Грандиозная афера

Вайпер рассеянно погладила по спине сквозь сон ворчавшую Фантазму и, не отрываясь от чтения, в очередной раз хлопнула по загребущим рукам Принца, что нагло развалился на её коленях. Нарцисса, сидящая в кресле напротив них, услужливо сделала вид, что не замечает этого, за что Вайпер была благодарна. Однако прекрасно видя едва дергающиеся уголки губ, она с трудом могла поверить в то, что миссис Малфой действительно не наблюдает за ними тайком. Ну, по крайней мере, она это не комментирует. Новая семья Бельфегора оказалось довольно… приятной? Они явно были хорошими (и, что еще лучше, богатыми) людьми, хотя Люциус вызывал некоторые опасения своей дерганностью, но Вайпер благополучно списала это на проделки Бела. А вот Нарцисса была прекрасна. Великолепная женщина, даже Вайпер готова признать это. Искренне любящих свое дитя матерей-аристократок она не встречала давно, для нее это вообще считался видом, занесенным в Красную Книгу. Вайпер прожила много лет, она знает, о чем говорит. В общем-то, в этой жизни Принцу повезло с семьей гораздо больше, чем в предыдущей. Конечно, сама Вайпер не была знакома с ними, однако ей вполне хватило не совсем радостных рассказов Бельфегора. На него редко накатывало подобное настроение, но если накатывало, остановить его было, как всегда, невозможно. Он физически не мог заткнуться и в пассивно-агрессивном тоне рассказывал о том, каким же дерьмом была его семья, особенно брат-близнец. Особенно брат-близнец. Порой Вайпер казалось, что она не просто лично встречалась с Расиэлем, она, черт возьми, знала его буквально с пеленок. Зачем ей нужна была эта информация, Вайпер до сих пор не понимала, но, тем не менее, Бельфегора она всегда слушала, просто потому что не слушать его было невозможно. Вайпер моргнула — шорох страниц со стороны Нарциссы вывел ее из задумчивости. Да. Эта семья определенно была намного лучше той, прежней. Вайпер никогда бы не сказала об этом вслух, но Бел определенно заслужил это. Все так или иначе заслуживают родительской любви, а в этой семье, к радости (Маммон даже не сомневается в этом) Бела, он оказался единственным ребенком. Бельфегор был эгоистом и немного собственником. Все понимали это, как и он сам, однако не говорили об этом, просто потому что привыкли и смирились. Право слово, тут даже могила не исправила, проверено. Принц, меж тем, сладко зевнул, поерзав, видимо, стараясь найти положение поудобнее. Да уж, вот кто действительно наслаждался происходящим. Глядя на это умиротворенное лицо, Вайпер с каким-то удивлением осознавала, сколь мало нужно этому кошмару для счастья. Собственно, именно по прихоти Бельфегора (он умел убеждать, да) она и проводила остаток каникул в поместье Малфоев, на всякий случай оставив в доме Дурслей иллюзию. Были у нее подозрения о слежке, в конце концов, за столько лет чуйка у Вайпер на подобное дерьмецо появилась, однако пока что подозрений о личности наблюдателя не было, из-за чего приходилось действовать более осторожно. На самом деле, если говорить честно, особо сильно Бельфегору уговаривать никого не пришлось: Нарцисса, узнав, в каком положении оказалась несчастная героиня Британии (а на взгляд чистокровной аристократки ситуация действительно была ужасной) очень долго возмущалась, а после, увидев умоляюще-жалостный вид сына, пригласила ее в Малфой мэнор. Именно так Вайпер и оказалась здесь, да. Стоит так же сказать, что принимая подобное решение, Нарцисса даже не поинтересовалась мнением мужа, твердо решив, что родная кровиночка не должна жить в таких условиях, тем более когда у нее есть родственники и нет, Люциус, это не обсуждается. На попытавшегося возмутиться мистера Малфоя, урожденная Блэк посмотрела так красноречиво, что бедный мужчина лишился дара речи. Буквально, кстати, ведь он не мог говорить еще около двух часов. Но больше всего Вайпер удивила и позабавила реакция крестного нынешнего тела Принца. Они встретились, когда Бельфегор показывал ей мэнор, радостно скача вокруг, все еще не в силах нарадоваться от встречи. Тогда-то, проходя мимо очередной комнаты, дверь внезапно открылась, и Вайпер встретила Северуса Снейпа, вылезшего из лаборатории на свет Божий. Однако вышел он ненадолго, стоило ему увидеть Вайпер, как глаза зельевара чуть расширились. Он сдержанно кивнул, а после, резко развернувшись, вновь скрылся в лаборатории, захлопнув за собой дверь. Это было максимально странно, и Вайпер пообещала себе узнать, в чем кроется причина подобного поведения. Бельфегор, судя по всему, тоже был заинтересован в этом. Правда, если они и думали, что смогут что-то узнать, то зельевар считал совершенно иначе, появляясь разве что на приемах пищи и то, после долгих и крайне нудных долбежек Люциуса в дверь, а после вновь исчезая в лаборатории. Спустя еще пару дней такого поведения Вайпер решила, что Снейп не стоит ее времени и заняться им проще в Хогвартсе. Там, конечно, зельевар тоже может скрыться, но там и не будет наблюдающих за ними родителей Бела и, уж тем более, там вполне можно понаблюдать за ним в естественной, так сказать, среде обитания. Или сослаться на крайне «важные» дела… он был учителем, верно? Деканом. Он не сможет отмахнуться от них так просто. Особенно, если они попадут на его факультет, усмехалась Вайпер, неосознанно запуская пальцы в густую блондинистую шевелюру. Да даже если и нет… обязан же он присматривать за собственным крестником, в конце-то концов. Он все-таки его любит, если она правильно понимает его жесты и взгляды, а в таком она ошибается редко, если вообще ошибается. Если же не считать всей этой загадочной тайны Северуса Снейпа и его непонятных взглядов, то она искренне наслаждалась последними деньками без школы, отмахивалась от загребущих рук Принца, выслушивая его сжатые рассказы о новом для них мире и чувствуя, как иссякает ее терпение каждый раз при этом его ехидно-фанатичном «девочка-которая-выжила!». Если он скажет это еще раз… хоть один раз… Бельфегор вспомнит те времена, когда их ссоры гремели на всю Варию, мрачно обещает себе Вайпер, ощущая, как еще чуть-чуть и ее глаз начнет дергаться. Фантазма издает ехидное кваканье и, спрыгнув с плеча, нагло упрыгивает куда-то в коридор. Взгляд Вайпер становится крайне говорящим, когда Бел открывает рот, чтобы прокомментировать данный побег. Принц только расплывается в широченной улыбке, кидает косой взгляд на пустое место тактично оставившей их наедине Нарциссы и признает со сбивающей с ног нежностью: — Принц скучал по твоим горящим глазам, жадина. Щекам Вайпер предательски становится горячо, и в груди сердце замирает, но она лишь издает недовольный фырк и скидывает развалившегося на ней Бела, что умудрился словно осьминог оплести ее почти всеми конечностями. На возмущенный вопль и негодующий взгляд из-под длинной челки — ее до сих пор иногда вводит порой в ступор то, что глаза Принца теперь открыты, и она вполне может видеть их выражение, — Вайпер невозмутимо пожимает плечами: — Жарко что-то стало. И мысленно ругает себя самыми последними ругательствами, осознав двойной смысл своей фразы и замечая, как от этих слов глаза Бела чуть темнеют и загораются отчетливой ехидцей. А потому же с трудом удерживает тяжелый вздох, и после выдыхает усталое, но столь же нежное: — Я тоже по тебе скучала. Просто потому что ей не хотелось выслушивать его ехидные замечания и участвовать в очередном споре. Только поэтому. Да. Никак иначе. И, старательно игнорируя застывшего статуей Бела — Вайпер так редко позволяла себе говорить что-то ему в ответ или отвечать на его приступы любви, что могла пересчитать все эти разы по пальцам одной руки, — направилась на выход из комнаты, крикнув напоследок: — Я в библиотеку! Все-таки у Малфоев было прекрасное собрание книг, на изучение которых у нее оставалось всего-то пару дней. Не то, чтобы она серьезно собиралась прочитать их все… но хотя бы пробежаться глазами и понять, что она хочет точно изучить — да. И прошерстить на те же темы «самую богатую библиотеку Британии». Просто для сравнения. Она, конечно, искренне считала, что если и найдет что-то интересное, то найдет его скорее здесь, чем в школьном собрании книг, но как знать, как знать. Вдруг и в Хогвартсе будет что-то любопытное? Хотя бы потому что вряд ли кто подумает искать что-то очень интересное и запретное в школе. Порой Вайпер бывала той еще оптимисткой, чем поражала даже саму себя. Единственное, что успокаивало ее скептично-мрачный настрой ко всему живому, так это то, что ее оптимистичные прогнозы всегда сбывались, а потому считались и не оптимизмом вовсе, а хорошей интуицией.