***
Следующим же утром Эдди понимает, что скучать было почти что не по чему. Разумеется, приятно наконец покинуть четыре стены своего дома и оказаться среди знакомых лиц, но вместе с этим также вернулись воспоминания, шёпот в коридорах, косые взгляды и не самые лестные слова, брошенные с таким ядом, словно не стоят ничего. Всё тот же неизменный шкафчик, от дверцы которого в девятом классе он чуть ли не каждую неделю оттирал надписи маркером, со всё тем же кодом, и Эдди быстро оставляет там лишние тетради, прежде чем отправиться на первое занятие. Почти ничего не изменилось в этих стенах, но осознание, что это последний круг, финишная прямая, как часто любят говорить преподаватели, в какой-то мере меняет всё. Сегодня в расписании всего лишь пять уроков, но на каждом из них лишь вводят в курс дела и повторяют одно и то же про выпускной год, ответственность, экзамены, аттестаты, и Эдди записывает всю дополнительную литературу и уже планирует сесть за домашнее задание — кто вообще даёт его в первый день? — как придёт домой. Столовая, наверное, его самое нелюбимое место во всей школе, забита людьми к тому моменту, когда он покидает кабинет английского после короткого разговора с учителем о предстоящей программе. Найти свободный стол в самом углу никогда не было особой проблемой, но когда Эдди забирает поднос с обедом и, развернувшись, обегает взглядом зал, то не сразу замечает хоть одно незанятое место — все столики буквально кишат народом, громко переговаривающимся между собой и хохотом заполняющим помещение. И у него нет никакого желания контактировать с кем-либо сейчас, но и есть на трибунах тоже не хочется, а пропускать обед... Его желудок вряд ли с этим согласится, поэтому Эдди вздыхает и, выбрав более ли менее дружелюбно выглядящий стол, занятый лишь наполовину, направляется к нему. — Эй, Каспбрак! Знакомый голос окликает его со столика неподалёку, и Эдди знает, что если притворится, что ничего не услышал, то лишь сделает всё ещё хуже, поэтому тяжело вздыхает и, морально подготавливая себя, поворачивается к парню. Окликнувший его Тайлер сидит в окружении своей компании, как и всегда, с этой гадкой ухмылкой на лице, и Эдди холодит от его поблёскивающего взгляда, сейчас почему-то обегающего его с ног до головы. Ему кажется, что все сейчас смотрят на него, но гул разговоров едва ли затих дальше пары рядов сидений, и никого особо не волнует клоунский акт одного из школьных мудаков, больше привыкших к титулу «золотой мальчик». Это не их проблема, пока не докапываются до них. Не то чтобы это уже не происходило и не то чтобы кто-то может положить этому конец. Тайлера, кажется, совершенно не волнует то, что Эдди никак не ответил, и он облокачивается на стол и продолжает смотреть на него так, словно наконец попал на премьеру фильма, который ждал целую вечность. Или, если быть точнее, три месяца лета. — Ты язык за лето проглотил? — слышится второй голос, на этот раз Джеймса, из всё той же компании. Эдди более чем уверен, что именно ему стоит отдать должное за надписи на его шкафчике и в кабинках туалета пару лет назад и большей части слухов, распространяющихся по всей школе за считанные часы. — Не обижай мальчика, Джеймс. Ему некуда сесть, видишь? — усмехается Тайлер, и чёрт, Эдди уже знает, что за этим последует. — У меня есть для тебя место прямо здесь. Парень хлопает по своему колену, и Эдди наконец выбивает из транса режущий слух гогот за их столом. — Спасибо, обойдусь, — цедит он сквозь зубы и хочет было развернуться и направиться к тому столу, который заметил ранее, но не успевает сделать и шага, как кто-то встаёт у него на пути. — Чёрт, лето явно пошло тебе на пользу. Я и не думал, что ты можешь стать ещё горячее, но просто посмотри на себя, — говорит Джеймс, беспардонно обегая его взглядом так, что под кожей начинает зудеть. — Ты что, купил эти шорты в отделе для девочек? Хотя я не жалуюсь, твоя задница в них выглядит просто потрясающе. Эти слова застают его врасплох так, словно Эдди не привык к ним за все эти годы, словно не выслушивал комментарии в сторону своего всего днями напролёт, но почему-то сейчас ему становится так гадко и хочется забиться в самый дальний угол, подальше от этого мерзкого взгляда. На деле же его щёки лишь неосознанно наливаются краской, а руки подрагивают в желании оттянуть кромку шортов как можно ниже, чтобы Джеймс перестал так на него пялиться. Хохот друзей парня теряется на фоне шумящей в ушах крови, и Эдди сжимается, запирается в себя настолько, что едва не роняет поднос, когда чувствует опустившуюся на его плечо руку. — Эдди, ты в порядке? — спрашивает Билл, останавливаясь рядом с ним и переводя взгляд с Эдди на Джеймса и обратно. — Хочешь сесть с нами? Наконец вдыхая за, кажется, последние пару минут, Эдди дёргано кивает и поворачивается к Биллу, не удостаивая явно недовольного прерванным весельем парня последним взглядом. — Ещё поболтаем, милашка, — слышится ему вслед, и Эдди напрягается ещё сильней несмотря на успокаивающе поглаживающую его спину ладонь. Милашка. Всё внутри холодеет от одного лишь слова, и он не хочет думать о том, с чем оно для него связано. Только вот чувствует на себе взгляд глаз, в которые не смотрел уже который год и от которых когда-то не мог оторваться, среди всех провожающих их с Биллом сейчас взглядов, но, возможно, ему только кажется. Уже сидящий за столом Стэн дарит ему тёплую, сочувствующую улыбку, когда они подходят к нему и располагаются на скамейке, но у Эдди сейчас нет никакого желания обсуждать очередной выпад в его сторону, а уж тем более выслушивать недовольство Билла. Ему так хочется спросить, зачем тот пригласил его к ним, почему не прошёл мимо, как почти всегда делал последние пару лет, почему вообще протянул ему руку помощи, но умудряется сдержать скопившиеся на языке слова и лишь опускает взгляд в тарелку. Он благодарен, правда, потому что не хотел устраивать сцену посреди столовой в первый же день, думая о том, что скажет мама, если узнает, что он вновь попал в самый центр разборок, да ещё и в выпускной год, когда всё твоё внимание должно быть сосредоточено на учёбе, а не разборках и нелепых интригах, Эддичка, как сказала ему она сегодня за завтраком перед тем, как он поспешно сбежал из дома в школу. Будто он виноват в том, что к нему лезут все эти придурки, называя его именами, распространяя гадкие слухи и лишний раз не брезгуя испортить его день, а то и неделю. Эдди не даст ничему испортить ни этот день, ни неделю, ни месяц, ни, уж тем более, год. Стэн и Билл, кажется, понимая его настрой и что лучше вообще не упоминать произошедшее, начинают обсуждать что-то касательно учёбы и, если конкретнее, возможную стипендию Билла. Ни для кого не секрет, что в этом году из спортивной команды выберут одного человека и предложат ему бюджетное место в хорошем колледже, и Билл находится вверху этого списка и, с его оценками и успехом на поле, он наверняка окажется тем самым счастливчиком. Эдди пару раз вступает в разговор, коротко улыбаясь Стэну, когда тот предлагает ему записаться на дополнительные курсы по подготовке к выпускным экзаменам, и качает головой, заверяя, что у него всё схвачено. Ты не будешь заниматься с репетиторами, Эдвард. Знаешь, что два года назад репетитор сына Моники Коркоран домогался до него? Я была в ужасе, когда она рассказала мне! Я даже близко не подпущу к тебе этих гадких людей. Эдди бы рассмеялся над словами мамы, но тогда она могла бы вообще перевести его на домашнее обучение и запереть дома. Подальше от их грязных лап, Эддичка. Видимо, не стоит рассказывать ей о том, как его не могут оставить в покое в школе. С годами это стало происходить всё чаще и чаще — Эдди взрослел, и вместе с ним росло внимание окружающих, раньше не обращавших на него повторного взгляда, включая одноклассников вроде Джеймса и Тайлера. И он бы соврал, если бы сказал, что в какой-то мере ему не нравится внимание. Раньше к Эдди лезли школьные задиры, оскорблявшие его просто потому, что он был лёгкой мишенью, но с годами брошенные в его сторону слова сменились с ты такой неудачник, Каспбрак на отсосёшь за десятку? Эдди не слепой. За последние пару лет и, в особенности, за это лето он стал внимательнее относиться к себе, в том числе и благодаря тёте, позволившей ему одеваться и вести себя так, как хотелось ему, а не Соне. Нет ничего такого в том, что пока его ровесники носят броские толстовки, рваные джинсы и тёмные цвета, он отдаёт предпочтение пастельным и нежным оттенкам, мягкой и приятной на ощупь ткани. Нет ничего такого в том, что он ухаживает за собой вместо того, чтобы пустить своё здоровье и внешний вид на самотёк, предпочитая нормальные средства ухода вместо легендарного шампуня три-в-одном и не брезгуя бальзамом для губ. Возможно, поэтому слухов с каждым годом становится всё больше, и распускают их уже девушки парней, которые оглядываются на него в коридорах, скалясь в лицо, но за глаза, Эдди не сомневается в этом ни капли, думая о тех вещах, в которых должны представлять своих девушек вместо него. Ему это не нужно, не нужна эта грязь, но он и не делает ничего, чтобы положить этому конец, и даже наоборот, иногда прикладывает больше усилий, чем требуется парню-подростку в городке вроде Дерри. Для него это единственный способ самовыражения за порогом своего дома, где существуют правила, потому что Эдди не с кем делиться всем тем, что уже давно копится на душе, некому шептать секреты под покровом ночи. Не с тех самых пор, как упустил единственную хорошую вещь в своей жизни и остался буквально ни с чем. Стэн и Билл заканчивают свой обед, всё это время переговариваясь между собой, но Эдди лишь ковыряет вилкой еду и не может отделаться от того, как ещё недавно его прожигал этот взгляд, словно оставляя на нём отпечаток. Где-то в отголосках сознания будто жжёт, липкий зуд непрерывного внимания, и Эдди отрывает взгляд от тарелки и пробегает по уже начинающим собираться людям, пытаясь понять, почему ему так неуютно в собственной коже. Тайлер и Джеймс сидят к нему спиной, громко что-то рассказывая и перебивая друг друга, пока остальные люди за их столиком буквально заглядывают им в рот, и если не они пялятся на него уже которую минуту, то... Внимание Эдди привлекает движение на противоположном конце кафетерия, и тело обдаёт новым, уже иным холодком, когда он замечает сидящего за дальнем столом парня и их взгляды пересекаются. Рядом с ним Билл уже начинает собирать свои вещи и прокашливается, чтобы привлечь внимание замершего на своём месте Эдди. — Ты точно в порядке? — вновь спрашивает он, пока Стэн относит свой поднос на место сдачи. Эдди лишь отстранённо кивает в ответ, не в силах оторвать взгляда от сейчас смотрящих прямо на него голубых глаз, но мгновение спустя зрительный контакт прерывается и он снова может дышать, словно наконец вынырнул на поверхность после того, как с головой окунулся в леденящий холод. За дальним столом поднимается со своей скамьи Ричи и, закинув рюкзак на плечо, направляется в сторону выхода. Уже вернувшийся Стэн, кажется, прощается с Эдди, но тот провожает фигуру взглядом и, когда та покидает столовую, опускает взгляд на свой всё ещё полный поднос. — Ладно, мы пойдём. Ещё увидимся, Эдди, — говорит ему Билл, посылая короткую улыбку краешками губ, и, переглянувшись со Стэном, также направляется в сторону выхода. Всё внутри сводит так, словно его окатили ледяной водой, и мгновение спустя Эдди встряхивает себя и качает головой, будто пытается согнать с кожи ощутимый взгляд, кажется, следивший за ним пару минут назад, от которого под кожей покалывало тысячью ядовитых иголок. Нет, ему точно показалось. Они сидели так далеко, и Эдди настолько погрузился в себя, что его сознание надумало то, чего на самом деле не было и быть не могло. Ричи не мог смотреть на него, не мог следить всё это время. Не после... — Увидимся, — бормочет Эдди в пустоту перед собой.***
Закрывая входную дверь на замок, он прислоняется к ней спиной и тяжело вздыхает. С кухни доносится запах выпечки, и его живот предательски урчит, напоминая о том, что он почти ничего не ел с самого утра, а сейчас часы показывают уже шесть вечера. На другом конце коридора слышатся гулкие шаги, и Эдди закрывает глаза, смакуя последние мгновения тишины. — Ну и где ты был всё это время? — раздаётся голос Сони, и когда он наконец открывает глаза, то замечает её недовольное, нахмуренное выражение лица. — Уроки должны были закончиться к двум, а сейчас пол седьмого. — Мам, я задержался, потому что в библиотеке была огромная очередь за учебниками и чтобы договориться с тренером насчёт освобождения от занятий физкультурой, — объясняет он. Его мама поджимает губы. — Эдвард, ты же знаешь, что я переживаю. Ты мог предупредить меня заранее, и вообще, у тебя была с собой справка? Все твои медицинские документы хранятся у меня. Эдди снимает обувь и, опустив голову подальше от назойливого, неодобрительного взгляда, устало закатывает глаза. — Со мной ничего не случилось, мам. Мне сказали принести справку на первое занятие, так что всё в порядке. Соню, кажется, устраивает этот ответ, но она всё равно качает головой. — Тебе следовало предупредить меня. И ему так хочется огрызнуться, так хочется съязвить, что он не маленький, беззащитный мальчик, не способный постоять за себя, и за окном даже не стемнело и вряд ли с ним могло что-то случиться средь бела дня, но Эдди знает, что это бессмысленно, лишь усугубит ситуацию и спровоцирует уже вроде как успокоившуюся маму. Следуя за ней на кухню, он оставляет рюкзак в дверях и направляется в туалет, чтобы помыть руки, пока Соня накладывает ужин, и вскоре они садятся за стол. Эдди старается не налетать на еду, чтобы не подать виду, будто бы он голоден, ибо совершенно не настроен обсуждать то, почему не смог поесть на обеде. Ему не очень хочется знать, какие нелепые меры его мама предпримет, чтобы от него навсегда отстали люди вроде Джеймса, и взгляд Эдди опускается на его шорты. Твоя задница в них выглядит просто потрясающе. Под кожей вновь начинает гадко покалывать, и он поджимает ноги под стул и возвращает своё внимание на еду, пока Соня рассказывает о том, как прошёл её рабочий день и как в это воскресенье после церкви их в гости пригласила одна из её подруг. У Эдди нет никакого желания идти ни в церковь, ни в гости, но он прикусывает язык и молча ест свой ужин. — Как прошёл твой первый день? — переводит тему Соня, накладывая себе ещё салата. — Не считая исчезновения на четыре часа, конечно. Ему физически приходится сдержать себя от того, чтобы не закатить глаза. — Прости, мам. Я правда не хотел тебя напугать, — отвечает Эдди, и она лишь сдержанно кивает и жестом просит продолжать. — В остальном, день прошёл нормально. Ничего необычного, на занятиях вводили в курс дела, потом на обеде я встретился с Биллом и Стэ... — С Биллом? — с внезапной заинтересованностью спрашивает Соня, опуская вилку, и он кивает, краем глаза замечая, как улыбка проступает на её накрашенных губах. — Я так давно не слышала о нём. Какая радость, что вы снова общаетесь. Мы не общаемся, хочет возразить Эдди. Если бы ты слушала меня, то дала бы договорить про то, что там был и Стэн и мы едва обменялись парой слов, прежде чем разойтись так же, как и всегда. Однако Соню почти никогда не волновало то, что ему есть, что сказать. — Он всегда мне нравился, вы же так близко дружили. Как жалко, что Джорджи... — на мгновение она замолкает, но тут же прокашливается и качает головой. — В прочем, не будем о грустном. Если сейчас всё хорошо, то это главное. Сдерживая порыв фыркнуть, Эдди делает глоток воды и взглядом пилит узор на скатерти, но Соня, кажется, не закончила. — Почему бы тебе не позвать его в гости, как раньше? Он всегда был таким воспитанным, не то что тот... Как там его звали? — небрежно спрашивает она, будто на самом деле не знает ответа и всё это не показуха. — Ричи, мам, — бормочет Эдди, и весь аппетит внезапно снимает как рукой. — Точно. Вот по кому я точно не скучаю, так это по нему, — фыркает Соня, вновь беря в руки вилку. — Вы же всё ещё не общаетесь? Он к тебе не лезет? — Мам, пожалуйста, давай не... — начинает было Эдди в попытке закрыть тему до того, как она наберёт серьёзные обороты, как раньше. — Я просто переживаю за тебя, Эдди, — продолжает Соня, не обращая внимания на его слова. — Он плохо на тебя влиял, и ты это знаешь. Что-то в нём сразу мне не понравилось, и я не хочу, чтобы мой сын проводил время в такой компании, по крайней мере, не снова. — Всё было очень вкусно, мам, — отрезает Эдди, приподнимаясь со своего места с лишь наполовину опустевшей тарелкой в руках. — Спасибо за ужин, я пойду делать уроки и ложиться спать. Соня явно недовольна прерванным разговором и тем, что он не доел, но не возражает, обращая своё внимание на идущее по телевизору реалити-шоу. — Помой посуду и можешь идти, — говорит она и отдаёт ему свою тарелку и стаканы. — Только не засиживайся допоздна и не забудь принять лекарства перед сном. Кивая, Эдди собирает грязную посуду и, подойдя к раковине, включает кран. Когда он перешагивает через порог своей комнаты, то щелчок двери за спиной наконец избавляет от напряжения, с самого утра сковывавшего его тело, и он вздыхает и направляется в ванную. Учёба может подождать, и Эдди не очень горит желанием и обладает достаточным количеством энергии и сил, чтобы сделать домашнее задание сейчас. Быстрый прохладный душ, потому что на улице всё ещё душно, смытые в унитаз таблетки, чистка зубов и подаренная тётей светло-голубая пижама, и Эдди вновь падает на кровать. Окно приоткрыто, как и каждую ночь, что очень не одобряет Соня, особенно на мокрую голову, и, учитывая, что у него нет замка на двери, это может стать проблемой, но Эдди лучше выслушает час лекций, чем запарится до смерти во сне. Отпихивая одеяло в сторону, он поудобнее устраивается на мягких простынях и наконец закрывает глаза, стараясь как можно скорее уснуть, потому что слишком хорошо себя знает. У меня есть для тебя место прямо здесь, проносится в голове, и Эдди, закрывая лицо руками, унизительно быстро смиряется с тем, что у его сознания, кажется, другие планы. Ещё в мае он бы, наверное, не задумался дважды о том, что произошло, но сейчас, спустя почти три месяца свободы от тягучих, отравляющих взглядов и истекающих саркастическим ядом слов, произошедшее накрывает его с головой. То, как беспардонно пялился на него Джеймс, как смеялась над брошенными в его сторону комментариями компания парня, как хотелось забиться как можно дальше от них всех... Пока не появился Билл. И Эдди дёрнулся тогда даже не потому, что не ожидал прикосновения парня, а из-за его голоса, который не слышал слишком долгое время, по крайней мере — не так обеспокоенно. После того, как Неудачники распались на мелкие кусочки, один за другим, дольше всего Эдди продолжил общаться именно с Биллом и Стэном, пока попросту не смог больше притворяться, что всё в порядке. Ничего не было в порядке, ни с ними, ни с тем, что произошло, ни с тем, во что они превратились. И Ричи... Перед глазами в который раз всплывает его взгляд, и Эдди мог бы поклясться, что ему правда показалось, но эти глаза бы ни спутал ни с чем. Что-то внутри них всех сломалось тем летом, но не в Ричи. Что-то в Ричи умерло, что-то, некогда переливавшееся счастливыми искрами в его светлых глазах, не оставив за собой... ничего. Пустоту, металлически-ледяную, в которую Эдди избегал смотреть, потому что боялся заглянуть слишком глубоко и увидеть то, что не сможет узнать. Сначала это было не так очевидно, но с каждым днём Эдди стал замечать то, как Ричи начал закрываться в себе, отдаляться, быстрее и агрессивнее реагировать на не устраивавшие его вещи. Его шутки стали грубее. Он всегда не умел держать язык за зубами, но теперь начал переходить все границы. И Эдди искал ему оправдания, пытался найти объяснение каждому слову и поступку не столько для остальных Неудачников, явно меньше симпатизировавших Ричи и слишком занятых тихой борьбой со своими демонами, сколько для себя. Он не хотел давить, не хотел выходить на конфликт, чего Ричи, кажется, и добивался — по крайней мере, ото всех остальных, и особенно не хотел злить Ричи своими попытками вразумить, потому что в парне вместе с раздражением стала просыпаться жестокость каждый раз, когда кто-то осмеливался вставить слово ему поперёк. Эдди не хотел попасться под горячую руку и стал выбирать слова и следить за тем, что говорил рядом с ним, пусть и никогда не делал этого раньше. Он помнит день, когда впервые увидел лёд в направленном на него взгляде, несмотря на попытки заглушить свои же воспоминания. Помнит произнесённые слова и то, как был поражён ими, но всё ещё, черт возьми, пытался найти оправдания. Они с Ричи возвращались из клубного домика, и парень вызвался проводить его до дома, отшучиваясь о том, что таким мальчикам, как Эдди, не стоит поздно вечером расхаживать по улицам одним. — Я очень сомневаюсь, что твоя компания спасёт меня, если кто-то всё-таки захочет на меня напасть, — закатив глаза, ответил Эдди, понимая, что спорить нет смысла и что Ричи всё равно увяжется за ним, если захочет. — Я очень сомневаюсь, что не справлюсь с каким-то дряхленьким педофилом после того, как вмазал тому грёбаному клоуну по роже, Эдс, — усмехнулся в ответ Ричи, убирая руки в карманы и подстраиваясь под его шаг. Только вот Эдди замер на месте после его слов, чувствуя, как застревает в горле дыхание. — Рич, ты обещал. — Я много чего обещал, Эдди, любовь моя, будь поточнее, — парировал Ричи, тоже останавливаясь и оборачиваясь к нему с поднятой бровью и непринуждённой улыбкой на губах. Обнимая себя за талию то ли от внезапного порыва прохладного вечернего ветра, то ли под странным, необъяснимым блеском в глазах парня, Эдди поёжился и опустил взгляд в ноги. — Ты знаешь, о чём я. Кроссовки Ричи через пару долгих мгновений остановились рядом с его, и Эдди наконец поднял взгляд, когда почувствовал дыхание на своём лице, и сдержал порыв отшатнуться оттого, как Ричи смотрел на него. — Ты про обещание, которое дали вы, не говорить о нашем весёлом походе в канализацию, м? Так вот, Эдди, я на это не соглашался, — ровным, спокойным голосом, совсем не подходящим его словам и взгляду, сказал Ричи, и кожа Эдди покрылась мурашками. — И если вы хотите жить дальше, будто ничего не произошло, и трястись каждый раз, когда я говорю о Пеннивайзе, словно одно упоминание его имени оживит и вытащит его уже разложившийся труп из канализации, это ваше дело. Но не смей, чёрт возьми, указывать мне, что говорить. И Эдди был так поражён его словами, тоном его голоса, который уже слышал, но ни разу не чувствовал на себе, что пришёл в себя и продолжил поспешный путь к дому лишь после того, как Ричи уже прошёл до конца улицы и окликнул его, говоря поторапливаться, чтобы не рассердить миссис Кэй. И после этого он всё равно продолжил закрывать глаза и заверять и себя, и остальных, что Ричи в порядке и всё это временно, пока не наступил конец. Эдди помнит тот день до малейшей детали, до каждого сказанного слова, помнит, как встретился с Ричи взглядами в последний раз и испугался того, что не увидел там ничего. Тогда Майк всё ещё отвечал на звонки, Бен не перевёлся в другую школу, а Беверли только-только покинула город, и они собирались в клубном домике так, словно будучи друг с другом могли укрыться от наступающих им на пятки кошмаров. Отправной точкой стал отъезд Бев, с которой Ричи всегда был близок словно брат и сестра, и как бы близко Эдди и Ричи не общались, как бы много времени не проводили вместе, между ними с Беверли всё равно было что-то иное, чего Эдди никогда было не познать. Она связывала их друг с другом, держала вместе словно клей и после того, как оставила их, всё покатилось в никуда. Билл очень тяжело переживал потерю Джорджи, это знали и замечали они все, но делал вид, словно всё прекрасно, словно можно двигаться дальше и не оглядываться назад, преодолеть это как очередное испытание судьбы, но согласны с ним были далеко не все. Эдди пытался следовать его примеру, пытался оставить всё позади и отгородить себя от произошедшего, сдержать обещание не говорить об этом, но с каждым днём становилось всё хуже и хуже, и он не мог смотреть на натянутую улыбку Стэна, притворную уверенность Билла, пассивную подавленность Бена, тихое смирение Майка и на то, что стало с Ричи. Пока все они давились своими страхами и пытались зализать раны в смиренной тишине, Ричи огрызался на каждое тёплое слово, на каждую посланную ему улыбку, и вскоре попытки Стэна или Майка успокоить его и просьбы перестать больше не приносили своих плодов. Ричи перестал считаться с их мнением, перестал сдерживать себя и давил, давил, давил, словно хотел узнать, как далеко сможет зайти, прежде чем наступит конец. И этот Ричи, равнодушный, резкий и тихий, был ему незнаком. И это пугало больше всего, потому что парень никогда не умел вовремя закрывать рот, не умел сдерживать льющиеся с губ слова, но теперь стал таким сдержанным, что должно было принести облегчение, но на самом деле лишь вводило в оцепеняющий ступор. Этот Ричи стал совершенно другим человеком со всё тем же фасадом, который выдавали лишь глаза. Эдди понимал, через что проходят они все и что у всех разные методы преодоления и приспособления к вещам, и сначала его просьбы перестать и умоляющие взгляды помогали, успокаивали вспышки холодного раздражения Ричи. Он повторял и себе, и остальным, пока парня не было рядом, что в этом нет ничего такого, что так Ричи пытается бороться с травмой, но верил в это всё меньше и меньше каждый раз, когда Ричи не стеснялся применять силу, пихая Майка плечом, и фыркал и закатывал глаза в ответ на любое слово Билла о том, что ему нужно завязывать. Он всегда был своеобразным якорем Эдди, и тот неосознанно тянулся к нему за поддержкой в попытке скрыться от мыслей в голове, пытался завести непринуждённый разговор, вытянуть из него беззаботную шутку и вернуть искреннюю улыбку на губы Ричи, но тщетно. И он вёл себя по-другому с Эдди, не считая того вечера по пути домой и пары местами резких слов. Пока последняя капля не поставила точку. В последний раз они виделись с Майком около недели назад — он как раз перестал отвечать на звонки — и когда Стэн озвучил свои переживания по этому поводу, Ричи лишь усмехнулся, впервые хоть как-то показывая, что участвует в разговоре, с тех пор, как спустился вниз по ветхой лестнице, развалившись в гамаке, куда парой минут назад затащил и Эдди, не оставляя ему выбора. Не то чтобы он был против. — Нужно навестить его. Вдруг с ним что-то случилось? — обеспокоенно спросил Стэн, обегая их взглядом. Ричи лишь фыркнул и закатил глаза. — Ему наконец-то надоело играть в этом спектакле погорелого театра, вот что случилось. Я за него рад. Кто из вас будет следующим? — Ричи, не начинай, — устало попросил Стэн, явно не настроенный в очередной раз усмирять Ричи. Будто это могло помочь. — Вы не заметили закономерность? Сначала свалила Бев, потом Бен, а теперь и Майк, вот я и спрашиваю, кто будет следующим? — невинно поинтересовался он, кажется, неосознанно поглаживая руку буквально лежащего на нём Эдди. Тот заёрзал на своём месте, чувствуя себя совсем не в своей тарелке, потому что сбежал из дома в тот день в попытке найти спокойствие и поддержку в кругу друзей, но в то мгновение понял, что, кажется, ступил на уже давно заряженное минное поле. Ричи, чувствуя, как он пытается отодвинуться, обхватил его запястья и вновь потянул на себя, и Эдди поддался, потому что никогда не мог сказать ему нет. Боялся того, что получит в ответ, если возразит. Бросив на них короткий взгляд, Стэн устало закрыл лицо руками и покачал головой. — Сколько это будет продолжаться? Мы дали тебе время, чтобы прийти в себя, но ты продолжаешь вести себя как мудак. Эдди скорее почувствовал, чем услышал, как Ричи фыркнул и оскалился, и зажмурился в наивной надежде на то, что это обойдёт его стороной, если он притворится, что его здесь нет. Однако пропитанный разгорающимся с каждым словом ядом голос Ричи раздался прямо рядом с его ухом: — Дали мне время? Какая щедрость. Только вот это и есть я, без чёртовой маски, которая уже приросла ко всем вашим лицам, потому что вы трусы, стыдящиеся признать тот факт, что встреча лицом к лицу с грёбаным клоуном-убийцей могла пошатнуть ваш радужный мир. Вместе с эхом слов от стен клубного домика по коже пронёсся холодок, и Эдди зажмурился ещё сильней. — Ричи, перестань, — тихо попросил он, наивно надеясь, что это сработает, как раньше. Однако хватка на его запястьях вдруг стала ещё крепче, и он неосознанно охнул и попытался освободить руки и отстраниться от парня, но тот прижал его к себе ещё сильней. — Что, Эдс? Тебе некомфортно? — усмехнулся Ричи и ещё сильнее сжал пальцы, и Эдди зашипел от дискомфорта, граничащего с болью. — Пора снимать розовые очки. Ты же не думал, что можешь носить их вечно? Я тоже дал вам время, и... — Отпусти его, — послышался вдруг твёрдый голос Билла. Хватка Ричи на его запястьях не ослабла, но взгляд парня переместился с искривленного болью лица Эдди на уже поднявшегося на ноги Билла. Между Ричи и Биллом осталась лишь тонкая, хрупкая нить, отголосок былой дружбы после той драки на Нейболт, о которой Эдди рассказала Беверли, и с каждым днём она натягивалась всё сильней, и на мгновение Эдди показалось, что он слышит предательский треск, когда Ричи наконец подал голос, пропитанный равнодушной насмешкой: — И что ты мне сделаешь, если не отпущу, м? Снова затащишь в гости к своему дружку Пенни? — Ричи! — возмущённо воскликнул Стэн, переводя поражённый, настороженный взгляд между ними с Биллом. Однако Ричи не обратил внимания на него, полным забавы взглядом смотря на сжавшиеся в кулаки кисти Билла. — Что, снова ударишь меня? Он напрашивается на драку, с ужасом осознал тогда Эдди и вновь попытался выпутаться из рук парня, но тот держал его мёртвой хваткой, и ему оставалось лишь умолять Билла взглядом, прося не делать ничего, что потом будет не вернуть. Но, кажется, было уже слишком поздно — счётчик таймера давно стремился к нулю, и вот-вот должен был случиться взрыв. — Не нравится, что я не прогибаюсь под тебя? Что ж, спешу разочаровать, я не Эдс и не Стэн и не собираюсь заглядывать тебе в рот и вестись на заверения о том, что всё в порядке, потому что это ни хера не так. Наконец отпуская парализованного тоном его голоса и внезапной грубостью Эдди, он поднялся на ноги, и костяшки Билла побелели оттого, как сильно он сжал кулаки, и Эдди хотелось закрыть глаза и умолять их перестать, потому что он больше не мог мириться с этим, не мог пытаться удержать их вместе. — Что, эти шрамы, — он указал на рассыпанные вдоль лица Стэна едва зажившие следы. — появились из ниоткуда? Тебя едва не съел заживо клоун, живущий в подземельях, м? Ничего не напоминает? Фыркая, Ричи вновь перевёл взгляд с поджавшего губы Стэна на Билла и подошёл к нему вплотную, чуть наклоняя голову и улыбаясь так, что кожа Эдди покрылась парализующими мурашками. — Ну же, ударь меня. Я же вижу, что ты этого хочешь, — он кивнул на всё ещё сжатые кулаки парня, и на мгновение показалось, что Билл сорвётся, поведётся на провокацию, но тот в последнюю секунду размял кисти и покачал головой. — Я так и думал. Видимо, истратил всю свою геройскую смелость на то, чтобы потащить нас на верную смерть в поисках трупа Д-Д-Джорджи. В мгновение ока Стэн обхватил запястье Билла и потянул его назад, но тот не свёл ледяного взгляда с всё шире ухмылявшегося с каждым мгновением Ричи. Эдди не мог оторвать от него взгляда, не мог поверить своим ушам и пытался убедить себя, что ослышался, но тихий, решительный голос Билла разбил последние остатки его сомнения на мелкие осколки. — Уб-бирайся отсюда. Ухмылка Ричи дрогнула, но не исчезла с его губ, лишь сменяясь с забавы на уже знакомый холод, и он обернулся к Эдди, но тот бросил взгляд на Билла и Стэна и затем опустил его на землю, чувствуя, как бешено колотилось его сердце. Он знал, что означала повисшая вокруг них тишина, знал, чего они от него ждут, но не хотел выбирать, не хотел разрывать остатки единственного, что всё ещё давало ему силы не сдаваться, безвозвратно растаптывать единственное место, где он не чувствовал себя никем, но то, как выжидающе Ричи смотрел на него, говорило само за себя. — Ричи... — прошептал Эдди, закрывая глаза, потому что всё это было слишком. Однако когда он наконец открыл их, то встретился со всё тем же взглядом, таким пустым и безэмоциональным, и Ричи убрал руки в карманы, даже не удостаивая Стэна и Билла последним взглядом, и пожал плечами. — Счастливо оставаться. И после того, как Ричи исчез за дверью клубного домика, оставляя их так же, как оставили Беверли, Майк и Бен, пути назад уже не было. Клуб Неудачников развалился так, словно и не существовал вовсе, счастливый мираж с предсказуемым концом, невидимым сквозь линзы розовых очков, пока те не треснули, вырывая из мира иллюзий. И раньше Эдди затыкал гадкий голос в голове, шепчущий о том, что Ричи прав, пока второй, обнадёживающий голос заверял его, что Ричи просто не в порядке, что он говорит и делает все эти вещи потому, что пытается выплеснуть все свои эмоции, чтобы они не утянули его на дно, что он на самом деле не имеет всё это в виду. Однако в тот день он наконец понял, увидел собственными глазами, что в нём не осталось ничего от того Ричи, с которым были связаны его самые счастливые воспоминания, который умел рассмешить его даже в самые паршивые дни и всегда был рядом. Они не обменялись ни словом с тех пор, ни разу не улыбнулись друг другу так, как раньше, и сегодня впервые за всё это время встретились взглядами, и только сейчас Эдди понимает, как сильно его ему не хватает. Он не знает этого Ричи, сомневается, что вообще когда-либо его знал, потому что вся та жестокость, холодность и равнодушие, что пробудились, выбрались наружу тем летом, не могли появиться из ниоткуда, но это не мешает Эдди скучать по тому, что просочилось прямо сквозь его пальцы. По тому, как спокойно он чувствовал себя рядом с Ричи, как тепло ему было в его объятиях, или когда они делились друг с другом мороженым, или когда вдвоём запирались в одной из своих комнат, потому что хотели провести время наедине. Иногда Эдди разрушает свой фасад и позволяет этим мыслям пробиться в своё сознание и занять его голову до восхода солнца, когда вновь придётся надеть маску и делать вид, что он всё тот же, что в груди не зияет дыра, которая, кажется, не заживёт никогда. Позволяет себе задуматься о том, что бы произошло, если бы они не послушались Билла, не последовали за ним и не прошли через то, что прошли, ломая себя изнутри навсегда. Тогда они с Ричи всё ещё были бы друзьями, тогда ему бы не хотелось кричать, пока он не сорвёт глотку, от ужаса одиночества и оглушающей тишины, преследующей его по пятам, тогда жизнь бы шла своим чередом и всё было бы в порядке. Но ничего не в порядке сейчас, как бы он ни притворялся, как бы не пытались убедить себя и всех вокруг Билл и Стэн, как бы ни прятался от них Майк и наконец позвонили Бев и Бен. Ричи — единственный, кому хватило смелости встретиться с произошедшем лицом к лицу, пусть и иным человеком. Возможно, эта честность открыла ему глаза и позволила всему, что всё это время таилось внутри и ждало своего часа, выкарабкаться наружу. Он ни разу не предпринял попытки заговорить с Эдди после того, как Билл навсегда выставил его из жалких остатков Клуба Неудачников, ни разу не обернулся на него и даже не подавал виду, что помнит о его существовании, вплоть до этого дня. И Эдди не хочет знать, что изменилось и что это значит. Он не слепой, и слухи не обходят его стороной, но нет ни малейших доказательств, подтверждающих то, о чём шепчутся в школьных туалетах. Ричи не завёл новых друзей после того, как от него отвернулись старые, не попытался никак им отомстить и продолжить ломать комедию о том, что всё прекрасно, нет. Его отстранённость и фасад, который Эдди перестал узнавать, притягивали людей, но Ричи это, кажется, совсем не волновало, потому что ни разу за эти годы Эдди не видел его с кем-то чаще пары раз. Раньше Ричи всеми силами пытался привлечь к себе людей, готов был пойти на всё, чтобы обратить на себя внимание, а теперь ему даже не стоит пытаться лишний раз, чтобы ему заглядывали в рот и со вздохами смотрели вслед, а учителя расхваливали его, потому что Ричи как был в топе класса в средней школе, так там и остался. И Эдди соврал бы, если бы сказал, что вычеркнул его из своих мыслей так, как вычеркнул из жизни в тот день, когда понял, что ничего уже не вернуть назад. Что он не наблюдал за ним издалека, пытаясь разглядеть хоть отголоски того, что так любил в этих некогда тёплых, сияющих забавой глазах. Он запретил себе скучать, запретил жалеть о том, что пошёл на поводу у Билла и не остановил Ричи в тот день, когда потерял его навсегда, но не может укрыться от себя, когда остаётся один. Может, время и правда меняет людей, но Эдди, кажется, исключение.