Прости... В ближайшее время мы больше с тобой не увидимся.
Палетт. Я всё ещё люблю тебя~
Гот перечитал эту записку несколько раз, прежде чем до него дошло то, что там написанно. Захотелось кричать и биться в истерике, как маленький ребёнок, которому не дали конфету, и он решил добиться её, закатив слёзную истерику. Может ему дадут эту сладость, чтобы он успокоился. Но в глубине души Гот уже понимал, что это не поможет. Что истерящего ребёнка лишь отшлёпают, не дав конфеты. А Палетт не услышит плачь Гота, находясь где-то там далеко, но явно не здесь. Сев на кровать, Гот ещё несколько раз перечитал записку, до сих пор не веря, что это правда. И ведь он даже не знал, сколько продлится это ближайшее время. Неделю, две? Может месяц? Несколько? Год?... От таких мыслей становилось больно, не хотелось ждать эти несколько месяцев или лет, чтобы вновь встретиться с ним. Хотелось прямо здесь и прямо сейчас, чтобы взять его за руку и никогда не отпускать, чтобы он всегда был рядом. Ключевое слово - "был".Несколько часов назад.
— Да, я понял. Хорошо. — Удручённо сказал Палетт, собираясь сбросить звонок. — Прямо сейчас ухожу. Не надо мне нотации читать и не давай мой номер Полупридурку, я всё равно с ним скоро увижусь. И с вами тоже, пока. Альфа убрал телефон от уха и тяжело вздохнул. Он хоть и сказал что уйдёт прям сейчас, но это было не лёгким решением, вовсе не лёгким. Положив телефон на стол, он подошёл к столешнице и налив в чашку воды из фильтра, выпил её залпом. Ему совершенно не хотелось уходить, хотелось растянуть это время, остаться здесь как можно дольше, но он понимал, что лучше от этого не станет, наоборот, всё может лишь ухудшиться. Забрав трлефон и положив его в карман, Палетт вышел с кухни и на повороте чуть не врезался в ПиДжи. — Ты подслушивал? — Тихо спросил Пал, на что Папер посмотрел на него ни чуть не виноватым взглядом и невозмутимо ответил: — Да. — Было видно, что Папер прекрасно понял, с какими намерениями Палитра возвращался в комнату, а так как он с Готом очень хорошо дружил, было ясно, что ничего хорошего с беловолосым Омегой из-за ухода Палетта не случится. Наоборот, Папер догадывался, что это будет та ещё истерика. — Ты знал, что рано или поздно тебе придётся уйти? Палетт некоторое время молчал, с неким сомнением и неуверенностью смотря в глаза друга. Потом вздохнул и ответил: — Догадывался. — Тогда почему ты позволил Готу привязаться к тебе? Почему ты, зная, что тебе придётся уйти, всё равно позволил этому случиться? — Паперджем был меньше Палитры ростом, но его слова звучали довольно внушительно, а от взгляда Пал даже сжался, но не сильно, всё же он был старше и куда больше понимал. — Ты знаешь, что Готу будет больно, что он ранимый и может даже у него психика поедет из-за этого! И ты ведь всё это понимаешь, какого хрена, Палетт?! — Да, понимаю. Я признаю, что поступил не правильно, и я понимаю, что Готу будет больно, но по твоему мне хочется этого? — Перейдя в наступление, спросил Роллер. — По твоему я хочу его страданий? Думаешь, мне в радость будет каждый день просыпаться с мыслью, что где-то там один дорогой мне Омега, захлёбываясь эмоциями и заливаясь истерикой, проклинает своё существование из-за меня? Мне как будто этого прям так хочется? Я будто похож на садиста, которому нравится наблюдать за чужими страданиями? ПиДжи опешил, отступил от Альфы на пару шагов и потупил взгляд. Он явно не ожидал подобного, думал лишь о состоянии Гота не беря во внимание самого Палитру, а ведь было видно, что Пал тоже не хотел. Что ему было ужасно больно лишь от одной мысли о расставании с Готом. — Я пойду, а то мне кажется, Фреш во мне дыру прожгёт своим взглядом. — Спокойно сказал Палетт, после чего обошёл ПиДжи и пройдя мимо Свежего скрылся в глубине коридора. Папер обернулся и с удивлением посмотрел на Паразита, тот проводил Пала слегка затуманеным взглядом, а потом посмотрел на Папера. — Почему ты не сказал, что ты Гамма? — Неожиданно спросил подросток. — Ты бы всё равно узнал, у меня завтра течка. — Как-то даже непривычно виновато ответил Фреш, словно стыдясь своего пола. — Завтра? — Слегка охренев, переспросил Джем. — Да... Хотя нет, уже сегодня, учитывая, что уже почти утро. — Фреш посмотрел на экран телефона и зевнул. Его странные розово-сиреневые глаза слегка блеснули во мраке коридора. — Мне бы за блокаторами сходить, а то я всю квартиру сооблазню своим запахом. Папер на некоторое время впал в ступор, а Фреш молча ждал какой-либо реакции, делая вид, что он просто что-то печатает в телефоне с совершенно спокойным лицом. Его глаза, выражавшие беспокойство, не были видны за стёклами очков(Ав:Когда он успел их одеть?)). Дело в том, что бльшинство Омег узнав, что Фреш - Гамма, чуть-ли не бегом сматывались от него подальше, а всё потому что Гаммы только начали появляться в этом мире и многие Беты, не отойдя от появления Альф и Омег начали распускать сплетни о том, что Гаммы - это те же самые Омеги, которые просто придумали новый пол, чтобы не казаться слабыми. Не все понимали, что это ложь и верили этому, а кто-то просто недолюбливал Гамм из-за того что им дан куда больший выбор партнёров, чем например у того же Альфы. Фреш однажды познакомился с одной Омегой, та посчитала Паразита за Бету, из-за того что тот притупил свой феромон, так как хотел немного отойти от бесконечной нервотрёпки с гедером. В общем, та Омега посчитала Свежего за обычного человека, и те немного сдружились. Общались в вк, иногда ходили гулять вместе, в бар посидеть. В общем как обычные друзья. Фреш при каждой встрече с ней принимал подавители запаха, ибо боялся, что если она узнает, что он не тот, кем Омега его посчитала с первого взгляда, то они перестанут общаться, а Свежий лишь с ней мог спокойно выговориться, естественно скрывая пол. Однажды в клубе эта Омега, выпив немного виски, поведала Гамме одну довольно грустную историю, после которой общаться с ней Фреш перестал, но история запомнилась надолго. Дело было вот в чём: Ася – так звали ту Омегу – однажды познакомился с одним Гаммой, вернее, с одной, ибо это была девушка. Её звали Сафика. Во всяком случае она так представилась. Сафика сказала ей, что все Гаммы, которых она когда-либо повстречает, будут приносить ей одни беды. Ася сначала ей не поверила, и та куда-то пропала, но потом Омега встретила одного Гамму, который ей безумно понравился, и та буквально расстаяла, первый раз увидев его. Но познакомившись с ним поближе, она поняла, что он полный кретин, но уйти уже не могла от него, она боялась, что тот найдёт её и убьёт, ибо она случайно узнала, что у него есть судимость за изнасилование и убийство. Кое-как убежав от него, получив за это несколько синяков и душевную боль, Ася поняла, что Сафика оказалась права, и с тех пор обходила стороной любого встречного Гамму, даже если она не до конца уверена, что это Гамма, всё равно обходила - не хотела нахвататься проблем. Каждый раз вспоминая Асю, у Фреша сердце кровью обливалось, ведь тогда через несколько месяцев они встретились на перекрёстке, и Ася, заметив Свежего, побежала к нему, и её сбил алкаш поперевший на красный. — Эй? — Из воспоминаний Фреша вырвал возмущённый возглас ПиДжи, который даже снял очки с Гаммы, дабы хоть как-то обратить его внимание на себя. — Прости, задумался. — Фреш нервно почесал затылок, отводя взгляд, ему всё ещё непривычно было показывать кому-либо свои необычные глаза. — О чём? — Невозмутимо поинтересовался ПиДжи, что Фреша ввело в некий ступор. К счастью Паразиту удалось сбежать от ответа благодоря Палетту, который собрал свои немногочисленные вещи, а вернее посто оделся в повседневную одежду и шёл по коридору, вертя в руках свою фуражку. Папер переключился на него, и Фреш смог спокойно вздохнуть. — Уже уходишь? — Спросил Джем. — Да. Мне не стоит здесь задерживаться, иначе придётся пролить чью-то кровь, а мне пока душевной боли хватает. — Отдалённо ответил Палетт, натягивая на ноги кроссовки. Папер промолчал, наблюдая за сборами Роллера. Тот посмотрел на себя в зеркало, растрепал волосы и надел фуражку, после чего посмотрел через зеркало на дверь за своей спиной и, боковым зрением, на стоявших в глубине коридора друзей. Он не хотел уходить отсюда, ой, как не хотел, но понимал, что если он будет поддерживать с ними связь, то их вычислят и убьют, просто потому что они знакомы с ним. Ему вообще не стоило здесь оставаться, но ему же пришло в голову побыть рядом с Готом, рядом с этим чертовски милым Омегой, в которого он влюбился с первого взгляда. Теперь из-за него Деймед младший в опасности, просто из-за того что Пал был рядом. Все живущие рядом с Палеттом в опасности, просто потому что Роллер с детства был вплетён в эту мафиозную паутину. — А когда ты вернёшься? — Спросил ПиДжи, прервав эту угнетающую тишину. — Честно сказать, я не знаю. — Тихо ответил Палитра, повернувшись к Паперу лицом. — Я не знаю, на сколько это всё затянется, не знаю смогу ли я выбраться из всего этого дерьма намешанного родителями, и понятия не имею, смогу ли я вообще вернуться и... Смотреть Готу в глаза. Палетт повернул дверной замок пару раз, после чего открыл проход на площадку и еле заметно вздохнув, вышел из квартиры. Помедлив каких-то пару секунд, он подошёл к лифту и вызвал его. ПиДжи выглянул из дверного проёма и посмотрел в след Палетту, что уже скрылся в дверях лифта. — Надеюсь, с ним всё будет хорошо. — Тихо сказал Паперджем. — Поверь мне, он та ещё живучая тварь. — Усмехнулся Фреш уходя в сторону кухни. — В смысле?Наше время.
— Фреш?! — Крикнул Паперджем на всю квартиру, обнаружив, что пачка блокаторов, которые он купил пару дней назад, сначала куда-то изчезла, а потом нашлась в мусорке полностью пустой. Ответа со стороны Гаммы естественно не последовало, на что ПиДжи тяжело вздохнул и пошёл в комнату, узнавать какого хера этот Паразит истратил всю пачку, ему же самому потом хуже будет. И о чём он только думает? Фреш нашёлся в комнате, он лежал под одеялом свернувшись в комочек и не подавал признаков жизни. Его очки лежали на тумбочке рядом с кроватью, а так же в комнате витал слабый запах персикового йогурта (у беты орфографический инсульт, как можно было написать ёгурт???) и что-то напоминающее имбирные печенья. Этот запах слегка дурманил Папера и тот на некоторое время застыл в проходе, внюхиваясь в феромон Фреша. Отмахнувшись, ПиДжи подошёл к комочку и завернув край одеяла, посмотрел на Гамму, лицо которого было всё красное, а сам он видимо спал. Вздохнув, Папер хотел было встать с кровати, но Фреш на секунду приоткрыв глаза, схватил его и положив рядом с собой, крепко-крепко обнял. Папер от этого впал в некий ступор. Глазами с две копейки смотрел на совершенно не интересную стену, но при этом ощущая со спины очень тёплое дыхание Паразита. — Фреш, пусти. — Наконец прийдя в себя, возмутился Папер. — Не хочу. — Шепнул Фреш на ухо Омеге, от чего тот покраснел хуже помидора, а на его смуглой коже, это выглядело довольно ярко. — Эй! — Взвизгнул Джем, когда вдруг почувствовал клыки Свежего на своей шее, но он даже возразить не успел, как был помечен своим истиным. Это было странно. С одной стороны было больно, ибо шея была самым чувствительным местом у Омеги, а с другой, то что его пометил именно Фреш, и то что сейчас он как бы извиняясь, расцеловывал шею Бумажного, вызывало некую эйфорию чувств. В голове всё смешалось, сердце в груди неожиданно превратилось в колотушку, его ритм превысил все нормы биения. От нежных прикосновений Фреша по телу ПиДжи побежали мурашки, от каждого касания тот словно таял, превращаясь из холодной льдышки в кристально чистую, тёплую и поддатливую воду, хотя нет, скорее в клубничный джем, растопленный и чуть ли не приторно сладкий. Этот запах исходил от ПиДжи и сносил Паразиту голову, от чего он уже почти себя не контролировал. Верней, еле сдерживался от того, чтобы не поиметь Папера прямо здесь и прямо сейчас, не взирая на всевозможные внешние факторы. Что же, сопротивление продлилось не долго, ибо буквально через несколько секунд Фреш не выдержал и, развернув Омегу к себе лицом, впился в его сладкие клубничные губы. Папер даже не смог сопротивляться, его инстинкты тоже преобладали над ним, куда большей властью, чем понимание сути происходящего. Самоконтроль, страх первого раза? Пф, о чём вы? Когда тебя столь искусно ласкает тот, по кому ты сходил с ума на протяжении двух лет, возможно меньше, но это не так важно, учитывая, что Папер влюбился в Парзита чуть ли не с первого взгляда, ни о каком страхе или контроле и речи быть не может. Тут доминируют лишь чувства и желания, остальное уходит на задний план, наверное, даже глубже. Фреш, потеряв последние крупицы здравого смысла, углубив поцелуй, блуждал руками под футболкой Папера, осторожно проводя пальцами по рёбрам и ключице, подбираясь к тазу, но не доходя до него, отдаляясь, как бы дразня Омегу. От этого Папер слегка изгибался, что-то пару раз промычав в поцелуй. От каждого прикосновения по телу бежали мурашки. Вскоре воздуха стало не хватать, и Фрешу пришлось отстраниться, дабы слегка отдышаться и приступить к этим нехитрым манипуляциям вновь. Да, у них довольно радостный конец года, чего не сказать о Готе. Он в это время сидел в своей комнате на кровати и мусолил в руках эту несчастную бумажку, иногда перечитывая её и в сотый раз задаваясь вопросом: "А это точно не какой-нибудь кошмар?". Лишь тогда, когда бумажка стала выглядеть как пережившее несколько веков письмо, Гот положил её на тумбочку и поджав к себе колени уткнулся в них носом, понимая, что это точно не сон. В голове все мысли смешались в кучу, он не знал, как реагировать на эту ситуацию. С одной стороны, было ужасно больно, без Палетта дальнейшая жизнь казалась затянувшейся шуткой, будто Пал не ушёл на несколько месяцев по неизвестным причинам, а спрятался где-нибудь в шкафу и наблюдает за Готом с улыбкой, ожидая, что тот откроет дверцу шкафа и найдет Палитру. С другой же стороны Гот воспринимал это всё, как какое-то испытание от жизни, как должное событие, которое в любом случае произошло. Он понимал, что у Палетта были какие-то причины на то, чтобы уйти, он ведь сам написал, что всё ещё любит Гота, значит он не хотел уходить и ему пришлось. Это давало Деймеду некую надежду на то, что Пал разберётся со своими проблемами и вернётся обратно, после чего всё вернётся на круги своя. Но при этом было осознание, что как раньше уже не будет. Будет по другому, даже если Пал справится со всем за месяц и вернётся, как раньше уже точно не будет никогда. — Гот? А ты чего тут один сидишь? — Поинтересовался, только-что проснувшийся, Градиэнд. — И где Палетт? — Ушёл. — Подняв голову, как бы безразлично ответил Деймед младший, посмотрев на старшего Кодинга. — Куда? — Зевнув и не до конца поняв сказанное Готом, спросил Град. — Понятия не имею. — Буркнул Гот. Градиэнд некоторое время стоял молча, пытаясь проснуться и хоть что-то понять, потом внезапно что-то вспомнил и забыв про Гота, ушёл в глубь коридора, оставив Омегу наедине с душевной пустотой и обидой, существовавшей где-то там на глубине подсознания. Тем временем в комнате ПиДжи все ласки сошли на нет, а сам он сбежал в душ, наконец поняв, к чему всё это может превести. Дальше прелюдий они зайти не успели, здравый рассудок резко очнулся сначала у Папера, а после и у Фреша, когда Джем вдруг весь сжался и хотел было оттолкнуть Гамму, но тот всё уже понял и отстранился. Он вновь скрылся под одеялом, кое-как сообладая с течкой.***
С возвращения домой и встречи с братом в том тёмном подземелье, прошло довольно много времени, но Ред всё ещё не могла привыкнуть к этому. Не могла привыкнуть к странным объятиям от брата по утрам, к его странным задумчевым взглядам в пустоту. К тому что она просыпается не от звона ключей и стука железных засовов, а в мягкой кровати от знакомого тихого голоса брата, который звал её на завтрак. Это всё не вписывалось в ту картину мира, которой она жила раньше. Не входило в эти рамки, выделялось и каждый раз сбивало её с толку. Больше всего она не могла понять Папса, он был слишком добрым и не кричал на неё как раньше, он давал ей свободу действий, выбор, которого раньше не было. Это даже пугало, казалось будто он втёрся к ней в доверие, а потом возьмёт и сломает эту хрупкую связь между ними. Она жила в полном непонимании этой жизни, пыталась понять что-то, перестать подозревать брата во лжи, перестать бояться его, но это было сложно. От каждого шороха она вздрагивала, часто молчала, стараясь не дать повод Папсу накричать на неё, хотя тот всем своим видом показывал, то что он не намерен ссориться с ней и не хочет ей навредить. Старые страхи от детских травм слишком прочно въелись в её душу, не давая ей расслабиться. Она пыталась от этого избавиться, но у неё не получалось. Каждый день Ред проживала словно ожидая войны, держа при себе оружие в виде найденной в старой комнате связки ключей от квартиры и щита в виде многочисленных слов, которые она познала в подземелье, поверьте, её словесный запас мог поразить каждого подростка, любившего материться. Брат ушёл на работу, Ред же осталась дома, обдумывая его предложение о том, чтобы нанять репетитора и наверстать упущенное в школе, и вернуться в неё чтобы выучиться на какую-нибудь профессию. Как ни странно, Папс помнил, что у Ред в детстве была мечта, которую она никому не сказала, а ему лишь подсказала, что это связано с её будущей профессией, о которой она тоже молчала. Ред уже успела забыть об этой мечте, но брат своим вопросом об учёбе напомнил её, и та серьёзно задумалась над всем этим. В детстве она умела красиво петь, но обычно ей никто этого не говорил кроме одного мальчика, с которым она подружилась, он был старше её на несколько лет, но никогда не говорил своего возраста, из-за чего она считала, что ему примерно пятнадцать, а ей на тот момент было в районе восьми лет. Они часто прогуливались после школы, он был довольно тихим и внимательным, подмечал в голосе Ред много различных деталей и хотя сам петь не особо умел, поправлял её, если она где-то фальшивила. Один раз она даже ходила к нему в гости, там он настроил гитару и подыграл ей, когда она пела одну из своих самых любимых песен. Ред попыталась вспомнить её текст, но не смогла, на ум пришли строчки из другой песни. — Мысли загнали, внутренний страх... — Тихо напела девочка, вспоминая ноты и подбирая нужную высоту. — К чему шёл годами – тлеет на глазах. Никто не расскажет, никто не объяснит. И ты ещё не знаешь, насколько далеко всё может зайти.... Знаешь, ой, нет... Блин, не помню. Омега некоторое время молчала, пыталась вспомнить слова песни, но в голове вертелся только её припев. Несколько раз перебрав всё в голове, она тихо начала напевать его, подумав, а вдруг пока она поёт остальное само вспомнится. — Не выдумывай, эй! Не выдумывай, Всё что парит там, не держи в себе. Не выдумывай, эй! Не выдумывай, Позвони друзьям, покажись семье. Не выдумывай, эй! Не выдумывай, Не накручивай, не ищи проблем. Ты не придумывай, эй! Не придумывай, не придумывай мне. Вслед за припевом она вспомнила и второй куплет, начала петь его чуть громче и прикрыла глаза, слегка постукивая пальцами по столу в ритм песни. — И солнце светит так же, на твой заставленный балкон. — Мелодия словно возникала из недр её души, она очень точно попадала в аккорды, словно пела всю свою жизнь. — По тем же тротуарам, домой идут со школ. Ты так же улыбался, но годы позади. Так, что в итоге стало? До сих пор уверен, что на нужном пути. Замкнулся в себе, Но знаешь что, поверь – проблемы только в твоей голове. Она слегка вытянула последний слог и с неким порывом взялась за припев, войдя во вкус собственного пения и тёплых воспоминаний о детстве. — Не выдумывай, эй! Не выдумывай, Всё что парит там, не держи в себе. Её голос разносится по кухне чистым звуком, наполняя каждый шкаф нотами и аккордами песни, через которую она словно выпустила наружу все свои чувства. Тихо, слегка надрывно, и точно попадая в ритм, она закрыла глаза, улыбнувшись своим мыслям. — Не выдумывай, эй! Не выдумывай, Не накручивай, не ищи проблем. Ты не придумывай, эй! Ты не придумывай, Не придумывай мне-э~ Пусть деньги взлетают на воздух. Ну разве стоит убиваться из-за них? Плевать что подумать кто может. Нам ведь сон с ними не делить. От всех убегать невозможно. И как бы ты вокруг фоны не менял. В жизни будь немного по проще, Перестань ныть, перестань себя загонять! Дальше снова последовал припев, такой точный и чуткий, словно она и правда обращалась к какому-то парню, что загнал себя в тупик своими мыслями, думая о своей безнадёжности. Словно она была знакома с ним и пыталась своими чувствами, нотами, словами поддержать его. Она настолько сильно отдалась пению, что даже не заметила, как тихо повернулись в замочной скважине ключи, и как кто-то вошёл в квартиру. Она сразу вспомнила ещё одну песню, которую тоже очень любила раньше и отдавшись порыву, вновь начала петь. — Скучно, скучно на местах. Мне слишком стало душно, душно в городах. И лица под копирку, многоэтажка – принтер. Штампует по утрам, и ты зовешь гулять. Опять, но бесит твоя жажда жить. Я пробовал все то, о чем ты даже ссышь спросить. Миленькой улыбке по моим прикидкам. Даже до двадцати лет точно не дожить. Да в принципе людьми не стоит дорожить... Постукивая пальцами по столу, она вдруг вся завелась и повысив тон, запела припев. — Я разбиваю твои, твои очки - сердечки, Чтобы так больно больше не было. Очки – сердечки, чтоб ты ненавидела! Ты отомстишь мне, не позвонишь мне, Да хоть рви меня на куски! Лишь так тебе, малышка, сижка за сижкой, Станет понятна суть моей тоски! — И дико бесит наивняк, — Вдруг подхватил Папирус, из-за чего Ред вздрогнула и открыла глаза, но петь не перестала, хотя немного сфальшивила. — Которым ты живёшь, повесив, будто флаг. — Себе перед глазами, розовую тряпку, Зальёшь ее слезами под тупой медляк. Опять, ломаешь голос мимо нот. Твой укулеле молится, чтоб ты закрыла рот. Я наблюдаю с крыши, будто бы Всевышний. Как превратил характер в приторный компот. Теперь ты знаешь точно – каждый предаёт.... — Я разбиваю твои, твои очки - сердечки! — Их голоса слились воедино, словно они всю жизнь пели вместе и множество раз отыгрывали эту песню на струнах души. — Чтобы так больно больше не было. Очки – сердечки, чтоб ты ненавидела! Ты отомстишь мне, не позвонишь мне, Да хоть рви меня на куски! Лишь так тебе, малышка, сижка за сижкой, Станет понятна суть моей тоски, йе, йе! Точно поподая в каждую ноту, они слегка улыбались друг другу, а после тихо-тихо начали последний куплет: — Скучно стало на местах. Но ледяную искру в молодых глазах, Ведет будто на пламя с глупыми речами, Те, на ком сорвешься, как на мотыльках... Они замолкли, встретившись взглядами, а после с новой силой запели припев. Папирус щёлкал пальцами, а Ред покачивалась из стороны в сторону в ритм песни. На её лице была безудержная улыбка, ресницы подрагивали, а брови слегка приподнимались и опускались в зависимости от интонации песни. И было слышно лишь: — Твои-твои очки – сердечки. Твои-твои очки – сердечки. Твои-твои очки – сердечки, еэээй! Ты отомстишь мне, не позвонишь мне, Да хоть рви меня на куски! Лишь так тебе, малышка, сижка за сижкой, Станет понятна суть моей тоски! Слегка напев проигрыш, Ред замолчала, неровно дыша из-за переполнявших её эмоций. Папс осторожно подсел к ней на диван и посмотрел на сестру с улыбкой. — Ты всегда умела красиво петь. — Тихо сказал он. Девочка посмотрела на него с некой неуверенностью и даже каплей недоверия и испуга, который сменился каким-то радостным восторгом. — Правда? — Не уверенно переспросила она. — Да, я иногда подслушивал тебя, когда ты на площадке с Саенсом гуляла. — Папс на несколько секунд замолчал. — Хочешь с ним увидеться? Он неподалёку от нас живёт. — Д-да, я бы очень хотела... — Девочка смущённо отвела взгляд, в котором считалась искренняя радость от предстоящей встречи. — А когда? — Да хоть сейчас. — Улыбнулся Фелл, затем он скорее для себя добавил. — За одно он осмотрит тебя, он же всё таки врач. Папс встал с дивана и скрылся в коридоре. Ред проводила его радостно-удивлённым взглядом. Он вернулся с верхней одеждой для неё, она ни разу за всё это время не выходила из дома, поэтому одежда лежала, как говорится, в дальнем ящике. Без слов всё поняв, девочка взяла все эти вещи и пошла в ванную, там оделась в отданный ей обратно красный свитер с небольшими дырками на плечах (счастье для неё, что метка находилась ниже открытых мест) и натянула на себя чёрные джинсы, которые нашли в старых вещах брата в её до сих пор захломлённой комнате. Поверх всего этого, она надела чёрную куртку с золотыми полосками на рукавах и вышла из ванной, полностью готовая к походу к своему старому другу. Папс же в своей любимой кожаной куртке ждал её на выходе. Она надела на ноги старые кроссовки Папируса, которые они открыли в её захломлённой комнате. После этого они вышли из квартиры. На улице было холодно, снег похоже даже не собирались убирать, а он всё шёл и шёл мягкими белыми хлопьями, в Новый год выдалась особенно снежная погода. Стараясь не сильно ходить по снегу, чтобы не промочить ноги, Ред шла, уткнувшись носом в ворот своей куртки. Она слегка улыбалась своим мыслям, иногда поглядывая, на падающий с неба снег. Зимой в Москве быстро темнеет, поэтому на улице уже не было светло, хотя времени всего то четыре часа. Было спокойно, на улицах было не очень многолюдно, все собирались дома, чтобы в семейной обстановке отпраздновать Новый год. Пришли они довольно быстро, дом, в котором жил Саенс был всего в паре кварталах от них. Папирус набрал код и зашёл в подъезд, после чего он позвонил в одну из двух квартир на этаже. Дверь суть-то не сразу открыли, Саенс с непривычно большими синяками под глазами и бодрой улыбкой быстро взглянул на старшего Фелла и, по всей видимости не заметив Ред, открыл дверь и спросил: — Ты не приходил ко мне пять месяцев. — Констактировал факт беловолосый парень в таком же белом халате. — Что на этот раз привело тебя сюда? Опять что-то сломал? — Сняв очки и протереть их, Саенс поглядел на часы, с после на готового рассмеялся Папса. — Нет, я кое-кого привёл. — Отступив на пару шагов в право, старший Фелл слегка подтолкнул сестру, та неуверенно посмотрела на старого друга. — Ред?.... — Удивлённо спросил Учёный, посмотрев на девочку, как на необычное явление, как например человек смотрел бы на снег в Африке. — Привет. — Смущённо поздоровалась она, Саенс же ещё раз протёр свои очки. — Я же точно не принимал никаких странных препаратов сегодня?... — Еле слышно спросил у самого себя Саенс, потом приблизился к девочке и точно убедившись в том, что ему не кажется, крепко-крепко её обнял. — Нашлась всё-таки... Отпустив её он с улыбкой посмотрел в её ярко-красные глаза. Когда он последний раз её видел, они были детскими, слегка сероватыми и пустыми, в них редко можно было увидеть какие-то реальные чувства, она их всегда скрывала. Сейчас же её радость и некое смущение были видны на лицо, какой-нибудь прохожий ни за что бы не поверил, что она пережила пять лет в подземелье, где её пытали и заставляли убивать. Вот и Саенс не думал, что она была в подобной ситуации. Хотя раньше, это было одной из его догадок, но увидев её полные жизни глаза, он стал сомневаться, что та вообще пропадала куда-то. — Саенс! — Донёсся из глубины правого коридора чей-то мужской голос. — Почему её рука всё ещё болит? — Потому что обезболивающее не действует мгновенно. — Ответил Учёный, повернув голову в сторону звука. — Имей терпение пожалуйста, или я правда тебя выгоню. — Ааааргх... — Вновь донеслось из коридора, и всё стихло. Саенс почесал затылок и вновь посмотрел на Ред, та смотрела куда-то в сторону, еле заметно улыбаясь. — Ну, проходите что-ли, я не знаю. — Пригласил Сай. — Мне нужно по делам, а вы тут пока поговорите, ты же приглядишь за ней? — Папирус, не дождавшись ответа, скрылся в дверной проёме, оставляя Ред на её старого друга. — Ааааа...? — Саенс, посмотрел на закрывшуюся дверь слегка недовольным взглядом, потом вздохнул. — И почему я ещё не привык к этому?... Ладно, давай, разувайся и проходи, расскажешь, где побывала и как нашлась. Ред безмолвно кивнула и сняв всё-таки промокшие кроссовки, пошла следом за Саенсом в глубь правого коридора. Дойдя до конца, они свернули в небольшую кухню, она была оформлена в светлых тонах, на столешнице красовалась куча пустых чашек из под кофе. Ред посмотрела на всё это немного удивлённым взглядом, но промолчала. Саенс достал из шкафчика над раковиной две чистых чашки и спросив Ред, какой она будет напиток, но что она ответила: "Чёрный чай", поставил чайник на плиту и в одну кружку положил ложку быстрорастворимого кофе, а в другую пакетик с заваркой. — Ну что, рассказывай, где была и что делала? — С улыбкой спросил старый друг, заливая в чашки кипяток и ставя их на стол. — Я была у мафии. — Немного неуверенно, но честно призналась младшая Фелл. — Саенс посмотрел на неё изучающих взглядом и уточнил: — Тебя поймали на улице? — Слегка нахмурился он. — Да... — Кивнула Ред, а потом вдруг решила податься в подробности. — Я тогда сбежала и грохнулась где-то в подворотне. У меня сильно заболела нога, и я не могла встать, поэтому решила не утруждать себя и сидела там некоторое время. Потом уснула. Когда я проснулась, то уже была в подземелье и... Пытки, издевательства, эксперименты... Я очень долго не могла привыкнуть к этому, а они пытались сделать из меня убийцу. Дальше она не смогла говорить, слишком много воспоминаний, которые всплыли у неё в голове, причиняли ей невыносимые душевную боль, её пытались сломить, пытались контролировать, заставить делать то что им нужно. А ведь на что только люди не пойдут, ради денег, ради богатства, ради собственного удовольствия? — Там было страшно... — Честно призналась она. — Понимаю. Мафия - это та ещё заварушка. — Ответил Саенс, наблюдая за Ред. — Знаешь, когда ты исчезла, Папс заявился ко мне спустя три дня и с порога сразу же, не здороваясь, не представляясь, в лоб задал вопрос: "А у меня ты или нет?". Я сначала даже не понял, кто он и зачем ему ты, а потом выяснилось, что он твой брат и... Я тогда честно не мог понять, как совместить то, что ты мне про него рассказывала и то, как он вёл себя после твоей пропажи. Со временем я узнал его получше, смог понять, что между вами произошло и как-то раз он мне даже излил душу, рассказав об отце и об его отношении к вам, и к тебе, как к Омеге. Он постоянно винил себя в том, что ты исчезла, предпринимал бесчисленные попытки тебя найти, а год назад, всё же опустил руки, он очень за тебя боялся. Боялся, что ты умерла, что тебя убили, и что вы больше никогда не увидетесь. Помню, как он однажды молча заявился ко мне и на вопрос всё ли в порядке, посмотрел на меня так безнадёжно, словно ещё чуть-чуть, и он точно попробовал бы спрыгнуть с крыши, с полной уверенностью, что где-то там встретится с тобой. — А он... Знает, что мы истинные? — Тихо спросила она. — Он мне об этом не говорил. — Ответил Сай, отхлёбывая кофе. — Да даже если знает, он скорее молчит из-за того, что боится, что отпугнёт тебя и вы снова поссоритесь, ты сбежишь и всё по новой. Он ведь давно тебя нашёл? — Несколько месяцев назад. — Ответила Ред. — Ты его боишься. — Констактировал факт Учёный. — И да, и нет... Просто, я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что он так тепло ко мне относится. С одной стороны мне это нравится, а с другой... Я боюсь, что он сблизиться со мной, узнает все мои слабости, вселит в мою душу ложные надежды на счастье, а потом оборвёт всё это и бросит, как ненужную игрушку... — Ред не выдержала и всхипнула, вытирая руковом поступившие слёзы. — Но ты ведь понимаешь, что это не так. — Сай осторожно приобнял подругу за плечи. — Да, но... — Никаких но. Я уверен, что он и сам боится тебе навредить, попробуй просто прислушаться к нему, присмотреться к его поведению, действиям, ты поймёшь, что он не тот кем был раньше. — Хорошо... — Ред слегка улыбнулась и подняла на Саенса свой взгляд. — Спасибо. Мне стало легче от твоих слов. — Я всегда рад помочь. — Учёный улыбнулся в ответ, посмотрел на пустое дно своей чашки и вздохнул, стоит отказаться от этой дурацкой привычки постоянно вместо сна пить кофе. Саенс встал из-за стола и поставив чашку возле раковины, вышел из кухни, Ред проводила его задумчивым взглядом. Он вернулся вместе с гитарой, старой такой, но Ред её узнала. Это была та самая гитара, на которой он подыгрывал ей когда-то давно. Учёный сел на своё место, немного настроил инструмент, и наиграл какую-то знакомую мелодию. — Помнишь? — Спросил Альфа. — Да. — Вспомнив что это за песня, она широко улыбнулась. — Тогда давай, попробуем что ли. — С этими словами он продолжил играть, иногда ошибаясь, но всё же вспоминая аккорды. — Если меня собьют на переходе, значит я слишком доверяю. — Тихо начала Омега, уловив ритм. — И если, моя музыка не в моде, значит я её правильно сочиняю. Если, ты перестала плакать ночью, Значит я не звонил тебе утром, Значит я не звонил тебе больше, Вырывая наше прошлое по минута-ам! И вроде бы всё хорошо, И мне кажется я крепче стою на ногах. Мои мысли, кажутся лучше, Но иногда мне кажется, что всё не так. Всё не так. Всё не так. Всё не так. Нет! Всё наоборот, Так как надо, так как надо. Свет, пробивает лёд, После неба, льётся градом. Нет, впрочем как всегда, Тебя рядом, тебя рядом. Но, ты же знаешь все, Так как надо, Так как надо, Так как надо, Так как надо. Так как надо! Так как надо! — Если меня не ждут ни в одном доме, значит я никого не пустил в душу. — Подхватил Саенс, стараясь петь тише чем Ред, чтоб не сбивать её. — И если ты не знаешь мой номер, Значит мой номер тебе не нужен. — Если ты перестала плакать ночью, Значит я не звонил тебе утром. Значит я не звонил тебе больше, Врывая наше прошлое по минутам. И вроде бы всё хорошо, Мне кажется я крепче стою на ногах. Мои мысли, кажутся лучше. Но иногда мне кажется что всё не так. Всё не так. Всё не так. Всё не так. Нет! Всё наоборот, Так как надо, так как надо. Свет пробивает лёд, После неба, льётся градом. Нет, впрочем как всегда, Тебя рядом, тебя рядом. Но, ты же знаешь всё: Так как надо, Так как надо, Так как надо, Так как надо. Так как надо! Так как надо! Так как надо! — Гробовая тишина меня ждёт. — Вдруг подхватил незнакомый Ред Альфа, показавшийся из коридора, у него была перебинтованная голова и всего один глаз, ярко-алого цвета. — Я хочу спросить у Бога: за что? Этот голос изнутри меня рвёт, И кидает мою душу на шторм. Эта карма моя, верь! Да, я бешеный волк, но, Эта карма моя — зверь, Она валит меня с ног! Эта карма моя, верь! Да, я бешеный волк, но, Эта карма моя — зверь, Она валит меня с ног! А дальше снова пошёл припев, теперь они пели уже втроём, а допевали в четвёртом, на кухню, слегка прихрамывая, вошла девушка, Ласт вроде, Ред её сразу узнала и когда допела, поздоровалась с ней. — Я же говорил не вставать, вы почему меня не слушаете? — Спросил Саенс у пришедших, потирая переносицу. — Вы так прекрасно пели, грех не прийти. — Усмехнулся одноглазый, открыв холодильник и рассматривая его содержимое. — Да у тебя здесь мышь повесилась. — Да нет вроде, я же недавно покупал еду-... — Сай хотел что-то ещё сказать, но Дырявоголовый его перебил. — Я не про это и серьёзно, у тебя тут реально висит мышь. — С этими словами он отошёл от холодильника, демонстрируя всем бедное животное, чей хвост застрял меж полок. Саенс впал в ступор, Ред хихикнула отведя взгляд, а Ласт закатила глаза. — Я её съем, ты не против? — Не дожидаясь ответа, он вынул бедное животное из холодильника и не смотря на то, что в комнате находилась незнакомая ему девочка, с характерным хрустом откусил мышке голову. Ред молча переварила полученную информацию об этом странном Альфе, и что он совершенно спокойно ест сырое, даже гнилое мясо. Хотя это даже забавно, он выглядел как довольный кот, который подрался с другим за мышь и выиграл. — Хоррор! Тут же ребёнок! — Возмутилась Ласт. — Я не ребёнок. — С улыбкой фыркнула Ред. — Между прочим мой матерно-словарный запас переплюнет всех вас вместе взятых. — Спорим? — С ухмылкой спросил Дырявоголовый. — У кого больше, тот загадывает желание проигравшему. — Спорим. — С азартом согласилась Ред. Решили написать весь свой матерно-словарный запас на листочках а потом посчитать, и проверить у кого больше. Спорщики сели по разным углам кухни и принялись что-то писать. При чём подчер у обоих был хуже, чем у курицы, а то из-за чего он такой, совершенно разное. У Хоррора причиной являлось повреждение головы и всего один глаз, после аварии он вообще не мог нормально ориентироваться в пространстве, что уж говорить о школе и письме. Ред же в силу того, что тот момент когда дети потихоньку учатся нормально писать, провела в подземелье, просто не имела возможности, да и желания, думать о том, как коряво она пишет. Но собственно говоря это ничего, главное, что они хотя бы разборчиво это делали, а не как реально маленькие дети на пол листа слово, на одну тетрадь предложение. Писали довольно долго, минут десять, может даже больше, не суть важно. Потом они пересчитали получиный результат и... — Я выиграла, я выиграла, я выиграла! — Обрадовалась девочка, поняв что у Хоррора получилось на пятнадцать слов меньше, чем у неё. — Чёрт, да как так то? — Возмутился Хоррор, удивлённо смотря на листки бумаги, что лежали на столе и перечитывая их. — Папс меня точно убъёт. — Выдавил из себя Саенс, кратко пробежавшись глазами по написаным Ред словам. — Если узнает.... — А может не узнает? — Ухмыльнулась Ред. — Тем более с чего ты взял, что он тебя прибьёт, я же не от тебя материться научилась. Мало того, он сам довольно неплохо матерится, может ты просто не слышал. Невинная улыбка на лице девочки не внушала никакого доверия, мало того, на её лице чуть ли не прямым текстом было написанно, что она часть своего словарного запаса пополнила именно от него. — Окей, допустим. — Сай ещё раз окинул листки скептическим взглядом, после чего посмотрел на Ред и лишь сейчас приметил то, что у неё был выбит зуб. Эта деталь конечно была не особо заметна, но всё же если приглядеться, то один из коренных клыков в девочки отсутствовал. Немного подумав, Саенс решил осмотреть её, ибо во первых ходить с такой дырой не очень приятно, а во вторых, мало ли что там с ней делали в мафии, вдруг где-нибудь у неё неправильно срослись сломанные кости. — Пойдём, я осмотрю тебя на наличие травм. — Предложил Сай, на что девочка сразу же согласилась. Первым делом Учёный решил провести рентген, и если в целом всё было более-менее в порядке, то вот с левой рукой что-то было совсем не так. Вернее, как не так. Там отсутствовал один палец, причем удивительно, как Ред вообще пользовалась рукой, ибо другие кости видимо были сломаны и срослись не так как нужно, над функциональностью руки можно было только поплакать. Но девочка умудрилась двигать рукой вполне спокойно, поэтому не было удивительно, что Саенс сразу этого не заметил. Учёный минут пятнадцать не мог понять, что делать с этой феноменальной рукой, потом всё же решил не сильно на этом зацикливаться и исправить всё это потом.***
Когда за окном уже давным-давно спустилась тьма, Папирус всё же удосужился прийти обратно за своей сестрой, и каково же было его умиление, когда он обнаружил её на кухонном диване, мирно спящей и тихо посапывающей. Саенс сказал ему, что она очень утомилась и сразу после проверок легла на диван, и провалилась в сон. Папс немного побеседовал с Учёным, сев рядом с Ред и положив её голову себе на колени, ибо та заняла всё мягкое ложе дивана. Они разговорились и, когда на часах показывало уже одиннадцать вечера, Саенс успел только заварить кофе, на время отвернувшись, а Фелл старший уже уснул. Видимо ложе этого дивана было слишком заманчиво и удобно, что они оба там прекрасно проспали до самого утра. Первой проснулась Ред, она даже не успела до конца понять, что происходит, как её словно током шибануло в плечо. Она вздрогнула от неожиданности и сжалась, стиснув зубы. Рука автоматически схватилась за больное место, было слишком больно, чтобы думать о том что её голова лежит на коленях брата, и что он может проснуться в абсолютно любой момент и увидеть метку на плече сестры. Её настолько сильно шокировала эта боль что она вообще перестала нормально соображать, да и тем более с просонья. Самая адекватная мысль, которая пришла ей в голову, прозвучала там спустя минут восемь, после той болезненной вспышки. Звучала эта мысль кстати так: — "Если у меня так сильно болит плечо, значит с Папи что-то случилось?" — Тут её мозг наконец-то более менее оклимался от боли и начал нормально соображать. Она приоткрыла глаза и осмотрелась. Кухня Саенса? Определённо да, спутать завалённую кружками из-под кофе комнату, нельзя было спутать ни с каким местом. Первым изменением, которое бросилось ей в глаза, был телефон лежащий на столе. И не просто телефон, а телефон её брата, а его она тоже ни с чем не могла спутать, слишком уж впился в память этот чёрно-красный чехол с брелком ввиде черепа. Потом до неё постепенно дошло то, что лежит она на чьих-то коленях, но подниматься с них она не спешила, боль в плече всё ещё сильно давала о себе знать. Тяжело выдохнув, она повернула голову наверх и посмотрела на слегка напряжённое лицо брата, на коленях которого, покоилась её голова. Тот спал, но спал далеко не весёлым сном, раз уж лицо у него такое нахмуренное и неспокойное. На ум сразу пришла мысль о том, что ему снится кошмар, и при чём не просто кошмар, а связаный с Ред, ибо других вариантов по поводу боли в плече девочка не нашла. Осторожно убрав руку со своего плеча, она протянула её к лицу Папса и прикоснулась, проводя по скуле тёплыми тонкими пальцами. От этого прикосновения Папс вздрогнул, Ред же не уверенно проделала то же самое ещё раз. Где-то в глубине мозга всё ещё был страх, что сейчас Папирус проснётся и оттолкнёт её, обзовёт как-нибудь обидно и уйдёт, но этот страх затмевало какое-то странное чувство, приятное и в то же время пугающее своим значением. Ей казалось, что её касания помогут Папсу избавиться от кошмара. Какого же было удивление Ред, когда тот и правда расслабился, перестал хмуриться и слегка подрагивать. Она опустила свою руку и осторожно перевернулась на спину, рассматривая теперь уже умиротворённое лицо Фелла старшего. Она зависла, любуюсь его чертами лица, они были для неё слишком заворожительными и приятными, из-за чего на лице появилась едва заметная улыбка. Но как только Папс приоткрыл глаза, она тут же вскочила, и чуть не упала с дивана, благо успела сесть на его край и отодвинуться от брата. Она сама не поняла, что и зачем она сделала, но её слишком смутила эта неожиданная близость с Папирусом. Он ещё не до конца проснулся и резкое действие сестры ввело в ещё больший ступор. Он посмотрел на неё слегка тупящим взглядом и попробовал всё же понять что происходит. Ред лишь отвела взгляд, пытаясь не думать о том, что в плече пульсирует боль, и что сердце бъётся слишком часто, но рука автоматически потянулась к плечу, чего она даже не заметила. А вот Папсу это сразу же бросилось в глаза. Он совершенно забыв о том, что Ред довольно пугливая в этом плане, осторожно подсел к ней и ни чуть не стыдясь отвернул край свитера, чтобы посмотреть на метку в виде кинжала и обмотавшей его змеи. Фелл замерла, она совершенно этого не ожидала, мало того, она даже не сразу поняла, что именно на этом плече метка, и что Папс смотрит именно на неё. В момент осознания в её глазах отразился страх, безумный страх того, что узнав об истинности Папирус её бросит, как проклятую, с которой нельзя водиться. Этот страх буквально давил на неё изнутри, всё тело словно рвало на части, от напряжения у неё даже заболела голова. Она отвела взгляд и стиснув зубы, стала ждать реакции брата, успокаивая себя тем, что возможно она сможет пожить у Саенса, если Папирус её бросит. Но на удивление Ред, брат молча обнял её, как бы говоря, что всё в порядке, что не стоит его бояться. — Я догадывался, что это ты... — Тихо сказал он. — Ещё тогда, когда нашёл тебя в подземелье, мне в тот момент не хило так прошибло плечо. — Но... Почему ты молчал? — Слегка хриплым, из-за долгого молчания, голосом спросила Омега. — Я боялся, что мне всего лишь показалось, и что ты сама этого не знаешь. — Ответил Папс отстраняясь. — Я лет в шесть это поняла... — Слегка улыбнулась девочка, смотря куда-то в сторону. — Ты из-за родителей не говорила, да? — Скорее уточнил Папирус, чем спросил, на что Ред слабо кивнула, всё так же не поднимая взгляд. — Прости. Услышав это одно единственное слово, девочка подняла на брата удивлённый взгляд. — Прости меня, мне стоило побольше прислушиваться к тебе, нежели к ним, я просто... Просто не хотел показаться им слабым и... Я никогда не хотел вредить тебе. Ты сможешь меня простить, пожалуйста? — Виноватыми глазами смотря сестре в глаза, он замолчал, где-то там в глубине души надеясь, что она его простит. — Папс, я... Я уже давно не в обиде на тебя. — На её глазах выступили слёзы, на лице появилась лёгкая улыбка, возможно значится намного больше, чем просто радость. Папс улыбнулся в ответ, от услышанных слов по телу разлилось какое-то облегчение, недавно давившая на Фелла вина, перестала его душить. Вместе с облегчением, в душе зародилось какое-то приятное чувство тепла и любви.