***
Вайпер все еще хмуро поглядывала на Хагрида, от чего бедный великан неловко ежился, познав на себе все культурное негодование бывшего «казначея» Варии. Не сказать, что Вайпер все еще злилась, нет. Она вообще была довольно отходчива, просто каждую осечку запоминала и мысленно дописывала нули в долг бедолаг, и так уже не хило вляпавшихся по самые уши, если не макушку. Но недовольный вид сделать нужно, без этого никуда — поддерживать… ах да, создавать репутацию все же нужно, а уже потом репутация будет работать на нее с лихвой. Проверено, знаем. Сейчас, идя по шумным улицам Лондона, Вайпер как-то обреченно думала о всей той шумихе в доме Дурслей. Пришлось вызывать рабочих. Благо, что придумывать ничего не пришлось — Вайпер была на грани, так что быстренько покопалась в мозгах рабочих, дабы те ничего не заподозрили (с врачами, которые будут «лечить» ее кузена, придется обойтись так же, кстати). Все же хорошо иметь пламя Тумана. Правда, оплачивать все равно пришлось, ведь пламенем такое не подделаешь. Рано или поздно иллюзия развеется, это заметят и начнутся вопросы, а оно ей надо? Вот то-то же. Утешала лишь мысль о том, что совсем скоро она знатно отыграется на этих волшебниках. О, мысль не просто утешала, она буквально грела ее бедную и ранимую душу. Душу, в которой один незадачливый великан знатно так натоптал, и… Хорошо, Вайпер признает, что она слегка злопамятная. Но только слегка и по понедельникам (если сделать вид, что в году одни только понедельники, вырисовывается довольно-таки забавная картина), а сознаваться в этом перед остальными она совершенно точно не собирается. Фантазма, словно прочитав ее мысли, согласно квакнула, наблюдая за жалкими смертными с высоты… достаточно небольшой, но ей не привыкать, в общем-то. Наконец, Хагрид доводит ее до… О. До какого-то бара весьма сомнительной наружности. Вайпер недовольно морщит нос. Спасибо, в детстве она на подобное насмотрелась на две жизни вперед, больше не надо. Но вопреки этим мыслям, все равно заходит, за неимением другого варианта. Нет, чуть позже она однозначно разузнает о более нормальных проходах в мир волшебников, но это позже. Сейчас главная задача — не задохнуться от стоящего тут запаха пота и перегара. Какой кошмар. Вайпер определенно все больше и больше разочаровывается в этих волшебниках. Она благополучно пропускает мимо ушей диалог Хагрида и владельца сего заведения, пока краем сознания не цепляется за свое прозвучавшее имя. — Вот, провожаю юную Мелиссу для сбора в Хогвартс, — улыбается великан, и в голосе его явно чувствуется гордость за возложенную на него «важную» миссию. Вайпер просто грустно думает о том, что ей действительно придется каждый чертов год на протяжении семи лет таскаться в эту школу и, что еще более ужасно, тратиться на учебники. Нет, знания это конечно хорошо, но она даже не знает о качестве программы, по которой их будут учить, а захламлять память каким-то бредом? Нет уж, спасибо. — Бог мой, — с восхищением (что?) выдыхает, кажется, Том, — это же Мелисса Поттер. И хватает ее за руку, пожимая и тряся. Вайпер готова поклясться, будь она тряпичной куклой, ей бы точно оторвало руку. Ее бровь дергается. — Вы вторглись в мое личное пространство, — ей стоит огромных усилий не начать шипеть, — на данный момент я не знаю вашей валюты, так что, считайте, вам повезло. Но не надейтесь, что я не запомню это, — Вайпер дергает уголком губ, вырывая руку из хватки застывшего в недоумении человека. Да, он явно не ожидал, что обычный с виду ребенок может сказать нечто подобное. И знаете что? Вайпер его совершенно точно не жаль. Она никогда не любила посягательств на свое личное пространство, а тут, да еще без спроса… Стоит уточнить, кстати, что Бельфегор — сплошное исключение из правил и даже не стоит пояснять, почему. Под ее многозначительным взглядом великан резко вспоминает, что им нужно в банк и как можно скорее, торопливо прощаясь с барменом и даже не оповещая об этом все… заведение. Она едва сдерживает раздраженное фырчанье, раздумывая над тем, что, видимо, он не настолько глуп, насколько притворяется. Или это у нее проклюнулись великие способности дрессировщика?.. Выведя ее через задний вход и крайне выразительно продемонстрировав, что мусорные баки воняют везде одинаково, даже если это волшебные мусорные баки, они наконец-то проходят в другой мир. Вайпер поджимает губы, рассматривая представшую шумную улочку с огромным скепсисом и ощущает что-то похожее на разочарование. Все-таки мысли о том, что волшебные улочки отличаются от обычных, несмотря на грязный бар и уже разочаровавший проход, витали в ее голове. Что ж. Приходится признать, что это были весьма глупые мысли, потому что ни толпящиеся люди, ни яркие вывески магазинов ничем не отличались от обычных, кроме разве что легких мантий буквально на каждом человеке (Вайпер с иронией думает о том, что она со своим фирменным плащом вписывается в их толпу как нельзя лучше, тем более, на фоне великана) и различных магических элементов, которые, если честно, ничуть ее не впечатлили. Она же все-таки Туман, даже получше может устроить. Спокойно следуя за буквально раздвигающим толпу Хагридом, Вайпер отстраненно размышляет о том, как легко тут, наверное, живется карманникам (в то, что магия может полностью обезопасить чужие кошельки, она не верит, ибо прекрасно знает, насколько богата фантазия жаждущих поесть воришек, а еще то, что при должном старании к каждой дверце можно найти свой ключ). И прислушивается к чужим восклицаниям в толпе, сразу подмечая наиболее пользующиеся спросом местечки. Не то, чтобы она собиралась как-то с ними сотрудничать… нет, однозначно, нет. Эта улочка создана для первого впечатления и абсолютно легальной торговли, в которой не заработаешь много. Вайпер делает заметку поискать местечки покриминальнее и присмотреться, заодно и примелькавшись, чтобы поскорее наладить общий язык. В конце концов, она не обольщалась и прекрасно знала, что умеет зарабатывать деньги лишь убийствами, незаконной торговлей и играми на бирже. Ну и проворачивая аферы, да. Но на последнее как-то не тянуло. Волшебная улочка действительно была кривоватой и совершенно неожиданно вывела на белоснежное, монументальное здание, производящее довольно сильное впечатление и выглядящее среди обычных деревянных построек как… ладно-ладно, Вайпер искренне восхитилась тем, как изящно принизили волшебников эти низкорослые, страшненькие… — Гоблины, — сообщил тихо Хагрид, бросая на них довольно неприязненный взгляд. Вайпер заинтригованно вскинула бровь. — Неприятные, жадные и мстительные существа… лучше не связывайся с ними без крайней необходимости. Все гоблины дружно притворились, что ничего не слышали, но каким-то образом их и без того страшненькие лица стали еще неприятнее и глумливее. Негромко хмыкнувшая Вайпер думает, что эти ребята ей нравятся. А потом Хагрид протягивает им ключ от ее хранилища. Сперва она решает, что ослышалась, потому что как это так, Вайпер и не знает о своих деньгах? Да она бы просто шестым чувством их почувствовала и нашла бы даже без ключа и знания, где они находятся. Сидя с невозмутимой миной в адском устройстве, которое лишь по какому-то недоразумению назвали тележкой, а она уверена, что эта машина точно желала их смерти, подкидывая на ровных рельсах, закладывая дикие виражи и резко сворачивая на поворотах, Вайпер думает, что, возможно, ее шестое чувство и внутренняя чуйка просто засбоили. Все-таки волшебные деньги она еще не держала в руках и как они ощущаются тоже не знала. Но то, что ключ от ее денег, находится у кого-то другого ее напрягает. И бесит. Сильно бесит. И, уже спускаясь на ровную и надежную поверхность с отчаянно зеленым лицом, она косится на такого же зеленого и явно поплывшего Хагрида, если судить по его шатающейся походке, и с неожиданной мстительностью решает, что все было не так уж и плохо. Она бы даже еще прокатилась. Раза три или четыре. Или лучше все восемь? А потом открывается дверь в ее хранилище… и Вайпер, оценивающим взглядом окидывающая все это богатство, которое принадлежит ей, просто по праву дочери обеспеченных людей, чувствует, как внутри нее что-то безнадежно тает и внутренние жабки радостно прыгают в животе от такого нежданного счастья. Она даже чувствует подкатившие к глазам слезы от того, что о ней все-таки позаботились, пока с нежностью и любовью осматривает свое наследство, уже обдумывая куда что пристроить и как разбогатеть еще больше. И счастливое настроение ползет еще выше, когда сопровождающий их гоблин без всяких лишних слов вручает ей ее ключ (а она ведь уже решила в конце дня воспользоваться пламенем, без лишних споров забрав свое у Хагрида), прижимая палец к губам, пока несчастный великан стонет что-то неразборчивое, прислонившись к стене и борясь с головокружением. Серьезно. Вайпер действительно нравятся гоблины.***
Если и есть что-то на этом свете, что может ввести Принца в тоску и уныние за пару мгновений, то это покупки. Одно только упоминание об этом, без сомнений, масштабном событии, вполне себе могли здорово испортить ему настроение. И Бельфегор знал, откуда растут ноги, почему он покупки так не любил и искренне терпеть не мог. Во всем виновата Вайпер. Вайпер, с ее вечными придирками то к товару, то к цене. Торговаться она умела и любила, и как подозревал Принц, наслаждалась этим процессом. Закупались они, что иронично, на рынке. Это, конечно, совершенно не по-королевски, но именно с рынка Бельфегор заполучил свою любимую полосатую кофту. Он до сих пор не знал, что на него нашло, а что самое главное, что нашло на Вайпер, которая поддалась уговорам. Шутки про щенячьи глазки и быть не могло, просто по той причине, что глаза Бельфегор всегда прятал за челкой. Несмотря на то что кофта была с рынка, Принц ее любил. Потому что за эту кофту Вайпер чуть ли не войну устроила, в конечном итоге выбив охренительно-огромную скидку (она была настолько огромной, что это вполне можно было считать за условно-кражу) у доведенного до истерики продавца. Жалкое лицо плебея до сих пор греет ему душу. Особенно тот факт, что именно ради Принца Вайпер потратила драгоценное время, хотя вполне могла проигнорировать его внезапное желание получить эту вещицу. В общем-то, это было единственное светлое воспоминание о покупках. Дальше — сплошной кошмар. Потому что, как говорилась ранее, закупались они на рынке. Всегда. Потому что там дешевле, а еще выбить скидку проще (по крайней мере для Вайпер точно). Даже алкоголь босса Вайпер приобретала у какого-то хорошего-но-сомнительного знакомого, а после заботливо переливала все это в дорогие (на самом деле только по виду) графины, с марками какого-то известного производителя. Судя по тому, что Босс так и не догадался о том, что проворачивает Вайпер, коньяк был действительно отменным. И, что самое главное — не дорогим. Хотя, он может делать вид, что не знает, а на самом деле знает. В конце концов, Босс Варии — это Босс Варии. Такой же нестандартный и, возможно, слегка с ебанцой, как и весь отряд независимых убийц Вонголы. И тем не менее, походы на рынки были крайне долгими. А ходила всегда Вайпер, просто потому что никакой веры в подчиненных у нее не было. Не зря ведь говорят, мол, «если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам». Проще говоря, ей было жалко денег, которые и так утекали, словно вода сквозь пальцы. А Бельфегор, сам не понимая почему, таскался с ней. Вообще, ему просто было скучно, да и увидеть, с каким задором и искренним азартом Вайпер доводит продавцов до истерики — просто услада для глаз. Но, конечно, время не остается на месте и что-то меняется. Искренняя нелюбовь к походам за покупками у Принца так и осталась, однако причина стала совсем иной. Сначала Бельфегор даже не осознавал этого, но стоило проторчать на шумной улице буквально пять минут, пришло осознание. Простая мысль, банальная до ужаса. Ему определенно не хватало Вайпер. Он слишком привык, что именно с ней ходил на эти плебейские рынки, привык слушать ворчание о ценах и о продавцах-мудаках, что не давали скидок (да, попадались и такие, но все равно быстро раскалывались, ведь Туман — есть Туман, тут уж ничего не попишешь). И все эти простые, но в то же время внезапные факты, свалились ему на голову, подобно камнепаду. Какой кошмар. Принц превращается в неженку, как какой-то жалкий червь. Бельфегор раздраженно мотает головой, стоя на стульчике, пока с него снимают мерки. В хорошем, качественном и явно не дешевом магазине, просто потому что в другой Нарцисса бы его не привела. Будь здесь Вайпер — ее бы хватил удар. Из груди Бела вновь вырывается очередной тоскливый вздох, и он с самым скучающим видом наблюдает за мельтешащими вокруг ножницами, измерительными лентами, тканями и иголками, почти засыпая под это медитативное зрелище. А потом резко встряхивает головой, переводит глаза на окружающие манекены и с внутренней насмешкой от скуки начинает сам себе озвучивать привычные и такие очевидные придирки: — Слишком дорого… — это вообще самая любимая присказка Вайпер. Она всегда с нее начинает, просто потому что… — Не уверена, что подобное стоит таких денег. — Я знаю, как выглядит черный, и это точно не он, — жадина любила придираться даже к различиям в заявленных цветах и наглядных оттенках, в чем могла дать фору даже Луссурии. Если, конечно, на кону были ее деньги. — …это что, рюши? Мне сколько лет по-вашему? Может, вы мне и пустышку еще предложите? — Вайпер не переносила никаких дополнительных излишеств. Ни рюши, ни кружева, ни сборки… только строгость и элегантность. — Можно мне простую, обычную, черную мантию? С капюшоном? — у Бела даже мурашки пробежали по коже от воспоминаний о том, как они искали эти ее мантии. А ведь гораздо проще было с самого начала сшить их на заказ, но… все упирается в деньги. С Вайпер — так уж точно. — А это что за материал? Если это не шерсть единорога, то я отказываюсь даже… Проходит несколько мгновений прежде, чем до Принца внезапно доходит. Вайпер никогда так не говорила и не сравнивала ткани с чем-то волшебным. Никогда. Она вообще все эти сказки, мифы и легенды терпеть не могла — в отличие от Бельфегора, который ими одно время зачитывался до одурения. В глазах Принца загорается предвкушающий огонек, а еще в груди сердце бьется быстро-быстро, и он одним взмахом руки останавливает царящую вокруг суматоху швейных инструментов, приоткрывая шторку и выглядывая наружу. А взгляд словно сам находит тонкую девичью фигуру в таком привычном плаще, с надвинутым по самый нос капюшоном, жабой на плече и резкими, но повелительными взмахами рук, что продолжает выговаривать то бледнеющей, то краснеющей швее. У Принца рука соскальзывает, он сам почти вываливается из примерочной, подаваясь вперед, и на губах сумасшедшая улыбка появляется, а в глазах вспыхивает что-то яркое, безудержное. Нашел. И из груди само рвется счастливое шишиканье, от которого девчонка крупно вздрагивает и разворачивается резко на носках, мгновенно находя его родным взглядом непривычных изумрудных глаз. Ее губы трогает слабая улыбка, и Бел читает то же по ее резко расслабившейся позе и смягчившемуся выражению лица: Нашла.