Пустошь королевы.

Детский плач на грани крика сотрясал стены замка. Горькие рыдания были такими громкими, словно рев маленького зверька, и такими же мрачными, как ропот устрашающего космоса. Так прощается ребенок с надеждой, что оборвалась, подобно тонкой паутине, на встречу с отцом. Девчачий тонкий голосок звенел в ушах Джессики. Как бы ей хотелось, чтобы ее ребенок лишился чувств, пока боль не стихнет насовсем. Всем своим нутром мать чувствовала, как детское маленькое сердечко разбивается по вине Джесс. Она должна была оберегать его, а не уничтожать своей холодной расчётливость. Джессика опустилась на колени перед девочкой, взяв ее маленькие ладошки в свои, шепча, успокаивая. -Я хочу к папе, - повторяла Шарлотта, задыхаясь в своем горе. Она скидывала с себя руки матери, не желая принимать и понимать смерть отца, о которой ей рассказала молодая королева. - Ты врешь! Они обе плакали. Чарли по отцу, а Джесс из-за того, что ей не хватит и трёх жизней, чтобы вымолить прощение у дочки за ее скорбь. Слезы ребенка для матери хуже яда. По тихим коридорам бежал Хьюз, выжимая из своего тела скорость, которой могли позавидовать молодые спортсмены. Как только ему сообщили о Чарли, он сорвался с места, ни минуты не колебавшись, не тратя ни секунды на распросы. Вбежав в крыло, где находились королевские спальни, мужчина мельком заметил боковым зрением слуг, что обычно находятся рядом с маленькой принцессой. Обе женщины прикрывали рты ладонями, сдерживая всхлипы. Не решаясь зайти в комнату девочки, где королева безуспешно пыталась успокоить маленькую, они стояли под дверью, впитывая в себя боль ребенка, с которым находились с самого ее рождения. Перейдя на шаг, запыхавшийся Адам, не обращая внимания на женщин, в буквальном смысле ворвался в покои маленькой Шарлотты, став свидетелем ее скорби, которую она, ещё не зная как выражать правильно, выплескивала через злость на мать. Светловолосая малышка брыкалась в руках Джессики, как маленький разъяренный тигренок. -Я ненавижу тебя! - Выкрикнула девочка, оттолкнув королеву. Блондинка в бессилье опустила руки и осела на пол. Словно получила удар ногой в живот, она обхватила себя рукой. Так чувствует себя каждый родитель, когда его дитя - а через это проходят почти все, - заявляет о своей ненависти. Но Шарлотта слишком мала, чтобы понять свои эмоции. Ее крик означал, что она грустит по папе, но тоска со временем станет немного тише. Тебе остаётся только быть родителем, оберегать и понимать. Обернувшись на громкий щелчок закрывшейся двери, девочка побежала к Адаму. Мужчина протянул руки, присев на корточки перед малышкой, принимая ее в кольцо своих рук. Подхватив Чарли на руки, телохранитель выпрямился, пока маленькая принцесса обхватывала его ногами и руками, как маленькая обезьянка, спрятав мокрое от слез личико в вороте черной футболки. -Я здесь, маленькая моя, здесь, - шептал брюнет, поглаживая дочку Джессики по светлым, как у нее, волосам. Хьюз взглянул на королеву, что сидела, опершись ладонью в пол, будто пытаясь удержаться от падения в яму, уготованную специально для нее за грехи. Она беззвучно рыдала, уничтоженная словами дочери, что было вполне заслуженно. Это она виновата в боли всех троих, и Адам злился на нее за это, но его сердце кровоточило при виде плачущей любимой женщины. Он бы сгреб их обеих в свои сильные руки, прижал бы к себе, баюкая, успокаивая, но он слишком злился. Брюнет отвёл взгляд карих глаз, когда Джессика подняла свои зелёные. Пройдя к кровати девочки, он опустил ребенка на подушки. Все ещё тихо всхлипывая, она, как лист, не могла сдержать дрожание. Шарлотта вцепилась ручонками в футболку Адама, утягивая за собой. Молчаливую просьбу остаться мужчина понял сразу. Он лег рядом, прижимая к груди ребенка лучшего друга и любимой женщины. Когда телохранитель думал о Чарли, мысль о том, что Ричард был ее отцом никогда была ему противна. Вызывала непостижимую грусть? Да. Но как он мог не любить дочь человека, с которым вырос, который был ему, как брат, и женщины, что он любит вопреки всему, что так ценил в этой жизни? -Хочешь, чтобы мама легла рядом? Шепотом спросил телохранитель, целуя маленькую в висок. Та молча кивнула, все ещё прячась лицом на груди Адама. Взглянув на королеву, что не сводила глаз с дочки и Хьюза, брюнет кивнул, и этого хватило, чтобы блондинка быстро поднялась с пола. Женщина мягко опустилась на кровать с другой стороны, а когда Адам расцепил кольцо своих объятий, крепко, но ласково сжала в своих руках девочку, совершенно не злясь за ее слова. Она и сама себя ненавидела. -Не уходи, - всхлипывая, попросила устало малышка, когда почувствовала, что Адам пытается ускользнуть с кровати. Брюнет посмотрел на Джесс, ведя непродолжительную внутреннюю борьбу. Злость к ней или любовь к ребенку? Он едва слышно выдохнул, разрешая себе в этот раз сдаться. Мужчина, больше не раздумывая, лег обратно, сгребая в свои руки Джессику и Шарлотту. В этом мире все мусор, кроме ребенка. Любовь к маленькому человеку всегда выходит за рамки добра и зла. Поэтому, если маленькая Шарлотта попросила, он останется рядом с ней и ее матерью, злость к которой сдавливала его ровное дыхание. Встретившись взглядом с Джессикой, Адам молча вглядывался в их глубину, понимая, что отношения между ребенком и родителем так же сложны и драматичны, как между любящими. Думал ли он, что будет испытывать боль, узнав, что женщина, о которой мечтал, любит так же сильно, как и он ее? Такое возможно? Что может быть пленительнее красивой молодой матери с ребенком на руках? Пусть даже это не твой ребенок. Вот и Адам подумал, что ничего более естественного и чарующего он не видел. Телохранитель широкой теплой ладонью погладил спинку Джессики, хоть и запретил себе даже вслух произносить ее имя, ведь ему казалось, что тогда он предаст Ричарда, которого не смог сберечь, хотя клялся. Держа в объятиях Джесс и Чарли, Хьюз чувствовал как приятное тепло разливается по телу. Физически ощущалось, как он стал частью их семьи. И не важно, что будет дальше. Не важно, что он зол на молодую маму. И не важно, что он не отец. Важно, что малышка с Джессикой нуждаются в мужчине, собственно, как и он в них. Узы любви бывают в разы сильнее родственных. Только они истинны. Но Адам злится. И когда эта злость утихнет, он не знает. Девочка уснула почти сразу, вымотавшись от слез. Аккуратно уложив Чарли под одеяло, телохранитель поправил светлые пряди девочки, залюбовавшись вздрагивающими во сне пушистыми ресницами. Глядя на принцессу, он никак не мог взять в толк, как она ничего не переняла у Ричарда. Ни его темных кудряшек, ни цвета глаз... Казалось, что он вообще не принимал никакого участия в зачатии, что невозможно. Даже характером она походила больше на сорванца, нежели на маленькую леди, но Адам видел в ней только маленькую копию любимой женщины. Поправив плед, блондинка наклонилась и оставила теплый поцелуй на лбу девочки. Шарлотта для Джессики была сокровищем, которое, как думала молодая королева, она не заслужила. И, чтобы доказать это, блондинке уготовлены испытания, которые она, кажется, провалила в тот момент, когда решила не спасать отца своей дочки. Они вышли из комнаты, в холле уже никого не было, а за окнами ночь переняла бразды правления. -Доброй ночи, королева, - Адам прежде чем уйти в свою комнату, слегка поклонился не глядя на блондинку, словно их не связывали ни любовь, ни нежность. Развернувшись на пятках, Хьюз поспешно удалялся в направлении своей комнаты, оставляя Джессику, наказывая. Уже неделю ничего, кроме сухих стандартных фраз, Адам не произносил в адрес Джессики. Он бы молчал вовсе, но не смог по ряду причин, одна из которых - любит. Этого достаточно. А женщины обладают чутьем и безошибочно распознают мужчину, который в них до смерти влюблен. И всю неделю молодая женщина с пониманием принимала поведение любимого, ведь нельзя мучить и унижать мужчину. Нужно держаться тонкой и мудрой линии поведения, иначе рискуешь окунуться в болото из грязи и злобности жизни. Но его молчание... Молчание сжигало, и его невозможно было перекричать. Оно источало осуждение. И блондинка понимала это молчание, ведь оно громче слов. Адам рассчитывал, что королева расслышит и поймет все то, о чем он не сказал. Джессика последовала за брюнетом, отчаянно ища с ним разговор. Это ужасно, когда дорогой человек игнорирует тебя, да ещё и так жестоко. Хочется рыдать, реветь, орать. Отвратительное чувство собственной беспомощности обволакивает, когда ты представляешь, как твоя кожа покрывается мурашками под лёгкими прикосновениями его рук к изгибам тела до тех пор, пока он не отведет взгляда. Жестокая пытка, когда любимый человек намеренно игнорирует тебя. Но брюнет игнорировал только потому, что признавал существование Джессики. -Что-то ещё, Ваше Величество? Мужчина даже не обернулся, когда Джессика с грохотом захлопнула дверь. Мужчина одним движением крутанул крышку бутылки виски и взглянул на стакан, на котором остановились его пальцы, но отставил его через долю секунды, решив, что это слишком маленькая тара. Приложив горлышко к губам, телохранитель запрокинул голову, делая три глотка виски. -Прекрати, - устало произнесла королева, прожигая взглядом крепкую спину Адама. Хьюз втянул воздух через сжатые зубы, когда тепло алкоголя пронзило его нутро. С виски становится намного хуже, оно обостряет чувства, но без него уже никак. -Как прикажете, - усмехнулся невесело брюнет, смотря на янтарную жидкость в стеклянной бутылке. -Адам! Поговори со мной! - Вспылила блондинка, отчаявшись каждый раз встречать его равнодушие. -Это приказ? -Если ты теперь понимаешь только приказы, то да, - парировала королева. -Хорошо, - телохранитель тяжело опустился в кресло и вытянул одну ногу, положив ее на столик перед собой. - О чем хочет поговорить королева? О том, как лишила свою дочь отца? Или как предала корону в тот момент, когда решила не спасать своего мужа, короля? Крупная дрожь пробежала по телу молодой женщины, оставляя после себя ощущение липкого налета на теле. От него так просто не отмыться. Смесь вины, самобичевания и отвращения к самой себе создавали композицию с мерзким запахом тухлятины. И эта вонь впиталась под кожу, подобно чернилам тату - на века. Джессика поежилась от слов Адама, вонзившихся в ее хрупкое тело, но она с достоинством и выдержкой королевы приняла заслуженный ядовитый укол от любимого. Блондинка вскинула подбородок, горделиво расправив плечи. Она не жалела о своем поступке, а лишь о том, что рассказала Адаму. Джесс могла бы ещё долго жить с осознанием, что она чудовище, которое хладнокровно смотрело на смерть человека - пожалуй, одну из самых унизительных, - и тешиться мыслью, что это все ради блага королевства и ее ребенка. Вряд ли это можно было назвать жизнью, когда стоит лишь задуматься на секунду, и перед глазами Ричард в луже собственной рвоты, но Джессика смогла бы создать иллюзию, как фокусник перед своими зрителями. Смерть ее мужа была унизительной и грязной, что об этом пришлось умалчивать перед общественностью и прессой, с королевой тогда согласились специалисты по связям с общественностью и служба безопасности, когда она предложила альтернативную версию смерти отца ее ребенка. Молодая женщина сложила руки в замок перед собой. Она всегда так делала, чтобы не жестикулировать слишком бурно. Она ведь королева, а королевам не положена повышенная эмоциональность. Эту установку ей повторяли первый год. Сначала Джесс противилась, а потом поняла, что в этом есть ее спасение, чтобы не выгореть раньше времени. -Он перестал быть королем в тот момент, когда посмел выбрать не благо народа, а собственные прихоти, - начала она твердо и уверенно, с расчётливостью опытного стратега. - Ты знал, что Ричард заявился на переговоры с королем Швеции пьяный в стельку, и эта его выходка почти привела нас к экономическому краху, потому что Рич позволил себе сообщить королю, что у его жены красивые ножки? - С каждым произнесенным словом молодая женщина подходила ближе, пока не предстала перед Адамом, нависая над ним. Хоть блондинка была хрупкой, но Хьюз физически ощущал, какую мощь и силу она способна нести. - Знаешь ли ты, что он хотел объявить войну Северной Корее? - Вспоминая, чем стране чуть не обернулась эта выходка, Джессика немного резко выхватила из рук телохранителя бутылку и сделала глоток. Хоть она и была леди, но научилась пить, как мужчина. - И он почти это сделал! Корейцам! Войну! Ты можешь себе представить?! - Выпалила королева, несдержанно, продолжив свой монолог, который Адам даже не пытался перебить. - Рассказать тебе еще? Или все же ты спросишь, как нам удалось все уладить? М? Это я! Я уладила отношения со Швецией. Я подняла на уши все службы королевства, чтобы история с Северной Кореей сошла на нет. Я предала корону? Я спасла корону! - Блондинка сделала ещё один глоток и всучила бутылку в руку брюнета. Отступив, Джесс опустилась в кресло напротив. - Я спасаю ее с того самого момента, как Ричард решил, что его страдания от неразделённой любви выше блага Сагара и своего народа. Я виновата перед Шарлоттой за то, что лишила ее отца, но я рада, что она никогда не узнает, как в их последнюю встречу он был под кайфом. Я рада, что она будет хранить в памяти об отце самые светлые воспоминания и никогда не узнает, что он творил, потому что с такого человека нельзя брать пример. Я виновата. Виновата, что не любила Ричарда, и моя нелюбовь привела к таким последствиям. Закончив, королева выдохнула и откинулась на спинку кресла. Они не разговаривали целую неделю, и теперь, когда он слушает, хотелось сказать так много, но разве за один вечер можно рассказать все то, о чем не говорили годами? Адам корпусом подался вперёд, опершись локтями на колени. Он смотрел вниз, перед собой, борясь с сочувствием к Джессике и Ричарду, как к людям, что стали заложниками каких-то несбыточных иллюзий. Он хотел любви от этой женщины, а она хотела сказку, но, увы... Американка стала королевой, но Ричард отнюдь не стал королем для Джессики. Скажете, бессердечная сука? Адам - ее сердце. И это сердце у нее отняли. -Почему ты не сказала? - Не поднимая глаз, задал вопрос телохранитель. Голос его звучал надтреснуто, тускло, почти безжизненно. -Я уже говорила. Ты ушел, не захотел быть частью всего этого. Ричард запретил с тобой говорить о делах королевства, и я не хотела снова тебя втягивать в это. -Почему не сказала, что любишь меня? Сердце едва справлялось с видом Адама, который напоминал загнанного в угол зверя, что сдался, потому что не осталось сил бороться. Он покорно склонил голову перед своим истезателем, так же стыдливо отвёл глаза, принимая свое поражение. Хьюз так устал... Джессика провалилась в цунами его злости и тоски по потерянному времени. Молодая королева быстро преодолела расстояние между ними, встав с кресла, и опустилась перед любимым на колени, беря его широкие ладони в свои. Ему нужно было отстраниться. Следовало бы. Телохранитель выдохнул. Одну минутку, лишь одну он позволит королеве прикасаться к нему... Или две... Ещё чуть-чуть, и он точно скинет ее нежные ручки с себя... Наверное. -Я не сразу поняла это, - молодая мама прижалась губами к тыльной стороне ладони мужчины, оставляя поцелуй за поцелуем. Его кожа пахла травой и кофе. Так пахла ее любовь. - Я стала королевой за тридцать дней. Это было похоже на сказку. Какая девочка о таком не мечтает? - Джессика подняла глаза и коснулась щеки Адама, заставляя взглянуть на нее в ответ. - Как-то мне приснился такой страшный сон, и был он настолько реалистичный, что во сне я звала на помощь тебя. Не своего мужа, что спал рядом, а тебя, Адам. Я не помню, что мне тогда снилось, но помню то липкое чувство всепоглощающего страха, потому что тебя нет рядом, чтобы меня спасти. И с каждым последующим днём я понимала, что совершила ошибку. Мужчина наклонился и прижался лбом к макушке Джессики, зарываясь лицом в светлые пряди. Ещё чуть-чуть, и он точно отстранится. Сколько прошло? Десять минут? От ещё одной ничего не изменится. Ее волосы пахли крыжовником и сиренью - запах его любви. Трепет признаний передался Адаму, и все внутри него расцвело пышным цветом, пока он снова не вспомнил, что Джессика сделала. Мужчина заглушил все внутри, чтобы стало тихо-тихо и пусто до тошноты. Королева замерла, затихла, впитывая в себя мгновение - оно такое хрупкое, как крылья бабочки. -Я бы приехал, - прошептал Адам, прикрыв глаза. -И что бы это дало? - Так же тихо спросила блондинка. -Увез бы тебя, выкрал, сделал бы так, чтобы нас не искали. Как бы красиво это не звучало, но исполнить этот алгоритм было крайне проблематично, если учесть, что она королева. Но подумать об этом было приятно, как о чем-то, чему никогда не суждено сбыться из-за реальности, о которую разбиваются все мечты и планы. -С его ребенком? - Усмехнулась Джессика тихо. -Да! - Адам резко выпрямился и взглянул на женщину. Он был возмущен тем, как она произнесла эту фразу. - Ты же видишь, что я люблю Чарли, как родную дочь, - ее лицо было так близко, что телохранитель не удержался и коснулся ее, приложив большую ладонь к щеке королевы. Мужчина шумно выдохнул. - Ну, конечно, я ее люблю. Она же твоя... Любовь к этой маленькой девочке пронзила его тысячью стрел в тот самый момент, как только она, такая крошечная, оказалась в его руках. Такая маленькая помещалась в ладонях, и такая большая - не хватит космоса. Чарли тогда был ровно месяц, когда Адам прилетел из Ахара. В ту ночь Джессика безмолвно плакала, чтобы не разбудить девочку, заливая слезами подушку, пока мужчины отмечали согласие Адама стать крёстным маленькой принцессы. Крестной мамой стала Эмма. -Возможно, Ричард был бы жив, - заключил брюнет. -Или нет. И кому бы тогда достался Сагар? Леонарду? Мог просто тогда разлить бензин по улицам Хезура и поджечь, чтобы все поглотило пламя. Он отстранился от королевы и поднялся, чтобы подойти к окну. Мужчина окинул взглядом сад внизу и вспомнил, как по этим стенам забирался в комнату к Джессике, чтобы подарить ей розу, их первый поцелуй... Тогдашний любовный треугольник был пшиком по сравнению с тем, что они имеют сейчас. Где та девочка, которую Хьюз встретил на площади? Глаза той туристки искрились, внутри кипела жажда приключений, а смех был такой... Какой? Хьюз с ужасом для себя понял, что уже давно не слышал, как смеётся Джессика. Она застыла в льдах величия. Королева. Снежная. Очень. Но, если он позволит, она будет пылать рядом с ним, для него. Джесс ради Адама разрушит изнутри свой хитиновый покров, который она создавала годами, облачаясь в него, чтобы посвятить себя полностью дочке, наплевав на других. Молодая королева встала позади Хьюза. Мужчина опёрся на крепкую оконную раму, он сделал ещё один глоток. -Ты ненавидишь меня. Это заслуженно. Можешь наневидеть, но я прошу тебя, заклинаю... - Блондинка сделала шаг и прижалась лбом между лопаток Адама, бодаясь, как кошка о ноги своего хозяина. Хьюз напрягся от этой близости, в которой не было пошлости, а лишь мольба. - Останься, любить необязательно. Я в панике. Серьезно! Я ведь даже не мечтала о такой любви. Если ты уйдешь, я не знаю, как мне справиться. Это эгоистично, просить тебя о таком, но я не могу пойти ко дну и оставить Чарли. Я не прошу начинать сначала, просто, пожалуйста, останься. Я сама себя спасу, ты только будь рядом. Когда женщиной движет холодный расчет, ее мысли ясны, как небо в морозный солнечный день, и все действия логичны. Но, когда вступает на пьедестал любовь, то мысли заменяются желаниями, страстность лишает ее последовательности, а страх быть отвергнутой толкает на безрассудство. Сейчас перед Адамом была не королева, а всего лишь женщина. Адам прижался лбом к прохладному стеклу, обжигая его своим дыханием с примесью алкоголя. В этой комнате были чудовища - Джесс стала им в ночь смерти Ричарда, а Адам сейчас, когда понял, что несмотря на ее проступок, не может не любить. -Я хотел бы тебя ненавидеть. Ты заслуживаешь это за то, что сделала, - Хьюз грустно хмыкнул, - или не сделала с Ричардом. Я хочу тебя ненавидеть за то, что ты своим неправильным выбором разрушила столько жизней. Но я ненавижу лишь себя за то, что всего лишь сильно зол на тебя. Я злюсь постоянно, - телохранитель устало выдохнул, прикрывая глаза. - Любить тебя - уже боль, поэтому не проси тебя ненавидеть. Наверное, самое сложное - это попытаться бороться с любовью при помощи ненависти, поэтому Хьюз не смог. Испытывая злость, даже в момент желания, он ненавидел себя ещё больше. Это было его защитной реакцией, злость облегчала боль, притупляла все чувства. Джессика крепко зажмурила глаза. Ей было нестерпимо грустно, что сердце, которое пылало к ней любовью заполнилось злостью, презрением и горечью. -Ты сможешь меня когда-нибудь простить?