Ржавеющее серебро

      Прохладный ветер, пробивался в приоткрытое окно, принося запах вечернего закатного воздуха, сладковатого и нежного, в комнату. Сэми заваривал чай, суетясь в другом конце помещения, постукивал фарфоровыми чашками. Я смотрел на маленькую трещинку в стене, сидя на кровати ангела, вдыхал аромат вишнёвой чайной заварки и перебирал разрозненные воспоминаниями мысли.       Ссора с сестрой не шла у меня из головы на протяжении нескольких дней: столкновения характеров происходили между нами и раньше, но в этот раз всё обретало серьёзные обороты и могло иметь тяжёлые последствия. Слова Иды о том, что мы с Сэми станем причиной смерти друг друга, вторили эхом при каждом взгляде на ангела. Проникнутый чувством любви, опутавшей прочными нитями сердце, я не представлял уже жизни без сияющей улыбки и ласковых поцелуев по утрам, без растерянного смущённого взгляда серебристых глаз…       Но я знал, что Ида никогда не ошибается: ещё в детстве произнесённые ею слова непременно обретали плоть. И, каким бы жестоким и прямолинейным не был бы её нрав, она никогда не желала мне зла.       Теми тёмными ночами, когда я только и мог, что беспомощно накрыть голову подушкой и тихо хныкать, Ида оберегала меня. Она никогда не плакала при мне, не показывала боли и страха, не жаловалась на синяки и ссадины, оставленные на её коже отцом. Вся её жизнь оказывалась служением мне, будто я был единственным смыслом Иды не умирать ещё один день.       Сквозь беспокойный туман сна я чувствовал, как сестра садится на колени перед моей кроватью, подносит ладонь к моему лицу, убеждаясь, что я дышу. Порой, просыпаясь, на утро я всё ещё ощущал солёную влагу безмолвных слёз на простыне. Ради меня, Иде пришлось стать сильной и чёрствой, потому что иначе мы бы не выжили.       Пусть сестра и не догадывалась, я всегда знал, как появился шрам, рассекающий её ладонь вдоль линий сердца и жизни, знал, почему она спит всего пару часов, каждый раз тревожно подрываясь при пробуждении… Мы были нежеланными и нелюбимыми детьми, но сестра была ещё и позором для великого адского герцога Ваала. Холодной ночью, когда луна источала жуткий алеющий свет, отец пришёл в комнату Иды и попытался покончить с ней. Я, случайно проснувшийся, чтобы сходить в туалет, заметил его и, нарочно разбив вазу в коридоре, убежал и спрятался в шкафу. Сестра проснулась из-за шума и успела перехватить нож, подставленный к своему горлу. На следующий же день мы покинули семейное поместье в Аду и никогда туда больше не возвращались…       Ида игнорировала мои просьбы перестать скрывать эмоции: насмешливо улыбалась с горечью в отведённом взгляде. Её хладнокровие сохранялось и, когда я приводил домой по несколько девушек ежедневно, и, когда глупо шутил над ней. Она накричала меня только, когда я поджёг её волосы, но и то быстро успокоилась и закрылась в своей комнате, срезав испорченные пряди.       Чувство вины за несчастье сестры стало родной частью меня – я так и не смог простить себе, как мужчине, слабость и трусость. Сейчас я должен положить голову на отсечение и сломать зубами лезвие гильотины, но защитить Сэми любой ценой. Разгорающаяся во мне сила обжигает внутренности и причиняет боль, но… если это спасёт Сэми, то я справлюсь. Ида не обязана вечно заслонять меня своей спиной: как бы она не старалась, всё равно слабее меня. Физически, не морально… Ведь я не могу отрицать её правоты в том, что перед Сэми всеми силами стараюсь казаться идеальным, спрятав недостатки глубоко и надёжно. Сын лжеца и жестокости не мог быть рождён совершенным.       – Ади, – протянул ангел, щёлкая пальцами перед моим носом, – хватит витать в облаках.       Брюнет сел на край кровати, поставив между нами металлический поднос с ароматным чаем и сладостями. Тонкая ладонь поправила вьющиеся на концах пряди, при свечном свете отливавшие золотым.       – Прости, вспоминал наш секс, – слегка шлёнув Сэми ниже поясницы, взял горячую кружку в руки и подул на красноватую гладь чая, начавшую расходиться дрожащими кругами.       Щёки ангела порозовели; слегка, закусив губу, он взял кружку и стал согревать об неё руки. Вишнёвая тишина имела сладкий фруктовый привкус мармелада , – так проходило большинство наших спокойный вечеров. Никогда не любил сладкое, но ангелу оно, кажется, нравилось… Иногда Сэми ударяло в голову занудство, и он сидел на подоконнике, читая какие-то книги Фенцио. В эти моменты, одиноко лёжа на прохладных простынях, я находил в его сосредоточенном лице некое сходство с Идой.       Последний глоток; забрав кружку из моих рук, ангел уходит мыть посуду. Сегодня Сэми неразговорчив и взволнован: задуманное Мими проникновение в таинственную закрытую комнату женского крыла, идейно не нравилось и мне.       Матрац немного прогнулся под телом севшего рядом ангела; мокрые пальцы легли на мою ладонь, согреваясь и обсыхая. Сэми положил голову мне на плечо и устало прикрыл глаза, размеренно дыша.       – Устал? – приобнимая его свободной рукой, ближе прижал к себе, ощущая кожей слабое ангельское тепло. – Можешь немного подремать до прихода Мими.       – Нет, – тихо выдохнув слово, Сэми поднял на меня нерешительный взгляд и легко коснулся моих губ своими.       Повалив ангела на кровать и подмяв под себя, сжал его запястья ладонью и зафиксировал над головой. В растерянном взгляде, в дрожании пушистых ресниц читалось непонимание последствий собственных действий. Скользнул рукой под белую ткань рубашки, оглаживая тонкую кожу. Сэми напрягся, прикрыв глаза, и послушно стал ожидать моих касаний, принимая каждое.       Прикусывая нежную кожу на шее, срывая чувственные стоны с краснеющих губ, я позволил себе быть настоящим. Грубым, эгоистичным, жестоким… Его хрупкое подрагивающее тело, будто сделанное из стекла, хотелось сломать. Его образ, словно списанный с человеческой Библии, хотелось запятнать. Это желание разрушать и портить было со мной от рождения.       Не совсем аккуратно, в спешке растянув Сэми, изредка шипевшего и прогибавшегося в спине от боли, одним плавным движением вошёл в него. Я продолжал удерживать тонкие запястья, даже зная, что руки ангела, вероятно, уже онемели. Взявшись за одну ногу брюнета под коленом, максимально отвёл её в сторону, позволяя себе входить как можно глубже. Рваный темп, ангел, плачущий от смешения боли и наслаждения, захлёбывающийся собственными стонами… Мне не было стыдно. И я ни о чём не жалел, наслаждаясь моментом страсти и безумия.       Перепачканный спермой Сэми лежал на боку, обнимая себя руками и тяжело дыша. Покрасневшие от слёз глаза смотрели в одну точку не моргающим взглядом.       – Ненавидишь меня? – пальцами провёл по сухим потрескавшимся губам, ожидая, что он отбросит мою руку от своего лица, но Сэми задел кончиком языка подушечку моего указательного пальца и вымученно улыбнулся, покачав головой.       – Люблю, – тихий смущённый шёпот, кроткий поцелуй в кончик носа, и я почувствовал себя самым счастливым существом в мире. – Я знал, что встречаюсь с демоном, не изнеженным милосердием, жалостью и любовью ко всему живому.       Пошатнувшись, Сэми поднялся с постели и нетвёрдым шагом направился в ванную комнату. Я лежал на спине, глупо вглядываясь в белую пустоту потолка. Подобно бабочке, сердце порхало в грудной клетке, даря лёгкость и расслабление телу. В голове мелькнули какие-то неприятные унизительные слова отца, направленные в мою сторону, но я тут же их забыл… Счастье. Безграничное, украшенное цветущими бутонами с утончённым ароматом.       – Приветики! – довольная фигура Мими возникла в дверном проёме, но, стояло ей взглянуть на меня и услышать шум воды в смежной комнате, как девушка изменилась в лице. – Ты чего полуголый разлёгся? Вы тут с незакрытой дверью, как бы, не смущает? Бесчинство, разврат и вопиющая пошлость… Ведёшь себя, как я, придурок, не капли индивидуальности.

***

      – Так вот, я сказала Фенцио, что Лора трогала меня за задницу весь урок и странно улыбалась, и, пока он читал нотации и выслушивал оправдания, быстренько утащила ключ из его кабинета, – брюнетка звякнула перед нашими лицами позолоченным ключом в подтверждение своих слов.       – Само коварство, – усмехнувшись, я указал на дверь в самом конце тёмного коридора. – Эта?       – Похоже, – щурясь, Мими сверила номер, выцарапанный на ключе, с тем, что указан на табличке комнаты.       Бездушная пустота коридора настораживающе молчала, будто заманивая нас в ловушку. Пока Мими пыталась попасть ключом в замочную скважину, а Сэми держался в стороне, всем своим видом выражая намерение поскорее вернуться в нашу комнату, я осмотрелся вокруг. Лунный свет пробивался через решётку окна, лаская холодными лучами плитку пола. Здесь не было ни цветочных горшков, ни картин – чисто и мёртво, ведь в ближайших пяти комнатах никто не жил. Мерзкое предчувствие касалось моих ладоней ледяными призрачными пальцами, противно смеялось мокрым хрипом в ухо.       – Открыла, – Мими скрипнула дверью, приоткрывая её, – заходите быстрее, кто-то из учителей может появиться в любой момент.       Запах затхлости и крови тошнотой подступил к горлу: комната, прекрасно освещаемая естественным светом, благодаря большому окну, встретила нас ужасом. Кровавые разводы на полу, трещины стен, навсегда запомнившие человеческую боль и отчаяние… Ещё несколько шагов в полном молчании, и мы застыли перед широкой старой кроватью. Прямо над ней, прибитое к потолку острыми резными кинжалами, висело то, что осталось от белоснежных крыльев, слипшееся от уже почерневшей крови, заточённое в комнате на вечность.       – Я думала, это очередная байка, – Мими шумно сглотнула слюну, становясь поближе ко мне. – Говорят, в этой комнате жила девушка-демон, которая тайно встречалась с ангелом. Об их отношениях узнали, устроили суд, но девушку по каким-то причинам оправдали, а ангела приговорили к жизни смертного… За день до лишения крыльев его нашли мёртвым в комнате возлюбленной.       – И что с ней стало? – Сэми поёжился, робко взяв меня за руку.       – Не знаю, – выдохнув, Мими прикрыла глаза на пару секунд, будто собираясь с мыслями, – судя по тому, что все вещи остались здесь, её судьбе не позавидуешь.       – Посмотрели и хватит? – я указал пальцем на выход: что-то заставляло меня желать поскорее убраться отсюда.       – Разбежался! – брюнетка недовольно пихнула меня бедром и подошла к окну, приоткрывая его. – Хочу узнать, что за соблазнительница лишила ангела крыльев.       Мими бесцеремонно открыла первую полку комода и начала рыться в чужих вещах. Вздохнув и закатив глаза, я сел на край кровати. Шёлковое постельное бельё местами было запачкано круглыми пятнами крови, одеяло было небрежно откинуто: девушка, увидевшая мёртвое тело, едва проснувшись, явно спешила встать с кровати.       Сэми переступал с ноги на ногу, неловко оглядываясь по сторонам. Он не подходил ко мне, видимо, потому что его пугали вмурованные кровью в потолок перья. Ангел вздрогнул, когда Мими негромко позвала его:       – У этого комода, похоже, есть второе дно. У меня в комнате такой же, но дно полки выглядит иначе… Сэми, помоги мне, я сама не смогу его вытащить! – девушка выкидывала на пол чужую одежду, не поворачиваясь к нам лицом при разговоре.       Пока они суетились с полкой, я придался размышлениям, бездумно скользя взглядом по кровавым разводам на полу. Эта история о трагической любви ангела и демона, в которой одного убивают, а другой исчезает в неизвестности, то ли покончив с собой, то ли утратив стремление к жизни… Почему она казалась мне такой знакомой?       Вспоминая слова сестры о судьбе, я увидел в этой истории прошлого возможную вариацию своей собственной жизни. Если кто-то узнает о наших отношениях с Сэми, – нас казнят? Почему этому жестокому миру нужно всегда отбирать самое дорогое, всегда срывать улыбки с лица, оставляя лишь окровавленный разрез рта вместо губ?       Ангелы, демоны, непризнанные… Между нашей кровью, плотью и костями разве есть разница? Мы созданы из одного материала, наши души одинаковы по весу и виду… Зачем мы убиваем друг друга? Ради чего эта ненависть?       Сам того не понимая, я разобрал написанное кровью имя, которое растёрли по полу тряпкой, пытаясь скрыть: «Мальбонте». Уже тогда мне нужно было схватить Мими под руку и вытолкать отсюда, оставить эти страшные тайны под замком, как и полагалось, и просто умертвить эту ночь в своей памяти. Но я продолжал дышать протравленным смертью воздухом, играя на своих нервах кричащую мелодию.       – Ничего себе, – Мими присвистнула, обращая внимание на себя. – Красный дурман, нож и какие-то записки…       Тяжёлые наркотики, которые можно достать только у падших, и холодное оружие, которое строго запрещено школьными правилами…       – Возможно, это она его сама и грохнула? – Мими, мельком посмотревшая на кровавое пятно на потолке, озвучила мои собственные мысли. – Эй, Ади, иди сюда!       Присев на корточки рядом с Сэми и Мими, я начал помогать им, перебирать связанную нитью стопку записок. Бумага пожелтела от времени, а чернила выцвели, но большинство слов всё ещё оставались разборчивыми.       – Это рецепт мерцериума, – Сэми сосредоточенно смотрел на вырванный тетрадный лист, нахмурив брови, – если не ошибаюсь, это почерк Фенцио.       – О, а тут письмо от него, – глаза Мими горели нездоровым любопытством, нашла же приключение, на ночь глядя. – «Разочарован в тебе. С такими способностями у тебя был шанс стать одной из лучших, и я искренне верил тебе, пока ты жестоко растаптывала мои надежды. Ты изгой, и многие глумятся над тобой, но это не повод устаивать драки, вырывать другим крылья, выбивать зубы или ломать кости. Мисселина и Геральд вновь поднимают вопрос о твоём исключении. Скоро о твоих отношениях с сыном архангела Михаила станет известно… Послушай меня, не рушь свою жизнь – добровольно покайся в грехах».       – Ангел Фенцио беспокоился за ученицу-демона? – Сэми удивлённо посмотрел на Мими, встретившись с ней взглядами.       – Думаешь, она и с ним… того? – брюнетка усмехнулась, похлопав кулаком о ладонь, чем вогнала ангела в краску. – А чего он прикрывает её тогда?.. Ади, что у тебя?       Я посмотрел на удивительно белый лист бумаги, похожий на книжный, на котором витиеватым, изящным подчерком с множеством завитушек был написан большой по объёму текст. От него исходил, на удивление сохранившийся, насыщенный цветочный аромат, спокойный до грани усыпления. Такой, наверное, должен принадлежать женщине.       – Сложно разобрать, – Мими придвинулась ко мне вплотную, заглядывая через моё плечо, – только отдельные слова понятны. «Падший ангел», «гибридный ребёнок», «ребёнок, рождённый от падшего», какое-то «проклятье порченной крови»…       Я заметил мелкую приписку в конце, но промолчал о ней, сочтя бессмысленным называть лишь одну букву «М».       – Тут скорее картины, а не буквы… Будто произведение искусства создавали, а не писали записку, – ничего не понятно, – брюнетка разочарованно вздохнула, забрала у меня из рук лист и начала складывать записки и вещи обратно в комод.       – На этом всё? – в висках начинала пульсировать головная боль, мешая воспринимать творившееся в этой комнате. – Увидела всё, что хотела?       – Ещё ванная, – Мими оживилась, быстро подняла и потащила за собой мало сопротивлявшеегося ангела.       Выпрямившись во весь рост и потянувшись из стороны в сторону корпусом, я вновь посмотрел на кровать, упокоившую чей-то ужас. Лунный свет, скользя серебристыми лучами, будто бы смешивался с крохотными пылинками, поднятыми в воздух. В складках одеяла что-то блестело, и я подошёл посмотреть.       Взяв в руку металлическое украшение, я было порадовался тому, что заметил его до ухода отсюда, но… Мой браслет всё так же находился на запястье… Я сжимал в ладони абсолютно идентичный, и не понимал этой чертовщины. Чей он? Что он здесь делает?       Страх медленно разливался холодом по венам, по лбу скатилась капля ледяного пота. У меня было всего две версии, и каждая из них была отвратительна.       – Ади, мы всё. Там только окровавленные тряпки под ванной, разбитое зеркало и волосы в раковине – мерз… – девушка запнулась на полуслове. – Ты в порядке?       – Да, – я сунул браслет в карман и повернулся к Мими и Сэми лицом, – давайте уже свалим отсюда.

***

      Сэми спал, отвернувшись к стене: изредка он беспокойно вздрагивал и что-то невнятно шептал. Поцеловав в его в макушку, вдохнув вишнёвый запах мягких волос, я тихо закрыл за собой дверь – нужно было срочно попасть к сестре и разобраться во всём.       Дорога казалась неумолимо длинной, мысли в голове обретали всё более пугающие и гигантские формы. Тяжёлая дверь впустила меня внутрь библиотеки. Я взглядом искал Иду, не ощущая её присутствия, прошёл в середину главного зала.       На лестнице, ведущей на второй этаж, сидел мужчина и читал книгу в светлой аккуратной обложке. Совершенно белые волосы отливали перламутром, обретая то голубые, то жёлтые, то розовые оттенки при искривлениях света, они ложились прядями на его плечи, спину, касались кончиками бёдер и ступеней лестницы. От незнакомца исходила странная неуловимая энергия, но, тем не менее, ощущалась и его огромная мощь. Крупные белые крылья мужчины, указывающие на его ангельскую сущность, имели несвойственные ангелам костяные наросты.       – Иды здесь нет, – имя сестры, произнесённое губами этого странного ангела, звучало непривычно, – кажется, собака снова вгрызлась в конечности хозяина.       У него был глубокий гипнотизирующий голос, заставляющий вслушиваться в каждый звук. Из-под длинной чёлки я не видел его глаз, но прекрасно рассмотрел насмешливую ухмылку на бледных губах.       – Считаю, ждать её бесполезно. Она предпочтёт сидеть в тюрьме и играть в вагат с пленниками встрече со мной, – изящными пальцами, украшенными несколькими перстнями, незнакомец перевернул страницу своей книги.       – Кто вы? Откуда знаете сестру? – даже зная, что не смотрит на меня, не мог избавиться от неприятного ощущения сверлящего взгляда; борясь с нарастающим иррациональным страхом, я подошёл к нему ближе.       – А ты похож на неё… и я не про внешность, – блондин заправил за ухо прядь волос, не слишком толстую, но заметную, от корней и по всей длине совершенно чёрную. – Не могу назвать своего имени, вопреки законам вежливости. Ида бы не поощрила нашу с тобой встречу… До работы смотрительницы, она, скажем так, помогала мне.       Рядом с ним витал аромат цветков лаванды, умиротворяющий, зачаровывающий… Я чувствовал себя молью, которую отравляют этим едким запахом. Кротко кивнув, поспешил уйти подальше от этого подозрительного незнакомца, как вдруг вновь услышал его красивый голос:       – Ответы на твои вопросы подобны каплям воды. Они одинаковы, – обернувшись, я увидел, как он наклоняет книгу, позволяя мне увидеть страницы… девственно чистые, совершенно пустые, но когда он касался их пальцами, на них блестели золотом символы.       Чувство тревоги и ужаса охватило меня, быстрым шагом ушёл из библиотеки и не оглядывался до самого дома, я всё ещё чувствовал холодный режущий взгляд на своём затылке и запах лаванды, призраком прошлого витавший за моей спиной.       Открыл дверь комнаты, надеясь сокрыться от кошмара этой ночи, прижавшись к нежному телу спящего Сэми… Но в комнате меня ждал не только ангел.