Город больше не молчит

      Дул ветер. Он был предательски тёплым и ласкал кожу нежнее, чем первый поцелуй. Людей толпилось много, хотя Дейла не знала, кто их звал и звал ли вообще… всем этим занималась Василиса. Сестра стояла у самого надгробия, словно изваяние, недвижимое и холодное. Её взгляд застыл. Сколько она так стоит? Дейла думала подойти, но не решалась. Подошёл Родион. Ей был слышен весь их разговор. — Вася… А Нотон, он в коме? Помнишь, ты рассказывала сказку? — Нет… нет. Он умер. Нортон умер. — Надолго? — Навсегда, Родион… его больше нет. — А где же он?       Василиса перевела взгляд на мальчика. Дейла увидела, что лицо у сестры на удивление спокойное и похожее на растекшийся воск. — Когда-нибудь мы это узнаем… я раньше, ты попозже. Не стой на ветру.       Дейла сморгнула, чувствуя, что вот-вот и снова польются слёзы. Она ещё не сказала сестре и не знала, как скажет… Марк должен приехать за ней с Роди через час. Боги… боги, бежать, только-только похоронив отца. Боги, почему ей совсем не стыдно? Надо сделать это сейчас. — Миссис Огнева, мои соболезнования… — Благодарю, — Дейла обернулась, прикусив язык, — мистер Драгоций.       Астрагор походил на чёрного ворона в глухом мундире и с цепким, бездонным взглядом. Этот взгляд вцеплялся в лицо клещами, словно выдавливая по капле душу… Дейла поняла, что дышит всё чаще. Василиса была уверена, что это Драгоции убили отца… но вот сама девушка так не считала. Просто в одной точке сошлось чересчур много «если бы». — Вы с мужем обдумали мое предложение? — Да… да, мы всё обдумали. — И господин Ляхтич проникся моей щедростью? Я нечасто отпускаю тех, кто навредил моей семье.       У Дейлы потемнело перед глазами. Навредил моей семье… она сцепила зубы, стараясь не думать ни о чём. Ни о ком. — Как мы поймём, что вы сдержали слово? — Так же, как и я пойму, что господин Ляхтич отозвал иск. Нам ведь не нужны проблемы, которые мы можем устроить друг другу?       После смерти отца всё потеряло смысл. Огнева не видела причин бороться с самой судьбой, раз та отвернулась от их семьи. Нортон мёртв, а с ним и ЗолМех. Никто кроме него не выстоял бы против Драгоциев… а значит, надо бежать. — Разумеется… разумеется. Мы отзовём иск, как только беспрепятственно покинем Астроград. — Это ваш сын?       Астрагор кивнул на Родиона, улыбаясь бледными губами. Каждый его жест закручивал узел внизу живота всё сильнее. Нет, Нортона убила вентиляция, прореха в трубе… так думать проще. Она не может улыбаться убийце отца. — Да… Родион Огнев. — Знал я его тёзку, — Драгоций посмотрел на Дейлу почти с отеческой заботой, — хороший мальчонка… позаботьтесь о нём, миссис Огнева.       Несказанная угроза спицей заползла под кожу. — Даю вам двое суток, чтобы уладить наше дело, — кивнул Астрагор на прощанье, но их разговор чересчур затянулся. Василиса застыла с немым ужасом на лице. Такой же ужас плескался в ней, когда им в дверь постучался Фэш Драгоций. И когда она с размаху дала ему пощёчину. — Ты?! Да как ты посмел явиться сюда!       Дейла перестала дышать. — Мисс Огнева? — Пошел прочь! Что тебе надо от Дейлы? — вблизи глаза Василисы казались почти чёрными, как угли, оставшиеся после жаркого кострища. — Держите себя в руках. Я пришёл выразить соболезнования вашей семье… Нортон не был мне другом, но я уважал его. — Настолько, что убили в собственном же доме?       Боги… что она несёт? Зачем навлекает беду? Отца больше нет, и никто не заступится за них… надо бежать. Хватать Роди и оставлять всю прежнюю жизнь. Её больше нет. — Теперь вы глава ЗолМеха, и на вашем бы месте, мисс, я поостерёгся делать столь… опрометчивые высказывания, — у Астрагора дёрнулась щека, — каждое ваше слово может быть истолковано против вас.       Василиса в два шага подлетела к нему и выдохнула почти в лицо. — В отличие от моего отца, по вам скорбеть никто не будет.       На долю секунды Дейле показалось, что Астрагор даст сестре по щеке. У него дёрнулась рука, но потом вновь повисла. — Ваш рассудок помутился от горя… на вашем бы месте я не стал взваливать на плечи столь тяжкую ношу, как руководство компанией. Вы, всё-таки, женщина. И вы не ваш отец. Вас уважать вряд ли кто будет, — он опять повернулся к Дейле, — думаю, дань вежливости уплачена… сдержите своё слово, леди, и я сдержу своё.       Астрагор пошёл по одной из тенистых аллей, среди замшелых плит и оград. Черный, словно ворон, и также слетающийся на запах мертвечины. — Слово? — дрогнувшим голосом переспросила Василиса. — Что он хочет? Чего бы ни хотел, ты не должна соглашаться. — Уже согласилась… прости, — надо было сказать всё разом, — мы с Роди и Марком покидаем город… Марка не будут преследовать, а он отзовёт все притязания в суде… боги, не смотри на меня так! Тут нам жизни не будет. — Значит… ты убегаешь? — Василис… — Убегаешь из города после всего… они убили папу, а ты жмёшь им руку! Дейла… скажи, что он заставил тебя.       Кто он? Марк, Астрагор… У Василисы был взгляд ребёнка, оставленного в темноте. — Нет. Я сама пришла к нему. — Сама? — Да. И ты тоже можешь… можешь жить нормально. Оставь всё и начни сначала, — Дейла постаралась дотронуться до плеча сестры, но та не дала, — договорись с ним, и… — Забудь, что ты Огнева? — горько усмехнулась девушка, — как сделала ты? — Я не забыла. Просто сейчас про это лучше не вспоминать.       Василиса взглянула на неё так, словно Дейла собственными руками прикончила их семью. В душе вновь что-то оборвалось, хотя казалось, что после смерти папы уже нечему. Боги, она смотрит, словно не верит, что Дейле тоже плохо, что она также скорбит… о, нет. — Я любила его, но его больше нет. У меня сын и муж. Их я тоже люблю, — ветер вновь подул, солёный, пряный ветер, принёсший им смерть, — я выбираю их. — Дейла, — Василиса избегала смотреть в глаза, — ты… помнишь, как четыре года назад я выбрала семью, а не своё счастье? — Помню. Но я не ты. Прости. И постарайся понять. — Что же… ты сделала выбор, — у неё затуманился взгляд, — отец говорил мне, что это важно. Сделать выбор и принять его последствия… его больше нет, а его слова до сих пор поучают нас.       Дейла слабо улыбнулась. Они с сестрой и не заметили, как вновь подошли к простой чёрной плите из мрамора. Цветов почти не было — Нортон не любил их. Только белые лилии. В спины тут же упёрлись чужие взгляды, слипшиеся от сквозящей жалости. Стало тошно.       «Нортон Огнев. Есть, кому завершить твои дела»       Дейла провела ладонью по серебристым буквам эпиграфа. На миг показалось, что в чёрной матовой глубине отразился спокойный отблеск фисташковых глаз… не верится, что он там, под ними. Она так привыкла во всём полагаться на его плечо… знать, что незримая тень оберегает их. — Как Лисса? — Только-только пришла в себя… я была у неё за день и всё сказала… давай не будем, прошу.       Василиса тряхнула головой, и Дейле показалось, что в медных волосах засеребрилась парочка прядей. — Ты зря прогнала Драгоция. Он любит тебя. И он… — И он может быть также причастен к его смерти, любой из них. Я не хочу видеть никого из Драгоциев рядом. Особенно сейчас… нет.       Дейла кивнула, хотя знала, что сестра врёт. Не примчись Фэш к ним в тот же день, как не стало отца, Василиса бы так и осталась сидеть прямо там, на смятой кровати. Но Драгоций приехал, отогнав невидимый шлейф смерти. Как и тогда, в больнице, он был рядом, подставляя плечо. Тогда он уехал сам, а сейчас — его выдворила Огнева, перед этим прорыдав у него на плече. Дейла слышала приглушённые всхлипы из комнаты, при них сестра держалась и не пролила ни одной слезинки. Плакала она только перед Драгоцием. — Ты не должна переживать всё это одна. — Со мной ещё есть Норт… и мама. — Нет, это ты с ними. Тебе нужен тот, на кого можно будет опереться. И он уже есть. — Знаешь, почему я прогнала его? — Василиса будто сама перед собой каялась, — я не верю, что он не догадывался… он мог не участвовать, мог не планировать, но он не мог не чувствовать, что что-то готовится. И раз он остался в стороне, значит, ему было плевать на отца. А значит и на меня. — Ты… ты говоришь глупости. — Разве? Я говорю то, что чувствует сердце.       Сердце Дейлы рвалось вдаль отсюда. Она закрывала глаза и видела их семью: Марка, Роди и её саму. Не зря говорят, что одной рукой жизнь отнимает, а другой даёт. — Ты уверена, что можно доверять Ляхтичу? Что он не обидит тебя или Роди? — Не обидит.       Василиса кивнула и вдруг махнула Родиону. Тот вывернулся из рук прабабушки, живо побежав в сторону тёти. Удивительно, как ему одному удавалось заставить её улыбнуться. Василиса присела перед мальчиком. — Ты уже знаешь, что вам с мамой придётся уехать? — А ты и Феш, а еще Нот… вы поедите? — Нет. Зато там будет твой папа, — на последнем слове Василиса отвела взгляд. Подумала ли она о Марке или вспомнила их отца? — Я его сосем не знаю… — Вот и узнаешь… Так надо, милый. Твоя мама поступает правильно: делает всё, чтобы защитить тебя, — у Дейлы закололо сердце. — А дедушка? Он приедет к нам? — Роди никак не мог поверить, что Нортона больше нет. Совсем нет. За один только этот день он не менее пяти раз спросил, когда появится Огнев-старший и почему он опаздывает на собственные же похороны… ни Дейла, ни Василиса так и не смогли объяснить ему. Да и не старались. — Иди ко мне, — вместо этого девушка прижала к груди Роди, — никогда не забывай кто ты, хорошо? Назови своё имя. — Родион Огнев. — Вот… помни. Мы ещё увидимся, как только уладятся некоторые дела. Иди к маме.       Роди кинул на Василису до странности понимающий взгляд и снова прижался к ней, но куда теснее, зарывшись носом в чёрную ткань платья. — Ты сейчас вместо дедушки, да, Вася? Ты спавишься, и Нотон будет довоен. — Спасибо, милый… я постараюсь не подвести вас. — Всех нас, Огнева. Ты теперь тут за главную, — за спиной раздался насмешливый голос.       Дейла резко обернулась, чуть не налетев на подкравшегося мужа. Марк придержал её за плечо и криво улыбнулся. Её муж, её сын — с ними Дейла справится. Дышать стало чуть легче. — Ляхтич, — Василиса поднялась, опустив Родиону руку на плечо. — Только тебя тут не хватало. — Я знал Нортона Огнева. И скорблю по нему куда больше, чем половина собравшихся… мне жаль, что так вышло, Василис.       Дейла поняла, что муж не врёт. Сейчас он куда более искренен, чем в день их свадьбы, чем в ночь, когда появился Роди, чем в десятки и сотни других ночей, разделённых ими… кроме той одной, прощальной. — Пригляди за ними, Марк, — Василиса всё не отпускала мальчика, — пригляди и… ты тоже, Роди. Помни, чему учил тебя Нортон. — Ты так говоришь, словно вздумала пойти вслед за отцом, — усмехнулся Марк, — поверь, он тебя ещё не ждёт. Так что придётся тебе задержаться и утереть всех. — Хотела бы я быть на вашем месте, — неожиданно вырвалось у Василисы, она сразу замолчала, будто бы испугавшись своих слов, — но у меня оно своё. Прощай, Дейла.       Сестра обняла её, и лёгкий дурман духов ударил в голову. Дейла тоже прильнула в ответ, и пришло осознание, что эти объятия, эти прикосновения — это прощание не только с Василисой, но и со всеми Огневыми. С Лиссой, с братом, с матерью и нерожденной сестрой и конечно же с отцом. С ним Дейла тоже прощалась не тогда, когда увидела впервые тело и не тогда, когда её губы коснулись холодного лба — нет, сейчас. Сейчас она больше Дейла, нежели Огнева. И у неё свой путь, своя семья и своя безграничная тоска. — Отец не зря верил в тебя, — шепнула Дейла, — и я тоже. Будь сильной.       Уже через три часа, оставляя позади астроградскую пыль и бескрайнее астроградское небо, Дейла постаралась найти сквозь иллюминатор высотки Черновода. И у неё получилось. — Смотри, Роди, это наш дом. Где бы мы ни очутились, это место останется домом… помаши ему. — Мам, а я не мог бы остаться с Васей и помочь ей, как думаешь? — Нет… никто из нас ей уже не поможет.