***
Несколькими часами ранее
Странные глаза призраками, не находящими покоя, блуждали по постели. Я прижал Сэми к себе покрепче, будто это как-то могло помочь нам... Нужно было учиться, читать книжки и слушать Фенцио – всё происходящее слишком сложное для моего понимания. Но одно я могу сказать точно: это существо не знает мою сестру. Ида никогда не оставляла мне выбора. Исчезнув несколько лет назад, она и мысли не допустила, чтобы поставить меня в известность о своих планах. Ида одиночка, она никого не попросит о помощи – за это слишком дорого придётся платить. Чёрт, больно... В виски, словно толстыми иглами царапают, а потом вонзают и вынимают их по несколько заходов. В моей голове точно покопались: все эти воспоминания вынули из меня мертвецами, сгнившими, изуродованными, не имеющими ничего общего с теми, кем они были при жизни. Всё так запуталось за последнюю неделю, будто мою жизнь вытряхнули на асфальт и по ней проехалась вереница фур. Может спросить у Вики, как справляться с этим? Я истерично хохотнул, рафоскусированно смотря сквозь светлую мужскую фигуру, и взял ладонь Сэми в свою. Пальцы сами, будто одержимые, начали крутить его перстень, не снимая, но поворачивая из стороны в сторону, играя бликами лунного цвета на тёмном камне. Украшение манило меня, звало металлическим голосом к себе; в груди становилось невыносимо горячо, будто сердце выжигало плоть, желая вырваться наружу и покинуть тело. Тот, кто назвался Натаном дёрнулся в порыве протянуть свою руку к нам, но вовремя остановился. Это заставило меня вернуться в реальность, выпустить ладонь Сэми, безвольно рухнувшую на простыню. Он нашёл то, что искал. Нет, это я, идиот, указал ему. Наши глаза встретились. Словно находясь под водой, не могу дышать – каждый вдох причиняет невыносимую боль, скрежечущую по рёбрам от середины и к бокам. Каждый вдох убивает. – Мы можем поговорить в коридоре? – нужно уводить его отсюда, как можно дальше. – Сэми надо отдохнуть. Существо кивнуло, дождалось, пока я встану с постели, и идя ровно за мной, шаг за шагом, начало преследовать. Пустые коридоры школы, днём залитые солнцем и блеском золота, были в густой темноте, чёрным туманом ползущей по потолку, как огромный паук с щетинкой на спине. Каждый его шаг казался невероятно громким, заставлял вздрагивать и слушать глухие удары сердца. За окнами пели ночные птицы; кузнечики играли на скрипках. Это был похороненный марш, впереди несут покойника, а за ним... родственники, жаждущие наследства. От мысли, рёвом бури перевернувшей всё во мне, я замер. Встал, как вкопанный, с приоткрытым ртом. Дверь передо мной – ноги сами привели меня сюда. Комната Иды... За ней нет ничего, говоришь? Ладонь коснулась ледяной металлической ручки: на мгновение прикрыв веки, я молился, чтобы Мими в своей привычной растерянности забыла закрыть дверь на ключ. Что он делает сейчас за моей спиной? О чём думает? Смогу ли я пережить эту ночь? С пронзительным скрипом дверь поддалась; косая тень скользнула по полу и застыла на стене, выжидая. Запах крови и смерти вытекал из комнаты в коридор, неприятно царапая нос изнутри. Вглядываясь в мрак комнаты, я вдруг попал на потерянную картину из прошлого тем, кто стоит за рамкой. Её автором. Время, будто остановилось и я смог заглянуть за штору воспоминания. – Он монстр. Чудовище. Проклятое создание, которому нет места среди нас! – Нат кричал, треся Иду за плечо. – Остановись. Просто остановись. Хватит. Ты подвергаешь опасности не только себя! – Натаниэль, – знакомый мне мужчина, которому не дали мирно успокоиться, посмотрел на сестру жалобно, с немой мольбой, заполняющей глаза слезами, – я не могу. Рука Иды не успела залезть в ящик с двойным дном, сестра помедлила; ангел грубо отшвырнул её к окну. Его зрачки не давали бликов: убивший внутри себя душу, он действовал так, как приписывалось ему по долгу. Ида не шевелилась, смотрела на него и не верила, сжимая подоконник до побеления пальцев. Высыпав из своей сумки повреждённые кинжалы, мужчина взял тот, который сохранил ещё целым острие и начал надвигаться на сестру. Сердце больно кольнуло, словно этим кинжалом пронзили насквозь меня. Из-за спины послышались торопливые шаги. Я увидел маленького себя и... Я смотрел на свои руки: они все в крови, липкой и противной крови, слепляющей пальцы. – Отец, – не оборачиваясь, выжидая пару мгновений, позвал я, – ты хотел получить это? Светлая фигура Натаниэля не выражала эмоций, будто передо мной был маникен. Белая ткань рубашки в месте, где я сжал его руку ладонью, быстро окрашивалась в красный. Я хотел что-то спросить, но резкая головная боль, вновь ударившая в виски, заставила меня забыть об этом. Через секунду существа уже не было передо мной. Отец исчез.***
Сэми к моему возвращению уже очнулся: сидел на кровати, положив руки себе на колени. Он устало смотрел на перстень и глубоко дышал. – Нам нужно уходить, – повернув голову на мой голос, ангел в испуге открыл рот, но я опередил его вопрос. – Всё хорошо. Я не ранен. Не спрашивай ничего, просто собирайся. Футболка противно липла к груди: вскоре кровь присохнет к коже, и придётся отдирать ткань. Луна смотрела в окно, трагично выглядывая из-за дерева вишни, под которым я встретил Сэми. Ангел боязливо приближался ко мне, медленно и осторожно наступая босыми ступнями на плитку. Заглядывая мне в глаза, сверкая серебром радужек, обнял за шею, прижался ко мне. Его белоснежная одежда тоже стала красной на груди, впитав кровь с моего тела. – Сэми... – не смея тронуть его, положить руки на талию, начал я. – Ади, я люблю тебя, – тёплое дыхание щекотнуло моё плечо. Щекам стало мокро. Слёзы текли сами собой, не поддаваясь контролю. Болезненный жар спадал, уступая место теплу, которое мне дарило родное тело.***
На столе, заложенном инструментами и зельями Ваала, бесшумно открылась книга. Золотые буквы, слабо поблёскивая, исчезали со страниц. Ида спала долгим и тяжёлым сном того, кто застрял между небытием и жизнью. Ночь близилась к концу.