***
Риэлтор, этот болтающий без умолку молодой человек, одетый с иголочки, заехавший за нами на отполированном Лексусе. Это сразу дало мне понять, что Вилланель намерена тратить деньги, много денег. Я ни разу не интересовалась её средствами: сколько было в сумке, сколько на её счетах. Какие суммы она получала за жизни людей? Эти мысли заставляют меня терять нить беззаботности и свежесть новой жизни. Её тьма осторожно замешивается с новым временем, кружит вокруг нас. Как же легко потеряться в экстазе, в эйфории, кончать с этим человеком в любой точке земли, на любых поверхностях, получать удовольствие, забывая, что он и кто он. Тебя злит этот парнишка, мягкая улыбка покидает твои губы, глаза темнеют. Если бы не я, с тобой, на заднем сидении, ты бы его заткнула. — Если хочешь сюрприз, то можешь закрыть глаза, — ты переключилась на меня, ухватилась как за спасательный круг. — Думаю, я и так сильно удивлюсь. Парень замолк, услышав наш разговор, понимая, что его мы не слушаем. — Понятно, — сухо отвечаешь ты. — Я тебя злю? Ты хочешь, чтобы я всё же закрыла глаза? — Нет, это необязательно, как хочешь, — пожимаешь плечами ты, двигаясь на край сидения, чтобы смотреть вперёд. Асфальт сменился грунтовкой, мы выехали на открытую местность и поднимались будто в гору, я не смотрела вперёд. Когда машина остановилась, Вилланель вышла первой, следом я. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять величие этого места. Бросив взгляд на Вилланель, я приподняла брови, демонстрируя искреннее удивление. — Ещё лучше, чем на фото, — кинула ты и поторопилась обойти машину, чтобы взять меня за руку. Перед нами был чёрный коттедж с двумя этажами и огромный по высоте маяк рядом с ним. От его высоты перехватило дыхание, а впереди — бескрайнее море. Здесь начинаешь задыхаться воздухом, и я, конечно же, беру Вилланель за руку, крепко её сжав. — Это впечатляет, это слишком, — шепчу я. — Ты уже хочешь почувствовать, как это — жить со мной на краю земли? Никто нам здесь не помешает, никто не найдёт. Будем делать что угодно на этой земле! Почему я думаю о похищении? Она похитила меня у всех и решила запрятать здесь? Её глаза по-детски светятся восторгом, рука тянет к дому, к тому же нас уже зовут. — Отсюда я точно не сбегу. — Ты хотела сбежать? — Это шутка, — хватаюсь за твой рукав и тяну к себе, оставляя лёгкий поцелуй на щеке. Нам проводят экскурсию с бокалом шампанского и сладкой речью о том, как с шиком можно отдаться этому месту. Я застываю у панорамного окна с видом на безграничный горизонт. Риэлтор рядом с Вилланель рассказывает что-то про особенность стекла и шумоизоляцию. — Только представьте, как вы будете вглядываться ночью в тёмные дали, освещаемые только светом маяка, кстати, он в рабочем состоянии и выполняет свои функции исправно уже с 1881 года. — Спасибо за столь обширную и долгую рекламу, честно, я согласилась уже на этапе фото этого места, но у моей второй половинки были сомнения. — О, надеюсь, теперь их нет, — скромно намекнул он, оба посмотрели на меня. — Их нет? — осторожно спросила Вилланель, приближаясь ко мне, — Я схожу на второй этаж, присоединяйся, если хочешь. Я лишь помотала головой, меня настолько захватил этот бескрайний вид на воду, что я потеряла нить с реальным миром. Всё это казалось сном. Я слушала их шаги и мужской голос, что, не унимаясь, рассказывал, насколько здесь всё осовременено. Не думаю, что Вилланель волнуют стеклопакет, дерево и экологичность используемых материалов при строительстве. Я обняла себя, будто защищаясь от чего-то нового и непостижимого. Вилланель быстро спустилась со второго этажа. — Это просто невероятно, идём со мной! — расцепив мои руки, ты потянула за собой, — Я правда не планировала этого, это случайность! В которую сложно поверить! — Как и во всё это, — пробубнила я, не до конца понимая, о чём она. — Смотри! Вилланель завела меня в комнату с книжными полками на стене, столом по центру и картиной, на которую она и показывала. Фигура мужчины на полотне, спиной к нам, тёмный участок горы, под ним уступ скалы и что-то бескрайнее перед ним, застилающее всё, похожее на туман. — Ты знакома с этой картиной? — в нетерпении выпалила ты. — Нет, — со стыдом призналась я. — Картина немецкого художника-романтика Каспара Давида Фридриха. Странник над морем тумана. Странник, Ив! Как это могло совпасть? — Это знак? — Что мы в правильном месте? — Что ты на своём пути, да. — Мы же согласны на этот дом? — Думаю, это судьба, — выдохнув напряжение, я обняла Вилланель, чтобы закрыть глаза и успокоить сердцебиение. — Мы дома, — ласково погладив по спине, сказала ты. Дом. Возможно ли обзавестись новым домом, лучшим и особенным? В Лондоне, на полке снизу, у меня остались две непрочитанные книги, в столе так много, как мне казалось раньше, заметок, текстов. Мои любимые духи, набор таблеток, что спасали меня от мигрени и прочего. Воспоминания о мелочах, таких как скрипучая ступень на лестнице и кран, что не выдерживает сильный напор. Сувениры из поездок. Нико. Неприготовленная пачка спагетти. Теперь в сотнях километров от всего этого я должна отпустить и забыть. Я не должна мучить себя прошлым. Начать всё с чистого листа не многим под силу, в моём новом паспорте другое имя. — Я попрошу его подготовить бумаги к завтрашнему дню. Останемся здесь сегодня, чтобы убедиться, что всё так, как нам нравится. Что здесь действительно наш дом. — Ты спрашиваешь или это твоё решение? — Спрашиваю одобрение на всё это. Ты в порядке? — Да. Просто ты умеешь читать мои мысли? — Я попала в одну из? — Я думала о том, что теперь буду называть своим домом. И о том, кто я теперь по паспорту. — Ты привыкнешь. — Иногда ты так точно делаешь то, о чём я думаю. — В своё оправдание могу сказать, что ты тоже так делаешь. Это плохо? — Нет! Жить в унисон — это же идиллия. Это место как из брошюры: идеальное, уединённое, удобное. Это такой наглый бросок в сторону жизни. — Не всё же ей отнимать что-то у нас. Знаю, ты не скажешь этого вслух, но я понимаю, ты можешь думать также и о том, что такой, как я, не могло сойти с рук всё, что я сделала. Мой конец должен быть печальным. Тюрьма или пуля, никак не шикарный коттедж в Ирландии с прекрасной женщиной в моих руках. — Ты исключение из всех правил. — Зло тоже умеет побеждать. — Я на стадии принятия этого. — Я не тороплю. — Скажи мне, я свободна? — Нет. Нет, Ив, ты занята мной. Я не буду врать: если ты хочешь уйти, сбежать, я этого не допущу. — Как всегда, прямолинейно. — Честно по отношению к нам. — Спасибо, я это ценю. И не бойся, я никуда не денусь. Под впечатлением от слов и открытости между нами, от картины, что так точно попала в нас, мы спустились вниз и дали своё обоюдное согласие. Вилланель занесла сумку в дом, и мы проводили этого чересчур болтливого риэлтора. Когда его машина отъехала, мне показалось, что теперь мы точно одни на земле. Немного страшно от такого открытого пространства, от новых стен, неизведанного дома. Вилланель протягивает мне несколько листов, вырванных из блокнота. — Пройдись по дому и напиши всё, что тебе ещё понадобится. Нам нужно серьезно закупиться. Нет, лучше сконцентрируйся на чём-то одном. — Думаю, я справлюсь с кухней. — Берешь на себя кухню? Отлично. Я начну с ванной. Не забудь про себя, тут капризный климат, нужно утеплиться. Вилланель оставила меня, неужели ей захотелось уединиться и побыть наедине со своими мыслями? Я тоже в этом нуждалась. Кухня оказалась пустой, даже без элементарных приборов. Я сильно увлеклась, забыв о масштабе перемен, меня волновала только кухня и что может быть на ней для меня. Нет, для нас. Только услышав, как Вилланель спустилась вниз, я вынырнула из быта и поспешила к ней. Разве она не гениальна? Увидев мою рассеянность и страх, она сконцентрировала меня на всего одной комнате, в которой я успокоилась. Кажется, я застала Вилланель вовремя. В просторной гостиной, с широким длинным диваном напротив плазмы в половину стены и имитацией камина она открыла небольшую коробку и вынула оттуда, о боже, мой подарок! Тот глупый подарок, что я подарила ей на День рождения. Может, он и был символичен, но до чего дешёвый и встречающийся в Лондоне в каждом магазине сувениров! Она убрала с полки вазу и поставила туда этот мост, сделала шаг назад и решила, что ему там самое место. — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, — мягко заметив это, я подошла ближе и тронула расслабленные плечи. — Если что, это не для того, чтобы впечатлить тебя. Мне стал дорог этот подарок. Он особенный, первый от тебя. Ничего, что он будет стоять здесь? Напоминать о Лондоне? — Тот момент подтолкнул нас на многое. Я не против хранить память о нём. А ваза действительно была здесь лишней. — Точно, — ты улыбнулась и обняла меня сзади, — Я так рада, что он уцелел, наш путь был не из лёгких. Мне приходилось прятать его в доме Хелен, но теперь он там, где и планировалось. — Наверное, в доме Хелен у тебя осталось полно всего. — Ничего, что я бы не смогла купить снова. Я забрала из Лондона самое важное. Ощущение влажности появилось на мочке моего уха, я тяжело вздохнула, сжав пальцы на руках. Как быстро ей удается завести меня! Всего лишь посасывая мочку моего уха, Вилланель окутывает теплом и удовольствием, удваивая мой пульс, заставляя тело мелко дрожать. — Самое важное — это я? Ты говоришь это, чтобы завести меня? — А ты завелась? Я хочу тебя. — Может, отложим это на ночь? — Можно делать приятное и без секса, Ив. Я хочу ласки. Я сглотнула, сжав зубы, от движения языка по моей шее. — У нас любая ласка перерастает в секс, ты это знаешь. — Хм, думаешь, нам стоит поучиться сдерживать своё вожделение? — Да. — Я продолжу, а ты говори, что приемлемо, а что нет. Что ты можешь принять и потушить, а что доводит тебя до желания отдаться мне. — Слова… Боже, Вилл, даже то, как ты это говоришь, заводит меня. — Ты всегда была слаба на слух, я этим пользовалась. Вот тебе ещё одна правда. — Поцелуи в шею — точно слишком. — Хорошо, попробуем в губы. Ты повернула меня лицом к себе, я обратила внимание на то, как твоя нижняя губа дрожит от предвкушения. Твои глаза тёплые, веки томные, ты выдаёшь единственную свою эмоцию, и я ей поддаюсь. Мягкие губы сцепляются с моими. Я представляю, как часто ты будешь целовать меня, в любой момент, когда тебе захочется. Жар в паху, гулкие удары сердца, разомкнутые губы, и ты уже проскальзываешь между ними языком. Я ощутила, как в висках застучало, и, положив ладонь на твою грудь, остановила поцелуй. — Поцелуи без языка. — Значит, если я на твоей территории, будет секс? Так просто? — Твой язык — это уже слишком интимно. — Тебе нравится то, что он с тобой делает? — Из-за этого и такое отношение к нему. — Кажется, я начинаю понимать, что мне будет сложно тебя просто целовать. Так много флюидов, один контакт с тобой — и я уже в их власти. — Я тоже это чувствую, — даже сейчас я не удержалась и положила руки на бёдра, ты улыбнулась лишь одним краешком губ, посмотрев вниз, — Буду сдерживать тебя. — Вместо секса поговорить о нём? Ты знаешь, чем меня помучить. — Долгое время у нас была только фантазия. — Ты провоцировала меня на них. Любая наша встреча, контакт будоражили меня. Ты намагничивала меня. — Подожди, — прошептала я в губы. Мы соприкоснулись кончиками носов и лбами. Я решила, что перейду сейчас на тему списков, и мы успокоимся. Твоя ладонь ложится на мою поясницу, ты грубо прижимаешь к себе, мы срываемся.***
Здесь живой потолок, дерево так богато различными деталями и узорами, я разглядываю его, пока Вилланель восстанавливает дыхание на моей груди. Я играюсь с завитками её волос на затылке, она ещё мелко подрагивает от недавнего оргазма. — Теперь можно и по магазинам? — игриво спрашивает она, привстав на локтях. — Ты оставила меня без сил, — жалуюсь я. — Да, но я хочу несколько новых нарядов! — Нарядов? Куда ты будешь в них ходить? Нам нужна практичная одежда. — Ты права. Это будет сложно. Я всегда пользовалась услугами химчистки или оставляла вещи в отелях. Никогда не таскала вещи за собой, редко надевала что-то дважды. — Теперь этого не будет. Нужна обычная, повседневная одежда. — Неужели у меня будет футболка, которую я ношу лет десять? — Поверь, это будет самая уютная и комфортная вещь в твоей жизни! — Ужас. Ладно, вставай, отдохнём в такси. Не думаю, что путь близкий. Ты голодна? — Да, очень. — Вызываю такси, и собираемся. Мы ждём такси на улице, смотрим на маяк, но обе не решаемся предложить друг другу зайти в него. Вилланель предлагает купить машину и не зависеть от такси, я не привыкла быстро принимать решения. Нужно выбрать, узнать цены, понять, что лучше для этой местности. Я не могу так быстро заполнить нашу жизнь всем подряд! В такси мы молчим, ты на моём плече, нежно гладишь мою руку. — Мы впервые пойдем вместе за покупками. — Эмм. Нет. Помнишь, как покупала платье в Берлине? Я была рядом. — Ты следила за мной? Это… — Было забавно. Твой вкус в одежде, мягко говоря, не очень. И если бы не тот ремень… — Я знала, что он появился на вешалке не случайно! — Теперь я помогу тебе с этим. — Что? Нет! Я сама выберу себе одежду. — Ну почему? — твой капризный голос, моя рука сжата твоей, ты наваливаешься на меня с щенячьими глазами. — Я не хочу привлекать внимание, как это делаешь ты. — Я куплю тебе удобную и качественную одежду, отталкиваясь от твоего стиля. — Но последнее слово за мной. — Хорошо, повелительница скуки. — Что ты сказала? Я не скучная! Одежда должна быть комфортной! — Да-да, — посмеялась ты, целуя меня в губы. Боже, что о нас подумает водитель? Вилланель садится на мои бедра, её не волнуют дорога и разговоры, у нас же час назад был изнуряющий секс! А она вновь заводится, смотрит на меня глазами с томной поволокой, облизывает губы после каждого поцелуя. Я оставляю свои руки на её талии, двигая её ближе на себя. Вилланель опускает голову мне на плечо, я чувствую её вес, всё её тело прижатое ко мне. Я забираюсь ладонями под её одежду и начинаю гладить бархатную кожу спины. — Ив… Это так приятно, не останавливайся, пожалуйста. Мы приезжаем в город, по просьбе Вилланель водитель привозит нас к торговым центрам. Мне бы подошёл любой ресторан, но ты выбираешь. Я уже утомилась этим днём и прошу бокал вина, спрашиваю у тебя разрешение, и это странно. Ты одобрительно киваешь, так будет всегда? Мне очень нравится наш поздний обед, ты отмечаешь, что могло быть лучше, и просишь счёт. — Знаешь, нам лучше разделиться, как в доме. Ты потратишь время на себя, а я спокойно выберу себе одежду, — неожиданный компромисс вспыхнул в моей голове, и я его тут же озвучила. Тебе это не нравится, но ты уважаешь моё предложение и даёшь мне целую пачку денег. — Мне столько не потребуется. — Попробуй ни в чем себе не отказывать. Через сколько мы встретимся? — Час? — Мало. Два? Здесь или я тебя найду? Нет, давай ты меня найдёшь. — Тебя по-прежнему заводит, когда я ищу и нахожу тебя? — Да, сделай это неожиданно. Мы вошли в торговый центр вместе, но направились в разные стороны. Ни в чём себе не отказывать… Я вспомнила комфортные вечера перед ноутбуком с бокалом вина: пролистывая сайты, я пользовалась распродажами. Заказывала вещи онлайн и почти всегда оставалась довольна покупкой. Я сама не заметила, как полностью поменяла свой взгляд на одежду. Не хочу быть серой мышкой рядом с Вилланель. Так в мой выбор не попали водолазки, мешковатые штаны и сомнительные рубашки. Мою фигуру отметили продавцы консультанты, и хоть это могло быть лестью с их стороны, я сама видела, как прекрасно на мне сидят дорогие вещи. Впервые я купила бельё, совершенно точно больше кружева. В каждом бутике я интересовалась, нет ли у них случайно особой покупательницы, описывая Вилланель и получая от этого странное наслаждение. Намереваясь решиться на платье, я подобрала три фасона и направилась к примерочной, консультант сопроводил меня и на мой вопрос о Вилланель утвердительно кивнул, показав на одну из дверей. — Спасибо, дальше я сама, — тихо ответила я. За дверью абсолютно точно была Вилланель, я чувствовала её на каком-то своём, подсознательном уровне. Толкнув дверь, я быстро просочилась в светлую, небольшую комнату. Вилланель стояла спиной, разглядывая себя в отражении. Мы встретились взглядами, её едва уловимая улыбка, мой тяжёлый вздох. Прикусив уголок нижней губы, я вторглась в её пространство. На ней был безупречно сидящий костюм тройка. Чёрный, со строгими линиями. Белая рубашка со стоячим воротничком. — Ты везде найдешь меня, Поластри. — Ты никуда от меня не спрячешься. — Как ты меня описывала? — Говорила, что тебя невозможно не заметить. — Как тебе? — ты отдёрнула манжеты и повернулась ко мне лицом. — Официально. Сексуально. — А что у тебя? — Я ещё не померила. — Так сделай это. При мне. Вилланель села на стул в углу примерочной, поставив локти на широко расставленные колени, сцепив пальцы в замок. Я начала избавляться от своей одежды. Честно, я уже устала снимать и надевать её, может, поэтому движения были резкими и быстрыми. Когда я потянулась за первым платьем, Вилланель цокнула. — Ив, это нужно мерить без белья. Я уверена, что Вилланель видит меня теперь чаще без одежды, чем в ней, и всё равно снять с себя всё и остаться нагой для меня слишком раскованное действие. Со смущением я сняла бельё и тут же взяла платье. Длинное в пол, чёрное, с откровенным вырезом, ласкающее каждый изгиб и действительно не требующее белья под собой. — Я помогу, — у меня участилось сердцебиение, она напротив, я кладу руку на её плечо, и она застегивает молнию сбоку. Мы поворачиваемся к зеркалу, я замечаю её восторг. — Мы идеальная пара. Нам точно нужен выход в свет. Хочу ловить на нас взгляды окружающих. — Или мы оставим это только друг для друга. — Мы точно это покупаем. Разденься и покажи мне ещё два. — Думаю, тебе нужно расслабить здесь, — я расстегнула верхнюю пуговицу её рубашки. — Ив, — предупреждающе зашипела она и перехватила мою руку своей. Эндорфин устремился в мозг от этого прикосновения. — Я нашла тебя, я выиграла, а значит, делаю, что хочу. — И чего же ты хочешь? Вместо слов я приступила к действиям, от аккуратных пуговиц на пиджаке я тут же перешла к рубашке, нервно выдернув её из брюк. Мне хотелось как можно быстрее дотронуться до её горячей кожи. С ней всегда так: искры по телу, адское желание, сопровождаемое жаром и дрожью. Кажется, что если не поторопиться, то можно взорваться от этого вожделения, умереть от тяги. Я грубо прижала её к зеркалу, задрав рубашку. — Легче, Ив. — Или что? — Или мне тоже захочется поиграть по таким правилам. Заткнув её губы поцелуем, я прошлась ладонью по напряженному торсу и тут же устремилась за пояс брюк. Её рык на моё ухо, затем стон, когда я внедрилась на территорию мягкого шёлка белья. Мимолётная фантазия о том, как я могу опуститься на колени и отлизать ей до хрипа, вскружила мне голову. — Извините, вам помочь? Нужны другие размеры? — невинный голос консультанта застал нас врасплох. Я не смогу ответить и выжидающе смотрю на Вилланель. Знаю, как сложно, я так близко к цели, она выдыхает и берёт это на себя. — Мы справимся. Не беспокойте, пожалуйста. — Никогда не слышала, чтобы ты говорила таким грубым голосом. — Странно, что я вообще могу говорить, Ив. Этот перерыв лишил Вилланель моей руки в белье. Я перебираю мелкие пуговицы на рубашке, распахиваю её. Боже, её высоко поднятая лифом грудь заставляет дрожать мои колени. — До чего же ты не обделённая. — О чем ты? — Красотой. Жизнь дала тебе всё. — Моя грудь на тебя так действует? — она усмехается, дёргая меня на себя за бедра. Нетерпеливо массирую грудь, эти два плотных, но в тоже время мягких и чувствительных мячика. Чувствую, как соски мгновенно напрягаются, натягивая кружево лифа, обвожу их большими пальцами, наклоняюсь и покусываю. Вилланель ударяется затылком о зеркало, закусывает нижнюю губу и пытается дышать. Веду ногтями по накаченному торсу, эти рельефы… Я стараюсь не кончить от того, что прикасаюсь к ней. — Посмотри на меня, Вилланель. Я вновь в её жарком и тесном белье, нахожу центр пальцами, она открывает глаза, и на свету лампы я вижу в них больше карего оттенка, а ещё они мерцают от слёз, и это безумно красиво. Позволяю кончиками пальцев трогать влажность, скользить по губкам к входу, возвращаться к напряженному узелку клитора. — Ив, трахни меня. Давай. Войди. — Не дашь мне насладиться этим? — Я разрешу тебе позже. Хочу кончить. — Нетерпеливая. Не знаю, мне это нравится? — я увела пальцы дальше, заставив Вилланель потянуться бедрами за ними, — Или нет? — надавив на вход, я почти вошла. — Я всё запоминаю, Ив. — Я не против сладкой пытки. Нас настиг поцелуй, она вложила всю страсть в его тягучий ритм. Скользкие пальцы плотно проникли и оказались зажаты. — Расслабься немного, — прервав поцелуй, попросила я. — Пытаюсь, ты так завела меня, что я готова кончить уже сейчас! — Нет, подожди, я буду трахать тебя, пока ты не станешь слишком чувствительной и не оттолкнёшь меня сама. — Ева, — игриво произнесла она, дёрнув бровями вверх. — Дай мне войти глубже, я хочу глубже, — вновь соединяя нас поцелуем, я условилась, что это будут последние слова. Наслаждаясь её стонами и мягким хныканьем, я двигаюсь в ней быстро и резко. Довожу нас до запыхавшегося беспорядка. — Ив, чёрт! Ив! — я быстро накрываю её губы ладонью, я почти уверена, что персонал и так в курсе, чем мы тут заняты. Вилланель хватает мою руку за запястье, какой бы своевременной не была её цепкость, я не приторможу. Всё её тело вибрирует, туманная от похоти, она вся моя сейчас, и я довожу дело до конца. Стараясь прижаться ко мне, её тело содрогается, затем сильный толчок и тяжёлый выдох. Напряжение спало, черты лица смягчились. Вилланель вытянула мою руку из своего белья и взяла мои пальцы в рот. Посасывая и играясь языком с кончиками пальцев, она позволила мне видеть в её глазах подчинение. О, это слишком, в глубине её зрачков лишь удовольствие и похоть, помутневший взгляд, набухшие от поцелуев губы, я не хотела быть грубой, но с силой надавила на её плечи. Вилланель на коленях передо мной, я сама задираю на себе платье одной рукой, а другую запускаю в её медовые пряди волос. Горячее дыхание заставляет меня задрожать, ноги подгибаются, но я не хочу это останавливать. Натягиваю волосы, она смотрит на меня из-под опущенных бровей, я двигаю бёдра вперёд и встречаю ласку её горячего, юркого языка.***
Наши первые дни на новом месте были сумбурными, это нас вымотало. Бумаги подписаны, и дом наш, мои новые вещи скромно забиваются на полки, когда её вещи буквально повсюду. Я устала от упаковок, от вечно изменяющегося дома, я ни к чему не могу привыкнуть и постоянно обо что-то спотыкаюсь. Вещи в стирку, готовка, разговоры о сексе. Мы о нём говорим, сделав паузу. Она любит фильмы, я — выходить на улицу одна, но непременно ожидая её, и она всегда появляется, согревая. Вилланель купила Ford и вечерами обязательно довозит меня до бара. Мне разрешается выпить только пару бокалов, мы взяли в привычку мечтать. Сегодня я проснулась с каким-то особенным настроением и поняла, что усталость пропала, я влилась в этот ритм, её ритм, и он стал общим. Она спит в футболке, но всегда раздевает меня полностью, любит прижаться к моей спине, положив руку на мою обнажённую грудь, ей меньше снятся кошмары. — С добрым утром, — протягивает она, проснувшись от первого же моего движения. Я мягко целую её, она открывает глаза. Беспорядок на её голове выглядит бесподобно, и её так хочется обнимать и не выпускать из рук по утрам. Отяжелевшие от сна веки, отлежавшая, чуть розоватая щека, любуюсь родинками на её лице, она грустно улыбается. Я уже поняла, что она из тех, кто просыпается с не очень хорошим настроением. Но я знаю, как его поднять. Вилланель любит блинчики, я ненавижу запинаться об разбросанную с вечера одежду. Мне нравится наша просторная кухня и музыка, которую она включает на проигрывателе. Вилланель сообщает, что вечером меня ждёт сюрприз, а их я не очень люблю. После завтрака я собираю вещи в корзину — очередная стирка, она перехватывает меня на пути к цоколю. — Давай помогу, — забирает корзинку у меня из рук, будто она ничего не весит, и несёт её вниз. Вилланель совсем не помогает по дому, но тратит время, занимаясь на тренажёрах. Может, если она уберёт этот огромный дом хоть раз, это заменит ей кардионагрузку? Она рядом, хотя в это время всегда уходит на пробежку. Может, чтобы не видеть, как я привожу дом в порядок? Она привыкла, что в отелях убирали, что в доме Хелен наверняка была горничная. Жаль, мы не можем пустить кого-то постороннего в нашу жизнь. — Хочешь помочь? — наконец-то спрашиваю я. — Эмм, возможно? — Я долго думала, как приучить тебя к порядку. Может, если мы займёмся сексом на стиральной машине, ты запомнишь, что нужно нажимать на стирку плюс отжим. Полтора часа, хлопок, и будешь выполнять хоть часть домашних обязанностей? — Смотря, каким будет секс, Ив. — Это была шутка. — Жаль. Я бы согласилась, мы бы занялись сексом на кухне, на лестнице, и в гостиной вечный беспорядок. Я знаю ещё несколько грязных уголков в этом доме. — Начни мне помогать или хотя бы не раскидывай ничего! — Ух, люблю, когда ты серьёзна, но злость… Злость меня заводит. Не хочешь наказать меня за беспорядок? — Я над этим подумаю. — Хорошо, но мой сюрприз сегодня вечером должен загладить хоть часть моей вины. Я исправлюсь, обещаю, — уголки рта поднимаются в лёгкой ухмылке, это значит, что она ещё подумает, исправляться или нет. — Для начала достанешь и развесишь то, что постирается. — Я не запомнила, что там с кнопками? — скинув футболку, Вилланель села на машинку и подтянула меня к себе. — Стирка плюс отжим. — Ну да, — улыбнулась она, целуя меня в губы. — Полтора часа. — Да-да, — не отрываясь от поцелуев в шею, простонала она. — Хлопок, — вжимаясь пальцами в её бёдра, последнее, что сказала я. Перед вечерней поездкой, с таинственным сюрпризом, Вилланель отвезла меня на знаменитые утёсы Мохер. Странно, что мы сразу не побывали в этом месте. Я слушала сопутствующие им легенды, которые Вилланель словно заучила, её памяти можно позавидовать. Насладившись рассказами, я окунулась в эту красоту. Утёсы, возвышающиеся на 200 метров отвесной стеной над бушующими водами океана, перехватили моё дыхание. Здесь я могла находиться, только удерживая Вилланель за руку, а потоки ветра ласкали нас со всех сторон. Ошеломительное место, запах моря и любви. Здесь так же возвышенно, как и в моём сердце. Вилланель целует меня и благодарит, впервые благодарит меня за то, что я рядом. Она называет меня храброй и сильной, и я склонна верить ей, оборачиваясь назад. Мы смотрим на эту безумную панораму, что открывается со скалы этой вершины, и время будто останавливается. Вилланель говорит, что нам повезло и мы здесь одни сегодня. — Я немного соскучилась по людям, — подмечаю я, когда она идёт за едой в машину. — Мы это исправим, — загадочно отвечает она. У нас импровизированный обед, Вилланель нравятся мои сэндвичи и выпечка. Я начинаю любить местное пиво, но иногда выпиваю бутылочку тёмного Гиннеса, тут оно в особом почёте. — Не знаю, почему, но именно здесь я хочу спросить: тебе хорошо? — после заданного вопроса Вилланель неотрывно проследила за моей реакцией. — Скажу нет, и ты с разбегу спрыгнешь со скалы? — Смешно, но я серьёзно. — Да, мне хорошо здесь, хорошо с тобой, не волнуйся за это. — Нас бы никто не понял, как два самых близких врага преодолели всё и пришли к этому. — Может, мы и не были врагами? — Может. Если бы я с самого начала знала, что ты меня примешь. Если бы знала, что стоит остановиться, и ты меня полюбишь. Я бы… — Сделала это раньше? Вряд ли, Вилланель, ты должна была пройти через всё это, как и я. — Я просто перестала этого хотеть — убивать кого-то. Возможно, это из-за того, что это стало личным. Может, это из-за мамы? — Всё изменилось тогда для тебя. — Было больно, но я благодарна за этот путь. — И я. Будешь апельсин? — Нет. — А если почищу? Вилланель засмеялась и прикусила нижнюю губу, посмотрев вдаль. — Если почистишь, я сделаю тебе предложение. — Что? — я удивилась, замерев и плотно сжав апельсин в руках. — Страшно? — Нет. А что почистила для тебя первая жена? — О, у неё просто были шикарные туфли. — Как легко завоевать тебя. — А удержать? Решай, Ив. Я посмотрела в ту же даль, что и она. Руки сами чистили апельсин, знаю, мы и так вместе, но предложение… И у неё что, есть кольцо? И оно с собой? Краем глаза я видела её безмятежное лицо, прищуренный взгляд, пальцы беззаботно пощипывали траву возле расстеленного нами пледа. У меня нет сомнений в том, что я люблю этого человека, протягиваю почищенный апельсин, её улыбка, и рука в кармане. Я себе не представляла этого и не думала даже, но прямо сейчас я не сомневаюсь в том, что это подходящее время и место. И это не должно быть клише. — Дай мне руку, — мягко просит она. Из маленькой коробочки в её руках появляется кольцо, оно сверкает на прохладных лучах солнца и выглядит как искра, что всегда между нами. — Ив, ты будешь моей? — Да. Кольцо идеально надевается на палец, она забирает апельсин из моей руки. — Спасибо, — тихо благодарит она и приближается к моим губам, я целую её, нежно касаясь лица. — Спасибо тебе, — произношу я в ответ, смахивая одну слезу с её щеки. — Это так трогательно, но ещё не всё. Я прикончу апельсин, и мы поедем. — Это разве был не он? Не тот самый сюрприз? — Я ждала подходящего момента и носила кольцо уже неделю в кармане, к сюрпризу оно не относится. — Я никогда не сравнюсь с тобой. — Что? Ты мой супергерой! Когда делаешь блинчики по утрам и терпишь мои капризы. Ты подарила мне нечто большее, что не купишь за деньги. — Ты такой романтик. — Да, и ты любишь это во мне. — И ещё десятки пунктов. Отсюда не хочется уезжать, но Вилланель напоминает, что мы можем приезжать сюда когда угодно. Я начинаю готовить себя к сюрпризу, сложно представить, что это может быть. Ощущение кольца на пальце ещё ново и непривычно, я успела отвыкнуть от кольца Нико. Мы почти доехали до дома, а затем, наоборот, стали от него отдаляться только в другую сторону. Этот путь был приятен, мы говорили о мелочах, я всегда нахожу в Вилланель что-то новое, мы по-прежнему раскрываемся друг перед другом. Мы въехали в город и проехали буквально два квартала, остановившись у заведения с вывеской БирТайм. — Я искала что-то с хорошей кухней, это оказалось не просто, — Вилланель потёрла мои плечи и направила вперёд. — Вчера мы посещали вполне неплохой паб, — заметила я. — Да, но он был не твой. Я обернулась, увидев вздёрнутые брови Вилланель и её медленное кивание головой. — Да ты шутишь! — Нет, Ив, — в её руках появились ключи, — Откроешь его для нас? Нерешительно взяв ключи, я, пока ещё не осознавая всю масштабность происходящего, направилась к двери. Ключ провернулся, я толкнула дверь и зашла в помещение со сладким запахом вишнёвого эля. Вилланель позади меня включила свет, и перед нами возник длинный зал. Столики и стулья уютно расположились вдоль стены и вокруг небольшой сцены, барная стойка, ровные ряды алкоголя. Гирлянда над баром чарующе отбрасывает тени, стены пестрят фотографиями Ирландии и стикерами, купюрами и картинами. — Как тебе? — Вилланель обнимает со спины, так вовремя удерживая меня на ногах. — Не могу поверить, ты серьёзно купила целый паб? — Да, он только твой, будешь здесь боссом. Решать, конечно, тебе, но вряд ли я смогу его продать. Предыдущие владельцы буквально прыгали от счастья, что нашёлся покупатель, местечко явно не приносило дохода. — Но как мы, как я это сделаю? — Поменяешь здесь всё, даже название можно сменить, люди потянутся. Нам необязательно, чтобы это место приносило большие деньги. Распоряжайся им как хочешь. — Боже, Вилл, это здорово и пугающе! И так волнительно! Я не знаю… — Ты справишься. Только уговор: не пропадай здесь. Тут уже есть персонал, но можешь его сменить. Чем лучше команда, на которую ты сможешь положиться, тем меньше работы. Скажи, что ты в восторге? — Ещё бы! — Мы должны это отпраздновать! — Здесь есть шампанское? — Эмм, вряд ли, но я не откажусь от Балмерс. Прошу за стойку. Я никогда в жизни не была по эту сторону барной стойки, отсюда всё выглядит иначе. — Мы ведь можем брать алкоголь? — вдруг спохватилась я. — Да, всё посчитано и переписано на тебя до последней крышки. — Тогда я буду настоящие Ирландские виски. — Немного, а то не сможешь порадовать меня сегодня. — Я могу порадовать тебя в любом состоянии, веришь? — Верю, но обязательно проверю после одного бокальчика.***
С того дня всё стало обрастать защитным слоем, надёжностью, уверенностью в завтрашнем дне. Мы старались не думать о том, что нас, возможно, ищут, мы вообще не хотели думать о том, что осталось позади. Но иногда я заставала Вилланель в гостиной, когда она смотрела на мост, и оставляла её одну, не решаясь потревожить. Не знаю, как сильно она запрятала всю боль в себе, я работала над этим каждый день. В свободное время мы всегда искали новые места, выезжая из дома, но я также полюбила и свою работу. Мне нравились кухня и люди, что взялись помогать мне с поднятием этого места. С языковым барьером всё ещё было сложно, но Вилланель вовсю изучала новый язык и выдавала мне слова на каждый день. На первые заработанные деньги я купила кольцо и подарила его на вершине маяка, куда мы теперь часто забирались, чтобы посмотреть на воду и понежиться в объятиях друг друга. До определённого момента мы ни о чём не спорили и часто шли друг другу на уступки, я не замечала, что делаю что-то не так. Это был субботний вечер, весьма загруженный, но меня это не напрягало. Хосе, повар и новоприобретённый друг веселили меня шутками и даже под конец рабочего дня сохраняли весёлый настрой на кухне. В зале стихла музыка, послышались шаги и шум стульев, Вилланель неожиданно появилась на кухне, бросила на всех тяжёлый взгляд и сунула руки в карманы. Я неосторожно выронила нож из руки, и он с грохотом упал на кафель. — Все свободны. Спасибо за вашу работу, — процедила она, приближаясь ко мне. — У нас ещё заказы, — возразила я. — Я попросила всех прийти завтра. — Но так нельзя! Мы работаем до последнего заказа! — Нельзя оставлять меня на весь вечер в одиночестве. Персонал с улыбками и ужимками поторопился сбежать с кухни. Мы остались одни. Меня эта ситуация возмутила, я была настроена на работу, заказы на полпути к столу, здесь столько уборки! Вилланель опасно надвигается на меня, притесняя к столу. — Ты что, не могла немного подождать меня? Я же здесь босс! — Ты. Я соскучилась. Мне не нравится, что ты отдаёшь этому месту теперь так много времени. — А мне нравится. Её пальцы поддели пуговицу на моей рубашке, но я тут же остановила это. Тогда она обняла меня и развязала фартук. Её дыхание коснулось моей шеи. Я вспомнила об усталости и что позади остался целый рабочий день. Я так рано приехала сюда. Может, она права. — Я сделала тебя боссом, чтобы они работали на тебя, а не ты вместе с ними. — Я хочу быть на кухне… — Трахнутой? — Боже, Вилл, — прошептала я, обычно меня заводит её жёсткость, но тут что-то другое. — Если ты не приезжаешь домой, значит, я буду приезжать сюда и брать тебя. — Вдруг кто-то зайдет? Пусти. — Пустить? Уже не выйдет. — Мне не нравится, когда ты такая. — Это ссора? — открыто задала вопрос Вилланель, я готова признать, что да. — Мне нужно убрать здесь всё. — Быстрее, я буду ждать тебя в машине. — А помочь? — Всё нужно заканчивать вовремя, Ева. — Не уходи, съешь что-нибудь, это всё равно пропадёт! — Положи в контейнеры, возьми домой, съем завтра, я всё равно целыми днями дома. — Ты злишься на меня за это? — Начинай уже убираться. Вилланель Хлопнув дверью в машине, я включила музыку и откинулась на сидение. Ева не заслужила такого отношения, я перегнула. Но, с другой стороны, мне надоело заезжать за ней поздним вечером, привозить домой и укладывать спать. Я хотела, чтобы она нашла себя в этом деле, а не потеряла. Моё паршивое настроение связано не только с этим, я понимаю, что именно меня выбило из обычных будней. Константин жив. Живучий мудак! Я по нему соскучилась. Письмо от Каролин было сдержанным и официальным, она пообещала проследить за ним. Двенадцать так просто его не отпустят, будут выпытывать моё местонахождение. Я никогда его не увижу, потому что либо они следят за ним, либо он сам меня предаст. Я бессильна, и это меня злит. Почему Ева так долго! Я нервно нажимаю сигнал на руле. Музыка грохочет в моей груди, колено нервно дрожит, я сжимаю руль до боли в костяшках, выключаю зажигание и возвращаюсь в бар. Перегнувшись через стойку, хватаю бутылку виски, наполняю бокал и делаю первые жгучие глотки, это должно мне помочь. Я могу уехать? Купить билеты по своему левому паспорту, прилететь в Лондон и увидеть Константина? Я не попадусь и буду аккуратна. А если нет? Убьют меня или заставят убивать? Зачем мне это? Я должна привыкать к этой спокойной жизни, радоваться каждому дню, любить Поластри и наконец-то найти себя в чём-то ещё. Грёбаная скука! Нет, мне не скучно! Допиваю бокал и наливаю ещё, случайно ударяя дном об кран с пивом, Ева выходит с кухни. — Я думала, ты в машине, — нацепляя куртку на одно плечо, она неуклюже придерживает контейнеры. — Помочь? — Нет. Ты что, пьёшь? — Паршивый день. — Прости меня. Хоть я и не понимаю, что в этом такого. Да, я задержалась, но я же возвращаюсь домой, и я посвящаю много времени нам. Если тебе скучно, найди, чем заняться. Ты же понимаешь, что такое работа и обязанности. — Не говори со мной так, Ева, я, может, моложе тебя, но я не ребенок. — Хорошо, ты выпила, и говорить вообще нет смысла. — Я хочу, чтобы вечером ты была дома, я разве много прошу?! — Нет. Не кричи, ладно? — Я всегда старалась дать тебе то, что ты хочешь, Ева, взамен лишь выпрашивая внимание. — Нет, Вилл, это не так, ты не выпрашиваешь, и это абсолютно не нужно, я хочу быть рядом. Ева подошла близко, чтобы быть убедительной, она считает, что я легко внушаемая, когда градус ударяет в мозг. Я выпиваю ещё, выпью сколько угодно, но буду понимать, что я всегда прошу и выпрашиваю. — Принеси мне лёд. — Ещё один, и за рулём поеду я. — Можем остаться здесь, ты всё равно готова здесь сутками пропадать. — Послушай! — выкрикнула она, схватив меня за ворот куртки, — Что случилось? — понизив голос, спросила она, и я готова аплодировать её проницательности. — Я хочу выпить, можно мне льда? — Я налью, и мы поедем, хорошо? — Да. Ещё один бокал, под её тяжёлым взглядом. Когда она позволяет себе пить, я разрешаю, но в обратную сторону это, похоже, не работает. Ева устала и зевает, она потёрла бы глаза, не будь они накрашены. Снимает куртку, остаётся в чёрной футболке, что обтягивает её тело. Чтобы не стоять без дела, она натирает бокалы, думает, что я издеваюсь над ней, задерживая её теперь здесь. Я уже не хочу никуда ехать, я насиделась дома, мне надоел каждый угол, я могла бы прийти и помочь здесь, я даже пробовала! Но я ревную её ко всем, кто подходит, задаёт вопросы, мило улыбается и сыплет шуточками. У меня с этим проблема, я не знала, что являюсь жуткой собственницей. Это она должна сидеть дома, а я уезжать на работу. Она бы ревновала меня? Она похудела ещё больше после нашего приезда сюда, но я невозможно возбуждаюсь от её жилистых рук и от того, как она владеет мной ими. Я изнуряю себя тренировками, чтобы не смотреть в потолок, ей нравится моя сила, мои мышцы. Если я делаю что-то по дому, то непременно получаю особенный поцелуй, она внимательна ко мне, конечно, она понимает сейчас, что что-то не так. Её руки поворачивают меня и заставляют упасть в объятие. Я прижимаюсь щекой к её груди, я слышу её взволнованное, сильное сердце. — Ты можешь мне рассказать. — Константин жив, — выпалила я и неожиданно, даже для себя, заплакала. — Эй, тише-тише. Это же отличная новость! — Они его не отпустят, Ив! — У него был шанс сбежать. — Что ты хочешь этим сказать? — Сейчас мы пользуемся этим шансом, и разве у нас не выходит? — Я могла бы вытащить его. — Нет. Слышишь меня? Нет! Я не отпущу тебя! — До Лондона… — Не смей даже думать об этом. Я тебе запрещаю! — Он бы рискнул ради меня. — Ты не вернёшься. Её слова сжали меня изнутри и болезненно скрутили, я подняла голову, потрясла, будто пытаясь выкинуть всё то, что я успела придумать. Я действительно не могу рисковать нами. Я останавливаю себя на мысли, что он жив, и больше я ни о чём думать не должна. — Дай мне ключи от машины. Нащупав их в кармане, я передала их Еве, она накинула куртку. Всего два бокала, а, поднявшись, я чувствую, как кружится голова, ненавижу алкоголь. Ева усаживает меня в машину, закидывает контейнеры на заднее сидение и спешит сесть за руль. Она намного лучше водит после Мальты. Я ей полностью доверяю, но всё равно пристёгиваю ремень безопасности, навсегда запомнив, как он спас мне жизнь. Мы молчим, от чего тоже хочется плакать. Приехав домой, Ева убирает еду в холодильник и уходит в ванную комнату, заперев дверь, я подхожу и трогаю ручку, будто надеясь, что она отопрёт. Алкоголь выветривается, снимаю с себя одежду, побросав на пол, и забираюсь в постель. Чёрт. Встаю и собираю то, что кинула, аккуратно складываю на кресле и возвращаюсь в постель. Её не было так долго, что я почти уснула, задевая края пустоты своим разумом, но прохладное дуновение по телу тут же меня взбодрило. Ева в постели, в комнате темно, я хочу прижаться к её телу. — Я не сплю. — Знаю, и не будешь спать, потому что я тебя хочу. — Ты же устала. — Я не усну, пока не накажу тебя за твой тон, за то, кем ты меня выставила перед всеми, что они подумали? Что ты доминируешь? Что по итогу они работают вовсе не на меня? — Я задела твоё эго, Ив? — Тебе скучно, и ты вздумала напугать меня переменами? Своим желанием вновь окунуться в то дерьмо, из которого мы еле выплыли? — Окей, ты притормози, — я хотела поднять себя на локтях, но ощутила толчок. Ева забралась на меня, тут же нашла мои руки и, сжав запястья, подняла их вверх, прижимая к подушке. Я не против решить все проблемы в постели, я уже завелась. — У нас новая, замечательная жизнь, я не дам тебе её испортить. — Хорошо. Это нервы, столько всего во мне закипело, узнав эту новость. — Как ты вообще об этом узнала? — Письмо, Каролин написала. — Что, если она выманивает нас? — Ив, это уже паранойя. — Мне безопасно с тобой здесь, я наконец-то успокоилась, Константин сам за себя постоит. — Не бойся. Я не оставлю тебя. И никуда не поеду без твоего разрешения. — Я его не даю! — Хорошо. Значит, мы закроем эту тему. Ты и я, здесь, в безопасности. И ты чур больше времени дома. — Согласна. — Вечерами особенно. Иначе я спалю этот бар к чертям и больше не выпущу тебя из дома. — И что мы будем делать целыми днями друг с другом наедине? — Устраивать марафоны секса. — О, ты ненасытна. — Ты тоже. На тебе наш помощник? — Думала выбить из тебя все эти больные мысли, — заговорила она ласково и без осуждения, — Если ты хоть что-то скажешь о вероятности поездки. — Я не против, если ты будешь со мной сегодня грубее. — Если честно, мне тоже этого хочется. — Я тебя испортила. — Да, совсем немного, — смеётся она, и первый поцелуй обжигает мои губы. С последнего поцелуя прошёл целый день, это было утро, она собиралась на работу, а я лениво проводила её, получив поцелуй у самой двери. Я признаю, что стала зависима от этих губ, от её запаха, даже её заботы. Она трогает меня пальцами, углубляя поцелуй, конечно же, я уже готова, не могу не возбудиться, когда она так хватает меня. Ловкие пальцы скользят по поверхности влажной плоти, мой стон вибрирует на её языке, что так жадно ласкает меня в поцелуе. Удар кончиком пальца по наиболее чувствительному месту, и я рычу, выгибаясь телом, чтобы прижаться к её горячей коже. Кислород резко закончился, стянув дыхание до редких вдохов, она придавила меня своим телом, пальцы проникли и оказались зажатыми. Я медленно расслабляюсь, пропуская их в себя, эти аккуратные надавливания Евы так кстати. Разрабатывая меня, установив плавный ритм, она трогает языком мою шею, я прикусываю щёку изнутри для самоконтроля. Но всё меняется: и движения, и дыхание. Ева сжимает мою грудь, потянув за чувствительный сосок, а пальцы начинают вонзаться в меня, будто желая проверить глубину. Но это же Ева, она не может быть грубой со мной. Уговаривая себя расслабиться, я царапаю ногтями её влажную спину, она ласкает меня изнутри, глубоко, задевая какие-то точки, после того раза она намного больше узнала об этом и теперь использует на мне. Это продолжается долго, так долго, что я стала ловить какие-то новые нотки наслаждения. Грань между грубостью и экстазом стала тонка, я хотела укусить её, но мне так же сильно хотелось, чтобы она не останавливалась. Меня покидают её губы и пальцы, я раскинулась на постели, получив свободу. Тело гудит, там, внизу, всё просит кульминации. — Может, включим свет? — спросила я. Мне так захотелось увидеть страсть в её глазах, её тело, её желание, но получила отрицательный ответ. Она между моих ног, а ещё нечто твёрдое, глубоко проникающее в меня, ощущения, будто это доберётся до моего живота и глубже. Казалось, будто он увеличивался, я потянула Еву на себя, и она наклонилась. Её рука схватила и чуть сжала моё горло, я убрала свои руки, вцепившись в простынь. Внизу всё было под её контролем, движения плавные и медленные, губки обхватывали головку, не выпуская, и Ева проталкивала её обратно, будто продавливая мои внутренности. Она чувствует, что не может проникнуть достаточно глубоко, как ей хочется, а мне и этого достаточно. Тело реагирует жаром, что-то горячее концентрируется в низу живота. При каждом толчке её бёдра ударяются о мои. Я стараюсь принять в себя всю длину. — Чёрт, Ив! — мой последний стон её остановил, — Нет! Продолжай! — Думаю, нам нужен свет, — послышался её голос, — Закрой глаза. Я ощутила, как в комнате стало светлее от ночника, что стоял на прикроватной тумбочке, совсем близко к моему лицу. Мягкие губы поцеловали меня, бёдра совсем осторожно продолжали движение. — Ты жива? — с тихим смешком спросила она. — Да, это потрясающе, хочу ещё. — Сейчас, только… Открыв глаза, я вижу, как она смотрит на то, как толкает себя в меня. Как входит и выходит из меня страпон, влажный от соков. Нежно проводит рукой по всему моему телу и я дрожу. Всё продолжается на особой волне, я не могу сдержать стонов, он массирует мои стенки, проникает на глубину, откуда я выталкиваю его, Ева с нажимом вводит обратно, пробивает, и сжатия уже не так помогают. Мой рассудок признаёт, что покорён этим поведением Евы, такая властная, уверенная в себе. Дотягиваюсь рукой до её груди, сжимаю и тяну другой рукой Еву на себя, но она толкает меня обратно на постель. Выходит из меня и поворачивает на живот. Я вся сжалась, не уступая ей, но руки стали разминать мою спину, это так расслабляло, что Ева перешла на поцелуи. Чувствительные бока, затылок, она воспользовалась всеми козырями, чтобы поставить меня на колени. — Сейчас я понимаю, что получаю это реже, чем ты. — О чём ты? — спросила я, утыкаясь лицом в подушку. — Подчинение, Вилланель. — Я вся твоя, вперёд. — Хорошо, прогни спину. Боже, до чего ты идеальна. Целуя родинки на моей спине, её слова как открытый огонь, её ладонь гладит мой дрожащий живот. Вновь проникновение, я прислушалась к ощущениям, медленные, неглубокие толчки, захватывают моё тело. Между ног сконцентрировалось всё удовольствие, и финал всего зависит лишь от последних нескольких сокращений мышц. Я, кончаю, снимая себя с нагревшегося от трения фаллоса, растягиваюсь на постели, содрогаясь от сладких ощущений. Ева ложится на меня, как приятно быть под ней, я издаю тихие стоны. — Ты совершенство, Ева, но иногда ты делаешь так, что я не понимаю, где предел? — Может, его нет? — Ты в очередной раз удержала меня. Только тебе под силу останавливать меня. — Потому что я люблю тебя. По-настоящему, глубоко и надолго. Навсегда. Я поворачиваюсь к ней лицом, долго смотрю в эти тёмные, карие глаза. Я была глупа, если допустила мысль о том, чтобы оставить её хотя бы на день. Мне больше не нужны города и другие люди, развлечения и деньги. Мне нужна только Ева. — Я люблю тебя, Ева. Спасибо огромное тем, кто был со мной и с ними до конца, кому эта история запала в сердечко как и мне. Была рада видеть ваши отзывы, ваше ожидание и предвкушение новых глав. Приятно когда в жизни есть такое укромное место где комфортно, куда можно сбежать. В конце этой работы мне самой хотелось уехать к ним :) Печально прощаться с ними и вами. Огромное спасибо бете за помощь, столько трудов, сильные обнимашки. Всех целую:) Автор.