Барни и Метрокоп

      Мы пускаемся в бега по коридору. Прыгать с третьего этажа — самоубийство, это понимает даже Аликс. Нужно спуститься на уровень ниже, и уже оттуда искать выход…       Замечаю, как только-только комбайны заворачивают в Т-перекресток — а мы уже влетаем на лестничную площадку.       — Странно… Их только четверо, — говорю я на ходу. — А где же еще двенадцать бойцов?       — Скоро узнаем.       Аликс как всегда в своем репертуаре… Ну не терпится попасть в очередные неприятности, как будто нам их и так мало.       Второй этаж удивляет больше первого и третьего вместе взятых. На множестве тумб величественно стоят кувшины: вытянутые и приплюснутые, объемные и крошечные. Они отличаются и стенками, росписью, цветом. От них исходит даже разный запах. Разные эпохи.       Да что же такое, не дадут насладиться искусством! Вдали вырастает новая армада из четырех тяжелых пехотинцев, несущихся во весь опор, гремящих подвижной металлической броней с неимоверной громкостью. В их лапах настоящие электрические дубинища, которыми запросто можно пришибить человека с одного взмаха, оставив лишь горстку бесформенного обугленного мяса.       — Они гонят нас куда-то вглубь, от окон! — повторяет мои мысли напарница. — И вряд ли те с третьего этажа тупо побежали за нами по лестнице…       — Их координирует офицер, — с титаническим трудом перебиваю я из-за отдышки. — Ебучий стратег, бойцы носятся у него, что куропатки. Я при таком темпе долго не продержусь…       — Так бросай курить! И с пивом тоже заканчивай. В Черной Мезе…       — Это было пятнадцать лет назад! — снова перебиваю я, уже нервозно. — Тебе-то конечно проще, а на меня давит все и вся: Камера, ГО, Илай, даже этот заносчивый соплежуй Дэнди…       — Кто?       — Потом расскажу.       Кувшины остались далеко позади, как, впрочем, и комбайны. Лишь множественные тени преследуют нас по пятам, отбрасываемые от гальванического света ламп. Мы смиряем пыл, переходим на полубег. Поняв, что непосредственная опасность куда-то исчезла, доходим и до шага.       — Похоже, Хранилище, — заговорно шепчет Аликс.       Коридор оканчивается двухсекционной дверью.       — Все страннее и страннее… Ладно, у нас нет иного выбора, — сокрушаюсь я и первым прохожу за дверь.       Лёгкий сквозняк — и открывается зрелище, отвечающее всей внешней грандиозности здания. На высоту четырех этажей возвышаются гигантские книжные полки с десятком подступов — для удобства. С потолка свешиваются чистейшие хрустальные люстры. Низ — читальный зал — заполоняют уродливые машины Центрального сервера Альянса, с грубо проведенным питанием через проломленную несущую стену.       — Да целая Александрийская библиотека не сравнится с этим скопищем бумаги и букв! — живо говорю я.       — Невероятный масштаб! — подхватывает девушка на выдохе. — Возможно, это крупнейший клад знаний, оставшийся нам после Вторжения. А помнишь, в коридорах сотни ячеек архива? А данные из сервера? Эх, нам бы получить хоть частичку этого Знания!       Тревожный шум заставляет нас обернуться. Ну конечно, они не могли покинуть нас надолго: две группы комбайнов с этажей слились в одну. Получается, восемь танков…       — Валим отсюда, — говорю я сдавленно.       Аликс понимает без лишних слов: соскальзывает по периллам вертикальной лестницы и берет на прицел террасу, с которой только что спустилась. Проделываю трюк напарницы, пусть и не так эффектно, но не менее эффективно, и тоже направляю оружие вверх.       Тик-так-тик-так. Часики тикают, а противник так и не свешивает свою защищенную башку через балюстраду.       — Ты знаешь хоть примерную дорогу отсюда? — тихо спрашиваю я.       — Кое-что запомнила из схемы… Гарантированный выход в другом конце Хранилища, но он выводит прямо из здания, пожарный.       — А не гарантированный?       — Тогда мы вернемся в коридоры…       А если разделиться? Пройти разными путями? Нет, тогда пострадает огневая мощь, а с двух стволов мы вынесем этих семифутовых биороботов… Ну, двух-трех в авангарде, а остальные все равно задавят нас количеством.       — Идем вместе к пожарному выходу, не торопясь, делаем ставку на скрытность, — решаю я.       — Они же знают, что мы внизу, — протестует Аликс. — Явно перегруппировываются, дожидаются оставшихся восьмерых. Если затянем — это будет только им на пользу.       — Ну, значит поиграем с ними, — отрезаю я пререкания. — Раз устроили тут цирк с дубинками — будет следовать канону… Возможно, если найдем укромное место и переждем, они решат, что мы и дальше пошли коридорами и ослабят внимание к Хранилищу. Давай, поживее!       Разворачиваюсь и смеряю взглядом высоту стеллажей. Да-а-а, у главного проектировщика точно были комплексы.       — Мы идем? — бросаю я через спину, напрягаясь.       — Барни, — слышится недовольное сопение девушки. — Опять же, если ты прав насчет координатора-командира — наши минимальные шансы превращаются в абсолютно ничтожные…       Она что, свихнулась?!       — Хватит спорить! — Меня захлестывает гнев. — Я кажется предупреждал, что последнее слово останется за мной! Считай, что пользуюсь этим правом прямо сейчас. Набедокурила на месяц вперед, больше никаких поблажек!       Девушка, насупившись, устремляется к ближайшему проходу между полками.       — Пистолет держи наготове, черт подери!       — Ты там тоже не зевай, — совсем нехорошо огрызается она. Вот как так, поссорились в самый неподходящий момент… Ух, какой же грецкий орех, не расколется…       Успокоившись, мы продвигаемся дальше спина к спине, каждый внимательно следя за своей стороной. Тем не менее, боковое зрение цепляется за неисчислимые корешки, так и манящих, так и притягивающих дотронуться до них, пощупать тугой переплет, полистать тяжелые страницы… Удивительно, что Альянс не выжег тут все подчистую, ведь это в его стиле — разрушать все, до чего только он дотягивается. Даже какое-то подобие чистоты и порядка тут наводят: книги в строгом порядке, стремянки лежат сложенными на бетонном полу, который так и вообще без намека на грязь. Вполне может быть, что завоеватели надеются разузнать какую-то историческую информацию о развитии человечества, дополнить свой эксперимент над горсткой выживших вида, опираясь на опыт прошлых веков. Либо им просто не принципиально где, и по соседству с чем размещать свои бездушные сервера, а библиотеку поддерживают так, для проформы. Черт его знает, какие у них тараканы в голове…       Мысли улетучиваются, как водород из баллона — Аликс рукой заводит к книжной стене, и мы приседаем.       — Видела впереди движение! — проясняет она.       — Что именно?       — Небольшое четвероногое животное… На кошку похожее, но очень юркое.       — Будем начеку, ядовитые хедкрабы до сих пор распространены в Сити.       — Господи, — с омерзением говорит она. — Надеюсь, что это все-таки обычная кошка.       «Бойся своих желаний», — часто твердили в детстве. Наверное, поэтому и сложилась у меня незавидная судьба охранника в Черной Мезе, в отличии от некоторых друзей, получивших ученые степени и гранты. Ну, а с другой стороны — возможности этой должности, в частности, безотказный Глок, и помогли прорваться по началу и раздобыть оружие посолиднее… Да уж, есть чего вспомнить на старости лет…       — Давай выйду вперед, у меня какая-никакая защита, — навязчиво предлагаю я.       — Не против.       От прошлого конфликтика ни осталось и намека. Ну и ладненько, ну и хорошо, работаем сообща.       Осторожничаю. По шажочку, потихоньку… Аликс позади дышит чуть ли не в затылок, но потерпи, дорогая, не время торопиться. Наконец, выхожу за стеллажи, в широкий проход. И останавливаюсь в оцепенении. Справа, ярдах в десяти, замечаю нечто, судя по всему и напугавшее девушку; разглядываю его.       Вот это дрянь! Серо-голубой скат на ножках! То ли земная эволюция решила скоротать пару десятков тысячелетий, то ли это извращенное зеновской эволюцией существо. Оно стоит выжидающе на краях «плавников», испуская яркие электрические всплохи, угрожающе помахивая торчащим изогнутым хвостом в виде трезубца. Без головы как таковой, глаз, ушей, с кровожадным трехчелюстным ртом. Ну и уродилась же уродина!       Медленно поднимаю пистолет, берусь за рукоять обеими руками. Хорошенько прицеливаюсь в черную полость рта — наверняка, в подсознательно уязвимое место. И, вдруг, видимо почуяв непосредственную угрозу, тварь молниеносно скрывается за стеллажом. Сука, вот это прыть, вот это скорость!       — Ну и хрен с тобой, трусиха! — выговариваюсь я и жестом подзываю напарницу.       — Ты его видел? — спрашивает она, озабоченно нахмуривая лицо.       — Да… Не забивай голову, хедкраб, просто немного необычный, — привираю я. Нет, ну не рассказывать же в подробностях, зачем нагонять жути и в такой щекотливой ситуации? — Вон, кажется, и твой гарант нашей безопасности, — сменяю я тему, кивая влево, где за нагромождением из коробок притаилась эвакуационная дверь. Подходим и начинаем разгребать хлам, аккуратно откладывая одну коробку за другой. На всякий пожарный, я постоянно украдкой посматриваю на проход — не вылезут ли скат или комбайны? Но нет, хвала небесам, резво расчищаем завал и не нарываемся на неприятеля.       Я толкаю одной рукой дверь, не ожидая какого-либо подвоха… Хрен там, обойдешься, Барни. Сегодня явно особо дерьмовый день, вобравший в себя самое худшее и раздражающее.       — Ну-ка, подруга, подсоби старику…       Мы наваливаемся на плоскость всем весом, применяя максимальное усилие. Кажется, что вот-вот, и она сдастся, мы увидим улицу… Но как бы не так — это не более чем иллюзия, навеянная из-за перенапряжения и общей усталости.       Мы сдаемся.       — Оббили поверх листовой сталью… И с кувалды не прошибить. Это пиздец, — резюмирую я, пока ощупываю безжалостный холодный металл.       — Возможно, не все так плохо…       Больше от досады, чем для толка, пинаю со всей силы дверь с размаха — не в стиле кунг-фу, а в отточенном навыке ГОшника. Она насмешливо отвечает глухим жестяным коробящим звуком. Повторяю и повторяю удар, до болезненного ощущения в стопе. Зомби на смех, не поддается…       — Барни, да успокойся же ты! Вся орава сбежится…       Внемлю совету — успокаиваюсь и сажусь на пол, откидываю тяжелую голову на злополучную дверь.       — Белый состав, ха-ха, — пробирает меня нервный смешок. — Они же им покрыли все здание, каждую щелку замазали, старательные засранцы. Придется пробиваться через коридоры.       Раскладываю перед собой все обоймы, считаю патроны. Что же, экономить я умею — две с половиной оболочечных да практически нетронутая с бронебойными. На восьмерых хватит, если по головам.       — Да подожди ты хандрить! — говорит Аликс. — Погляди: свет!       Кхм… и в самом деле, кто-то грубо вырезал в коробе двери небольшой кусок, прокладку, нарушив герметичность.       — И?       — Вспоминаю… Когда копалась в стенде, заметила, что Альянс поставил здесь какую-то хитроумную систему пожаротушения, связанную напрямую с Цитаделью. Если устроить возгорание — система моментально отреагирует. Вышлются комбайны к точной «горячей» координате, распылится аэрозоль, сервера переключатся на аварийное питание. И, в теории, эта дверь откроется, очень похоже, что с обратной стороны закреплен блокиратор… Ага, а вот и пучок проводов, по верху пустили. От меня не спрячешься!       Браво! Остается лишь надеяться, что ее воображение не исковеркало инфу из чудо-памяти потехи ради.       — Молодец, выкрутилась, — хвалю я напарницу и встаю. — Только жалко книги портить… Вон же, коробки, давай их подожжем.       — Древесина дольше разгорается…       — Так ты же сама сказала, что нам необязательно устраивать файер-шоу, — замечаю я. — Ничего страшного, да и кто кроме нас утилизирует еще мусор? Относись к этому проще.       — Ну-ну, конечно… — усмехается она.       Вопреки прогнозу, коробки очень даже быстро схватываются огнем. «Вжиу-вжиу-вжиу!» — кричит пожарная тревога. Откуда-то из-под потолка льются красные всплохи и, вместе с ними, облака аэрозоля. Аликс подкашливает.       — Куртюшкой лицо прикрой! — командую я. Вдруг, в завывание тревоги встревает лязг и какой-то электронный звук — это деактивировался блокиратор, и на сквозняке лениво распахивается дверь.       — Сработало! — вскидываю я сжатый кулак в порыве радости. — Идем, идем отсюда!       Беру за плечи девушку, зашедшуюся в беспрерывном кашле, и вместе выходим из проклятой библиотеки. На улице даю ей отдышаться.       — Ух… кхе-кхе… Какая гадкая отрава, легкие горят… — Аликс опирается на колени и долго выхаркивается.       …А из-за сплошного капельного облака проступает силуэт человека, похоже, что в комбинезоне ГО. За ним вырастают гораздо более массивные фигуры комбайнов, один за другим, смазываясь в перспективе…       Аликс судя по всему выпрямляется и тоже замечает их.       — О, Господи! Бежим! — кричит она.       Но нет, и не пошевелюсь, дорогая. Как и они, недвижимо наблюдающие за нами, по приказу офицера, хотя, дай волю, будь уверен — разорвали бы нас голыми руками, жестоко и очень болезненно.       — Они не хотят нас убивать и даже ловить, — высказываюсь я. Сердце грохается куда-то в пятки. — Они дали нам все возможности уйти. Они с нами играли…       — Барни?! — Кажется, что Аликс в момент ока исцеляется. Она берет меня за плечи, заглядывая в окуляры противогаза, и резво потряхивает. — С тобой все хорошо?       Какая тонкая игра, причем по всем фронтам… Слежка за Билли — подрыв базы Куаном, поимка тайного гражданина — гоняния в библиотеке. Это две несвязные линии, которые, тем не менее, под чутким личным контролем ведет одна, и только одна личность.       «Этот офицер в форме ГО — отец Дэнди! Демон!» — осеняет меня так, что браны волнения звенят по всему телу.       …Мы перелазим через забор, предварительно обрезав секцию колючей проволоки, и покидаем территорию двух грациозных зданий, отсылающих к упорно неотступающему прошлому Сити-17. За нами, естественно, никто не срывается в погоню, ведь погоню, погоню за знанием, ведем только Мы, а Они незримо следят и насмехаются над нашими жалкими потугами.       Но мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним.       Мы располагаемся в нескольких кварталах от библиотеки, на лавочке, под старым кленом, в поросшем бурьяном дворике, наблюдая за меланхоличными перелетами голубей, иногда вслушиваясь в их ворчливое гуляканье. По крайней мере, я пытаюсь вслушаться в паузах разговора.       — Ты считаешь, что этот твой Демон — человек-синтет, но при этом работающий в ГО? — спрашивает Аликс.       — Он из отдельного спец. отряда, я разговаривал с его подчиненным сегодня. Демона глубоко модернизировали, практически на уровне сталкеров, поскольку он имеет прямую связь с Цитаделью, очень большие полномочия и грамотно координирует многочисленные группы, руководит целыми операциями — а без черепных модулей это недоступно обывателю. Он из высшего эшелона офицеров, из лучших подопытных…       — Похоже, что ты себе надумываешь…       — Нет же! — взрываюсь я. — Этот ублюдок накрыл медным тазом всю подпольную сеть самого Куана Нила. — Хлопаю кулаком по раскрытой ладони, обрисовывая сказанное. — Заставив того поджать хвост и бежать, порвав все концы с Сопротивлением. Он же взял неизвестного человека на вокзале и зачем-то позволил нам беспрепятственно уйти с целой горой архи важных данных из библиотеки. Может, это только вершина айсберга? А что, если все наши действия предугаданы и учтены в его плане?       — Слишком сложно для одного человека, пусть и…       — Да блядь! Конечно же у него ресурсная поддержка со стороны Альянса! Но именно он — связующая прослойка между солдатами и руководством.       — Ладно, возможно, твои слова не лишены смысла. — Аликс с заметной тяжестью поднимается с лавки, крутит тазом, разминаясь. — Мне пора на расшифровку данных к Расселу, вместе с временем на дорогу… Затрачу не меньше часа. Где встретимся?       — Тут. Подожду, хоть передохну.       Аликс исчезает в бурьяне. Она думает, что ее приятель тронулся головой, но нет, сейчас я размышляю как никогда ясно и трезво, в том числе и благодаря чрезвычайно активному деньку, прогнавшему меня чуть ли не по всем ключевым рабочим локациям. Наверняка, она и не поняла моего посыла, что никаких цельных данных в библиотеке и в помине не было — ее ждет лишь беспорядочно заполненные ячейки памяти и сильнейшее разочарование. Красивая постановка, нечего сказать, в которой даже те двое комбайнов у пульта были актерами, разменными монетами… Но ради чего, черт его дери? Ведь у подобных ему синтетов нет ни чувств, ни эмоций, ничего, что могло как-то с человеческой точки зрения оправдать такую сложную игру. Неужели нет никакого мотива, все делается строго с механической точностью и без подоплеки, по приказанию?       С одной из крыш поднимается целая эскадрилья из серой голубиной массы. Она взлетает, на миг загородив половину чересчур уж ясного неба… И снова всплывает перед глазами привокзальная площадь, слова салаги Дэнди, сцена, когда Демон до смерти запугал толпу своим срывом… Срывом? А какой может быть срыв у ближайшего подданного Альянса, у комбайна, мать его?! Что-то опять не сходится… Ладно, тут до сути еще копать и копать, как и с Куаном… Впрочем, пока спокойно, птички поют, можно же и связаться с Николаем — информатором номер один.       Передатчик жалобно пищит, не желая работать, словно его мучают. Крутилка что ли расшаталась? Вроде нет…       «Здравствуй, Николай! Как меня слышно?»       Я донастраиваю частоту.       «Здравия-здравия, слышно хорошо», — четко отвечает он.       «Слышал про конвой? Как успехи?»       «Провалилились мы, Барни. След потеряли. Конвой перехватывали независимо и люди Куана, но они быстро отступили и подорвали Главную базу — слышал же взрыв? — не знаю, может, хотели напоследок капитально утереть нам нос… Ты бы видел, как сорвало люки, какие вздыбились столпы пыли! Сколько доброй взрывчатки перевели, какую разрушили сеть, выскочки неблагодарные!»       Угу, потеряли след… Дерьмо!       «Есть погибшие?»       «Двое отделались легким сотрясением, а так пронесло. Они, в общем, и не хотели убивать наших…»       «Смельчаки… Базу теперь с подходами затопило грунтовыми водами?»       «Так точно, затопило полностью».       «Супер».       Что же… Теперь действительность и подделанные мной документы для базы данных ГО сходятся как нельзя лучше. Хоть где-то мое вранье конвертировалось в правду. Отнюдь редкое событие.       «И неизвестно куда свалили?» — спрашиваю я.       «Барни, этим пройдохам под землей нет равных. Да, свалили, и в наверняка заранее хорошо обустроенное место. Начнем поиски, как только ребята придут в себя, Станции вот уже организуют вылазки вглубь катакомб». После паузы он добавляет: «Не думаю, что они представляют серьезную опасность, Куан попрощался по-английски — и вышел из партии. Может, следует отпустить его?»       «Не нам это решать… вернее, не только нам. Пока же не торопимся, дадим фору: появились кое-какие заботы посерьезнее. Сколько сейчас времени?»       «4:48 дня».       «Ближе к 6 жди меня, поговорим. Ты в своем магазине будешь?».       «Да».       «Ну и до встречи тогда».       И снова передатчик жалобно пищит. Что родной, неужели устал? Знал бы, КАК я устал…       Зеваю протяжно и громко. Что же, можно и подремать в пол уха…       Щас бы холодного пивка, да? Как такое предложение? Эх, жалко все-таки одного физика-теоретика, не побоявшегося надрать задницу инопланетянам. Легендарный был мужик и пить умел… Ладно, не умел он ни черта пить. Но разве преуспеешь во всем? У него практически это получалось…              Просыпаюсь. Достаю сигарету, неспешно закуриваю. Возможно, что и в последний раз в жизни, в последний день. Несмотря на всю мою осторожность и предусмотрительность, каких-то «отработок» я мог и не подчистить. Неправильно составить электронный протокол или излишне размашистым почерком вывести в графе «гражданин» индивидуальный номер. Вероятно, что за мной сейчас наблюдает вон тот мусорный бак; нередко практикуется и размещение портативных микрофонов под камнем или за кирпичом. Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, а в отсутствии шпионажа за тобой — и на пятьдесят. По тонкому ты льду ходишь, Барни, по тонкому…       «Кризис среднего возраста», — говорят отовсюду. Кха! Тоже мне тут… У всех теперь кризис: и малого, и среднего, и старшего возрастов. Все просрали, все! И тут даже Меза в меньшей степени виновата… Протоколы, вся эта показушная суета… Отчетливо помню, как на проверку с верхов у нас реагировали: держали до самой полуночи, но чтобы от каждого осциллографа или какой еще другой научной херни веяло запахом хлорки ярдов на пятьдесят, не менее. Блевать от таких воспоминаний хочется, но вот нечем. Толком даже пожрать не получилось, что за день…       Плохие мысли не покидают голову. Под ногами валяется уже два пожухлых окурка; третий же отправляется к ним по щелчку пальцев. Достаю четвертую сигарету, запускаю руку в карман, в попытках нащупать зажигалку…       — Огоньку? — спрашивает кто-то надо мной.       Заслоняясь ладонью от солнца, напрягаю зрение. Что же, Аликс умеет подкрадываться незаметно.       — До инфаркта когда-нибудь доведешь, подруга… Подноси.       Пламя с горелки наверняка с легкостью может не то что прожечь бумажный фильтр, так еще и оставить меня без мяса на засаленных пальцах. Даже от маленькой огненной струи кончики неплохо так прижигает.       — Впечатляет? — с гордостью произносит изобретательница и садится рядом. — Захватила у Рассела. «Портативный резак на основе ионизирующего эффекта Гоби-Лучетте», — вот как оно называется! Ну, или просто плазмарезка. Незаменимая вещь!       Я стараюсь не выдать беспокойства, максимально стискивая зубы. А Аликс продолжает ехидно смотреть на меня, болтая в воздухе ногами. Она ждет, пока ее старый друг завершит акт садомазохизма с легкими. Терпеливая женщина.       — Ну что, получилось? — нарушаю я молчание, втаптывая в сухую землю бычок.       — Ага, получилось… — говорит она, понижая голос. — В блоках были многократно дублированные цифры, по порядку, от 0 до 9. Поэтому я и вернулась так скоро.       — Печально. Впрочем, это лишь укрепляет мои предположения…       Аликс внимательно вглядывается в мои глаза.       — Я услышала и о кудрявом парне — Дэнди, кажется? Он ценный кадр.       Да… Без преувеличения — находка… Но я комментирую иначе:       — Расти и расти, стервятнику. Он под моим крылом, а вашему ученому крылу его не получить.       — Кхм… Ну это же его выбор.       — Дэнди уже выбрал — выбрал сторону Сопротивления. А мелкие нюансы… в конце концов, мы же все стремимся в одном направлении? Каждый по-своему полезен, не так ли?       — Да-да, конечно. Забирай, мне не жалко. Радиотехники не в приоритете, нужны люди с базой, теоретики, практиков предостаточно.       — Обидно, работяги мимо кассы, а Дэнди то реально хорош. Впрочем, я не буду в случае чего мешать вам познакомиться поближе… Если, конечно, он ещё жив…       Ее щеки заливаются краской, взгляд быстро переменяется из делового в смущенный — и она отворачивается.       Я решаю вкратце рассказать свои похождения: как по обыкновению рано встал, навестил Кляйнера; как выкрутился на площади и завербовал Дэнди, как отвел его на Главную базу и переговорил с Куаном; как допросил и убил Билли и пошел на эмоциях на вызов, откуда выбрался невредимым только благодаря патологическому везению и многолетнему опыту…       — Метрокопы на вокзальной площади были свирепые, да? — неожиданно спрашивает она затылком. — Не испугался?       — Ты съязвить пытаешься? Прекрасно же знаешь, как я не люблю слово «метрокоп», — недоуменно отвечаю я. — Нет, подруга: я снял шлем и представил им свою невыспавшуюся мятую рожу. Они увидели во мне зомби и убежали, один лишь Дэнди оказался непреклонен. Пришлось забрать его с собой.       Аликс несколько раз фыркает, обозначая свой смешок. И повисает неловкая пауза. Обсуждать вроде нечего больше, рабочие моменты обговорены. Но как же хочется поговорить с настоящим, живым человеком, а не с этими безмозглыми винтиками системы ГО. Пусть они все еще являются людьми в самом базовом понимании, но зачем заблуждаться?       — Ты это… как вообще? Мы с тобой последний раз недели три назад встречались, много чего поменялось.       Аликс решает взять разговор в свои узда. Хорошо, пускай так.       — Да я в порядке, — отмахиваюсь я. — А вот, сама знаешь, как бы… дела идут не совсем хорошо. Волокиты в «офисе» — дай только просраться. Как навешают на три смены вперед «бумажной» работы… А обязанностей «политмейстера» с тебя никто не снимает, еще и поручения Илая, личные инициативы… Время летит как иступленное. В семь — подъем, в двенадцать — сон. В промежутке, равным семнадцати часам — напряжение, подавленность и усталость. Я вот поэтому и хочу как-нибудь распределить нагрузку, хотя бы со стороны Сопротивления, но нет — остальные ребята заняты не меньше моего. Решил вот и выходной взять, и так положенные ГОшникам четыре дня в месяц я не всегда использую… Ха, даже не заметил — а уже новый день наступил. Тяжело, Аликс, тяжело, слишком все в таком ритме… вихреобразном каком-то. Не для моего возраста.       Девушка сочувственно кивает головой несколько раз.       — Понимаю. Лаборатория тоже старается, но пока без толку, — разводит она руками. — Телепорт застрял на стадии финального проектирования. Не достает важных деталей, дефицитен даже обычный крепеж! Альянс серьезно давит на наши каналы поставки, а сейчас так ситуация, боюсь, усугубилась до невозможной степени… Мы можем вообще ничего не построить. И тогда придется работать над проектами команды Магнуссона…       Где-то завывает сирена, звучит противный женский механический голос: «Вниманию Гражданской Обороны, обнаружено отклонение от надзора. Код: отреагировать, изолировать, допросить». Еще один бедняга угодил в немилость к захватчикам…       Пальцы сами тянутся за новой сигаретой: легкие требуют новой никотиновой добавки. Может, что это мозг включил свои древние предохранительные механизмы, позволяя мне немного разгрузиться, расслабиться?       — Скажи, Аликс: ты боишься?       Казалось бы простой вопрос застает Вэнс врасплох. Она уже видимо, собирается под каким-либо предлогом уйти. А вместо этого — поправляет волосы, смыкает пальцы на висках, издавая глубокие вздохи. Да уж, умеешь ты ставить людей в неловкое положение, Барни Калхаун…       Начинаю жалеть о сказанном; на языке крутятся одни ругательства в личный адрес. Даже пробуждается желание извиниться и закончить встречу. Но Аликс опережает меня, неуверенно излагая свои мысли:       — Знаешь… я стараюсь не думать обо всем этом. Об упущенных возможностях. О людях, которых мы не спасли и никогда уже не спасем. Мне так легче. Но… все-таки… — Аликс заминается, перекидывает ногу на ногу, жуя нижнюю губу. — Честно, мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО страшно, когда я осознаю, насколько мы еще далеки. Их хватка будет крепнуть с каждым часом, а наша… размякать. Глупостью кажется все это Сопротивление, когда осознаешь масштаб проблемы… — договаривает она совсем тихо.       Вот так. Даже Аликс, бойкая, закаленная в боях, как у нас говорили в корпусе охраны Мезы, «баба с выдержкой», подвержена наплывам депрессии. Ее правда — при таких же раскладах наши перспективы обрываются на ее поколении. И основная проблематика тут кроется даже не в Альянсе — а в нас самих. Нет не то что рывка — нет банальной сплоченности, одни думают так, другие думают иначе, какие-то вечные терки, разлад между верхами, на поверхности, и низами, под землей.       — Что скрепляет Сопротивление? — продолжаю я рассуждения вслух. — Идея, что наука вернет людям цивилизацию, простит им все ошибки и недостатки? Но человечество уже в моменте посчитало, что подчинило силы природы, доверилось несовершенной технике — и сполна поплатилось за гордыню. Эти отступники из шайки Куана по-своему правы, они верят в традиционный строй, средневеково-авторитарный. А мы же считаем, что извлекли уроки из прошлого и смертоносным оружием, уничтожавшим цивилизацию, сможем ее возродить. Ты веришь в эту идею?       — Я — верю, — звенящим от напряжения голосом говорит она. — И ты тоже, несмотря на сомнения. Иначе принял бы предложение Куана, иначе не стал бы рисковать жизнью в библиотеке. Не нужно думать как и зачем — происходит тотальный геноцид. Моя вера — в превосходстве человека как индивида над цельным Альянсом — огромным, топорным, агрессивным. Империи имеют короткий срок, а человек стерпит любые страдания, лишения, и обратная реакция, которая последует рано или поздно, будет сокрушительной. Наша победа неизбежна.       И я говорил подобное, тому же окоченевшему Билли. Только чего в этих словах больше — самовнушения или реальной поддержки?       — Мне пора, обещала помочь ребятам на Станции-7. Спасибо за все, что делаешь для нас. И лично для меня.       Она улыбается так привлекательно и признательно, что я не могу не ответить улыбкой.       — Будь осторожна. Давай больше без самодеятельности? Мы с отцом беспокоимся за тебя…       Ее улыбка расходится еще шире.       — До скорой встречи, — прощается она и растворяется в диком кустарнике.       Ей наверняка легче. Она все еще молода, далеко неглупа, конечно, но и неопытна. Пройдет время, год, два, а, может быть, что и весь десяток лет пролетит для нее незаметно. И если повезет ей выжить, повезет сохранить здравый рассудок и человечность, то только укрепиться в ней пессимистическая позиция от безысходности. Она осмотрится назад, ужаснется от пустоделия в лучшие года, ничего не останется в ней прежнего. Тогда то мы и проиграем, ведь поколение Аликс, двуличного Дэнди — наша уверенность, наша мотивация, наше желание и наш ориентир. Мы боремся ради их будущего, поскольку тем, кому сейчас за сорок, за пятьдесят, уже не почувствуют вкуса прежней жизни.       «Будущее за молодыми — не это ли та неуловимая Идея?»       Я встаю на ноги; кровь приливает к конечностям. И какое-то — воодушевление? — вспыхивает в груди. Что-то поменялось в красках: это солнце напоминает о себе из-за крыши пятиэтажки, ласково обдавая меня лучами. Зажмуриваю глаза, решая насладиться теплой погодой, все с той же чудаковатой улыбкой на лице, заразившейся от Аликс, с мыслей, что сегодня все позади, что завтра наступит новый день. Он привнесет что-то новое и лишь от меня зависит, какие будут новости: хорошие или плохие.