Эмили Эрскен - Восход ГИДРЫ

Господи, какая же я дура! Почему я стремлюсь верить тем, с кем едва знакома?! Лучше бы меня убили, чем случилось то, что случилось. Меня жестоко обманули. Джейсон… Теперь я даже не уверена, что это его настоящее имя. Все случилось очень быстро. Как только я избавилась от сим-карты, то ощутило болезненный укол в область шеи. Меня тут же стало клонить в сон, телефон выпал из рук, упав куда-то под сиденье. Я пыталась дотянуться до него рукой, но только сползла вперед, больно ударившись об приборную панель. Дальше наступила темнота. Очнувшись, не сразу поняла, где нахожусь. Сосредоточившись, я осознала, что нахожусь в одном из помещений нашего самолета, который совсем недавно угнал Уорд. Нет, я точно не могла ошибиться на этот счет, потому что, через короткий промежуток времени, ко мне заглянул этот предатель Грант. Он откровенно насмехался надо мной, говорил, что теперь я, как и он, для Коулсона не больше, чем предатели. Так и было, ведь ушла я по собственной воле. Он говорил что-то еще, но я его не слушала, а потом и вовсе запустила в него стулом. Ответом мне был взрыв дикого смеха. Зачем я нужна Гаррету? Я и не сомневалась, что именно он это подстроил. Похоже, я ему нужна для разработки более стабильного варианта «Экстремиса». Что ж, это я вряд ли сделаю. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я ощутила, что самолет сел, но никто не торопился ко мне прийти. Прошло больше часа, когда я услышала громкий топот ног, после чего дверь открылась. На пороге стоял Джон Гаррет и нагло ухмылялся, как до этого Уорд. — Ба, какая рыбка попалась к нам в сети! — Мне дико захотелось вырубить его чем-то тяжелым, но пистолет в руке Гаррета удерживал меня. — Да ладно, доктор Эрскен, поговорите со мной. — Пошел к черту! — огрызнулась я, отводя взгляд в сторону. Тут же чьи-то крепкие руки рывком поставили меня на ноги, отчего я охнула. Я посмотрела на того, кто это сделал. Майк Питерсон. Его лицо было изуродовано страшными шрамами, которые, похоже, достались ему после взрыва на мосту. — Так-то лучше, — Джон подошел ко мне поближе. — Да, я не ошибся, когда говорил, что ты очень красивая. Неудивительно, что Фил так к тебе привязался. Его всегда тянуло к красивым девушкам. Мисс Нэйтон, теперь ты. Я не могла понять, о чем он говорит. Руки Майка больно сжимали мне плечи, я ели сдерживалась, чтобы не закричать. — Так это ты отправил Дэниалса к Одри? — все же задала я вопрос. — Я? Нет, зачем?! Он и сам знал, куда нужно идти. — Как ты мог? Как ты мог притворяться другом Фила? — глаза стали затуманиваться от боли. Видимо, и Джон это заметил, потому что тут же приказал Майку отпустить меня. Я хотела присесть, но сдержалась, продолжая стоять, только уже не лицом к лицу с Майком, а лицом к лицу с Гарретом. — Все же ты плохо знаешь Гидру, девчонка. Мы умеем притворяться, — он улыбнулся. — А теперь пойдем, с тобой хочет встретиться еще один человек. *** Мы шли и шли, проходя множество небольших коридорчиков, пока не попали в одно большое помещение. В нем не было окон, и мне показалось, что мы находимся в каком-то бункере. Людей тут было много, все скрывали лица под масками. Все, кроме двух людей. Женщина и мужчина. Женщина стояла ко мне лицом, и я сразу же ее узнала. Это была Рейна — «женщина в цветочном платье». Мужчина стоял ко мне спиной, но что-то мне подсказывало, что я его знаю. — Мистер Куинн, ваш трофей, как и обещал. — Я в испуге отпрянула. Куинн! Йен Куинн! Я готова была смириться с пленом Гаррета, со смертью, но не с тем, что я вновь по своей дурной ошибке попала в руки бывшего мужа. Он повернулся, долго смотрел на меня, потом начал улыбаться. Как же я мечтала стереть эту улыбку с его лица! — Здравствуй, милая, — Йен начал приближаться ко мне, я в свою очередь стала отступать назад, пока обо что-то не споткнулась и почти упала, но Куинн поймал меня. Мои руки были закованы в наручники, я предприняла слабую попытку отбиться от него, но «браслеты» только сильно врезались в мои запястья. — Убери руки, тварь, — прошипела я, но он только улыбался. — А она дерзкая, — рядом появился Джон. — Помни, с каким я уговором тебе ее вернул. — Я помню. Но и ты помни: все разговоры с ней должны осуществляться только в моем присутствии. Он опять это сделал! Этот сукин сын меня продал! Меня охватила волна какого-то безразличия ко всему. Пусть что хотят, то и делают, но мне надоело постоянно жить в страхе. Мне просто надоело жить. Я начала оседать на пол, почувствовав слабость. Мне хотелось уснуть и больше никогда не проснуться. Рядом звучали голоса, я расслышала свое имя, потом наступила тишина. Проснулась я на какой-то грубой лежанке. Чувство безразличия не отступило, но все же я окинула взглядом место, где находилась. Опять на самолете. Рядом со мной сидел Джейсон, что-то рассматривая на своем планшете. — Опять ты… — выдохнула я. Теперь я не отвела взгляда, когда он смотрел на меня. Пусть знает, как я его ненавижу. — Ты потеряла сознание. — Видимо, его нисколько не смущала моя ненависть. — Сейчас позову твоего мужа. — Мы ведь не были знакомы, верно? И ты точно не был на стороне Капитана?! — Отчасти. Мы виделись, когда ты была без сознания. Что это значит? Я хотела задать этот вопрос, но Джейсон поспешил скрыться за дверью. Через минуту появился Йен. — Слава Богу! — он сел на край лежанки, взяв мою руку в свои руки. — Ты меня напугала! — Что тебе от меня нужно? — спросила я, пытаясь освободиться от его рук. — Я тебя люблю. — О, брось! Ты никогда меня не любил. — Неправда. Мне начинал надоедать этот разговор. Любовь… «Нет никакой любви, есть только привязанность» — всегда повторяла моя подруга. И почему я тогда старалась ее переубедить?! Потому что была круглой дурой! Доверчивой идиоткой! В груди заныло, рыдания сами собой вырвались наружу. Меня трясло, я даже не пыталась освободиться от объятий Йена. Да, я не верила ни единому его слову, но чего теперь стоило мое собственное слово?! Для Щ.И.Т.а я теперь была предателем, для Фила я теперь предатель. Я не стану работать на Джона Гаррета, никогда. Но я могла уговорить Куинна уйти, уехать. Я могла пообещать, что вновь буду с ним. Мы можем покинуть страну, и пусть теперь моя жизнь целиком и полностью будет принадлежать только ему. Тут же на смену этим мыслям пришли другие: Гаррет нас никогда не отпустит. Он скорее убьет нас. Стало невыносимо от того, что ты не имеешь право на собственную жизнь. Постепенно я стала успокаиваться, попыталась отстраниться от Йена, и он отпустил меня. — Прости, — произнесла я, вытирая лицо рукавом свитера. — Ничего, я все понимаю. — Для чего я нужна Гаррету? — Ты же знаешь, что он умирает?! — Что? Нет. — Вот так новость! И что он хочет? Чтобы я ускорила ему кончину? — Тогда тебе лучше поговорить с ним самой. Мы вышли из комнаты, прошли зону отдыха, спустили по винтовой лестнице и оказались в лаборатории. Я вспомнила, как работала тут с Фитцом и Симмонс, словно это было сто лет назад. Похоже, нас уже ждали. Я встретилась взглядом с Рейной и Джоном, мельком взглянула на Уорда и Питерсона. — Рад, что вы пришли в себя, — Джон заулыбался, будто мы с ним давнишние друзья. — Не дождетесь, — ответила я, присаживаясь в одно из кресел. — Итак? — Мне нравится, как быстро вы переходите к делу, — Гаррет тоже сел. — Думаю, ваш муж уже рассказал, почему вы тут. — Я кивнула. — Помогите усовершенствовать сыворотку — и вы свободны. — Ой, ли! — я не верила ни единому его слову. — Вы непростая девушка, Эмили Эрскен, — Джон ухмыльнулся. — Конечно, я не откажусь, если вы с мужем будете работать на меня. Такое чувство, что я устраивалась на работу, а не находилась в плену у психа, стремящегося к мировому господству. Но мне почему-то казалось, что работая на Джона, я могу помочь Филу и Щ.И.Т.у. И меня осенило: я могу помочь Коулсону! «Стань двойным агентом, Эмили!» — кричало мое подсознание, а я с ним соглашалась. — Вы и так сделали из меня предателя, — начала я, нарочито-спокойно растягивая слова. — Мне нечего терять, в Щ.И.Т. мне не вернуться. Но не думайте, что я буду выполнять ваши грязные приказы. — Зачем марать такие руки. Я бы сказал, золотые руки, — Гаррет протянул мне руку, я нехотя ее пожала. — Ваши условия, доктор?! — Я поработаю над сывороткой, но не намерена терпеть Уорда и Питерсона. — Они вам не помешают. Но при вас останется Рейна — это мое условие. Я посмотрела в сторону женщины. Что ж, она меньшее из всех зол. — Хорошо. И вы не станете мешать мне видится с мужем. — Поверить не могу, что сказала это! Но мне нужен был кто-то, кто в случае провала моего плана, станет на мою сторону. — Наедине. — Это святое, — он рассмеялся, и я поддержала его. Что ж, дай Бог мне пережить это испытание! Я все чаще стала задумываться о том, как бы сложилась моя жизнь, не пойди я тогда на поводу у Ника Фьюри. По настоянию своего «дорогого супруга», я бы начала работать на Гидру. Может, не так бы больно было осознавать, что ты предатель. Мысленно я себя успокаивала, что не предавала Коулсона, но потом вспоминала, что добровольно села в машину к совершенно чужому человеку, сама отправила Филу сообщение, чтобы он меня не искал… Господи, что же я наделала! Третий день шла моя работа над сывороткой «Многоножки». Я стала понимать, что с ней не так и почему люди взрываются. «Экстремис» — то, с чем довелось столкнуться Тони и Пеппер. Мне удалось лишь поверхностно ознакомиться с составом этого вещества, пока Щ.И.Т. все не засекретил. Но то, что это совсем не сыворотка доктора Эрскена, очевидно, как день. За все три дня мы ни разу не выходили из самолета, и, судя по всему, самолет все время провел в воздухе. Гаррет боялся, в этом я ни минуты не сомневалась, что может умереть. Я видела его медицинскую карту и точно знала, что достаточно его ударить в живот, и он умрет. Меня вообще поражало, как он так долго смог жить, учитывая, что его внутренние органы, а точнее, то, что от них осталось, удерживались внутри лишь пластинами из сплава разных металлов. — Доктор Эрскен, — я вздрогнула от приторно-вежливого голоса Рейны. Она, словно кошка, передвигалась бесшумно, имея привычку останавливаться у меня за спиной и наблюдать за тем, что я делаю. — Агент Гаррет хочет вас видеть. Я молча встала, направляясь к выходу из лаборатории, за мной тенью шел Майк Питтерсон. Мне было его жаль, я не испытывала к нему ненависти, понимая, что он такая же жертва в руках Гаррета, как и я. Мы с ним ни разу не разговаривали, чтобы не предоставлять Джону возможности следить за нами через камеру в глазу Майка. Мы поднялись по лестнице туда, где раньше на самолете был кабинет Коулсона. Я вошла в него, а мистер Питтерсон остался стоять за дверью. В кабинете, помимо Гаррета, был еще Уорд и Куинн, разом обернувшиеся, как только я подошла к столу. — Порадуете меня, доктор, — Джон встал с кресла, обогнул стол и сел на его край. Его лицо излучало саму любезность. Интересно, а что в то время можно было прочитать на моем лице?! Ненависть? Злобу? Или тоску? — Я почти завершила все испытания, — я продолжала стоять напротив мужчины, проигнорировав его приглашение сесть в кресло. — Мне удалось устранить проблему, которая вызывала нестабильность «Экстремиса». — «Экстремиса»? Я был уверен, что это новая сыворотка суперсолдата. — Я почувствовала, что начинаю закипать от гнева, но мне удалось сдержать поток нецензурной брани. — Если вы гнались за тем, чтобы создать сыворотку доктора Эрскена, то вам не удалось. Даже близко, я бы сказала. — В чем же был наш промах? — В том, что Авраам Эрскен мертв, — я улыбнулась, думая, что так смогу рассердить Джона, но он лишь расхохотался, словно я рассказала ему шутку. — Люблю чувство юмора у девушек. Они вроде и шутят, а вроде и пытаются задеть. Что ж, доктор, не смею вас больше задерживать. Я приказываю вам поспать, а то вон уже какие черные круги вокруг глаз от недосыпа. — Надо же, он обо мне заботится! Я вышла из кабинета вместе с Йеном. Он взял меня за руку, но я даже не пыталась вырвать руку. На меня сошло какое-то невероятное утомление, даже показалось, что я сейчас рухну и усну прямо тут, на полу, посреди самолета. — Ты меня последнее время пугаешь, — произнес Куинн, но его слова долетели словно издалека. Как только я оказалась в комнате, которая раньше служила нам камерой для допроса и содержания посторонних, то тут же упала на постель и провалилась в глубокий сон. *** — Спишь? — я приоткрыла глаза, увидев прямо над собой лицо Фила. Он улыбался, его глаза светились от радости. Никогда не видела его таким. — С тобой разве поспишь, — приподнявшись на локтях, я оказалась на очень близком расстоянии от его лица. — Ты спала больше двух суток. Если честно, я начал переживать. — Сколько? Ох, черт! Теперь мне уже удалось сесть на постели. То, что я увидела, поразило меня: мы были на пляже, точнее, на берегу океана, укрытые под огромным зонтом, где уместился один единственный лежак. Песок под ногами приятно щекотал, а морской воздух словно наполнял свежестью. Я повернула голову в сторону Фила, улыбнулась, а он улыбнулся мне в ответ. — Где мы? — Таити, прекрасное место, — Коулсон вдохнул свежий морской воздух, после чего пересел ко мне поближе и приобнял. — Давно хотел оказаться здесь с тобой, показать тебе эти края. Хотел, чтобы мы могли вот так сидеть на берегу океана и разговаривать. — О чем же будем говорить? — я рассмеялась. — О твоем предательстве. *** Я вскочила с постели, больно ударившись ногой о стол. Меня трясло от страха. Какого черта! Что мне такое снится?! Таити, предательство… Я и не заметила, как начала кричать, не в силах сдерживать себя. Я начинаю сходить с ума. Чьи-то крепкие руки обхватили меня сзади за талию, силой заставляя сесть на пол. Я прекратила кричать, но мелкая дрожь не отпускала мое тело. — Эмили, все хорошо. Это всего лишь сон, — успокаивал меня чей-то голос. — Все будет хорошо. Джейсон Аврамс! И откуда только нашлись силы, но я вырвалась из его рук, отскочила к самому дальнему углу. Мужчина остался стоять на месте. — Ты! Ненавижу тебя, — прошипела я. — Со мной что-то происходит. Я доверилась тебе, а ты меня предал. Ненавижу! — Успокойся. Я шел сюда, чтобы поговорить с тобой, но ты кричала. — О чем поговорить? Как хорошо работать на Гидру?! Да пошел ты с такими разговорами. — О том, что случилось с тобой на Трискелионе. О, только бы он не соврал вновь, ибо я задушу его голыми руками! Тело прекратило сотрясаться от холода и страха. Я отошла от угла, приблизилась к постели и села, Джейсон сел на край стола. — Я слушаю. — Долгое время Александр Пирс и его люди, в том числе, и я, разрабатывали вакцину, чтобы извлекать из агентов Щ.И.Т.а полезную для Гидры информацию. Тебе была сделана инъекция, но ты долго не приходила в себя. Я… — мужчина замолчал. Мне стало невыносимо от наступившей тишины. — Продолжай, — процедила я сквозь сцепленные зубы, с трудом сдерживая порыв броситься на этого парня и вцепиться ему в глотку руками. — У вакцины был побочный эффект, о котором я предупреждал Пирса, но ему было все равно. — Что за побочный эффект? — я внутренне напряглась. — Поначалу ты будешь терять сознание, потом… Потом ты потеряешь память. — Что? Зачем надо было создавать то, что приводит к потери памяти? — А как, ты думаешь, мы избавлялись от агентов Щ.И.Т.а? Я был против того, чтобы вакцину применяли к тебе, потому что, потеряй ты память и окажись в другом месте, это было бы очень заметно и подозрительно. Возможно, Эмили, ты и не знаешь, но ты очень ценный агент для Щ.И.Т.а. Все, о чем он говорил, казалось для меня полнейшим бредом. Я стала перебирать в уме все важные для меня даты и события. — Но я не чувствую, что что-то забываю, хотя прошло достаточно много времени. — Это приходит не сразу. Ты начинаешь забывать то, что помнила очень долго. Например, формула сыворотки «Суперсолдата». Ты ее помнишь? — Ловишь меня «на слабо»? Не выйдет, — мне начинало казаться, что он просто мне врет, чтобы я для него написала формулу. — Я не прошу тебя ее написать, Эмили. Я прошу лишь вспомнить. Хорошо, давай вспоминать твою биографию, а лучше давай вспомним то, что ты долгое время не вспоминала. — Например? — Твое знакомство с мистером Куинном. — Это я не забуду никог… — я запнулась, потому что и правда не могла вспомнить, как познакомилась с Йеном. Но ведь это было так давно! Для чего мне это помнить?! — Я… Погоди, это произошло в ресторане?! — Ты меня спрашиваешь? — Это произошло у института, где ты училась, — я повернула голову, встретившись с взглядом моего бывшего мужа. Мне показалось, или в его глазах плескалась тревога и жалость?! — Я предложил подвезти тебя домой, ты согласилась. Мать твою, Аврамс, что ты с ней сделал? Я и ахнуть не успела, как Йен набросился на Джейсона, повалил его на пол и начал душить, периодически отрывая правую руку от горла и избивая Аврамса по лицу. Мне стала страшно, что Куинн убьет его. — Йен, остановись! Ты его убьешь! — не помня себя, я повисла на шее бывшего мужа, стараясь оттянуть его от парня. Как бы ни складывались события, но видеть смерть от рук Куинна мне не хотелось. В помещении появился Майк Питтерсон, который быстро растянул дерущихся. Я тяжело дышала, рядом со мной, на полу, сидел Йен, так же тяжело дыша. Джейсон скрылся за дверью. — Как бы там ни было, но я тебя не оставлю. — Это утешение из уст Куинна звучало для меня как приговор. Очень скоро я все забуду: свою жизнь, Щ.И.Т., Коулсона. *** Сыворотка для Гаррета была завершена, а я все так же стремительно забывала то, что знала ранее. Йен постоянно говорил со мной о разных вещах, которые знали только мы с ним, но я с трудом вспомнила, где мы провели свадебное путешествие, что на мне было надето, с кем меня знакомил мой муж. Это было так банально, но суть этих воспоминаний состояла лишь в том, чтобы поддерживать мою память. Попутно я старалась не забывать то, что знала о Щ.И.Т.е и Коулсоне, но все это зависело не от меня. Рано или поздно, забудется и это. Самолет сел, но я не знала где. Мне было приказано не покидать своего место, за мной постоянно ходили до зубов вооруженные люди. Доступ в лабораторию, к компьютерам, был закрыт, чтобы я не смогла отправить кому-нибудь сообщение. Самолет стал моей тюрьмой. Какой-то шум привлек мое внимание. Кто-то кричал, и мне даже показалось, что я узнала голос. Почему-то Гаррет приказал мне сидеть в его кабинете, но шум внизу, в центральной части самолета, сводил меня с ума. Я шагнула к двери, открыла ее, столкнувшись с двумя своими охранниками. — Что происходит внизу? — но мой вопрос был проигнорирован. Тогда я решила идти напролом. Оттолкнув мужчин, я бросилась к винтовой лестнице, сбежав по ней как можно быстрее. Позади угрожающе звучал топот охранников. — Джон! — я замерла, так и не дойдя до Гаррета. Фитц и Симмонс! — Какого…? Что происходит? — Да вот, двое зайцев проникли на мой самолет, — Джон улыбался, но я смотрела не на него, а на ребят. Мне сложно было понять, что они думают, но в глазах Фитца я читала радость и мольбу. Как мне хотелось сказать им, что я не предатель. — Отпусти их, — приказала я Гаррету, но мои слова лишь вызвали в нем веселость. — У тебя есть я. Отпусти ребят. — Да они мне и не нужны, но… Эх, их умы и правда могут оказаться полезны. — Мы не собираемся работать на предателя! — Ох, Фитц, лучше бы ты молчал. Джемма вытянула вперед руку, на которой был какой-то предмет. Что произошло дальше, я так и не поняла: девушка сжала руку в кулак, лампочки позади меня стрельнули и заискрились. Джон Гаррет рухнул на пол, так что оказался прямо у моих ног. Я не торопилась ему помочь, потому что мое внимание было приковано к бегущим Фитцу и Симмонс. У меня была отличная возможность бежать следом за ними, но я замешкалась, что послужило на руку моим охранникам. Их руки до боли сжались на моих запястьях, и все попытки вырваться делали мне лишь больнее. — Уорд, убей их! — эти слова Джона эхом отдавались в моих ушах. — Нет, Джон, прошу! — я упала на колени перед ним, не стыдясь слез, которые самовольно текли из моих глаз. — Уведите ее! — Нет, Джон, нет! Я не знала, куда меня тащат, меня это не волновало. Мне были важны только Фитц и Симмонс. Я представляла, как Уорд их догоняет, как стреляет в них, убивает, а я так с ними и не поговорила. Наступила какая-то апатия, и я просто повисла на руках охранников. Если он их убьет — я убью его, вот только мое будущее было таким же призрачным. *** — Милая, ты уже решила? Я подняла глаза от тарелки с ужином, внимательно посмотрев на отца. Как же мне хотелось, чтобы хоть один вечер в кругу семьи прошел без обсуждения моего будущего и выбора будущей профессии. Мне всего шестнадцать лет, еще год до поступления, но отец «давил» на меня, намериваясь навязать свое мнение. К сожалению, родители не относились всерьез к моему стремлению стать хирургом. Папа постоянно говорил, что меня тянет на кровь, но мне всего лишь хотелось помогать людям. «Люди — жестокие существа», — коронная папина фраза. Мама в свою очередь старалась не принимать участия в этом разговоре, чтобы не навлечь на себя поток негатива от отца. В итоге, все «шишки» и упреки доставались мне. — Я не изменила своего мнения, папа, — ответила я, отложив вилку в сторону и готовясь выслушать очередную тираду мистера Эрскена. Но отец не торопился. Его руки медленно сжались в кулаки, затем разжались, после чего он отложил свою вилку. Скрестив пальцы, папа подпер подбородок обеими руками и начал «сжигать» меня взглядом. Это было хуже всего, когда он не говорил ничего, а вот так вот просто смотрел на меня. — Это все из-за доктора Эрскена, не так ли?! — Отец никогда не называл доктора Эрскена «прадедом», словно не хотел признавать их родство. Мне это было глубоко неприятно. — Не должен был я принимать те вещи, что остались от него. Он намекал на то, что после войны все личные вещи доктора Эрскена были переданы его семье. Моего отца тогда еще не было. Прошло много лет, прежде чем эти вещи были переданы ему после смерти моего дедушки. Когда я просила отца рассказать мне историю о создании Капитана Америки, он всякий раз говорил, что это была глупая ошибка доктора Эрскена, за которую он поплатился своей жизнью. Мне было четырнадцать лет, когда я нашла в личных вещах своего прапрадеда обтрепанный дневник, который с упоением прочитала за два дня. В дневнике была описана вся жизнь доктора, вплоть до того дня перед экспериментом, когда прапрадед говорил с юношей Стивом. Эти строчки навсегда врезались в мою память: «Болезненный юноша с невероятным стремлением уничтожать врагов. Жаль, что мне не посчастливилось встретиться с ним раньше. Быть может, Стив навсегда изменил бы мою жизнь. Что я понял за короткий с ним разговор? Неважно, насколько ты велик снаружи, важно, насколько велика твоя душа». На этом запись обрывается. Мне хотелось верить, что, не умри доктор Эрскен в тот день, он бы написал еще так много. Я представляла, как бы этот дневник прапрадед вел вместе с Капитаном Америкой. Но этому не суждено было случиться. А затем я сделала для себя настоящую находку, которая могла бы стоить очень и очень много. Долгое время считалось, что доктор Эрскен не оставлял записей касательно разработок сыворотки Суперсолдата, но это были ошибочные мнения. Невзрачный клочок бумаги, вложенный между страницами потрепанной книги о героях того времени, сразу привлек мое внимание. В свои четырнадцать я мало понимала, что значили эти закорючки на бумаге, но, начав изучать химию и биологию в лицеи для одаренных детей, я стала разбираться в записях на листке. К слову, в лицей для одаренных детей меня «запихнул» отец, так что в какой- то степени он виновен в том, что я так заинтересовалась биологией и медициной. Но у него было иное мнение: он считал, что я должна поступить в институт уже со многими знаниями, недоступными другим детям. Какую же он прочил мне будущую профессию? Дипломат, путешествующий по всему миру, живущий в достатке, владеющий, как минимум, десятью языками. Бред, честное слово. Но профессия хирурга была для него слишком примитивной. — Причем тут прапрадед, папа, — я заметила, как напряглась мама. Да, я опять начинала перечить отцу, а это всегда перерастало в скандал. — Я. Не. Хочу, — отец нарочно произносил слова по отдельности, словно так они могли бы возыметь на меня больший эффект, — чтобы моя дочь стала…стала каким-то врачишкой с маленькой зарплатой и круглосуточной работой. Я для тебя совсем не пример? Еще какой пример! Помощник министра иностранных дел США, приближенный к президенту. Но отец не мог отрицать того, что такой должности должен быть благодарен именно фамилии Эрскен! — Ты всегда для меня пример, папа, но я хочу сама выбирать свою будущую профессию, — громкий стук по столу кулаком прервал дальнейшую мою речь. Отец встал из-за стола, круто обогнул его и стремительно пошел к выходу, даже не посмотрев на меня. — Эмили, ну нельзя же так перечить отцу, — мамин бархатистый голос меня не успокаивал, а только больше раздражал. — Папа — деспот, — я вскочила, чуть не перевернув тарелку с ужином, устремляясь к двери, за которой только недавно скрылся отец. Я понимала, что даже от матери не смогу найти нужной мне поддержки.