***
Гарри старается вычислить преследовавшего их человека. За годы работы в Аврорате они переловили сотни Пожирателей, большую часть из которых он лично отправил в Азкабан. Суд номер десять стал местом, где Гарри проводил больше времени, чем где-либо. Да и про Гриммо двенадцать приходилось часто забывать — после убийства Волан де Морта Пожирателей Смерти меньше не стало, наоборот, появлялись новые, юные, возраст некоторых не превышал даже и двадцати лет. Сейчас весь мракоборческий отдел преследовал только одну цель: переловить всех тех оставшихся ублюдков, вдалбливающих в детские головы, что вычищать мир от грязнокровок — это и есть миссия каждого чистокровного. Переловить и закинуть в Азкабан на всю их оставшуюся жизнь. Потому что кто-кто, а дети этого точно не заслужили. Гарри не любит готовить, но ради приветственного ужина можно и перешагнуть через свои «не люблю». На кухне витает аромат запекающегося со специями красного болгарского перца. Аврор быстрыми и уверенными движениями измельчает ножом лук, затем, тщательно следуя рецепту, по словам Джинни, «самого простого супа на свете», отправляет его в раскаленное масло кастрюли. Он старается уловить логическую последовательность процедур, но все-таки иногда программа дает сбой. Например, орегано. Что это? Заклинание? Чем занимаются Пожиратели, пока их молодое подобие старается следовать их примеру? Наблюдают за натравленными друг на друга детьми и Авроратом? Готовят нападение? Гарри, удрученный луком и поисками нужной банки одного из шкафчиков кухонного гарнитура, в которой должен был храниться сушеный перец, отдал бы всю свою жизнь лишь за то, чтобы не знать ответа на этот вопрос.***
Мистер Поттер невероятно сексуален, когда в его руках нож. Скорпиус, в черных спортивных штанах и серой хлопковой майке, производит впечатление обычного британского подростка, спустившегося в десятом часу вечера на семейные посиделки за чашечкой чая, дабы не расстроить или не разозлить родителей. Сейчас же он, небрежно опершись на дверной косяк, следит за тем, как Гарри мелко крошит какую-то траву и кидает ее в кипящий на плите суп. — Присаживайся, — вежливо приглашает аврор, даже не поворачиваясь к Скорпу. Стул с мягкой обивкой, грубый деревянный стол. Интересно. На мужчине рубашка свободного кроя, рукава которой закатаны по локоть. Он перебирает специи, сверяет их с приколотым к стене на кнопку розовым отрывным листочком. Наверное, рецепт. Скорпиус напрягает зрение. Какие-то закорючки. Женский почерк. Не сказать, что Скорпиуса очень волнует дама, что оставила свою писанину на этом отвратительно-розовом клочке бумаги, но какая-то доля интереса все-таки присутствует. Кому доверяет свою кухню глава Аврората? Маме? Сестре? Тетушке? А, может быть, девушке? — Итак, насколько я осведомлен, ты посещаешь психолога, — буквально вырывает Скорпиуса из озера сомнительных мыслей о таинственной красавице, что написывает рецепты мистеру Поттеру. — Когда у тебя следующий визит? — Есть такое, — соглашается юноша, стараясь отвечать как можно раскрепощеннее, чтобы не показать, как сильно он волнуется, — про визит не знаю. — И почему? Почему Вы работаете психологом? Нравится, когда маленькие девочки рассказывают о первом неудавшемся сексе? Возбуждает? Работа сексологом Вам бы подошла куда больше. И что ответить? Довел психолога до психолога? Скорпиус конечно не уверен, но есть небольшая такая вероятность, что мистер Смит ему рад не будет. Парень мнется, затем смотрит на мистера Поттера в упор. — Мы не поняли друг друга. Как же по-идиотски звучит. — Понятно, — как-то отстраненно отвечает мужчина, — Дамблдор поручил мне найти тебе нового, и я нашел. В четверг познакомитесь. Ну, отлично. — Ага, — тянет Малфой в ответ. Мистер Поттер снова начинает возиться со своим ужином. Скорпиус без настроения считает рубцы на столе, понимая, что диалог не клеится. Возможно, дело в том, что им необязательно разговаривать, как друзьям или знакомым. Тут ведь все просто: раньше за ним бегала министерская свора охранников, нанятых отцом, а теперь вся та же охрана, но в одном лице. Если Скорпиус не болтал с министерскими, то с чего бы вдруг ему начинать дружить с Поттером? Пусть не совсем приятная, но, однако, довольно верная мысль, и Скорпиус, пусть и немного с грустью, с ней соглашается. Приятно пахнущее рыжеватого оттенка пюре разлито по двум белым тарелкам, расположенным друг против друга. В центре стола стоят специи и плетеная корзинка со свежими румяными булками, хрустящими багетами и аккуратно нарезанным ржаным батоном. Какая, к черту, разница, кто мистеру Поттеру диктует рецепты, если готовит аврор для Скоприуса? Малфой, привыкший к банкетам аристократов, где за столом надлежит присутствовать должным манерам и обязательна светская беседа, наконец мог расслабиться и насладиться ужином в более-менее приятной ему атмосфере. Есть-то хочется, особенно когда понимаешь, что последний раз ты ел вчера, и то, только потому, что нужно было что-то съесть, чтобы, например, не умереть. Сейчас же поужинать хотелось не для галочки.***
Скорпиус вглядывается в свое отражение в ночной темноте кухонного окна. Он размышляет о том, как бы отреагировали Пожиратели, знай они, что он сейчас мило поедает овощной супчик на уютной кухне одного из домов Гриммо. Что он находится под опекой человека, благодаря которому их ряды теряют людей. Что он моется в его ванной, спит в одной из его кроватей, ест его еду. Ах да, точно. Они же знают. Мистер Поттер ел практически бесшумно. Скорпиус не был уверен, ел ли тот вообще или просто сидел над тарелкой, время от времени отламывая себе багета из корзинки. Во всяком случае тарелка напротив потихоньку пустела, и хоть Скорпиус знал, что наблюдать за тем, как человек ест, довольно некультурно, но его интерес, решил он, — не его вина. — Спасибо за ужин, — вежливо благодарит Скоприус, когда тарелка перед ним становится пустой и приходит чувство удовлетворенности, а между ним и человеком напротив возникает неловкое молчание. — И за день. — Так же неловко добавляет он, потому что ответа на его благодарность от собеседника не поступает. Скорпиус уже собирается добавить «за все», когда Поттер поднимает на него взгляд и смотрит так, как может смотреть только опытный ювелир на очередной дорогой камень, который он должен отшлифовать, пристроить в какое-нибудь украшение, а затем, по возможности, сбыть с рук. Только для ювелира этот камень не представляет никакой ценности, потому что он лишь очередной, то есть не первый и не последний, а просто дождавшийся своей очереди кривой и грязный кусок породы. Скорпиус сглатывает все свои благодарности, и единственное, чего он сейчас хочет, — удалиться не просто в комнату этажом выше, а на другую часть планеты, желательно, защищенную и от Пожирателей, и от таких красноречивых взглядов. — Это моя работа, — повторяет недавнюю фразу аврор, вставая из-за стола, — иди, я разберусь. С этими словами на кухне снова начинается какое-то движение, и Скорпиус, получивший желаемое разрешение уйти, решает воспользоваться возможностью. — Хорошо, — выжимает он из себя и выходит из светлой и теплой кухни в темный холодный коридор. Когда Скорпиус был окружен сворой министерских псов, нанятых его отцом, он чувствовал свою власть над ними. Они были как вещи, и хоть ими разменивайся, хоть играйся, — они полностью проплачены, они полностью твои. Ему это нравилось. Сейчас ситуация не изменилась, но подтекст другой: проплачен Скорпиус, и Поттеру нет до него никакого дела. А у Скорпиуса нет ни власти, ни контроля.***
Гарри, вымотанный больше готовкой, чем погоней, проверив территорию площади на наличие всех возможных гостей, совершает привычный теперь для него обход по дому. Не сказать, что он ждет, что на него из какого-нибудь старого полуразвалившегося шкафа выскочит Пожиратель, но для собственного спокойствия стоит перестраховаться. Друзья советовали ему избавиться от этой старой рухляди, то есть выкинуть подчистую всю мебель и технику, и начать наконец жить как все современные люди, но Гарри на этот счет имел свое мнение. Ему нравилось жить в этой атмосфере, точнее, ему нравилось чувствовать себя частью той самой атмосферы, когда Сириус еще был жив, а они вместе с семейством Уизли, Гермионой и Грозным Глазом строили планы по поимке Волан-де-Морта. Он поднимается на второй этаж. В ванной, которую он отвел Скорпиусу, на наличие нового человека в доме указывает только непривычная глазу черная зубная щетка, занявшая свое место на настенной полке рядом с раковиной. Простая черная щетка с жесткой белой щетиной. Он долго думает, стоит ли заглядывать в комнату к Скорпиусу, ведь парень может еще не спать. Гарри, конечно, может объяснить свой поздний визит тем, что он беспокоится о его безопасности, но для первого дня слишком уж много Поттера для Малфоя-младшего, и уж конечно еще больше Малфоя-младшего для Поттера. Но Гарри надеется на благополучный для него исход и приоткрывает дверь в комнату его подопечного. Аврору открывается густая, словно масляная, темнота. В полной тишине он различает чуть слышное сопение Скорпиуса, редкие шорохи ткани и короткие вздохи. Не желая разбудить парня, он остается в коридоре, пропуская во тьму рыже-лимонную полоску света, остающуюся прямым и неестественно ярким мазком на темном холсте. Мокрый, без зонта, с таким разочарованием в глазах, что невольно хочется подойти и что-то сказать. Один, без всякой надежды на что-то хорошее. Мимо проходит столько людей, проезжает столько машин, и никому нет дела до какого-то парня под ливнем. Всем своим видом он выражает то самое спокойствие, которого там, на набережной, быть не могло. Что-то внутри Гарри рвет, мечет и скалится в шепоте. Оно смеется над ним и плачет одновременно, но Гарри не понимает почему. — Спокойной ночи, Скорпиус, — тихо говорит в темноту Гарри, прежде чем закрыть дверь и пойти на встречу со своим привычным пятичасовым сном. Теперь ты не один. Спокойной ночи.