***
Он проснулся от холода и от боли. Из горла вырвался слабый стон. Затем он заметил, какие маленькие были у него ручки. Они были почти голубого оттенка, с порезами и синяками. Он умирал. Он закашлял кровью и выполз из чего-то похожего на коробку. Нижняя часть тела находилась в ледяной воде, смешанной с кровью, и частью сознания Гарри понимал, что это было сделано специально. Кто-то оставил его умирать на помойке. Гарри запаниковал, зная, что это было ошибкой. Он пожелал, чтобы его магия помогла ему, и почти улыбнулся, когда почувствовал ее где-то внутри, едва ощутимую и слабо контролируемую. Она не давалась ему так же легко, как раньше. Все, что он мог сделать — это жалко выползти со свалки на своих руках. Только ими он мог двигать. Щёки царапались о камень, но он заставлял себя двигаться. Снег был холодным и манящим. Гарри так устал. Ему удалось выползти из тёмного закоулка в свет уличного фонаря, и он услышал чей-то вскрик. Последним, что Гарри увидел, было лицо обеспокоенной женщины.***
Тепло. Пусть голова и готова была вот-вот взорваться, но телу было странно тепло. Почти жарко. — Это потому, что у тебя жар. Гарри моргнул. — Я сказал это вслух? — Да. Зеленые глаза приспособились к резкому свету. Занавески были открыты, и за окном можно было увидеть морозную белизну заснеженных улиц. Гарри находился в довольно обшарпанной комнате и изо всех сил старался не обращать внимания на то… кто только что заговорил с ним. Другой мальчик смотрел на тот же тоскливый белый пейзаж. Его присутствие было почти осязаемым. — Как твоё имя? — спросил ровный высокий голос. Такой обычный и детский. Затем мальчик повернулся и посмотрел на него, скрестив руки. Гарри уставился на него. Даже в детстве Том Риддл был величественным. Сила и магия окутывали его. Как такое маленькое тело могло вмещать столько магии? И это был не Волдеморт. Лицо Тома ещё не исказилось всеми злодеяниями и своей детской невинностью напоминало ангельский лик. Том нетерпеливо постучал пальцами. — Я спросил, как тебя зовут. Гарри попытался успокоиться. Его лихорадочный взволнованный ум в сочетании с сильной головной болью никак не мог заставить пустившееся вскачь сердце биться ровно. Воздуха стало не хватать, и Гарри почувствовал, что задыхается. Том Риддл выглядел обеспокоенным и подошёл ближе, положив руку ему на лоб. Гарри мысленно кричал: «Нет, слишком близко. Этого не может быть», но всё, что он мог делать, — это задыхаться, как рыба, выброшенная на берег. В нормальном состоянии Гарри было бы очень стыдно за свою реакцию, но он не мог не испугаться того, что вдруг очутился в ПРОШЛОМ с ещё не состоявшимся Темным Лордом. Том аккуратно помог Гарри сесть, подложив ему под спину подушки. Затем поднёс к сухим губам стакан воды. — Пей. Гарри выпил, и казалось, впервые распробовал воду. Он глотал жидкость слишком быстро, несколько капель стекли по подбородку. Том, слегка раздражённый, вытер их маленьким полотенцем. Он снова наполнил стакан, и Гарри наконец вспомнил, что у него есть руки, взял его дрожащими ладонями и начал делать маленькие глотки. Он смотрел на другого мальчика из-под ресниц. — Мне сказали, что тебе может не понравиться твое имя, — Том подбирал слова, — что ты можешь ненавидеть его… из-за того, что случилось. Гарри опустил стакан, морщась от боли в голове. Мелькнуло воспоминание о каком-то мужчине. Такой же толстый, как дядя Вернон, но более жестокий. Уродливый. Гарри вздрогнул, вспомнив, что его использовали как раба. Он был сиротой, которого забрали с улицы. Сначала все шло замечательно, но довольно скоро хорошие картинки воспоминаний сменились на летящие в него бутылки, удары, пинки, и издевательства без причины. Одной ночью в пьяном угаре мужчина зашел слишком далеко, предложив своим друзьям присоединиться. Видимо, это и привело к смерти мальчика. Ему было девять лет. Они положили его в коробку и залили его тело водой, надеясь, что в холодную зимнюю погоду оно закоченеет. Гарри потянулся к своей шее, вспомнив, как его там задушили, а он пытался дать отпор. Он вздрогнул, когда рука вдруг сжала его ладонь. Гарри подловил себя на том, что вглядывается в голубые глаза. — Его поймали. Он больше не причинит тебе вреда. Гарри попытался понять свои чувства, но был слишком потрясен, чтобы говорить. Через мгновение, осознав, что он слишком долго всматривался в глаза напротив, Гарри отвел взгляд. Том отпустил его руку, затем с тумбочки рядом с кроватью поднял поднос с миской мутной жидкости и поставил его на колени. — Это отвратительно, я знаю… но вот еда. Гарри нахмурился. — Почему ты так добр? Ты ведь не знаешь меня, — у Гарри даже появилась… слабая надежда, что… возможно, в Томе Риддле было что-то хорошее. Либо он ударился головой и сейчас видел один большой кошмар. Том на мгновение озадачился. — Меня попросили присмотреть за тобой… Мы все дежурим по очереди, — Гарри видел, что мальчик хотел сказать что-то еще, но передумал. — Доктор сказал, что с тобой всё будет в порядке, но ты никак не просыпался. Ты спал почти неделю. Гарри попытался подавить очередной приступ паники. Он не мог перестать кусать внутреннюю часть своей щеки, задаваясь вопросом, сможет ли проснуться опять в своём времени. Когда он понял, что это не сработает, то почувствовал, как у него перехватило дыхание и закололо в груди. Том Риддл посмотрел на него так, будто хотел сказать что-то еще, но явно сдерживал себя. Гарри почувствовал волны магии, взволнованной и обеспокоенной, но они быстро стихли, лениво оседая вокруг ангельского мальчика. — Теперь ты проснулся. Ешь. Гарри взял ложку, зачерпнул нечто, напоминающее грязь с улицы, поднёс ко рту и попытался проглотить. По щекам покатились слёзы. Он винил во всём тело ребенка, его память и свою временную беспомощность. Еда была безвкусная и липкая, но это была хоть какая-то пища, поэтому он попытался отвлечься. Затем Гарри улыбнулся и заговорил хриплым, но серьёзным голосом: — Спасибо, что заботился обо мне. Можешь звать меня… Гарри. И протянул руку, заметив рассасывающиеся синяки и заживающие крошечные порезы. Том пожал ее, очень мягко. — Я Том. Том Риддл.