Ты же не хочешь, чтобы нас услышали?

Часть стены, образующая небольшой проход, ведущий в соединяющий все комнаты старинного особняка между собой узкий коридор, бесшумно отодвигается в сторону и уже через несколько мгновений так же тихо закрывается, пока мужская фигура, вывалившаяся оттуда, цепляется ногой за край кровати и падает прямиком на смятое белое одеяло. Слышится тихая ругань, пока он предпринимает отчаянные попытки подняться, смешивающаяся с тихой джазовой мелодией, в воздухе витает запах полевых цветов, лаванды и сигаретного дыма. Осознание последнего слишком медленно доходит до парня. Лишь когда он наконец-то возвращается в вертикальное положение и, поправляя свитер светлого цвета, замирает на несколько мгновений, только сейчас соизволив рассмотреть комнату, в которой оказался. Окно немного приоткрыто, позволяя редким порывам ночного ветра проскальзывать внутрь, минуя плотные светлые занавески, на прикроватной тумбочке красуется внушительных размеров букет с прилагаемой запиской, что так и осталась нетронутой, приглушенный свет от напольной лампы, единственного источника света во всей комнате за исключением неработающей хрустальной люстры, свисающей с потолка, лениво отбрасывает тени на стены и ковер, путается в каштановых мужских волосах и складках одежды. Слышится звук перелистывания одной из многочисленных страниц книги, указательный палец девичьей ладони нажимает на маленькую кнопочку радиоприемника. — Если ты хотел зайти, то мог сделать это менее изощренным способом, — внезапно раздавшийся тихий женский голос прорезает тишину. — Через дверь, например. Хотя, признаюсь, на ночь я ее запираю, но ты сумел ловко обойти это препятствие. Так сильно хотел оказаться в моей спальне? Он удивленно хлопает ресницами, цепляясь взглядом за удобно расположившуюся в кресле фигуру. Девушка кладет книгу на край небольшого комода и откидывает голову назад, устало выдыхая, а Нильсен чувствует, как на щеках появляется румянец, когда молодая особа лишь слегка поворачивается к нему, но даже так он замечает на ней полупрозрачное кружевное белье черного цвета. Александр громко сглатывает. — Даже оправдываться не будешь? — Ее правая бровь саркастично выгибается. — Ты слишком скучный, Нильсен. Язык проглотил от этой картины? Просто я сплю в нижнем белье как все нормальные люди. — Прости, — выпаливает парень и делает несколько шагов к выходу. — Я пойду. Еще раз прости, что потревожил. Он цепляется за дверную ручку и дергает ее несколько раз, но это ни к чему не приводит. Закрыто. Александр шумно выдыхает и недовольно ведет носом из стороны в сторону, краем уха слыша какое-то движение за спиной. Фигура Харрис вырисовывается прямо рядом с ним, вынуждая растерянно захлопать ресницами и еще раз залиться смущенным румянцем. Нижнее белье, бесспорно, выглядит чертовски сексуально, бесстыдно подчеркивая пышную грудь. — Я же говорила, что всегда закрываю дверь своей спальни. Сегодняшний день не стал исключением, — Агата пожимает плечами и облокачивается поясницей о комод, пока парень делает два шага назад. — Тогда открой ее, чтобы я мог выйти, — он хмурится, а девушка пробегается взглядом по его фигуре и лишь усмехается в ладонь. — Что смешного? — Давай ты сначала успокоишься и расскажешь, почему вся твоя одежда грязная, а на лбу красуется кровоточащая рана, а потом я подумаю над тем, отпустить тебя или нет. — А что ты еще собираешься делать? — Он недоверчиво щурится, прикусывая внутреннюю сторону щеки. — Ты собрался самостоятельно обрабатывать рану? Уверена, что ты даже понятия не имеешь, где у вас в доме хранится аптечка. Александр возмущенно давится воздухом, пока Харрис довольно усмехается. Прямо в точку. Он сверлит ее злобным взглядом, но лишь кивает головой и, развернувшись, проходит к кровати и садится у изголовья, недовольно поджимая губы и сжимая в руках края смятого одеяла. Девушка не спеша возвращается к кожаному креслу и удобно располагается на подлокотнике, с легкостью подхватывая розовый шелковый халат, до этого висящий на его спинке, и набрасывая на свои плечи. Она делает приглашающий жест рукой и поправляет спутавшиеся между собой локоны каштановых волос на затылке, пока Нильсен молчит некоторое время, тяжело дыша, но берет себя в руки и начинает свой рассказ. Без упоминаний некоторых подробностей, включающих, к примеру, пикник с юной помощницей детектива. Об этом Харрис знать совсем не обязательно. Агата внимательно слушает, пока ее брови то сводятся к переносице, то удивленно выгибаются по мере повествования. Сидящий на кровати Нильсен активно жестикулирует, добавляя в рассказ все больше красок и эмоций, а к концу его и вовсе чуть не пробивает на слезы, но он вовремя берет себя в руки. Александр готов показать слабость перед кем угодно, но только не перед самовлюбленной и порой донельзя раздражающей Агатой. Черт бы побрал эту заносчивую англичанку с завышенной самооценкой и ее постоянные едкие комментарии, адресованные ему. Он, вообще-то, не горел желанием делиться своими переживаниями с этой девушкой, на лице которой уж слишком часто красовалась хитрая улыбка, да и в целом расследовать убийство своей тетушки не хотел, но как-то само завертелось. Все события накладывались друг на друга, каждый день выплывали все новые пикантные подробности, а апогеем стало покушение на его, единственного наследника покойной Аннет, жизнь. Да еще и, как оказалось, его кузены спят друг с другом, а тетушкин партнер по бизнесу пытается стащить картину прямо из опечатанной спальни. Слишком много новостей за последние два часа свалилось на хрупкие плечи Нильсена. — Вот, значит, как... — Агата чешет затылок под испытующим взглядом замолчавшего Александра и поднимается на ноги, хмурясь. — Да уж, Нильсен, с тобой не соскучишься. И какие эмоции ты испытываешь от осознания того, что твои кузены спят друг с другом? Ну, знаешь, семейные тайны, все такое. — Ты издеваешься? — Его голубые глаза гневно сверкают в полумраке, вызывая лишь довольную усмешку на пухлых девичьих устах. — Да, но только самую малость. Александр фырчит недовольно, опуская голову и нервно теребя край своего светлого свитера. Краем уха он слышит тихую возню рядом с собой, а уже в следующую секунду из его груди вырывается удивленный сдавленный стон, потому что Харрис заваливает его на кровать, удобно устраиваясь на бедрах, и руки крепким кожаным ремнем к изголовью привязывает. Не успевший вовремя среагировать Александр бросает в ее сторону несколько ругательных слов, но она только шумно выдыхает, заправляя выбившуюся прядь каштановых волос за ухо, и чуть привстает, шмыгая носом. — Что ты творишь? — До невозможности возмущенный Александр предпринимает отчаянную попытку выбраться или как минимум сбросить с себя девушку, но та предупредительно шикает, наклоняясь к его лицу. — Будь тише, — она проводит кончиком языка по своей нижней губе и скалится. — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали? — Что ты собираешься делать? — Просто пощупаю тебя в разных местах, — Агата пожимает плечами и одним ловким движением поправляет край шелкового халата. — Обещаю быть нежной. — Ты... — Ее зеленые глаза недовольно сверкают в полумраке, вынуждая Александра лишь клацнуть зубами и как можно сильнее поджать губы. На ее устах появляется довольная ухмылка, пальцы рук чертят невесомую дорожку от предплечья к торсу, где задерживаются на несколько секунд. Агата наклоняет голову чуть набок и одним резким движением задирает свитер под недовольный возглас парня, который дергается несколько раз, но затихает, когда ловит ее взгляд, в котором недовольство смешивается с издевкой. Он шумно выдыхает и невольно краснеет, просто потому что впервые оказался обездвиженным. Сама мысль об этом ужасала, рисуя в голове слишком откровенные и развратные картинки, походящие на сюжет какого-нибудь дешевого порнофильма. Лучше бы он настоял на том, чтобы уйти из комнаты этой коварной девушки, в зеленых глазах которой теперь отражалось его растерянное лицо. — Давай суммируем, — ее проникновенный голос звучит слишком тихо, пока на устах красуется легкая улыбка. — Малышка Сэмми, очевидно, не считает тебя убийцей. Она ловко пробегается пальцами по его животу, очерчивает ребра и переходит на ключицы, чуть сильнее сводя брови к переносице. Нильсен молчит выжидающе, недовольно морщась, но больше не брыкается, лишь только взглядом испепеляет восседающую на его бедрах девушку, край халата которой так некстати спал с левого плеча, открыв вид на кружевное полупрозрачное белье, отлично подчеркивающее упругую грудь. Картина маслом, не иначе. — И кто-то пытался убить тебя, столкнув в колодец, — пальцы очерчивают плечи и переходят на предплечья. — Это только если ты не врешь. — С чего бы мне врать? — Недовольно пыхтит Нильсен и сдувает со лба непослушные локоны спутавшихся между собой волос, а девушка одним движением руки зачесывает их ему назад и наклоняется чуть ниже, чтобы лучше рассмотреть рану на лбу. — Ты просто можешь пытаться меня запутать, — бормочет она и отползает немного назад, пока ее правая ладонь опускается на пряжку ремня. — Это уже перебор! — Александр еще раз дергается, но Агата лишь хмыкает и предупредительно подносит указательный палец к своим пухлым устам. — Это можно счесть за попытку изнасилования! — Брось, Нильсен, это же весело, разве нет? — Девушка выгибает правую бровь и с невозмутимым лицом расстегивает ремень на его черных джинсах. — Агата, ты противная, ужасная, невыносимая... — И я тебе нравлюсь. Нильсен возмущенно давится воздухом, пока Харрис, воспользовавшись его заминкой, резко тянет джинсы вниз под болезненный стон парня и останавливается через мгновение, пока ее голова наклоняется набок. Она пробегается бесстрастным взглядом по виднеющемуся на правой ягодице синяку и переводит его на прикроватную тумбочку, где виднеется уже открытая аптечка. Полностью стягивает с него джинсы и отбрасывает их в сторону под его недовольным взглядом. — Вот и весь осмотр. Упасть в колодец и отделаться несколькими незначительными ссадинами и внушительным синяком за заднице, — она тихо усмехается и одним ловким движением подцепляет мазь и вату. — Да ты везунчик, Александр. — Почему ты сразу не сказала, что хочешь просто осмотреть меня? — Нильсен морщит нос и недовольно фыркает. — Зачем вообще нужно было меня связывать? — Чтобы было интереснее, — Агата пожимает плечами и выдавливает небольшое количество мази на виднеющийся из-под боксеров фиолетово-алый синяк. — Да и ты бы не дал просто так себя раздеть, разве я не права? — Ты невыносима, Харрис. Можешь хотя бы сейчас меня отпустить? — Она поднимает на него задумчивый взгляд, отбрасывая тюбик с мазью чуть в сторону, и качает головой. — Ты безопасен, пока зафиксирован. Я обработаю все твои раны и тогда отпущу, просто потерпи немного. Парень брови к переносице сводит и недовольно сопит, чувствуя невесомые прикосновения девичьих рук к загорелой коже. Переводит взгляд на ее сосредоточенное лицо и лишь сейчас осознает всю неловкость и нелепость ситуации, просто потому что он лежит на кровати в спальне Харрис, а его руки связаны крепким кожаным ремнем. Не хватает какой-нибудь профессиональной камеры, романтичной музыки на фоне и крика "мотор" перед началом съемки интимной сцены. Агата заправляет выбившийся локон за правое ухо и ловко перебирается на бедра Нильсена, вновь выдавливая небольшую порцию полупрозрачной мази на подушечку указательного пальца. Ее лицо оказывается совсем близко, горячее дыхание чувствуется на губах, а волосы щекочут скулы и часть шеи. Парень вновь громко сглатывает, а уста Агаты медленно растягиваются в довольной улыбке. Слишком близко. — Будь аккуратнее! — Александр шипит и морщится, чувствуя жжение на лбу, пока Харрис издевательски вскидывает правую бровь. — Ты сама обещала быть нежной, уже забыла? — Потерпи еще немного, — она замирает на несколько мгновений, после чего довольно скалится и оставляет невесомый поцелуй на кончике его носа. — И тогда получишь подарок. — Боюсь спросить, какой же именно подарок ты мне приготовила, — фырчит парень и обреченно вздыхает. Агата неопределенно пожимает плечами и еще некоторое время колдует над его ссадиной. Юношеский взгляд чертит невидимую дорожку к полуопущенным подрагивающим ресницам, задерживается на приоткрытых пухлых устах. Лишь ненадолго цепляется за край черного кружевного белья и декольте, но этого вполне хватает, чтобы нарисовать в голове слишком развратные картины. Словно вырезки из дорогих порножурналов и стоп-кадры из самых популярных порнофильмов. Он сглатывает вязкую слюну, брови к переносице сводит и ловит на себе задумчивый девичий взгляд. Уголки уст Харрис слегка приподнимаются, она сильнее сжимает в руках несчастный тюбик с мазью и наклоняется совсем близко, пока ее губы замирают в жалких нескольких сантиментах от юношеских. Из приоткрытого окна доносятся монотонные трели цикад, смешивающиеся с тихим шелестом листвы на ветвистых деревьях и периодическими перереканиями бодрствующих птиц. В полумраке девичье лицо кажется Александру еще привлекательнее, а близость позволяет намного лучше его рассмотреть. Он замечает россыпь еле заметных веснушек на щеках и переносице, родинки возле правого глаза и с левой нижней стороны пухлых уст. Взгляд цепляется за несколько выбившихся локонов и парочку мимических морщинок на лбу, переходит на порозовевшие щеки и возвращается к полураскрытым губам. Он чуть сильнее сводит брови к переносице и чувствует, как воздух накаляется с каждым новым ударом старинных настенных часов, показывающих начало первого. Нильсен несколько раз хлопает ресницами и чуть приподнимает голову, замирая. Он ощущает горячее и чуть сбившееся дыхание Харрис на своих устах. Жалкие миллиметры. Воздуха чертовски не хватает. Они не двигаются некоторое время. Прислушиваются к биению собственных сердец и выискивают в глазах друг друга ответы на все интересующие вопросы. Стоит ли рискнуть и с головой окунуться в это новое, до сего момента не испытанное, чувство, давящее на грудную клетку? Что-то в ситуации кажется пугающим и неправильным, но одновременно с этим чем-то необходимым и важным. Будто наконец-то нашелся ответ на вопрос, что все это время мучил обоих, но который был погребен под огромным количеством других, более значимых, вещей. Воспоминания возвращают в события прошедших дней и воссоздают картинку в их головах. Одну на двоих. Коридор второго этажа, небольшое пространство за плотной красной ширмой, куда лишь самую малость просачивается дневной свет, их сбившееся дыхание и долгий поцелуй, казавшийся тогда чем-то до невозможности правильным и необходимым даже без этой небольшой приписки, что сделано это было из-за юной помощницы детектива, так некстати поднявшейся на второй этаж. Оба соврут, если начнут утверждать, что не хотят все повторить. Агата не выдерживает первой. Отбрасывает тюбик с мазью в сторону и целует нарочито медленно и без напора, будто спрашивая у Нильсена разрешение. Осторожно, нежно, очерчивая кончиком языка границы его нижней губы, норовя растянуть этот момент так сильно, насколько только возможно. Юношеское сердце бешено стучит в грудной клетке, готовое в любой самый неподходящий момент раскрошить ребра к чертям и вырваться наружу, он чувствует еле ощутимый привкус табака, смешивающийся с крепким кофе. В нос ударяет сладкий аромат геля для душа в совокупности с нотками травяного шампуня. Он немного привстает, на сколько позволяет его положение, и углубляет поцелуй. Температура неумолимо ползет вверх, горячий воздух душит. — Отвратительный запах сырости, впитавшийся в свитер, перебивает аромат твоего парфюма, — Агата шепчет прямо в полураскрытые уста, любовно оглаживая правой рукой линию подбородка. — Это все портит. — Агата, я... — Парень дергает руками и шумно выдыхает. — Ты... — Не переживай, это ни к чему тебя не обязывает, — она довольно улыбается и оставляет еще один долгий поцелуй на его устах. Он не сопротивляется. Наоборот, подается вперед, чувствует, как девичья рука чертит невесомую дорожку от ключиц к накаченной груди, где останавливается на несколько мгновений. Ладонь проходится по рельефному торсу и наглейшим образом из всех возможных подбирается к резинке боксеров. — Стой, ты не... — Нильсен прогибается в пояснице и издает сдавленный стон, пока Харрис прикусывает нижнюю губу и исподлобья смотрит прямо в душу. — Д-давай просто на этом остановимся. — Ты уверен, что хочешь остановиться именно на этом моменте? Ее бровь издевательски выгибается, а взгляд опускается на внушительных размеров бугор в области его паха. Нильсен обреченно стонет, сводя брови к переносице, и ведет носом из стороны в сторону, чувствуя, как щеки предательски горят. Сердце стучит слишком быстро, неприятно ударяя по барабанным перепонкам, а внутри бабочки вовсю порхают. Возбуждение смешивается с навязчивыми мыслями о неправильности. — Или, быть может, дрочка в туалете тебя больше устроит? — Издевательски тянет Агата и чуть оттягивает край боксеров под шумный юношеский выдох. — Брось, Нильсен, я просто немножечко тебе помогу. Мимолетные прикосновения англичанки оставляют после себя сладостное терпкое тепло, разливающееся по всему телу. Александр прогибается в пояснице, подается навстречу под ласковым взглядом Харрис и сильнее прикусывает внутреннюю сторону щеки, запрокидывая голову назад. Он отбрасывает все ненужные мысли о неправильности и возможности совершения непростительной ошибки, если не остановиться прямо сейчас, потому что ему это нравится. И плевать Нильсен хотел на все эти обязательства. Вообще-то, если уж на то пошло, думать о начале каких-то серьезных романтических отношений Александр не хотел, да и всячески противился этому. У него все мысли занимает расследование убийства тетушки и внезапно перешедшее к нему внушительное состояние, да и учебу никто не отменял. Вокруг него множество вещей, чья важность намного больше каких-то там отношений, и, быть может, Агата полностью разделяет это мнение. Ведь сама сказала, что это не будет ни к чему обязывать. Просто небольшая помощь в снятии напряжения, так почему бы этим не воспользоваться? Небольшое отвлечение от навязчивых мыслей не помешает. Еще один поцелуй. Более раскрепощенный, отчаянный, напористый и страстный, выбивающий весь воздух из легких и отгоняющий все ненужные мысли. Только здесь и только сейчас. Нильсен плавится под настойчивыми девичьими ладонями, бесстыдно скользящими по его телу, сильнее прогибается в пояснице, лишь бы быть ближе к англичанке. Он довольно улыбается через поцелуй, ловя губами сорвавшийся с ее уст стон. Подушечки девичьих пальцев очерчивают выпирающие тазобедренные косточки и спускаются ниже, пробегаясь по органу, который дергается в ответ на это действие, пока на боксерах образовывается мокрое пятно. Харрис довольно скалится, опуская руку на горячую плоть, и чуть сжимает ее под тихий юношеский стон. — Тебе нравится, правда? — Нильсен чувствует невесомый поцелуй на правой щеке и из-под подрагивающих ресниц наблюдает за тем, как Харрис сползает ниже и, заправив мешающие пряди за уши, кидает на него мимолетный взгляд. Англичанка одним ловким движением тянет ненужные боксеры вниз, а парень брови к переносице сводит и до крови прикусывает нижнюю губу, потому что от этой картины и этих ощущений крышу сносит. То, как чужая ладонь обхватывает орган и не спеша начинает двигаться вверх-вниз, пока томный взгляд из-под густых подрагивающих ресниц направлен прямо на него. Бесстыдно, нисколько не смущаясь, очерчивая кончиком языка границы пухлой нижней губы. Александру не хватает времени, чтобы удивиться ее раскрепощенностью. Он голову назад запрокидывает и толкается бедрами навстречу, давится накаленным до невозможности воздухом, пока с его уст время от времени срываются протяжные стоны. Швед краем уха слышит, как девушка пододвигается поближе. Невольно закусывает край светлого свитера, подавляя в себе протяжный скулеж, что готов вырваться из груди. Язык осторожно проходится по всей длине, пухлые губы обхватывают пульсирующий орган. Англичанка как можно глубже вбирает в себя горячую плоть, ласкает подушечками влажных от слюны и естественной смазки пальцев и наслаждается рваным юношеским дыханием, чередующимся со сладкими стонами. Словно самая прекрасная мелодия, которую хочется слушать снова и снова. И картиной, открывающейся перед ее взором, хочется любоваться каждый день. То, как Нильсен подается навстречу, как полыхают его щеки от смущения и возбуждения и как вздымается грудь, потому что воздуха не хватает. Агате нравится такой Александр. Раскрепощенный, немного растерянный от происходящего, бесстыдно возбужденный, с полыхающими щеками и несколькими прилипшими ко лбу из-за поблескивающих в лучах напольной лампы капелек пота локонами. Англичанка чуть отстраняется, подушечкой большого пальца левой руки стерев с уголка губ собственную слюну, смешавшуюся с естественной смазкой, и сильнее сжимает пульсирующий орган в правой. — Я предлагаю тебе кончить, — ее тихий властный голос, ласкающий слух, вынуждает Нильсена вновь толкнуться навстречу. — Прямо сейчас. Все юношеское тело напрягается, он невольно прогибается в пояснице и протяжно стонет, пока детородный орган дергается и капли спермы стекают по девичьим пальцам, а их разводы виднеются на нижней части его живота. Александр дышит рвано и часто, несколько раз дергает руками и устало прикрывает глаза, из-под подрагивающих ресниц кидая мимолетный взгляд на чересчур довольную Агату. Она подмигивает, возвращает боксеры в исходное положение и тянется за еще одним долгим поцелуем, пальцами ловко подцепляя с края прикроватной тумбочки пачку с салфетками. Целует медленно, лениво, сильнее прогибаясь в пояснице и прижимаясь к его телу. Отбрасывает использованные салфетки куда-то в сторону и только сейчас развязывает руки парня. Отстраняется, пока уголки ее уст тянутся наверх, и сильнее сжимает в своих ладонях широкий кожаный ремень. — Это было довольно забавно, Нильсен, — она смеется в ладонь и, отложив уже не нужную вещь, осторожно зачесывает прилипшие к юношескому лбу копны каштановых волос назад. — Если ты еще раз вывалишься из стены, я не буду против. — Только если пообещаешь, что не будешь связывать. Харрис только усмехается. Нильсен принимает сидячее положение, одним рывком притягивает девушку к себе и проводит носом по ее шее, полной грудью вдыхая сладкий аромат геля для душа, смешивающийся с нотками травяного шампуня. Оставляет невесомый поцелуй на ключице, после чего поднимает голову и заглядывает в ее поблескивающие в полумраке глаза. — Не хочешь остаться на ночь в этой комнате? — Одними губами шепчет Агата и зарывается фалангами пальцев в его волосы, чуть оттягивая их назад. — Только если ты не будешь против. Вместо ответа она оставляет на его губах невесомый поцелуй.

***

Быть может, для них это было чем-то большим, чем банальное снятие напряжения после тяжелого дня.