В глубине одиночества

Дневник Шейна Уолша, 5 марта 2010 года Как же я ненавижу этот проклятый городишко! Каждый домишко, каждую доску в заборе вокруг халупы, в которой я вынужден ютиться, каждый сантиметр облупившейся краски на стенах обшарпанного офиса, в котором я теперь был главным — вот же ирония! Каждое: «Здравствуйте, шериф Уолш, храни вас Бог!» от местных старушек и женщин помоложе. Детишки и немногочисленные подростки ограничивались первой частью фразы, но мне все равно каждый раз до ломоты сводило скулы. Я находил в себе силы на едва заметный кивок или прикосновение кончиков пальцев к полям шляпы и торопливо шагал прочь. В Ла-Кроссе, штат Висконсин, согласно статистике ФБР, в год совершается на треть меньше убийств на сто тысяч жителей, чем в среднем по штату, в котором и без того один из самых низких уровней преступности в стране. Это вам не Атланта, где в год убивают минимум сто тридцать одного человека, грабят тысячу шестьдесят восемь и насилуют пятьсот двадцать один раз. Минутка занимательной статистики, ведь ничего более занимательного еще три чертовых года мне не светит. Кто-то бы возразил, сказав, что я счастливчик. Отнюдь. Я предпочел бы убийство или вооруженный грабеж средь бела дня этой сонной, едва колышущейся тине безнадежности и скуки, опутавшей меня надежнее, чем любые путы. «Ты уедешь из Атланты! Немедленно! Даю тебе час на сборы и катись на все четыре стороны, гребаный ублюдок! И не из моего кабинета, а из полиции, из города… черт, из штата тоже! Иначе я за себя не отвечаю, Уолш, тебе ясно?!» — слова моего начальника, которого я уважал больше, чем отца, каленым железом отпечатались в мозгу. Я только тупо кивнул и вышел из дверей участка, где отслужил без малого семнадцать лет, ступая на ватных ногах и пытаясь осознать масштаб произошедшей со мной катастрофы. Я думал, что все рассосётся само собой. Побушует и перестанет. В конце концов, я же не на службе облажался или упустил матерого преступника. Я всего лишь влюбился… взаимно, между прочим, в красивую и страстную женщину. Да, она была женой моего напарника и друга Рика Граймса, но чёрт побери, кто без греха, тот пусть первый бросит в меня камень! Но капитан Уиллис не шутил. Через час к моему дому подтянулись детективы Рочестер и Крейг — проследить, что я упаковал вещички и отбываю в неизвестном направлении. Они не сказали мне ни слова, лишь смотрели ледяными глазами, а лица их едва заметно кривились от презрения. Я не понимал. Рик, конечно, был всеобщим героем и любимчиком, но не настолько же! Я, между прочим, был своим в доску, еще до его появления. Я никогда не нарушил приказ, не упустил ни одного из плохих парней, ни разу не промахнулся, стреляя в цель. Да я спас жизнь Питу Рочестеру, когда его чуть не подстрелила какая-то шлюшка-наркоманка, схватив ее за руку и отбросив пистолет! Это все забылось в секунду, стоило мне посягнуть на чужое. И откуда в этих ублюдках взялось столько уважения к священным узам брака и непоколебимости союза между мужчиной и женщиной? Или все дело в смазливой страдающей роже Рика? Он даже не смог набить мне морду толком, только жалобно блеял что-то о том, что у них сын и как он безумно любит жену. И понимает. Сукин сын понимает — надо же — почему я положил глаз на его обожаемую Лори. Я хотел сказать, что положил на нее не только глаз, но и кое-что гораздо весомее, но решил не дразнить гусей. Лори любила меня, а не Рика, о чём неоднократно говорила и в постели, и вне её. Я верил ей. Как самому себе. Просто нужно подождать, пока пыль уляжется, тихонько развестись и мы заживем припеваючи. Пацан её мне нравился, он был серьёзным и тихим для своих десяти лет, да и с детьми я ладил неплохо. У моей кузины Эбби их было трое — и все обожали дядюшку Шейна. Жаль, выбирался я к ним нечасто — жили они в неимоверной глуши. Господи, если бы я только знал, что скоро окажусь там сам и застряну на целых четыре года, я бы живот надорвал от смеха. Я искренне верил, что судьба ко мне благоволит — шикарная женщина, отличная работа и перспективная карьера. Я был на коне. А спустя неделю после того, как всем отделом шикарно отпраздновали мое повышение, Рик узнал об измене жены. Случайно подслушал болтовню Лори с подругой. Явился ко мне, весь бледный и напыщенный и потребовал объяснений, а выслушав, просто молча ушёл. Побежал к капитану. И через два часа я стал безработным. Бывшие коллеги отворачивались, секретарша босса с чувством проговорила, что мне так и надо и не дала забрать на память любимую кружку. Подарок Лори на Рождество, между прочим. Я решил не искушать судьбу и сделать вид, что внял приказу капитана Уиллиса, демонстративно покидав какие-то шмотки в спортивную сумку на глазах у бывших сослуживцев, и укатив в мотель на окраине Атланты. Там я принял пару порций неразбавленного виски и позвонил Лори. Как ни странно, она не очень обрадовалась моему звонку, но сказала, что любит и приедет, как только сможет. У них с Риком вышел знатный скандал, напугавший Карла и ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Я ждал три дня, потом снова позвонил. Она отговорилась визитом к дантисту и обещала перезвонить. Еще через два дня я стоял на пороге их дома, пьяный в стельку и злой как чёрт. Рик был на дежурстве. Лори выскользнула ко мне в джинсах и облегающем топике, чмокнула в щеку и велела уезжать. Они с Риком помирились и к тому же ждали второго ребенка. И нет, он не мой — мы же всегда были с презервативом, как я забыл? Я ничего не понял, но сел в вызванное ею такси и вернулся в мотель. Там, выпив почти целую бутылку виски и запив его темным нефильтрованным пивом, я, кажется, осознал, что похерил всё, что у меня было. Спустя пару месяцев мне позвонила Эбби. Её мерзкий муженек неожиданно и очень вовремя отдал концы, так что она ждала меня на похороны и рюмку чаю. К тому же дети по мне безумно соскучились — последний раз я приезжал в Ла-Кросс на День благодарения. Два года назад. Кузина выглядела бледной, но решительно настроенной. Её мужа давно стоило пристрелить, да я жалел ребятишек — Макса, Эллу и малышку Фрэнсис, которые нежно любили родителя и конечно же не знали, что он безбожно изменял их матери и был человеком отнюдь не святым. Хотя, кто бы говорил, правда? Сразу после похорон Эбби усадила меня за стол и я выложил ей всё, как на духу. И она сказала, что сам Господь привел меня сюда, в Висконсин. В Ла-Кроссе как раз освободилось место шерифа — предыдущая ушла сама — то ли нервный срыв, то ли переутомление, Эбби особо не вдавалась. Зарплата сносная и дом прилагается к должности. Я только посмеялся. А спустя месяц впервые вошел в одноэтажное и побитое жизнью задание офиса местного шерифа, да так и остался. В конце концов, что мне еще было делать?

***

— Доброе утро, шериф Уолш, — Эми робко улыбнулась донельзя мрачному Шейну Уолшу. Впрочем, ничего нового. Шеф был мрачен двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Даже когда Эбби Смит, в девичестве Уолш, заходила в участок вместе со своими звонкоголосыми и неугомонными детьми, лицо Шейна на миг судорожно дергалось в подобие улыбки, больше напоминающей рябь на покрытом ряской пруду или отражением в кривом зеркале, и тут же привычное выражение лица надежно возвращалось на положенное ему место. — Что нового? — вместо приветствия спросил Шейн. — Ничего. Миссис Грин заходила, принесла кувшинчик сливок. Мерл так и сидит в камере — Гленн сказал, чтобы вы сами решили, выпускать его или нет. Он бы не стал. Судья Хорват ждет бумаги по делу об аварии Алекса Пратта. Ах, да. Моя сестра приедет на выходные — отпустите меня пораньше? Все-таки сегодня пятница! Робкая надежда в голосе помощницы заставила его скривиться, но Шейн все же кивнул. — Иди когда хочешь. Только свари мне кофе перед уходом, договорились? — Спасибо, шериф! — Эми засияла. — Сварю побольше! Устремившись в свой кабинет — единственный во всем здании, Шейн со вздохом опустился в продавленное кресло и с силой потер ладонями лицо. Он плохо спал — снилась Лори в чем-то полупрозрачном. Смеющаяся, она протягивала к нему руки, а он, как слепой, никак не мог ухватить ее. Она ускользала всё дальше, пока не растаяла в занимающемся рассвете. Стряхнув остатки наваждения, он как остервенелый выскочил на улицу и около часа целенаправленно истязал себя пробежкой. Взмокнув от пота, он вернулся в дом и обнаружил, что хлипкий душ опять льет только ледяную воду. Плюнув на все и чертыхаясь, он кое как ополоснулся и, стуча зубами, влез в форму. «Сучья жизнь», — привычно подумал Шейн и быстро просмотрел бумаги для судьи. Поставив, где надо, свою размашистую подпись, он вышел в коридор. Оставив папку на столе помощницы, направился к единственной в здании камере, хотя камерой это было сложно назвать. Комната с крепкой дверью и решетками на окнах использовалась еще как допросная, склад и место, где можно было отоспаться при случае. Мерл Диксон развалился на кушетке и храпел во всю глотку, когда Шейн с громким лязгом открыл старый замок. — Эй, Диксон! Вставай и вали домой! — громко произнес шериф, но конечно же, это не возымело никакого эффекта. Повторив одно и то же несколько раз и без толку, Уолш вздохнул и что было силы треснул спящего по наглой роже. — Какого хуя, шериф, совсем ополоумел! — рявкнул Мерл, вскакивая достаточно резво для крепко спящего еще секунду назад человека. — Вали домой, — еще раз повторил Шейн и вышел. — Не хочу! — донеслось ему вслед хрипло и обиженно, но он уже пересек коридор и прошелся до кухни, где налил себе полную кружку кофе, капнув немного сливок и замер, наслаждаясь мгновением. Пожалуй, только виски и кофе осталось из того, что когда-то любил Шейн Уолш. Отличный коп и душа компании. Любимый и любящий. Хороший друг и верный напарник. «А, будь оно все проклято!» — с тоской подумал он. Раздавшийся в помещении перестук каблучков прозвучал настолько чужеродно, что он поперхнулся и оторвал взгляд от кружки. Перед ним предстала высокая блондинка с голубыми, как озеро Мичиган, глазами, сжимающая в руках сумочку из дорогой кожи и явно пребывающая в шоке от увиденной вокруг «красоты». — Могу помочь, мэм? — откашлявшись, поинтересовался Шейн. Дамочка явно была не из местных — такую он бы запомнил, да и женщин старше двадцати и моложе пятидесяти в Ла-Круссе было по пальцам пересчитать. Эми Харрисон, его кузина Эбби, Мэгги Грин и Кэрол Пелетье — вот, пожалуй, и весь список. А, еще бывший шериф Доун Лернер, но он её ни разу не встречал. Кажется, она не выходила из дома. — Да. Наверное, да. Я ищу Эми… мою сестру. Она говорила, что работает в полиции… — быстро произнесла незнакомка мелодичным голосом и отчего-то покраснела. Видимо, от осознания, в каком убожестве её сестра прозябает каждый день. В то время как она не бедствует — судя по дизайнерским джинсам, лодочкам от Лабутена и приталенном жакете Гуччи, а может, Дольче и Габбана. Лори, как и Эбби, обожала журналы со шмотками, туфлями, сумочками и прочей женской дребеденью, так что глаз у него был наметанный.  — Она уже ушла. Вас ждала, торопилась, — ответил Шейн, снова отпивая кофе и ожидая, что сестру его помощницы как ветром сдует. Вместо того блондинка разом поблекла и скукожилась, как будто у нее голова разболелась и спросила: — А вы шериф Уолш? Эми много про вас рассказывала. Я, кстати, Андреа. Андреа… — Харрисон, благослови Господь твои сахарные титечки! — раздался хриплый голос откуда-то сбоку, и следом возник Мерл Диксон собственной персоной. — Сколько лет, сколько зим! Слышу, как щебечет кто-то, дай, думаю, взгляну на птичку. А это ж свои! — Здравствуй, Мерл, только моя фамилия давно уже Блейк. Не думаю, что ты об этом забыл, — лицо красавицы заметно похолодело, и Шейн с любопытством уставился на вмиг стушевавшегося Диксона. — Блейк, Шлейк — разве упомнишь, цыпленочек! Главное, что титечки на месте, — пробормотал Мерл, но выглядел уже не так радостно. Андреа вздохнула, снова взглянув на шерифа. «Что бы не произошло, Диксоны не меняются», — подумала она. А вот шериф был интересным экземпляром. Весьма загадочным, мужественным и сдержанным. Видно, что он погружен в себя, и вправду мрачен и тверд как скала. Эми не жалела эпитетов, описывая своего босса. — Так что вас привело в родные края, миссис Блейк? — спросил шериф, словно продолжая начатую беседу и поглядывая на Мерла с некоторым злорадоством. — О, я просто соскучилась по Эми, — Андреа соврала легко и непринужденно, поведя рукой в сторону в беззаботном жесте, но черные глаза шерифа сузились, изучая её чуть пристальнее. Кажется, он распознал ложь, но ей было всё равно. Скоро это закончится и тогда… Тогда она наконец-то будет счастлива и в безопасности. По крайней мере, ей хотелось в это верить. А пока что ей нужно продержаться. Просто продержаться.