаем твои раны.       Сэми удивлённо вздрогнул, когда Ида впервые назвала его по имени. Он стоял, держась за кровоточащую грудь рукой и морщась от боли. Сестра выглядела подавленно: шла по лестнице, опустив голову. Я, обнимая Сэми, шёл вслед за ней, обеспокоенно поглядывая на ангела.       На втором этаже библиотеки, помимо разбросанных повсюду рукописей, чистых листов бумаги и книг, оказался проход в маленькую комнату. Двуспальная кровать, которой, видимо, не пользовались, была завалена книгами и занимала большую часть комнаты; одеяло, сползшее с кровати, лежало на полу. Стул, похожий на те, что стоят в читальном зале, шкафчик, за приоткрытой дверцей которого виднелись пузырьки с жидкостями и порошками, начатая бутылка глифта на тумбе – всё это напоминало Иду из моего детства, какой я её всегда и знал. Выделялся лишь болтающийся на вешалке костюм из дорогой ткани с вырезом на груди и цепью пришитой к вороту. По символам на одном его рукаве я догадался, что это форма смотрителя библиотеке… Но Ида носила обычную одежду, да и эта была бы ей чересчур велика. Странно…       Ида грубым движением скинула книги с кровати, освобождая один её край, попросила Сэми сесть туда, затем загремела стеклянными бутылёчками в шкафу, достав крупную флягу с какой-то жидкостью и вату.       – Это мерцериум, – прозрачное содержимое в бутылке заблестело золотистыми кусочками, плавающими в нём, – он ускоряет заживление ран.       С моей помощью Сэми снял рубашку, обнажив красные борозды от когтей дракона, рассекающие его бледную грудь. Ида медленно начала обрабатывать раны, сосредоточенно и внимательно наблюдая за каплями крови, ползущими из порезов. Ангел прикрыл глаза, закусив щёку, и терпеливо выносил пощипывание мерцериума и прикосновения вечно холодных рук сестры.       – От меня вечно одни неприятности, – закончив, Ида горько улыбнулась мне. – Можешь ударить, мне так даже проще будет.       – Всё в порядке, – Сэми слабо улыбнулся, слегка сжимая в ладони кончики пальцев Иды, в его движениях читались стеснение и неуверенность. – Ни в тот раз, ни в этот ты не желала мне зла.       – Ида, Сэми прав, – я наблюдал, как начинают затягиваться раны на груди ангела, становясь лишь светло-розовыми полосами; Ида поджала губы от моих слов, а после усмехнулась.       – С каких пор ты стал таким добрым? В детстве таким не был, – лицо сестры обрело прежнее самоуверенное выражение. – Раздевайся, давай.       – Зачем? – я опешил от слов Иды; Сэми тоже вопросительно приподнял бровь.       – Он же не пойдёт в испорченной рубашке или полуголым, – Ида кивнула в сторону ангела, говоря это. – У меня мужской одежды нет. Только футболка Люцифера, но я мою ей полы, когда Шу гадит… А моя одежда Сэми маловата будет. У тебя ещё кофта есть, застегнёшься и пойдёшь, не жадничай.       Я скептически посмотрел на широкую футболку сестры, надетую поверх водолазки. В этот балахон и я бы влез.       – Будь у тебя маленький член, ты бы тоже не носил штаны в обтягульку, – Ида шикнула, заметив мой взгляд, привычно злясь из-за своего размера груди.       – А откуда..? – я посмотрел на Иду, а потом, когда странная догадка пришла мне в голову, перевёл взгляд на растерянного ангела. – Ида, блять… Зачем?       – Я по привычке всегда считываю информацию по глазам и не всегда ту, которую хочу, – она пожала плечами, будто это было обычным делом для неё. – Но теперь я могу гордиться своим братом. Хоть у кого-то в семье выросло.       Поняв, что спорить с сестрой себе дороже, снял с себя футболку и отдал её Сэми. Она была ему не по размеру: висела в плечах и талии, прикрывала до середины ягодиц. Но почему-то в ней он казался невероятно милым и соблазнительным. Я чувствовал, что он полностью принадлежит мне…       – Думаю, нам следует встретиться ещё раз, когда я, наконец, объясню Сатане, что запирать крыс со змеёй – идея не очень, отсижу в тюрьме денёчек и вернусь ни с чем, – сестра шла впереди, провожая нас до выхода из библиотеки. – Ади, можешь остаться на минуту?       Ида легко пожала Сэми руку и ещё раз извинилась за произошедшее на прощание. Когда ангел скрылся за дверью, она повернулась ко мне и начала медлить, продолжая молчать.       – Это насчёт Сэми? – я решил не томить себя в ожидании.       – Не совсем. Я не испытываю к нему открытой неприязни, – применимая к посторонним фраза, означающая то, что ей нравится человек. – Я уверена в его чувствах, а в твоих – нет. Не могу залезть в твою голову из-за того, что ты мой брат.       Я удивлённо поднял одну бровь, наблюдая за тем, как Ида подбирает правильные слова. В груди неприятно кольнуло, словно сердце наткнулось на мелкий осколок стекла при очередном своём ударе… Ида никогда не сомневалась во мне.       – Серебро – благородный металл, не подвергающийся коррозии. Оно темнеет лишь от воздействия пагубных тёмных сил, и этот процесс невозможно обратить впоследствии, – она не смотрела на меня, а скользила взглядом по узорам на полу.       – Ида, я не понимаю, – сестра тяжело вздохнула, несколько раз укусила свою нижнюю губу и посмотрела мне в глаза.       – Говорят, что нити судьбы красные. Но знаешь, изначально они золотого цвета, – я хотел остановить Иду и попросить её не говорить загадками, но вдруг осознание прошибло меня струящимся по венам током. – В жизни у каждого есть переломный момент, когда нить обвивается вокруг шеи и, разрезая кожу, окрашивается в красный. В жизни Сэми этот момент связан с тобой.       – Хочешь сказать, что я причиню ему вред? – одна мысль об этом не укладывалась в голове, вызывая отвержение.       – Не совсем… Вы можете стать причиной смерти друг друга, – Иде тяжело давался этот разговор, она задыхалась собственными словами, а её взгляд лихорадочно скользил по комнате.       – Откуда тебе знать? – наши с сестрой способности не предполагали предсказывания будущего.       – Не спрашивай… Просто знаю и всё, – её бледная кожа, через которую ярко просвечивались все зеленоватые линии вен, кажется, стала ещё светлее; на секунду исказившееся лицо Иды вновь обрело холодный вид. – Поэтому, если не уверен в собственных чувствах, отступи. Не подвергай опасности себя и его из-за временной влюблённости.       – Ты всегда видела, как я меняю девушек по дням недели, относясь к ним абсолютно несерьёзно… Но сейчас другой случай, – Ида взволнованно дёрнулась, когда её глаза слегка блеснули влагой, быстро приняв спокойное выражение лица. – Я люблю его. Впервые в жизни я влюбился в кого-то…       – В таком случае, я буду рядом в нужный момент, – она обняла меня, прижавшись своим холодным телом ко мне, уткнувшись носом в мою грудь; её ногти слегка царапнули мою ладонь, но я не придал этому внимания.       – Ида, – я шёпотом позвал её, заставив поднять голову и посмотреть на меня. – Спасибо. За всё.       Сестра улыбнулась, поцеловав в щёку обескровленными потрескавшимися губами, прощаясь, и уже отошла от меня, как я вновь окликнул её:       – Ида, ты просила не спрашивать… Но, если можешь, ответь… Ты же не являешься смотрителем этой библиотеки? – перед глазами вновь появился чужой костюм, висящий в комнате на втором этаже.       – Нет, я выполняю его функции, но у меня иной ранг, – мне показалось, что она была выведена из себя тем, как быстро я раскусил её.       Самое трепетное воспоминание о семье, во многом определившее мою жизнь, было связано именно с сестрой. Её ледяная рука, крепко сжимающая мою ладонь, разбитые губы, растянувшиеся, в тонкой линии улыбки, волосы, играющие медью на свету. Стоя на краю обрыва, на полшага в пустоте, с полностью расслабленным, склонённым над пропастью телом, она молча смотрела на меня, безропотно доверяя свою жизнь в мои руки. Именно Ида научила меня улыбаться, несмотря ни на какую боль, смеяться в лицо неудачам и всегда выбирать собственный путь, насколько безумен он бы не был. Если бы не она, я бы не осмелился остаться с Сэми в ту ночь, не подошёл бы к нему даже…       – Мне всё равно, кто ты, – улыбнувшись, я подошёл к ней и, поглаживая по всё ещё спутанным после сна волосам, продолжил. – Для меня ты навсегда останешься любимой сестрой, несмотря на то, что ты отбитая на всю голову.

***

      Я подсел на кровать к Сэми, расфокусированным взглядом смотрящему в стену. Всю дорогу домой мы промолчали, погрузившись в тяжёлые мысли. Эта гнетущая тишина просочилась и в нашу комнату, зайдя нежеланной гостьей.       – Как ты? – я провёл пальцами по груди Сэми, прижимая ткань футболки к его коже.       – Всё хорошо, – он слабо улыбнулся, накрывая мою ладонь своей. – Просто нужно немного отдохнуть.       Я предложил ему побыть одному: слова Иды прокручивались в мыслях, зудя головной болью. Мы всё ещё официально жили в разных комнатах, хотя я приходил к себе только, чтобы переодеться. Оставив Сэми, собирающегося спать, я вернулся к месту, где мы впервые встретились. Бутоны вишни отцвели, и от них не осталось и следа; крона позеленела, стала строгой и сдержанной, без прежней изнеженности. В её налившейся цветом листве виднелась краснеющая ягода. Сорвав, я положил её в рот… Кислая настолько, что скулы и челюсть свело.       Наша любовь, подобно этому дереву, прошла путь от нежности до стабильности, от сладости до кислоты… Но всё ещё не достигла зрелости своего пика. Никто не говорил, что будет быстро и легко.       Я решил вернуться к Сэми, несмотря на слова о том, что переночую сегодня у себя. Мне было необходимо быть рядом с ним, чувствовать тепло его тела…       К моему удивлению, в комнате горел тусклый свет ночника. Остановившись в дверном поёме, тихо прикрыл за собой дверь и заглянул за угол, пытаясь определить, откуда исходит тихий неразборчивый звук.       Дыхание перехватило, я подавился воздухом, едва сумев удержать кашель в груди. Сэми сидел на полу перед большим напольным зеркалом: его ноги были согнуты в коленях и слегка разведены, зубы сжимали край моей футболки, единственного элемента одежды на нём, задирая её, и обнажая грудь.       Он беспокойно дышал, прикрывая глаза от удовольствия, касаясь своего члена дрожащей ладонью. Зеркальная гладь позволяла прекрасно видеть мне его горячий вставший орган с поблёскивающей от сочащейся смазки головкой. Раскрасневшиеся щёки ангела, растрёпанные волосы, прядями спадающие на его лоб – такого Сэми я никогда прежде не видел. Ускоряющиеся движения его руки, начавшие подрагивать колени, немного выгнувшаяся спина, – отражение развратно смотрело на меня, провоцируя прилив разгорячённой крови к паху.       Ангел застонал в голос, когда светлая ткань, прошлась по его соскам. Выпустив сырой от слюны край футболки изо рта, Сэми встал на четвереньки и медленно начал растягивать себя пальцами, аккуратно вводя их внутрь. Покачиваясь, он сжал свободной рукой футболку, поднося её к лицу, вдыхая оставшейся на ней мой запах.       В нём уже свободно двигались два пальца; по тому, как бесстыдно он стонал, как дрожали его ноги, я понял, что ангел близок к разрядке. В штанах было до боли тесно, но я не мог двинуться, боясь, спугнуть залитое похотью отражение в зеркале.       – Ади, – простонав моё имя, Сэми ввёл пальцы внутрь во всю длину, задрожав всем телом и вскинув голову; даже не касаясь себя спереди, он кончил лишь от одних ощущений внутри себя.       Я усмехнулся мысли о том, что развратил этого нежного милого мальчика. Белёсые капли торопливо стекали по стеклу зеркала, символично пачкая отражаемого в нём Сэми.       Тихо выйдя в коридор, я знал, что не усну этой ночью, придумывая причину, по которой Фенцио должен подселить меня к Сэми. По телу всё ещё разливалось обжигающее возбуждение, перед глазами мелькали похотливые картинки… Я мог бы показаться Сэми и отыметь его прямо на полу, в растянутую им же самим попку, но спугнув его сейчас, я бы лишил себя возможности когда-либо застать ангела таким вновь.