Игра лисы и волка

— Поднимайся! — недовольно рычит Минцзюэ, угрожающе нависая над ним. Резкие черты лица, растрёпанные волосы… И всё равно его старший брат прекрасен так, что сил вздохнуть нет. Сил подняться тоже нет, но это уже из-за тренировки и падения. Он точно не выдержит ещё целый час! Боги, да за что ему это, он всего лишь омега, его дело — домашний очаг, волчата… Он и не против, собственно говоря. Даже за, если ему не придётся набивать себе синяки, и плевать, что они тут же исчезают. Хвала регенерации. Впрочем, пусть дагэ выглядит сердитым. Пусть смотрит так хмуро и пусть морщинка между бровей становится заметней. Зато у Хуайсана есть один козырь, перекрывающий и его раздражение, и злость и альфа-либидо. — Просто кошмар, Хуайсан, — сквозь зубы шипит старший Не, опускаясь на землю рядом с ним. — Ты же оборотень! Так почему… Хуайсан пронзает его взглядом, полным непонимания и душевных страданий, и по его щекам катятся первые слёзы, и всхлип, жалобный-жалобный. — Д-дагэ… Почему я вообще должен с тобой драться? — всхлипывает он, чувствуя как трясутся плечи. — После того, что было… Как я могу?! Минцзюэ застывает, прерываясь на полуслове, и его замешательство, его растерянность и внутренняя борьба так отчётливы для него. Хуайсан плачет. Ну и пусть. Он омега, кто упрекнёт его за излишнюю эмоциональность? Как бы Минцзюэ не прятал этого за резкими словами, за мрачностью и требовательностью, как бы ни старался скрыть, для Хуайсана совершенно очевидно — старший брат души в нём не чает. Может потому, что сам вырастил. Потому, что будучи всего лишь подростком, был вынужден бросить дом и бежать вместе с ним, лишь бы спасти. Может, потому, что кроме друг друга у них не было никого. Хуайсан вне всякого сомнения, любит брата не меньше. Но он считает, что нет ничего плохого в небольших уловках, вроде этой. — А-Сан… — голос брата смягчается, и его осторожно обнимают. Хуайсан сразу же обнимает в ответ, отчаянно всхлипывая и утыкаясь носом в его шею. Он любит объятия старшего брата, любит чувствовать его силу; родную, опасную для кого угодно, только не для Хуайсана, защищающую. — Дело не в том, что ты должен драться со мной, — наконец произносит Минцзюэ, поглаживая его по волосам, — А в том, чтобы ты мог себя защитить. Всё это, Хуайсан, разумеется, давно знает и понимает. Но он лишь сильнее сжимает плечи брата. — Но у меня есть ты. Разве ты не защитишь меня? — Конечно защищу, — мгновенно отзывается дагэ. Его большая тёплая ладонь на спине Хуайсана ощущается так хорошо, что младший Не с трудом сдерживает довольно урчание. — Но вдруг… Меня не будет рядом? Хуайсан знает о чём он. Всё омеги, рано или поздно, находят себе альфу. И если Хуайсан станет чьей-то парой, дагэ уже не сможет быть рядом практически всегда. Не сможет претендовать на роль старшего для него, не сможет быть его центром вселенной, как сейчас. Эта мысль пугает Хуайсана больше серебряных ножей и волчьего аконита. Минцзюэ тоже, он знает точно. День, когда Хуайсан познакомит его со своей парой — заранее второй самый худший день в его жизни, сразу после дня гибели отца. Они не говорят об этом. Они оба знают, что так нужно. И оба не хотят ничего менять, впускать в своей маленький волчий мирок кого-то ещё. Кого-то, кто для них заранее — чужак. Хуайсан снова всхлипывает и прижимается щекой к его плечу. Старший Не тяжело вздыхает, целует его в висок, чего никогда бы не позволил себе на публике и нехотя отстраняется. — Ладно, на сегодня достаточно, — недовольные нотки в его голосе всё ещё слабы, они тонут в грубой ласке, в заботе и едва заметном смущении. — Приведи себя в порядок. Минцзюэ поднимается на ноги, отряхивая от листьев джинсы, и споро направляется к дому, не оборачиваясь ни на секунду. Хуайсан провожает его взглядом и утирает рукавом слезы. Жизнерадостно улыбается, достав из сумки телефон и набирая номер Вэй Ина. — Привет. Да. Ага. Угу. Нет, что ты. Конечно буду! — усмехается Хуайсан, уже прикидывая, что надеть на вечеринку друга.

***

— Что у нас? — бодро спрашивает Не Минцзюэ, отхлёбывая кофе из пластикового стаканчика. Детектив подскакивает на стуле от неожиданности, но тут же поднимается на ноги. — Сэр, два неопознанных трупа с выжженными лицами, — мрачно рапортует он. — Просто кошмар. Минцзюэ кивает, чуть хмурясь, но по правде говоря, он рад любой работе. Так что пустой стаканчик летит в мусорное ведро. — Кто их нашёл? — Их нашли в лесу, так что… Семья Лань, как обычно. Лань Сичэнь в вашем кабинете с каким-то трясущимся парнишкой. Говорит, он не свидетель, но очень важен. Минцзюэ качает головой. Не свидетель, как же. Но раз Сичэнь считает, что он важен… — Спасибо, — кивает он и усмехается. — Вольно. Лань Сичэнь выглядит не очень-то счастливым. Ему, как дриаде, неуютно в городе, пускай он и небольшой. — Здравствуй, — одними уголками губ улыбается Хуань, стоит ему войти в кабинет. Минцзюэ кивает в ответ, но смотрит на парня, жмущегося к Ланю. Он не особо высокий, бедно одетый и трясущийся от страха. Сердцебиение ускоренное. — Он видел? — мрачно спрашивает Не, садясь в своё кресло. — Он из наших, — мягко отвечает Сичэнь, утешающе поглаживая парня по голове. Выглядит почти комично. — Ну, почти. — Как это, почти? — хмурится Минцзюэ. — Я… П-полукровка, — тихий голос парня звучит испуганно и загнанно. Оборотню становится почти неловко за свой мрачный вид. — Успокойся. Мы тебя не обидим, — твёрдо произносит он, крутя в руках ручку. — Ты ведь видел, что произошло, верно? Парнишка всхлипывает, но кивает. — Как тебя зовут? — Мэн… Мэн Яо, — робко произносит он, и жмурится от ладони Хуаня, мягко касающейся его волос. — Простите… Если я скажу, он убьёт меня. Он точно меня убьёт! — всхлипывает полукровка. Не Минцзюэ всегда становится неловко при виде чужих слёз, поэтому он молча подвигает коробку с салфетками к краю стола. — Никто тебя не убьёт. Мы не позволим. — Минцзюэ прав, — голос Лань Сичэня мягкий, успокаивающий. Голос, ласкающий слух, как голос любой дриады. Он и сам весь такой — мягкий и чистый, словно один из ангелов, о которых так любят говорить люди. — Никто не тронет тебя. Клянусь своим древом. Мэн Яо застывает. Изумлённо смотрит на него, растерянный и неверящий. Минцзюэ лишь хмурится. Жизнь дриады напрямую зависит от её дерева. Но Лань Сичэнь не был бы Лань Сичэнем, если бы не поклялся своей жизнью, верно? — Не стоит. Мэн Яо не стоит вашей клятвы, — полукровка сжимает ладонь Хуаня с благоговением. — Чушь, — мягко отвечает Сичэнь, заботливо глядя. — Не принижай себя, Мэн Яо. Не нужно. Раз уж я поклялся, расскажешь нам, что произошло? Парнишка шумно вздыхает, собираясь с мыслями. — Я пришёл в лес потому… Потому что до сих пор никак не могу полноценно обратиться из-за того, что я полукровка. Я тренируюсь иногда в лесу, чтобы никого не потревожить. И вот я… Кхм. Вышел на поляну, на которой обычно это делаю. И услышал чей-то крик. Мне стало страшно и я спрятался в кустах, потому что кто-то приближался. Я увидел трёх мужчин. Один из них был таким… Темноволосым. С длинными волосами. У него очень красивое лицо. И глаза… Сначала я цвет не разглядел, но потом они загорелись золотым. Он так угрожающе усмехнулся, а они попадали на колени и просили пощады. Мэн Яо прервался, взял салфетку и смял её в ладонях. — И потом… Его ладони… Они загорелись! Просто загорелись! — полукровка шумно вздохнул. — Он прижал ладони к их лицам и… Они так кричали. Так… Ужасно кричали, а ему хоть бы что. Даже не поморщился! Сичэнь сочувственно взглянул на него и мягко приобнял, пытаясь успокоить. — Ладони загорелись, значит… — мрачно произнёс Минцзюэ. — Он тебя заметил? — Я… Мне было так страшно, я даже пошевелиться не мог, — жалобно произнес Мэн Яо. — Но он так взглянул на тот куст, за которым я прятался, а потом ещё и усмехнулся так… Жутко. Наверняка меня увидел. — А потом? — Он просто… Ушёл. — Сичэнь, в лесу не появилось никого нового? — Минцзюэ перевёл взгляд на Ланя. Тот покачал головой. — Нет. Любой новый вид, семья или существо регистрируется моей семьёй. Правда, Мэн Яо мы увидели только сегодня. — Откуда ты взялся? — как можно спокойнее спросил Минцзюэ, вновь глянув на полукровку. — Я жил в соседнем городе вместе с матерью. Она… Она была человеком. И у неё был рак, — тихо произнёс Мэн Яо. По печали в его взгляде стало ясно, что мать он любил. — Месяц назад она умерла, и я подался на поиски отца. — Ты знаешь, кто твой отец? — мягко спросил Сичэнь. — Она назвала мне имя. Цзинь Гуаншань. В кабинете воцарилась тишина. Минцзюэ и Сичэнь переглянулись, несколько помрачнев. — Ясно. Послушай, не стоит… — Минцзюэ, — прервал его Сичэнь. Его взгляд был полон сочувствия к полукровке, но также было в нём и предупреждение. Хуань знал, что его друг слишком прямолинеен. — Что? — растерянно взглянул Мэн Яо. Сичэнь тяжело вздохнул. — Цзинь Гуаншань… Лиса, что ведёт разгульный образ жизни. Он обаятелен и хитёр, это верно, потому он и стал мэром. Но он охоч до женщин. И… У него много детей. — Сичэнь хочет сказать, что не стоит ожидать от него тёплого приёма, Мэн Яо. Он настоящий ублюдок, как ни крути, — всё же высказался Не. Полукровка стал выглядеть совсем уж несчастным. Он постарался незаметно сморгнуть слезу, (но её увидели и Минцзюэ, и Сичэнь) и нервно улыбнулся. — Спасибо… Но я должен попытаться. — Надо найти нашего поджигателя, — мрачно произнёс Минцзюэ. — Поговорить с ним. А если не поможет — убить. — Да, — тихо согласился Сичэнь. — Стоит ли нам оповестить другие семьи? — Думаю, пока нет. Быть может нам удастся разобраться своими силами, — покачал головой Не. — Что же касается тебя… — Минцзюэ взглянул на полукровку. — То запомни. В этом городе нельзя убивать людей, если они не пытаются убить тебя. Чем меньше людей знает кто ты, тем лучше. Если тебе понадобится помощь ты всегда можешь обратиться к Сичэню или ко мне. Он достал из ящика стола визитку и положил на край столешницы. — Мой номер. Сичэнь напишет тебе свой. Вопросы? Мэн Яо взял визитку, оглядел её со всех сторон и улыбнулся, вдруг став совершенно очаровательным. — Я очень бы хотел устроиться на работу, но… У меня нет документов. С этим можно что-нибудь сделать?