resurrection

Глупая влюбленность — боль, любовь — разорванное сердце в клочья

Ломается. У Марка ломается прямо сейчас что-то внутри; не то этот самый полуразвалившийся дом, не то целый мир. Он сидит на старенькой кухоньке коммуналки и вертит в руках незажженную сигарету, смотря на вечернее небо. Вокруг стены покрашены в противный зеленый и краска постоянно падает на пол от старости. Хорошо хоть тараканов нет. Марк боится их до чертиков, но это становится таким несущественным, когда самое страшное сейчас — это твоя жизнь. Которая, кажется, рушится, словно карточный домик. Марк никогда не был романтичным. Но сейчас он думает, что поскорее бы это все закончилось хэппи эндом. Он оглядывает тесную кухоньку, натыкаясь взглядом то на пустые банки от пива в углу, то на заполненные пепельницы до предела. Не сказать, что это предел мечтаний: коротать вечера тут, но выбора у него и нет. На их этаже нет особо никого. Половина комнат пустые, из которых или уехали сто лет назад или никого никогда и не было; в другой живут студенты, которые не выходят никогда, и несколько семей. Несмотря на всю серость, ему даже нравилось тут. На самом деле, даже это лучше бесконечность ругани у него дома. Марк долго держал все в себе, а, оказалась, даже родная семья не способна его принять. Он давно заметил, что нет былой близости с матерью, заметил еще, после ухода отца из семьи. Наверное, она видела в Марке его и так выражала свою обиду. Марк понимал все, конечно, где-то на периферии, но ему было больно. А больнее всего было, когда мать выгнала его из дома с громкими и такими обидными ты мне больше не сын и это неправильно. Марк схватил свой рюкзак, с пару вещами, и быстро ушел, ничего больше не сказав. Он никому не звонил и не писал, а шел лишь по привычному адресу, к привычно старенькому дому, который стал родным в последние дни. /// — Привет, — и больше ничего. Марк смотрит взглядом побитой собаки и Джено сразу все понимает. Тот говорит оставаться столько, сколько нужно, а Марк лишь грустно улыбается, потому что будет проблематично. Как забавно, что его самый близкий друг и стал причиной всего этого. Чертова влюбленность. Чертов Джено. \\\ Марк понимает, что в жизни есть проблемы похуже, чем не взаимная влюбленность и непонимание родителей, но почему-то это ощущается так чертовски тяжело. Тяжело вечно видеть своего лучшего друга, который приводит к себе(сейчас к ним) каждый день новых девчонок; тяжело весело обсуждать с ним это, потому что вы, черт возьми, лучшие друзья, которые должны делится подобным. Марк корит себя за это, за свои чувства; за то, что он не может быть таким же открытым, как Джено. Они знакомы уже кучу лет, начиная со старшей школы. Марк переехал в Корею, не зная совершенно никого; ходил только испуганно глядя на всех, а Джено, почему-то, улыбнулся так ярко и предложил сесть рядом. Так и началась их история. Марк, наверное, нашел в Джено то тепло, которого ему так не хватало в семье и совершенно не заметил, как начал тонуть. А Джено этого, очевидно, не замечал или просто делал вид. /// Марк усмехается и тушит сигарету о полностью заполненную старую пепельницу. И тут — Марк хен, ты опять ничего не ужинал? Донхек. Донхек — это маленькая искорка в их темном царстве. Он всегда ходит в ярких толстовках, красит волосы в ядерные оттенки и, кажется, всегда улыбается. Несмотря на то, что Марк здесь недавно, он заметил, как младший озарял всех вокруг, словно солнце. Марк мог подолгу смотреть, как Донхек игрался с соседскими детьми; как вечно притаскивал откуда-то вкусные шоколадные конфеты и раздавал их всем, кого встретит; как банально тот мог успокоить любого, кто рыдал на их маленькой кухне. Донхек всегда замечал этот взгляд, но только улыбался и продолжал заниматься своими делами. Марк видел кое-что за этой вечной улыбкой, кое-что ужасно знакомое ему самому Боль У Донхека самого грусть всего мира в глазах; такая, что даже Марк со своей сравнивать не берется. Но тот так умело скрывает ее за натянутой улыбкой и постоянными шутками, что Марк и не сразу замечает. Они не были особо знакомы, если не считать нескольких посиделок на кухне. Донхек всегда выручал его сигаретой, но сам никогда не. Тот лишь спрашивал, как у него, Марка, дела и нервно постукивал пальцами по ногам. Марк думает, что он странный, но кто сейчас вообще может быть нормальным. А самое странное для Марка, что Донхек вызывает внутри что-то непонятное; это что-то пылает внутри ярким пламенем и просится наружу с каждым взглядом все сильнее. — Давай, я тебе сделаю чего-нибудь? Донхек уже тянется за чайником, чтобы сделать чай и что-то привычно простое, Но Марк бросает лишь «спасибо, не нужно» и уходит до круглосуточного. Ему просто хочется побыть одному. Или напиться до беспамятства. /// Спустя час блуждания по одиноким тихим улицам, Марк пришел в комнату ужасно расстроенным и раздраженным; потому что старая продавщица отказалась продавать ему пиво без паспорта, из-за чего он был обречен ходить вокруг дома и бесконечно курить. Он ложится не раздеваясь на кровать, смотря задумчиво в потолок. Электронные часы на прикроватной тумбочке отвлекают его на секунду. Тик-Так Будто ждут чего-то. Тик- Так Марк переводит взгляд на профиль Джено. Тот переписывается с кем-то(Марк знает с кем) и счастливо улыбается, когда приходит новое сообщение. А самое главное: Марка он, очевидно, не замечает. Марк очерчивает взглядом его лицо, начиная от черных смоляных волос, которые вечно в идеальном(иначе быть не может) беспорядке, заканчивая улыбкой, от которой прямо сейчас хочется вскрыться. Красивый — Джено, — Марк неожиданно для самого себя нарушает тишину и, когда Джено переводит на него взгляд, то не сразу решается продолжить, — а ты знаешь что-нибудь о Донхеке из 305? Черт черт черт Марк не хотел этого спрашивать, оно само рвалось наружу. Просто, ему очень хочется узнать о младшем побольше, но спросить напрямую он как-то не решается. Джено откидывает телефон на кровать и задумывается на секунду. — На самом деле, мы не особо знакомы, — он немного съеживается от выжидающего взгляда Марка. — Слышал только, что родителей у него с самого рождения нет, что воспитывала его бабушка, — Марк напрягается всем телом на этом моменте, — а та, кажется, умерла год назад. Теперь он, вроде как, один живет. На Марка будто вылили ведро холодной воды; он вздрагивает и вспоминает, то каким сломленным Донхек показался ему в первую их встречу. Марку настолько чертовски больно от осознания, что даже его не самые идеальные родителей лучше того, чтобы их вообще не было. Джено видит, как Марк пытается переварить эту информацию, и сам не решается спросить что-то. — Ты извини, что я тебя выгнал,— Джено садится на край своей кровати, прерывая бурю мыслей Марка, и виновато смотрит на пол, — просто мне нужно было помочь ей с математикой, — Джено затихает на секунду, будто ища в голове слова для продолжения , — и ты сам понимаешь. — Все нормально, — Марк привычно пожимает плечами и отворачивается к стене, надевая наушники. Как всегда все нормально. /// Следующая неделя пролетает мимолетно. Марк привычно ходит на подработку в закусочную недалеко от дома; привычно заходит после в круглосуточный; привычно сидит на кухне с пачкой сигарет, только, есть одно но Каждый вечер неизменно он находит тарелку, с чем-то невероятно вкусно пахнущим на столе с его именем и маленьким смайликом рядом. У Марка снова крошится что-то внутри, но на этот раз это что-то так приятно отдает в груди быстрым стуком сердца, что он невольно улыбается(впервые за несколько дней). Марк знает, кто это делает, он точно уверен, и от этого, почему-то, становится каплю лучше. /// Спустя полторы недели долгих раздумий, Марк все же решается. Решается, потому что до этого мысли путаются неимоверно в голове и руки подрагивают так, что даже курить невозможно(единственное спасение). Он ловит Донхека поздно вечером, когда приходит с работы ужасно уставший, но полный решимости. Младший сидит на кухне с большой чашкой чая и болтает с милой соседкой из комнаты рядом. Марку становится легче на душе от улыбки Донхека, такой искренней без капли боли. Но одновременно что-то скребется глубоко внутри; что-то, что Марк и сам не силится описать. Просто, то, как Донхек смотрит на нее, обсуждая, очевидно, что-то привычно бытовое — заставляет Марка больно впиться ногтями в предплечье. Когда он все же решается войти, разговор прекращается и соседка с улыбкой вылетает, прикрываясь важными делами. Марк проходит и привычно садится на стул возле окна, закуривая, и совершенно не замечая(ложь) внимательного взгляда Донхека. Когда младший придвигает ему очередную тарелку с рисом и чем-то невероятно вкусным даже на вид, Марк уже не может молчать. — Зачем ты это делаешь? — Он реально не понимает всей этой доброты Донхека, он смотрит в глаза напротив, будто там можно увидеть ответ. Донхек лишь улыбается и берет в руки большую кружку чая, пахнущего душистой ромашкой и лимоном. — Ты кажешься невероятно грустным, — Донхек усмехается и пожимает плечами,— а у нас итак грустных людей на один квадратный метр слишком много. И Марк не решается больше ничего ответить. /// После их последней встречи, не было и дня, чтобы Марк не думал о Донхеке. Его появление в жизни Марка привнесло яркие краски. Только Марка немного пугали эти странные чувства, что вызывал младший даже своим присутствием. — Я бы хотел полететь на Меркурий, — Донхек говорит так восторженно, что Марк попросту не может оторвать глаз, — поближе к солнцу. — Младший переводит взгляд на ночное небо, затянутое облаками, и улыбается, будто там миллионы созвездий и самые дальние планеты; а Марк ловит себя на мысли, что и без этого видит в его глазах целую вселенную. — Я просто обожаю солнце, но его у нас так мало «Ты и есть настоящее солнце» // Они начинают чаще общаться; чаще видеться. И Марк уже привычно покупает пиво на двоих и клубничные конфеты(его любимые!) для Донхека. Младший привычно дожидается Марка с работы и они привычно ужинают вместе. С каждым разом Марку сильнее не хочется возвращаться в свою комнату; не потому что там кто-то есть, а потому что он хочет остаться тут. Мыслей о Джено становится все меньше. /// — Хен, может мы будем жить вместе? Марк заходится кашлем от неожиданности и испуганно смотрит на Донхека. — Я имел ввиду, — сразу же быстро проговаривает, — я один живу. Думаю, вместе было бы веселее и дешевле. И улыбается привычно ослепительно, что Марк, не думая ни на секунду, соглашается. На самом деле, Марк не думал о переезде, ему было вполне комфортно с Джено, но сейчас, кажется, прошлое пора оставить позади. /// На следующий же день он собирает все свои вещи, из которые всего несколько кофт и неполная пачка сигарет. Где-то на периферии, Марка терзают сомнения от всей этой затеи, но он отмахивает их руками и шагает вперед; туда, где его, кажется, ждут. В дверях Марк бросаешь лишь спасибо,что приютил, а Джено понимающе молчит. Марк думает, что к лучшему. Только Джено всегда все понимал. /// С Донхеком они согласуются делить коммунальные услуги и другие бытовые моменты. Но негласно Марк всегда покупает еду после работы, а Донхек всегда готовит что-то вкусное по старой книге, которая, очевидно, досталась ему от бабушки. Марк также часто сидит на кухне, только, теперь не один. Они много говорили: начиная от того, как прошел сегодняшний день, заканчивая мечтами о полетах на луну. С Донхеком было невероятно легко и просто. Марк всегда был открытым для него, словно книга; всегда улыбался с глупых шуток, которые младший нашел в интернете и подолгу смотрел смотрел смотрел. Это все было нужно, кажется, им обоим. Донхек редко рассказывал о себе, но Марк знал, что тот учится в колледже на какую-то заумную профессию и почти никогда не выходит из дома. Увлекается стихами, которые(Марк сам много раз видел!) читал соседским детям. На самом деле, Марк многое начал замечать; как младший сам становится совсем крошечным, когда играет в куклы с девочкой из комнаты рядом; как тот смеется невероятно искренне, когда она его обнимает на прощание. Марк думает, что Донхек сам еще ребенок, которому просто не хватает тепла; ему порой хочется закутать младшего в мягкий плед и напоить сладким какао и никогда не выпускать из объятий. Марк убеждается в этом однажды, когда они уже лежат в кроватях, а за окном начинается сильный ливень с грозой. Он просыпается от странного шума и не сразу понимает, что со стороны Донхека доносятся всхлипы. Марк сразу вскакивает и садится на край кровати младшего, приподнимая одеяло, в которое Донхек закутался с головой. — Донхек, — Марк убирает руку Донхека с его же лица и видит, как по его лицу стекают слезы,— что случилось? Младший быстро размазывает слезы по лицу и садится на кровать, обнимая себя руками. — Я боюсь грозы, — Донхек шмыгает носом и не осмеливается посмотреть в глаза напротив. Марк, если быть честным, первый раз в такой ситуации, поэтому, не думая предлагает — Хочешь, я лягу сегодня с тобой? Донхек поднимает взгляд и кивает несколько раз, когда видит обеспокоенное лицо старшего. Они засыпаю в обнимку, но Марк не может уснуть, пока дыхание Донхека не становится спокойным и рука перестает сжимать его майку на груди. Марк перебирает мягкие рыжие волосы и до последнего не понимает, как быстро все меняется. Ему очень нравилось, что Донхек раскрывается ему с каждым днем все больше и что с каждым днем боли в его глазах становится все меньше. /// Они живут вместе немного меньше месяца, но Марк уже считает, что это лучшее время в его жизни; ему никогда не было так комфортно и свободно с кем бы то ни было. Донхек всегда встречал его во сколько бы тот не пришел и также всегда провожал. — Удачного дня и робкая улыбка после Марку кажется, что именно такие фразы удерживают человека в жизни. А глупые мысли о суициде, почему-то, растворяются. /// За окном догорает летний закат цвета акварели; последние лучи теплого солнца заглядывают в комнату, минуя плотные шторы, и приземляются прямо на лице Донхека, делая его кожу еще более карамельной. Они сидят на кровати Марка с пледом, компьютером где-то в ногах и банкой пива в руке. Это их первый совместный выходной, и Донхек очень настоял, чтобы они вместе посмотрели его любимую мелодраму. Марк и не хотел сопротивляться, точнее, он и не смог бы. Пока младший искал диск где-то на полках, Марк быстро сбегал в магазин за выпивкой и пачкой мармелада. Несмотря на летнюю духоту, Донхек устроился на кровати с укутанными пледом ногами, потому что они у него всегда словно ледышки. Марка постоянно удивляло, как у такого теплого во всех смыслах Донхека могут быть холодные руки; он всегда вздрагивал, когда тот касался его невзначай. Донхек не умел, да и не любил пить, поэтому после одной банки, он открыл пачку сладкого мармелада. Марк только умилялся с подобного и сделал еще один глоток. Ему не особо нравились подобные фильмы, он, вообще, редко смотрел кино; но видеть, как Донхек с горящими звездами глазами смотрит на экран и улыбается очередной сцене — нечто драгоценное. Где-то на середине фильма Марк ловит себя на том, что он давно уже не смотрит на экран, а продолжает скользить взглядом по профилю младшего, впитывая в себя каждый сантиметр его лица. У него руки подрагивают от желания коснуться родинок на щеках, поцелованных солнцем(он, на самом деле, и сам не против). Марк настолько теряется в своих мыслях, что не сразу замечает ответный взгляд Донхека на себе. Тот смотрит на него немного опьянено, пока на экране происходит, кажется, финальный поцелуй главного героя и любви всей его жизни. — Хен, — Донхек говорит тихо и немного хрипло от долгого молчания. — а ты влюблялся когда-нибудь? Марк теряется от вопроса, потому что он не знает. Он мог бы рассказать о Джено и прочем, но сейчас это кажется неважным. Сейчас кажется важным только выжидающий и чуть нервный взгляд Донхека, который он не отрывает от глаз Марка. Поэтому он только пожимает плечами и ловит несколько раз мимолетный взгляд Донхека на своих губах. — А ты? Марк решает, что лучшая защита — это нападение, но он точно не ожидает того, что Донхек подастся вперед, прямо к его лицу, и аккуратно поцелует. Марк резко втягивает воздух через нос и видит перед глазами подрагивающие ресницы Хека, не шевелясь. Донхек отстраняется буквально через секунду, прикрывая лицо руками и ругаясь себе под нос. — Черт, хен, извини, — он тараторит настолько быстро и тихо, что Марк еле разбирает слова, — я не знаю, что на меня нашло, я пойму, если ты не захочешь со мной жить или об- Марк, не дослушивая, притягивает его себе за шею и целует уже сам; по-настоящему. Донхек целовался от силы пару раз, но рука Марка, перебирающая волосы на затылке заставляет настолько забыться, что он только ближе прижимается и тонет в ощущениях. Поцелуй получаются слишком чувственным и пьянящим. Ощущать теплые губы Донхека на своим кажется самым нужным на свете. Именно сейчас Марк думает, что все хорошо. Теперь все будет хорошо.