***
— Наконец-то ты приехала! — Ребекка моментально заключила ее в объятия. Ричмонд, столица штата Вирджиния, находился на реке Джеймс в самом сердце государства и имел глубокие связи с двумя основными эпохами в американской истории. Эва, как человек, который получил высшее образование в этой области, прекрасно знала все ключевые события. Тем более, что половину из них видела лично. Город был очагом независимости в колониальные времена и служил столицей Конфедерации во время Гражданской войны, которая длилась почти пять лет, так как войска Конфедерации изо всех сил пытались защитить его от захвата Союза. Когда Ричмонд все же захватили, именно отступающая армия Конфедерации подожгла хранилища, начав огонь, который уничтожил большую часть города. Сегодня многие из достопримечательностей Ричмонда рассказывают историю Гражданской войны и о образе жизни, который юг пытался защитить. Но туристы приезжают сюда не просто для истории; город также предлагает оживленные кварталы, активную культурную жизнь и мероприятия для всех возрастов. Эва же уже очень давно хотела посетить Музей изобразительных искусств Вирджинии. Важные коллекции Музея являлись предметом зависти многих музеев в крупных городах, и в которых Эва уже была. Постоянными галереями европейского искусства начала 20-го века являлись произведения ведущих французских художников — Анри Матисса, Пабло Пикассо и Жоржа Брака. На их произведения вампирша уже успела полюбоваться, пока жила во Франции в 20–30-е годы, после событий в Чикаго. Ее интересовала коллекция произведений модернистов «Фишер», которая сделала музейные запасы значимыми на международном уровне, добавив выдающиеся примеры немецкого экспрессионизма. Среди других отмеченных коллекций — французские импрессионисты, английское серебро, ювелирные изделия Фаберже, и особенно коллекции ар-нуво, арт-деко и современного американского искусства. Южноазиатское, гималайское и африканское искусство — другие коллекции, которые считаются одними из лучших в стране. Эва не то что бы была очень сведуща в искусстве, но ей нравилось смотреть. В некоторых картинах девушка находила себя, свою потерянную душу, эмоции, понять которые она не в силах. А также искусство помогало ей понять себя. — Я, конечно, удивлена, что ты захотела посетить именно музей, но идея очень хорошая, — Ребекка подхватила Эву под локоть и повела в здание музея. — Я тут уже несколько минут и скажу, что снаружи здание очень красивое! Еще я прочитала, что вход бесплатный, но есть и особые платные выставки. И тут есть Фаберже! Ты знала? — Бекка, — рассмеялась Эва. Девушка, как и триста лет назад, любила много и быстро говорить. — Что такое? — Майклсон повернула к ней голову. — Вспоминаю прошлое, — Эва улыбнулась. — Ты ни капли не изменилась. — А вот ты да, — напрямую ответила ей Ребекка. Не любила замалчивать. Собственно, эта ее черта Эву никогда не волновала. — Понимаю, ты теперь вампир, и это раскрыло тебя. — Да, раньше я той еще мямлей была, — девушка открыла перед ними дверь. Глаза тут же начали разбегаться: они были еще только на входе, но уже здесь было необычайно красиво. Ей до безумия нравилось посещать музеи. — Нет, просто нежной, — Бекка потянула застывшую подругу к стойке регистрации. — Два, пожалуйста, — попросила она. — О, Эва, смотри какие брошюрки! — вампирша подхватила одну и начала вертеть. — Прошу, — дама за стойкой подала им два пропуска. Эва взяла их и потащила за собой Ребекку, которая совсем увлеклась брошюрами. — Смотри, как круто, — девушка указала ей на одну из картинок. — Кажется, тебе здесь понравится даже больше, чем мне, — рассмеялась Лоусон, поправляя жакет. Для посещения музея пришлось переодеться. Женский костюм свободного кроя позволял выглядеть ей нетривиально, элегантно, уверенно, хрупко, и чувствовать себя победительницей жизни. Свободный черный жакет без застежек, белая майка заправленная в прямые брюки со стрелками, укороченные. На ногах черные лодочки на высокой шпильке, преимущество вампиризма — ходить на них целый день и не уставать. Идеально. — К слову, выглядишь потрясно! — оценила Ребекка. — Ты тоже. Сама же Ребекка была в черных облегающих штанах, бежевой, розоватой удлиненной блузе без плеч и приталенном пиджаке. На ногах были длинные сапоги под цвет блузки. Эффектно, как всегда. — Тут написано, что в саду тоже есть экспозиции, — сказала Ребекка, все еще рассматривая буклеты. Эва усмехнулась. — Ну, не смейся! Мне же интересно. Я всю жизнь была с Ником, а если нет, то лежала в гробу. Это, наверное, единственный раз, когда он так спокойно меня оставил. — Вряд ли он предполагал, что ты пойдешь со мной в музей, — подметила Эва. — Может быть, — пожала плечами Бекка. — Но мне кажется, что он бы был рад оказаться здесь, с тобой. — Можем мы не говорить о твоем брате какое-то время? — попросила девушка, тяжело вздыхая. Ребекка бы быстро кивнула, прекрасно понимая ее состояние. Выставка была интересной. Предметы арт-деко были довольно необычными, а иногда и странными. Искусство оно вообще такое: и интересное, и странное. Ребекка пошутила, что, возможно, создатели очень много пили. Но что-то здесь было действительно красивым, и она бы не отказалась купить этот резной стульчик, почти трон, и поставить его в библиотеке Сальваторе. Уж точно не в гостиной, а то там вечно что-то ломается. Коллекция ар-нуво, по-простому модерн, поражала. Они с Ребеккой прошли большую часть экспозиции. Первородная все поражалась, как же люди до такого додумались. Эве понравилось, но не сказать, что она была бы согласна жить в доме с таким дизайном. Он слегка пугал ее своим витиеватым деревянным оформлением. После ар-нуво они направились в зал с Фаберже. Ребекка с интересом рассматривала ювелирные изделия. — У нас с семьей есть коллекция всех украшений, платьев и безделушек, которые, наверное, имеют большую цену. Кажется, у нас есть императорская печать Китая, — улыбнулась Ребекка. Эва удивленно воззрилась на нее. — Ну, Элайджа перекупил ее в веке тринадцатом у кого-то. А и еще корона и скипетр Британской Империи. — Это-то каким боком?! — еще больше удивилась Эва. — Иоанн Безземельный был тем еще придурком, — фыркнула Ребекка. — Вечно лез к Нику, просил защиты. Собственно ее он не получил. Зато, когда он бежал и все его ценности были смыты водой, Кол поймал корону и скипетр. Потом неделю ходил с короной на голове, пока не получил от меня той палкой, — улыбнулась она, вспоминая прошлое. — Я уже и не удивлюсь, если у вас золото Конфедерации, — рассмеялась Эва. И зря. Ребекка усмехнулась. — Нет, только не говори мне… — Не знаю, что Ник делал здесь, в Ричмонде, в те времена, так как была заколота, — слегка гневно высказала она. — Но оно действительно у нас. — Господи, — протянула Эва, едва в голове укладывая всю полученную информацию. — А, и два из восьми пропавших яиц Фаберже тоже у нас, — усмехнулась Ребекка. — Так, теперь я просто обязана посетить вашу коллекцию! Это же можно целый музей открывать, — восхищенно воскликнула она. — Музей потерянных драгоценностей имени Майклсонов, — рассмеялась Ребекка. Эва тут же подхватила ее смех.***
Они провели здесь целый день, много разговаривали, Бекка рассказывала о прошлом, наслаждались искусством, также Майклсон пришлось буквально силком тащить от экспозиции с ювелирными украшениями, ведь она собиралась скупить, по меньшей мере, целый зал. Зато в магазине сувениров они разошлись. Особенно много купили книг, которые Эва просто так сметала в корзинку. Она историк и ей многое интересно. Лоусон вдруг подумала, что хотела бы сама собрать коллекцию. Или создать какой-то исторический труд. Вампирша знала довольно много и хотела где-то применить свои знания. — Как насчет цикла книг «История сверхъестественного»? — предложила Ребекка, пока они ждали свой заказ в кафе музея. Дальше они планировали отправиться в галерею. После сувенирного пришлось сделать небольшой перерыв, чтобы отнести купленное в машины. — Вампиры, оборотни и ведьмы на три тома? — усмехнулась Эва. За окном уже было темно. — Почему бы и нет, — пожала плечами Ребекка. — С историей создания вампиров я тебе помогу, — она подмигнула. Наконец им принесли кофе, и девушки отправились в зал изобразительного искусства. Картины можно было разглядывать часами, поэтому Эва оставила их напоследок. — А Ник поможет тебе составить методичку по гибридам, — усмехнулась Ребекка. — Там и листка хватит, — фыркнула Эва, отпивая кофе. Допив кофе, девушки вошли в зал. Первая половина состояла из трудов знаменитых экспрессионистов. Ребекка пожаловалась, что совсем не понимала это направление, обвинила Клауса, что тот продержал ее чуть ли не сотню лет в гробу. Но Эва успокоила ее, сказав, что тоже не особо понимала, что здесь нарисовано. Экспрессионизм сложно понять, тут нужно смотреть глубже. И кажется, что ты должен быть особым человеком, чтобы понимать такое. Вторая же половина состояла из классического реализма, барокко, рококо, готики и импрессионизма, а также арт-деко и ар-нуво в живописи. Если последние два были для нее не особо интересны, то остальные захватывали разум. Особенно она обожала готику и барокко. Было в них что-то такое… После нескольких фотографий «внутри картины» в специальном гостиничном номере, который Музей изобразительных искусств Вирджинии превратил в картину Эдварда Хоппера, Ребекка быстро от нее ушла, осматривая картины в другом зале. Эва же подолгу рассматривала каждую картину. Они поражали ее, заставляли что-то чувствовать… Особенно одна картина заворожила ее сегодня. Эва стояла около нее уже несколько минут точно. На картине был изображен бальный зал… Будто из ее прошлого, в доме Майклсонов… Лица людей не были прорисованы с точностью, но они все ей кого-то напоминали. Двое мужчин и одна девушка, которые стояли с гордо поднятыми головами на ступеньках белокаменной лестницы. А в середине картины, перед лестницей, в окружении гостей, будто летали мужчина и женщина. Это то, что было лишь на поверхности, но Эва видела глубже. То ли это все действительно было изображено, то ли это уже рисовало ее воображение, она не знала. Парень на верхушке лестнице словно собирался бежать, вероятно, из-за мужчины, который решительно поднимался по лестнице. Второй мужчина на лестнице грустно смотрел на танцующих. А девушка одновременно радовалась и завидовала. Пара же была счастлива. Но счастье их не должно было продлиться долго. В темноте, за большими окнами дома, виднелись очертания Ада. Того самого Ада, от которого она бежала веками… — Это и вправду мы, — Эва вздрогнула от внезапно прозвучавшего голоса. — Я нарисовал ее, когда мы с семьей только приехали в Новый Орлеан. — Ник, — она не могла поверить, что он действительно стоял рядом с ней. Мужчина повернулся к ней и расплылся в той самой улыбке, которая никак не шла у нее из головы и которую она желала видеть каждую секунду своей жизни. Но Эва вдруг покачала головой, сбрасывая это наваждение. — Клаус, что ты здесь делаешь? — Ребекка позвонила, — просто сказал он, так влюблено смотря ей в глаза. Никлаус безумно любил ее даже после стольких лет. Корил себя. А потом снова тонул в мыслях о ней. От этого не было спасения. Но кто сказал, что спасение нужно ему? — Сказала, что не может терпеть нашу ссору. — Что ж, видимо, придется, — Эва отвернулась от него, возвращая взгляд на картину. Она буквально ощущала этот тяжелый взгляд Первородного на себе. — А может, нет? Эва не ответила. Потому что не знала, что на это вообще можно ответить. Лоусон не знала, почему все еще злилась на него, почему не подпускала. Ей просто было легче одной. Или нет. «Я просто так привыкла». Возможно, Лекси права, и ей действительно стоит дать ему шанс? — Я тогда очень страдал по тебе. Первые десять лет почти не верил, что это действительно правда. Видел твой призрак куда бы не пошел, — он горько выдохнул, качая головой. Эва украдкой посмотрела на него. Сердце очень больно сжималось… — Я влюблен в тебя окончательно и бесповоротно. Мы были вместе в миллионы раз меньше, чем я скучал по тебе. А потом мы нашли себе дом. Который я бы хотел разделить с тобой, — он повернул голову к ней, встречаясь взглядом. — Возможно, я не имею права говорить тебе такое, раз я тебе не нужен, — ему было ужасно больно от собственных слов. — Но, Эва, прошу, дай мне шанс. «Шанс…» Шанс, о котором говорил вчера Деймон, о котором Лекси, мертвая подруга, сказала ей сегодня, о котором все твердила Ребекка и о котором сейчас просил он. И только она, почему-то, до сих пор не задумывалась… — Один вечер, пожалуйста, Эва, — Никлаус смотрел на нее, как брошенный волчонок, который никогда не знал любви до встречи с ней. И потом он потерял и ее, а теперь делал все, чтобы вернуть. — Хорошо, — наконец выдохнула она. Эва не знала, поступала ли правильно, но она хотела этого именно сейчас. Ник тепло улыбнулся ей, почти не веря, что ему действительно удалось. — Так это твоя картина? — Да, — кивнул он, едва сдерживая счастье. Эва взглянула на запись под картиной. «Ник М. Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне.» — И это правда, — сказал он, заметив, что она читает. — Это же бал в честь помолвки? — спросила Эва. Она не знала, как себя вести. Он буквально посвятил ей картину, если судить по написанному отрывку из «Ромео и Джульетты». — Да, — губы расплылись в его излюбленной улыбке. Сердце Эвы сжалось, она все еще не могла смотреть на него спокойно. — Ты помнишь тот вечер? — Смутно, — покачала головой девушка. — На мне было бордовое платье… — выдохнула она, рассматривая это самое платье на картине. Все было передано с поразительной точностью. — Потому что ты любил, когда я надеваю бордовое. Ты говорил, что… — Этот цвет создан для тебя, — закончил он с мягкой улыбкой. — И я все еще такого же мнения. — Из бордового у меня только майка. — И тот костюм в клетку, который ты надела на вечер шестидесятых, — напомнил Никлаус. Эва хмыкнула и покачала головой. — Помню, как мои помощники сообщили, что видели Элайджу в Мистик Фолс с двойником и какой-то девушкой. И прислали фото, — он сглотнул. — Я глазам своим не поверил в тот момент. — Нашел мой номер и позвонил, чтобы убедиться? — он кивнул. — Ты действительно жива, — Ник восторженно и восхищенно оглядывал ее. — Стоишь здесь, передо мной. — При том, что мы до этого множество раз находились буквально в метре друг от друга. И даже не знали об этом, — горько рассмеялась Эва. — Марсель в таком шоке был, когда понял, кто я такая. — Марсель? — Клаус удивленно наклонил голову и нахмурился. — Марсель Жерар? — Он самый, — кивнула девушка, едва сдерживая смех. — Мы дружили с ним. Я была на множестве вечеринок в его доме. — Моем доме, — поправил ее Клаус. — Вот и я об этом же, — наконец рассмеялась Лоусон. — Я столько раз мог тебя встретить, — разочарованно проговорил Клаус. — Музей закрывается через полчаса, — донеслось из динамиков под потолком. Эва успокоилась и посмотрела на часы. Уже действительно было почти девять часов. «Так быстро время прошло». — Могу я пригласить тебя в кафе, — с надеждой спросил Клаус. — Да, — кивнула Эва. Раз уж она решила дать ему шанс, то почему бы и нет? — Только у меня машина… — Можешь не волноваться, — Бекка появилась перед ними. — Я с радостью прослежу за ней. Поеду на ней в Мистик Фолс. Все же мне завтра в школу. А вы развлекайтесь. И прежде чем хоть кто-то что-то ей сказал, вампирша пропала с места. Эва то открывала, то закрывала рот. «То есть обратно в Мистик Фолс я должна ехать с Клаусом?» — Моя леди, — напротив очень довольный Никлаус протянул ей руку. На улице было слегка прохладно, но с позиции вампиризма это почти не ощущалось. Эва подметила, что ее машины уже здесь нет. Но когда она садилась в Астон Мартин две тысячи десятого года, вдруг начала ощущать беспокойство. А правильно ли она поступает? — Тебя что-то беспокоит? — спросил Ник, смотря прямо на нее. Они ехали несколько минут по дороге в полной тишине. Эва удивленно посмотрела на него, наклонив голову. — Я же вижу. — Все в порядке, — покачала она головой. — Эва, пожалуйста, говори мне, если я делаю что-то не так, — попросил он, дотрагиваясь до ее рук, чтобы были сцеплены в замок на коленях. — Все так, Ни-клаус, — она запнулась, что, конечно же, не укрылось от него. — Проблема не в тебе, а во мне. — Так обычно говорят, когда что-то не так, — Клаус остановил машину и полностью развернулся к ней. — Тебе тяжело находиться рядом со мной? — Нет, — быстро закачала она головой. — Просто, — Эва поджала губы, обдумывая. Клаус терпеливо ждал. — У нас все сложно. Не как тогда. Ситуация другая, время другое, мы другие. И я… не понимаю, что делать, черт возьми, — наконец выдохнула она, откидываясь на спинку сидения и запуская руку в черные волосы. — Давай так, — начал Клаус после нескольких минут тишины. — Мы проведем этот вечер, а потом ты решишь. Я не буду торопить тебя с окончательным решением. Я подожду столько, сколько тебе потребуется, любовь моя. Эва кивнула. Господи, да она свихнется скоро. Еще вчера утром она была готова убить его, а сегодня уже собирается сходить с ним на свидание. «Свидание? Господи, мы, что, идем на свидание?! Так, Эва, не паникуй!» — Тогда пойдем, — нежно улыбнулся Клаус. Уже через секунду он открыл ей дверь Астон Мартин и подал руку, как настоящий джентльмен. «Господи, да я разрешу ему все что угодно, если он еще раз так улыбнется!» И когда это она стала такой верующей? Кафе было очень милое, в тепло-коричневых пастельных оттенках. На стенах были написаны строки чьи-то красивым витиеватым почерком, над деревянной барной стойкой весели меловые доски с меню. А в углу, у внешней стены, где был вход и окна во все стены, висел цветочный горшок. Стебли растения были такими большими, что протянулись почти по всей линии потолка внешней стены и чуть-чуть по смежной с ней. Также здесь было множество различных деталей, которые придавали этому месту особого антуража. И Эва подумала, что это самое идеальное кафе, в котором она когда-либо бывала. — Мистер, мы закрываемся, — сказал бармен, но Клаус только подошёл к нему и пристально посмотрел в глаза. — Свари нам кофе и оставь ключи. Наутро ты найдешь их под дверью. Ты будешь помнить, что кто-то арендовал твое кафе и оставил большие деньги. И никаких вопросов у тебя это не вызвало. Парень тут же положил ключи на стойку и хотел развернуться, но Эва схватила его за кисть и заставила смотреть себе в глаза. — И две кружки крови, — приказала она. — Пожалуйста. Парень без вопросов отвернулся от них и принялся готовить кофе. Клаус же с восхищением смотрел на свою любимую. — Я боялся, что тебе не понравится, что я внушу ему оставить нам кафе на вечер, а ты принудила его крови своей дать, — усмехнулся он. — Любовь моя, ты поражаешь меня все больше. — Я целый день не ела. А от перекуса, который предлагала мне Ребекка, я отказалась, — Эва села за столик, Клаус — напротив нее. — Ты так изменилась, — почти прошептал он, будто и говорил не ей, но затем по-своему коварно улыбнулся. — Мне нравится. Эва скалисто улыбнулась. Ей понравилось, какое впечатление она произвела. «И когда это мы вдруг начали выпендриваться перед Клаусом?» — Расскажи, Эва, как ты жила? — попросил он. — Так себе, — протянула Лоусон. Никлаус наклонил голову. — Много пила и маялась с эмоциями. А потом появилась Лекси, а затем Деймон и Стэфан. С ними все стало лучше. — Сальваторе так для тебя важны, — подметил он, а затем слегка виновато поджал губы. — Прости за все. Я не знаю, почему вообще так поступал. Эва хотела что-то сказать, но перед ними поставили четыре кружки, две из которых были пусты. Бармен достал нож из кармана фартука, прорезал ладонь и занес ее над первой кружкой, а потом и второй. Кровь все еще продолжала бежать, но кружки уже были полными, поэтому он равнодушно убрал ее. Кровь начала капать на паркет. Эва покачала головой на хищную искру в глазах Никлауса, встала, прокусила запястье и дала своей крови бармену. Майклсону не особо понравились ее действия, но он молчал. Кровь перестала капать, порез зажил. Парень развернулся, снял фартук и, положив его на барную стойку, вышел из кафе.***
Они провели замечательный вечер вдвоем. Почти до двух часов ночи разговаривали, пили кофе, которое, оказывается, Ник умел прекрасно заваривать. Эва делилась моментами своей трехсотлетней жизни. Если рассматривать ее не в целом, то жила она вполне даже неплохо. Особенно с появления Деймона в историях. И в глазах Клауса ни разу не проскользнула эмоция ревности. Потому что он уже понял, что ревновать к Деймону глупо. Да, он не знал, что когда-то Эва была в него влюблена. И хорошо. Собственно, это уже значения не имело. Деймон — ее лучший друг, которому она буквально обязана жизнью. Ник рассказывал про события своей жизни. Продолжил историю Ребекки про семейную коллекцию. Эва очень смеялась, когда он рассказывал про то, как Кол своровал платье у Анны Болейн, самой известной из шести жен Генриха Восьмого. Именно от Кола пошла весть, что она совершала инцест. Собственно за этого ее потом и казнили. Он рассказал многое про Новый Орлеан, про Марселуса. — У него были твои глаза, как мне тогда казалось, — сказал Клаус, смотря в эти самые черные омуты, в которых он тонул каждый раз. — Он стал мне сыном. — Получается, что мой друг все это время был в твоей голове моим сыном, — рассмеялась Эва. — Эй, ну не смейся, — но вопреки своим же словам мужчина усмехнулся. — Ладно, ладно, так и было. Но я удивлен, что он не сказал этого тебе. Марселус прекрасно знал, что я бы назвал Эвелину Лоусон его матерью, если бы та была жива. И, как видишь, — он поиграл глазами. — Может, он подумал, что это уже невозможно? Просто он не знал мою фамилию до недавнего времени. — Как это не знал? — Я же скрывалась, помнишь? — Забудешь тут, — буркнул он. — И поэтому ты скрывала фамилию? — Ага, — кивнула она. — Очень долго. Потом я считалась сестрой Сальваторе, собственно я и так их названная сестра. И они помогли мне перестать бояться своей же фамилии. Так что я вновь Эва Лоусон. Они говорили о многом. Проблемы будто перестали существовать, весь внешний мир перестал существовать. Будто не было ничего и никого за пределами этого кафе. Только они… Клаус, который за стойкой готовил им кофе, и Эва, которая сидела на этой самой стойке и смеялась над его шутками. Все было так хорошо, словно они и не расставались на эти триста лет. Словно все время были вместе, любили друг друга всегда, и никаких проблем между ними не было. — О, уже почти два часа, — подметила Эва, указывая на часы. — Маленьким девочкам давно пора спать, — притворно ужаснулся он, за что получил несильный удар в плечо. — Что? Я же старше тебя на семьсот лет, — скалисто улыбнулся он. — На что же вы тогда надеетесь, дяденька? — пришло время Эве притворно ужасаться. Клаус фыркнул и приподнял бровь, указывая на себя. — Не так уж старо я и выгляжу для тебя, любовь моя. — Семьсот лет — цифра не малая, — продолжила гнуть свою линию девушка, отходя к выходу. Клаус хищно облизнулся, наступая на нее. — Серый волчок, — и он чертовски похож именно на него. — Укушу за твой красивый бочок, — рыкнул Ник и рванул вперед. Эва и забыла как бежать… Он был такой… Сексуальный… — Р-р-р, — прорычал он ей на ухо, обдавая его горячим дыханием, одновременно вжимая девушку в себя. «Черт…» — Я поймал тебя, любовь моя, — этот британский акцент сводил ее с ума. Никлаус слегка отстранился, но все еще держал ее за талию. На лице была та самая улыбка, которой он улыбался ей перед поцелуями. В прошлом всегда так было… — Кхм, Ник, — Эва опустила голову, закусывая губу. «Не время…» — Да, прости, — сильные руки тут же пропали с ее талии. — Ты уже остановилась в каком-нибудь отеле? — Нет, еще нет, — Эва неуверенно подняла взгляд на Никлауса. Он был растерян. — Тогда могу подвезти до отеля, в котором остановился я, — предложил он, поведя плечом. Майклсон определенно был смущен. Как и она. — У меня президентский люкс, там много комнат. Можешь выбрать любую… Эва наклонила голову в своем излюбленном жесте. «Спать в одном номере с ним? Да, комнаты разные, но…» — Хорошо.