Чужой подарок

Сделать это оказалось крайне просто - Норрингтон просто выбил у него из рук оружие (которым, казалось, Джек не слишком-то хорошо умел пользоваться), схватил сопротивляющегося пирата, и с достаточной силой приложил эту дрянь головой, виском, об стену давно заброшенной, полуразрушенной часовни, вкладывая все свои раздражение на Воробья и ненависть в этот удар. "Больше уж ты не прикажешь мне чистить твои сапоги!". Пират успел лишь коротко, пронзительно и как-то удивленно вскрикнуть от резкой и сильной боли, после чего моментально обмяк, падая к ногам врага, словно сломанная кукла. - Ой, извини! Кажется, я слегка перестарался, и попросту убил тебя этим ударом, да? - с наигранным испугом и сожалением воскликнул гуль, и следом тихо, зло засмеялся. - Ну да зато теперь твоя тушка сможет послужить моей великой цели.. Если мой план удастся, и я заполучу сердце Джонса, мне, по крайней мере, будет кем подкрепиться перед тем, как я уберусь с этого острова. Норрингтону всё же было как-то даже жаль, что всё в их с Воробьем истории так нелепо и глупо закончилось, а ещё экс-командор отчего-то чувствовал себя так, словно сотворил настоящую подлость, и оправдал прозвище, данное ему самим Джеком - "Зверь-Крыса". Джеймс кинул ещё один взгляд на безжизненную бледную мордашку своей давней добычи (по виску Воробья медленно катилась капелька крови), валявшейся у его сапог в совершенно безжизненной позе; затем с деланной беспечностью пожал плечами, подобрал выпавший из ослабевших пальцев пирата ключ, ради которого, собственно, и затевалась "дуэль". - А я ведь ударил тебя далеко не в полную силу, - пробормотал гуль, ещё раз посмотрев на мёртвую жертву. - Что же, видимо, и этого оказалось достаточно. Дальше Джеймсу уже было ни до разглядывания тушки убитой им жертвы. Дальше гулю пришлось обнаружить в себе не гульские, а воистину вендижские хитрость и коварство, чтобы не только присвоить себе сердце Дэйви Джонса, но и суметь прикинуться перед дружками-вражками благородным героем, самоотверженно спасающим их ценой своей жизни. И даже суметь очень удачно разыграть представление перед "людьми" Джонса, отдав им лишь пустой сундук. Норрингтона мало волновало, что станет с экипажем Жемчужины, оставшимся без защиты перед Морским Дьяволом. Сами виноваты. Главное, он сумел добиться своего. На пути к цели все средства хороши, как говорится. - Сработал не хуже, чем это умеют вендиго, - вслух заметил гуль, желая поделиться своим триумфом хоть с кем-то. Пусть и даже с самим собой. Что гули умели ничуть не хуже вендиго - так это с ходу ориентироваться в незнакомой местности. Поэтому теперь Норрингтон уверенно двинулся сквозь джунгли на северо-восток, к полуразрушенной часовне. Самое время наградить себя вкусным обедом... Возле бывшей часовни была такая тишина, что теплый южный воздух вокруг почти звенел от неё. Сюда не доносился даже слабый шелест маленьких волн, набегающих на берег. Джеймс отчего-то чувствовал себя так, словно собирается совершить настоящее святотатство. Словно отправляется разорять могилу кого-то, близкого ему. С мрачным трепетом, словно входя в древнее святилище, гуль совершенно бесшумно поднялся по каменной лестнице, отсыревшей и сильно пахнущей мхом и подвалом. Оказавшись на том участке лестницы, где он случайно убил Джека, гуль с неприятным чувством принялся разглядывать его тело, в сломанной позе лежащее у самой стены на боку. - Не хватало мне ещё бояться тебя... Или ещё хуже - жалеть тебя! - нарочито насмешливо заговорил Норрингтон, стараясь специально уничтожить воцарившуюся вокруг него и мёртвого тела тишину, почти давящую на слух. Экс-командор понимал, что несмотря на всякую логичность ощущает чувство вины за случайное убийство - он ведь хотел лишь временно оглушить. - Ты всё равно уже мёртвый, и ничего не почувствуешь, так что... Не станешь возражать против, скажем так, некоторого надругательства над твоим трупиком. И гуль медленно и грациозно опустился на колени рядом с телом Джека, жадно подаваясь к нему, принюхиваясь, точно зверь. Затем не удержался, и в нетерпении содрал все пояса, повязанные на пояснице и талии пирата, сейчас такие лишние, раздевая добычу, и быстро просовывая руку под её тунику. - Ещё даже не успел остыть, тепленький... И довольно сочный, - с улыбкой прошептал гуль, не отказывая себе в удовольствии потискать этого человека хотя бы сейчас. Если бы у гулей была шерсть, у Норрингтона она сейчас встала бы дыбом - стоило ему сжать в пальцах бок Воробья, как тут же раздался тихий стон, жутковатый и жалобный, показавшийся ему похожим на плач страдающей, загубленной души. Джеймс на пару секунд оцепенел, глядя на мёртвого пирата с почти священным страхом... И только через минуту догадался, что тот не совсем мёртвый... Вернее, совсем не мёртвый. Джек слабо пошевелился, с трудом прикладывая дрожащие пальцы к пострадавшей голове, и снова жалобно застонал, тщетно пытаясь открыть глаза. - Больно... Очень, - тихо, едва слышно пробормотал он, и следом всхлипнул. - Чёрт побери, так вот оно что! - воскликнул гуль, всё ещё сидящий рядом с раненой жертвой. - Так ты, оказывается, жив, и только ранен. Извини, Воробушек, я не думал, что этот мой удар выйдет таким сильным, - и Норрингтон осторожно погладил жертву по волосам. И, не переставая гладить, продолжил. - Если ты меня слышишь и воспринимаешь, и если тебе интересно - я обдурил твоих подельников, и забрал себе сердце Джонса... Видимо, пират не воспринимал, так как никоим образом не отреагировал на самодовольные слова врага. Джек ещё раз всхлипнул, но вскоре затих, замерев на полу возле Норрингтона, и лишь тяжело дыша от боли - видимо, ему было чуть легче, и боль чуть отступала от поглаживаний гуля. - И что прикажешь с тобой делать? - задумался Джеймс. - Добить, чтобы не мучался, или чуть подлатать и отпустить? Норрингтон понимал, что в своём теперешнем состоянии пират вряд ли сможет выжить без его помощи. И, хотя и, признаться, даже в какой-то степени жалел Джека, склонялся к варианту, что следует по-быстрому умертвить его, и... В самом деле подкрепиться свежим мясом. - Ну ладно, ладно, жрать я тебя не стану, хотя стоило бы, - решил Джеймс, всё так же осторожно гладя плавающую в состоянии полубесчувственности жертву по волосам. - Просто добью, и всё на этом. Даже похороню неподалеку, тут есть отличные готовые ямы под могилки, вполне уютные - всё же ты заслужил хотя бы такую малость, ты неплохой человек, добрый даже, я это признаю... - и Норрингтон осторожно приподнял Джека, перетаскивая к себе на колени, устраивая у себя на руках; не удержался и слизнул каплю крови, перетекшую с виска жертвы на её щеку. И то ли в ответ на это действие, потревоженный им, то ли отзываясь на какие-то свои видения, порожденные дремлющим в пелене боли сознанием, Воробей снова всхлипнул и отчётливо протянул: - Нет, Катлер, пожалуйста, нет... Гуль отстранился, и удивлённо посмотрел на Воробья, словно ожидая от него объяснений. - Знакомое имечко... Прямо как у... Нет, просто, скорее всего, какой-то тёзка этого дьявольски продуманного вендиго, - тут же решил экс-командор. - Беккет, ты не можешь этого сделать... Мы же с тобой... Я же... Дорогуша, не надо, я прошу тебя, - жалобно простонала полуживая жертва, словно стремясь опровергнуть предположение Норрингтона о каком-то тёзке лорда Беккета. – После всего, что было… Ты не поступишь так со мной! - Ла-адно, - с пониманием протянул Джеймс, с новым интересом посмотрев на Джека. - Ты и вправду знаком с Беккетом, да ещё и, вдобавок, был с ним в определенном смысле близок... Было бы очень интересно узнать, в каком! Гуль с ещё большей, чем прежде, аккуратностью, поднял пташку на руки, и мягким и плавным беззвучным шагом двинулся прочь от этих развалин, моментально поменяв план на новый - он выслужится перед вендиго так хорошо, что точно получит в награду высокую должность, такую же, как прежде как минимум, или... Даже выше. Он доставит Беккету не только средство для господства на морях, но и, вдобавок, очень приятный "бонус" - довольно милую и дерзкую живую игрушку в виде их общего знакомого. Катлера наверняка крайне обрадует подобный сюрприз - Джеймс только сейчас припомнил подслушанные им обрывки разговора Джека с Элизабет - Беккет, совершенно очевидно, очень хотел заманить Воробья в свою клетку под удобным и правдоподобным предлогом в виде каперской грамоты... Эти охотничьи хитрости были отлично знакомы Джеймсу, так как были очень похожи у их видов. Эта мысль удачно сочеталась с потаённым желанием самого Норрингтона - пожалеть беспомощного перед ним Воробья, и даже спасти его. - Я тебе помогу, птичка. А сейчас мы найдём более подобающее место для временного привала - в этих руинах слишком сыро, а эти каменные стены вытягивают из человеческого тела всё тепло даже сейчас, в жаркий день, - опять же вслух рассуждал гуль, чувствуя себя от этого слегка поехавшим. - Это будет сложно, но мы справимся, верно? - чуть улыбнулся Норрингтон, с осторожностью держа очень ценную, как выяснилось, жертву на руках, и по-хищному мягко шагая к джунглям, аккуратно огибая старые прямоугольные ямы, подготовленные кем-то когда то под будущие могилы, да так и оставшиеся стоять разрытыми и пустыми. Джек по-прежнему не приходил в сознание, и только иногда тихо хныкал от сильной боли, достающей его даже в забытье, или принимался вновь просить и убеждать в чём-то лорда Беккета, одного из самых жестких и жестоких представителей вендижьего рода, каких знал экс-командор. "А вы и вправду были близки. Я верно догадался. Хорошо бы потом узнать у тебя напрямую, что же было между тобой и этим вендиго, Джек". - Ну что же, Воробушек... Для начала поищем источник пресной воды, - решил Норрингтон. - Хорошо, что я гуль, и тащить твою тушку на руках для меня совсем не проблематично, не тяжело... Пират ответил лишь тихим стоном, и прижался щекой к его предплечью, жмурясь от боли.