***
Она стоит передо мной, переминается с ноги на ногу, по щеке катится скупая слеза. Чёрт, моя девочка, до чего же ты себя изводишь. Я и сам был на грани, с трудом сдерживал рвущееся наружу отрицание всего происходящее. Две грёбаных недели вдали от моего собственного серотонина. Я чувствовал себя самым сторчавшимся наркоманом, у которого не хватало денег на дозу. Во что я превратился? Почему эта девочка постоянно так влияет на меня? Мама провожает нас, Шеннон катит чемодан к машине, быстро прощаясь со всеми. А я стою и не могу сделать и шага. Меня будто парализовало. Ног не чувствую, биение сердца - тоже. Только тупая боль где-то на месте обездвиженного сердца. Две недели... А что будет потом? Когда наши разъезды увеличатся до двух-трёх месяцев на другом конце земного шара? Соберись, Джаред, приди в себя. Возьми себя, чёрт возьми, в руки. Сколько тебе лет? Я думал об этом кричит разум, но оказалось и душа, часть которой сейчас стояла поодаль от меня, пиная ногой ни в чём неповинный камень. Блять, я буду называть себя чокнутым эгоистом после этого, но не сделать это я не мог. — Билет до Нью-Джерси на пятницу, Эмма вышлет его на твою почту, - быстро подлетаю, отчеканиваю каждое слово, незаметно для всех целуя пухлую щёчку. — Я буду, - и этого мне хватает для того, чтобы количество эндорфина помогло справиться с болью внутри. Эндорфин — Я люблю тебя. Не забывай. — Джаред, ты в канализацию провалился? Где тебя носит? - у нас забрали последнюю минуту. Нет, крайнюю. Никаких последних. Всё же ещё впереди... Да?***
Знаете ли что-то об эйфории? Чувствовали ли вы её? Вообще, это болезненно-повышенное настроение. Это опасно, не так классно, как можно подумать вначале. Я вряд ли испытывал именно это, ведь причина для хорошего настроения у меня была - отличный концерт. Но я впервые улыбался, впервые мог позволить себе смеяться и чувствовать себя расслабленно за всё начало тура. Почему? Спасибо Нью-Джерси. Отель впервые было приятно видеть. Я летел на всех парах, позабыв о усталости, почти что сорванных связках, которые саднили горло, даже о фанатах, окруживших этот самый отель. Я любезно раздавал автографы, фотографировался, отвесил пару шуток для Эшелона, после чего любезно извинился и поспешил пройти в свой номер. Предвкушение, - вот что я точно испытывал. Карточка затерялась в штанах. Господи, да на них всего два кармана, какого чёрта она никак не желала попадаться? Она умудрилась выпасть из рук, когда я всё же отыскал пропажу. И только когда прохлада тёмного номера ударила по мне, я почему-то поймал себя не на весёлой мысли. Почему не горит свет? Почему эта идиотская прохлада ощущается так остро, даже с закрытыми окнами? Может, она просто где-то внутри, от одиночества. Нет, она должна была приехать. Она точно приехала! Она же обещала мне... Райли не стала бы врать. Она же моя Райли, моя девочка, моя душа. В гостиной пусто, в ванной не шумит вода. Везде темень. Оседаю на холодное кресло, пальцами запутываясь в волосах. Я здесь один. Но почему? — Ты же обещала! Как ты могла мне врать? - обессиленно шепчу куда-то в пустоту. — С чего ты взял, что я врала? Дофамин Галлюцинация? Я поехал крышей? Мне мерещится её силуэт? Ну, тогда почему я так хорошо чувствую, как её рука ложится на моё плечо? Почему верю в то, что её губы легко касаются моей шеи? Потому что это правда, придурок. — Как я могла врать тебе, Джаред? - шёпот так близко к моему лицу, что горячее дыхание согревает в этом холоде, — Такого ты обо мне мнения? Перехватываю её лицо ладонями, в упор смотрю, пытаясь убедить глупую часть меня, утверждающую, что это сон, в том, что это происходит наяву. Вот же она, рядом со мной, как и обещала. Это она сейчас рядом, это её губы расплываются в улыбке, а глаза искрятся радостью. — Никогда так больше меня не пугай, - строго отчеканиваю я. — А ты не сомневайся во мне. Любимые губы снова оказываются на моих. Любимая нежная кожа снова дарит тепло только мне. Я упиваюсь этим моментом, не перевожу его во что-то другое, просто наслаждаюсь. — Кстати, мама передала вам овсяное печенье, твоё любимое. — Потом, всё потом, - перебиваю, утягивая в новый поцелуй. Мне не нужны слова, мне нужна её нежность, любовь, вся она целиком и без остатка. Только этот момент. Только я и она. Два силуэта, тень которых падает на стену напротив. Райли оказывается сверху, поваливая меня на диван. Её руки тянутся к ремню на джинсах, а сама она откидывает голову назад, позволяя копне идеальных волос коснуться спины. Но как только джинсы больше ничего не держит, она опускается на колени, потянув меня встать. Опускает низ, смотрит на меня, довольно закусывая нижнюю губу. Кровь приливает из мозга к члену, находившемуся в паре сантиметров от её лица. — Ты рад меня видеть, да? - тонкие пальцы проходятся по головке, после чего обхватывают целиком и начинают неспешные поступательные движения. — Ты же видишь, - меня хватает только на хриплый шёпот. Глаза закатываются к потолку, а ком напряжения спадает, как только её губы заменяют пальцы. Сначала нежно посасывает, не вбирает глубоко, будто только дразнит. Потом с громким причмокиванием и вовсе отпускает из своего рта, в очередной раз упиваясь своим превосходством надо мной. — Попроси, - Райли принимает тактику издевательств. — Детка, да ты грязная извращенка, - со всей серьёзности, способную на этот момент, проговариваю я. — Попроси, - повторяет она. Чёрт возьми, со мной нельзя играть! Меня нельзя заставлять унижаться! Это моя стратегия, мой метод, и только я могу его использовать. Никак не маленькие девочки, стоящие на коленях передо мной. Гордость не позволяет сказать и слова, когда как напряжённый от возбуждения член начинает побаливать, не получая внимания. Райли принимает мои условия, но не собирается им подчиняться. Её пальчики аккуратно начинают расстёгивать рубашку, скрывающую идеальную грудь, которая оказалась лишена белья. То есть она вот так спокойно летела в самолёте, ходила по городу? — Ты нарочно забыла о таком понятии, как лифчик? — Не волнуйся. Я сняла его уже в номере, специально для тебя. И новая волна ударяет мне в голову. Как же на меня действуют её слова... Почему я не могу себя контролировать? Почему теряю всякие мозги рядом с ней? — Я не слышу просьбы, Джей. Она поднимает грудь так, что член проходит через ложбинку меж грудей, в конце задевая соски. Блять. — Хорошо-хорошо, я прошу тебя! - сдался, как пятнадцатилетний девственник. — О чём просишь? - да она издевается! — Пожалуйста, Райли, сделай то, что начала! — Сойдёт. Хороший мальчик. И наконец-то губы снова смыкаются на головке. На этот раз она берёт глубже, подключает язычок, ласково обводя, не забывая работать ротиком. Одна её рука сжимает у основания, включаясь в процесс. Громкое «Блять!», и я позволяю глазам опять закрыться, утопая в ощущениях. — Оу, Джей, ты не один, - слышу голос брата откуда-то далеко. В ушах перестаёт звенеть, появляется жгучий страх, — Как закончишь с ней, зайди ко мне. Райли должна была приехать, но её телефон недоступен. Дверь хлопнула, мы резко приняли сидячее положение. Секунду молчим, а потом взрываемся смехом. Страха больше нет. Не узнал. Спасибо кромешной темноте.