dear brother, dear sisters

Встать с кровати было необычайно трудно, несмотря на привычку рано подниматься по утрам и назойливые солнечные лучи, что подобно малюсеньким ниточкам паутины, стали сплетать неравномерное кружево, торчащие из-под кончиков зеленой шторы. Регулус и не ложился вовсе: этой ночью небосвод, усыпанный миллиардом звезд, весь пылал и будто бы недвусмысленно намекал о возможном и скором закате его жизни. Юный наследник одного из благороднейших семейств волшебников наконец присел и, опустив задранный по локоть рукав, скрыл злосчастную метку. Некогда столь гордый знак отличия, говорящий о верном выборе, за последние несколько месяцев превратился в самое большое разочарование. Клеймо истинного позора, которое не стереть. Регулус рассредоточено взглянул на брошенный на стуле пиджак и хмыкнул: если зайдет мама, то ей непременно не понравится столь халатное отношение к собственным вещам. Но почему-то сейчас это казалось таким несущественным. Вековые традиции, череда правил, манерность — все отошло на второй план, ведь именно в этот день Регулус собирался встать на путь искупления и внести свою кроткую лепту в уничтожении монстра, так бессовестно покорившего умы большинства выдающихся волшебников современности. У Блэка ничтожно мало времени осталось для того, чтобы проститься со своей прошлой, казалось бы, счастливой жизнью и шагнуть в неизвестность. Через силу Регулус ступил на холодный пол босыми ногами и быстро прошел к своему письменному столу, хранившему столько секретов и дорогих воспоминаний. Перед глазами тут же мелькнула стопка писем. Письма, которые юноша так и не решился отправить двум своим адресатам: брату и девушке, что поселилась в сердце так прочно, что даже ее скорая кончина, не смогла унять ноющей боли в груди. Сириус… При мысли о нем у Регулуса по лицу скользнула тень сожаления, а улыбка, такая надломанная и треснутая, стала расползаться по холодным губам, будто в надежде чуточку согреть их. Юноша спонтанно потянулся за старой колдографией, где запечатлился один из, пожалуй, самых беззаботных моментов их детства: они оба еще совсем мальчишки, стоящие подле своих родителей. Сириус почти не смотрел в объектив колдографа, всем своим видом показывая, что ему надоело это бессмысленное позирование. Брат то и дело проводил по своим черным локонам и что-то задорно шептал, а Регулус, чуть стушевавшись, скромно улыбался, стараясь не рассмеяться. Стоило только взглянуть на них и на ум тут же пришло бы определение, складывающееся из двух слов: «счастливая семья». Регулус горько усмехнулся. Ведь все в их семье было отнюдь не так. И побег Сириуса послужил прямым доказательством того, что в золотистой обертке найдется изъян. Наверное, впервые за все годы молчания и разлуки Регулус смог понять выбор родного брата: в доме, где столь свободолюбивому, берущему от жизни все и жаждущему справедливости, сердцу места не было. А натура Сириуса Блэка — столь огненная и бушующая не могла смириться с ложными ценностями семьи, суровым и порою до невозможности циничным взглядом отца и едкими словами матери. Хотя следовало отдать Вальбурге должное: хоть Сириус и отрицал всегда этот простой факт, но именно от матери он перенял невыносимое упрямство и стойкость в принятии решений. Регулус так отчетливо помнил все, связанное со старшим братом, возможно, из-за того, что несмотря ни на что боялся забыть, что в его жизни и правда когда-то был настолько родной и дорогой человек, за которого и умереть не жалко. А ведь если хорошенько поднапрячь память, собрать крупицы, то сразу же нахлынет осознание того, что их братские узы были крепче гранита, вот только Сириус сам все перечеркнул в тот день, когда решил отречься от семьи. Регулус помнил, что накануне побега Сириус по-крупному повздорил с матерью и ругались они, как бы странно это не звучало, именно из-за дяди Альфарда. Во всем их семействе не родилось еще такой запоминающейся фигуры, как он. Когда Регулус впервые увидел брата своей матери, он немножко испугался — а, возможно, поразился и одновременно восхитился тому шальному огню, что плясал в темно-серебристых глазах — его раскрепощенного поведения. Не манерничал, не поддерживал скучные беседы, а наоборот, громко хохотал, посадил Сириуса рядом с собой и рассказывал про те страны, в которых ему удалось побыть. Создавалось впечатление, что разговор с маленьким племянником доставлял Альфарду куда больше удовольствия, чем обмен несколькими формальными словами с приглашенными на вечер аристократами. Из всех родственников именно с Альфардом Блэком его старший брат был готов проводить дни и ночи напролет. Сириус любил гостить в его особняке, а когда он появлялся на пороге площади Гриммо, то прервав трапезу, брат сразу же соскакивал со стула и мчался встречать любимого дядю. Регулус, будучи воспитанным иначе, не мог понять той теплоты, что царила между этими двумя людьми. Или же он все прекрасно понимал, но в силу возраста обижался на то, что дядя крадет у него брата. Безусловно, было совершенно по-детски размышлять о таком, но Регулус не мог иначе. Пропасть между ними разрасталась, а он был не в силах преодолеть ее. — Я не согласен жениться на Гонт, — Сириус в штыки воспринимал попытки матери поговорить с ним и старался как можно скорее завершить ненавистную беседу, сцепив руки в замок. — И вы не заставите меня, любезная маман. Разговоры про лишение наследства вам тоже не помогут: как вы знаете, дядя не оставил меня без средств к существованию. — Брат явно подготовился заранее к такому повороту событий, раз открыто шел в наступление, вот только своими действиями он еще больше разозлил мать. — За что мне только достался такой неблагодарный ребенок? — произнесла Вальбурга и её лицо исказила гримаса гнева. — Я всегда знала, что общение с твоим дядей не принесет ничего хорошего! Лучше бы я не отдавала тебе его треклятые бумаги и письма, а ведь говорил мне Орион тогда! Как лежали они в столе пять месяцев, так пусть и лежали бы! Надо было их сразу же сжечь! — Пять месяцев? — глаза у Сириуса в тот момент потемнели. — Пять месяцев? Ты же, черт возьми, говорила, что такова была воля дяди и он поручил выслать письма мне в определенный срок, а вы… Вы все это время лгали и скрывали от меня его письма! Их скандал продолжался так долго, что Регулус потерял счет времени. Ему и самому было немного жаль дядю, но всем в этом мире отмерен определенный срок, да и к тому же разве Сириус не знал, что в таких семьях, как у них, рано или поздно придётся выполнять свой долг? А письма… Они ведь все равно попали к нему… Но Сириус не унимался, он кричал еще громче, словно стараясь донести до матери истину, заключающуюся в том, что в этих — как Вальбурга выразилась — «клочках бумаги» скрывалось столько важных слов. Слов, которых за всю жизнь не произнесли ни она, ни отец. — Это Альфард был моей семьей, а не вы, мама, — напоследок отбросил Сириус и быстро поднялся по ступенькам в свою комнату. От его скорой ходьбы и резкого движения рукой старая ваза покачнулась и треснула, а Вальбурга немедленно вызвала Кричера, чтобы тот принес ей чашку чая на травах. И тогда, заперевшись в своей комнате, Сириус не видел того, что во взгляде Регулуса запряталась такая тупая боль. Он жалел их обоих: и маму, и брата. Разве мог он выбрать и любить кого-то одного? Конечно, не мог. Вот только Блэк-младший знал наверняка, что в тот вечер именно он мог спасти их семью от раскола. Сириус не спустился к ужину, а родители не придали этому явлению должного значения. В конце концов, такое случалось не в первый раз. Регулус даже готов был поклясться в том, что пустой желудок все же заставит брата появиться в столовой. Воображение отчетливо рисовало, как Сириус входил в столовую, садился напротив него и задорно подмигивал, делая вид, что совершенно не замечает холодности со стороны родителей. — Пусть сидит у себя, перебесится, глядишь и поумнеет, — устало отчеканил Орион, активно разрезая кусок баранины. Регулус молчал и к еде практически не притронулся. Мысли в голове спутались, словно котенок решил поиграться в клубок ниток, что стремительно размотался. Хотелось только одного — пойти к брату, барабанить настойчиво в дверь, поговорить. «Ты мне так нужен, Сириус», — хотелось прокричать Регулусу и уткнуться в его футболку, обнять и попросить простить мать. Хотя бы ради него простить. Но Регулус ничего не сделал ни в тот день, ни после. Сириус сбежал, не оставив даже кроткой записки. Ночь была ясная и совсем не предвещала беды. Регулус, следуя своей неизменной привычке, устроился на подоконнике и читал книгу, что недавно прислала ему кузина Цисси. В последнее время с младшей дочерью Друэллы Регулус был особенно близок, словно она приходилась ему не кузиной, а именно родной сестрой. Наверное, все из-за того, что Нарцисса, как никто другой, способна была понять его душевные терзания: Андромеда ведь тоже променяла роскошь на нищету и счастье с маглорожденным волшебником Тонксом. Юношу мучила бессонница, а ворох мыслей о брате, что находился буквально в нескольких метрах, за стеной от него, не позволял вдумчиво пробегаться по строкам. Регулус не понимал смысла прочитанного, злился, закрывал книгу и садился за стол, сочиняя очередное письмо для своей возлюбленной. И попутно усмехался: вряд ли таким определением можно описать ту, которая умудрилась украсть его сердце и совершенно не замечала его в толпе. Марлин МакКиннон… И она послужила некому отдалению от брата. Бойкая, светловолосая, с заразительным смехом девушка вошла в жизнь Регулуса так легко, несмотря на, что они толком и не разговаривали. Лишь мимолетно, совсем случайно, но эти мгновения не оставляли сознание влюбленного юноши ни на миг. Несмотря на то, что неудача ждала Блэка и на любовном фронте: ведь Марлин совершенно в нём не нуждалась. Регулус мог цитировать ей стихи, дарить цветы и целовать лишь в мире своих грез. Сколько раз он видел ее хмурые взгляды, обращенные в сторону брата и его очередной девушки. Сириус всегда умел очаровать любую прелестную нимфу, а они, как глупые бабочки, летели в расставленный им сачок и теряли голову от ослепительной улыбки. Ещё бы! Привлекательный аристократ, дерзкий, щедро одаренный, да и к тому же знаменитость школы: выходки Мародеров были у всех на устах. Регулус нисколечко не завидовал старшему брату: он вовсе не был обделен девичьим вниманием, не говоря уже о фамильной красоте, остром уме и талантливой игре в квиддич. Вот только Регулус не понимал одной простой истины: зачем Сириус коллекционировал красоток-однодневок, когда рядом находилась та самая любимая и единственная? — Блэк — дурак. Никогда больше не заговорю с ним, — как-то в коридоре Регулус услышал недовольной возглас Марлин. Та шла со своей подругой, которую, кажется, звали Мэри. И Регулус, молча провожающий силуэт двух гриффиндорок, чувствовал себя вором, который так бесполезно надеялся погнаться за солнцем. Солнце и Звезда не пара, если это сияющая звезда, конечно же, не его брат. Он писал очередное письмо в никуда, чтобы успокоить нервы и если бы время можно было повернуть назад, Регулус бы вырвал перо из своих же рук и сказал: — Она их все равно не прочтет, иди и поговори с ним! Ну же! Но простого гриффиндорского безрассудства, которого сейчас хоть отбавляй, ему не хватило. Голову заполонили дурацкие предрассудки и святая вера в то, что именно старший брат должен сделать первый шаг навстречу. Регулус и сам не заметил, как под утро его начало клонить в сон. Он закрыл глаза, а проснулся лишь тогда, когда услышал родителей. Они были в комнате Сириуса. Все тогда смешалось, потирая рукой глаза, Регулус не сразу понял, что случилось, однако стоило только взглянуть на распахнутое окно и все тут же прояснилось. Брат даже не думал толком собрать вещи: все плакаты, стопка пластинок, несколько косух, футболок и рваные джинсы по-прежнему красовались в раскрытом шкафу. С этого дня родители старались как можно реже говорить о Сириусе. Отец поначалу был твердо уверен в том, что он вернется: все-таки нужда его заставит. А мать качала головой, говоря, что теперь ей нет до него никакого дела. Хотя сама иногда наведывалась в его комнату, долго сидела на кровати и смотрела по сторонам. А когда Регулус нарушал ее уединение, то оправдывалась тем, что хочет собрать, да выкинуть весь магловский хлам Сириуса. Но Регулус верил в то, что все-таки, несмотря на то, что эта женщина так легко выжгла портрет брата с фамильного древа Блэков, ее сердце все же предательски ныло… В конце концов, она мать. Пусть и не самая совершенная и любящая, но побег сына не мог так просто забыться. А сам Регулус отчаянно пытался не думать о брате, старался примерно учиться, быть идеальным сыном. Встречаясь в здании школы взглядами, они с Сириусом избегали друг друга, не пытались даже обменяться парой-тройкой фраз, не говоря уже о приветствиях. Сириус был постоянно с Джеймсом Поттером и Ремусом Люпином, которые, казалось, заменили ему семью. Наверное, потому что Сириус выбрал их с самого первого дня знакомства, они стали для него теми людьми, за которыми он готов пойти на край света или же совершить очередную проделку и довести всех до белого каления. Джеймс Поттер… Иногда Регулусу казалось, что он его ненавидит также сильно, как и Северус Снейп, но отнюдь не из-за рыжеволосой маглорожденной ведьмы, за которой Поттер всячески увевался и вел себя, как настоящий шут, а из-за того, что Сириус предпочел именно его. Как можно было променять родного брата! Регулус злился, глядя на то, как Сириус и Джеймс дурачились, играя в догонялки в коридоре, распевали песни и хохотали. И ему так хотелось, чтобы брат, оттолкнув наконец своего самодовольного дружка, подбежал к нему, потрепал бы шутливо по голове и сказал совсем как в детстве: — Рег, ну хватит дуться! Пойдем в Сладкое Королевство, а если захочешь, то я покажу тебе один классный трюк на метле! А давай сыграем в карты? — и Регулус бы почувствовал себя самым счастливым человеком. Двойную боль приносило то, что Джеймс и Сириус были, словно стороны одной медали: талантливые, веселые и бесконечно храбрые, готовые рискнуть всем и в омут с головой броситься, лишь бы друзей спасти. И поэтому Регулус нашел компаньона в лице Барти Крауча-младшего. Вот только в их взаимоотношениях, скорее, Регулус напоминал старшего брата. Он подтягивал друга по школьным предметам, помогал советами и был рядом в трудные минуты. Барти, вечно находящийся в немилости родного отца, вызывал в душе Регулуса сочувствие, однако дружбой с ним он дорожил. Ведь Крауч был такой искренний и один из немногих общался с ним, просто потому что ему так хотелось. Даже несмотря на свою девушку. Алекто Кэрроу была неугомонной бестией и выедала последние нервные клетки Блэка своими глупыми выходками. Вечно громкая, совсем не леди, нарушительница спокойствия, так сильно отличающая от слизеринских принцесс и не любящая большие компании. Кэрроу неотъемлемо вошла в жизнь и со временем Регулус привык к ней. Главное, что Барти в кои-то веки по-настоящему счастлив. Да и злиться на Сириуса очень долго не получалось, в конце концов, его брат находился там, где его любят, а значит, Регулусу ничего другого не оставалось: только тихо радоваться за него. Вот только тогда они еще не находились по разные стороны баррикад. Принимая метку от Лорда, Регулус верил в его идеалы, верил в то, что все изменится в лучшую сторону и неосознанно совершил непоправимую ошибку: потерял свою свободу и вольность мыслей. Находясь на собраниях, слушая восторженные речи Беллы, которая всячески поощряла его стремление продвигать деятельность Пожирателей, видя пытки несчастных маглов, ни в чем не повинных детей, Регулусу казалось, что мир летит к чертям, а они все — заблудшие души, что потеряли источник света. Искалеченные, потрясенные от своих травм, нуждающиеся в ложном величии. Алекто, пошедшая вслед за братом, Барти, ищущий свое место в мире подле возлюбленной, Северус, разочаровавшийся в своей жизни и тускнеющий после разрыва связи с Лили, Эван, желающий показать себя, Беллатрикс, сотворившая сама себе кумира, и он… Регулус Арктурус Блэк, пытавшийся сбежать от самого себя… Когда маленького мальчика — последнего из семьи одного библиотекаря — убили, Регулус понял, что все неправильно. Что никто не заслуживал такой судьбы, как этот несчастный ребенок. Да, и кому, собственно, нужна их миссия? К чему все эти смерти? В жилах всех живых созданий текла кровь: волшебники и маглы не были исключением. И все они рано или поздно исчезнут, просто-напросто умрут. Даже самая чистейшая кровь не в силах спасти от забвения. Как только могли все эти представили аристократов так спокойно следовать за безжалостным убийцей лишь для того, чтобы тот жил вечно, победил саму смерть!.. И самое банальное заключалось в том, что Регулус поступал не лучше их, веря избранному лидеру, что приведет магов в светлое будущее. Юноше становилось противно от самого себя во время собраний, когда он наблюдал за происходящем. Каким же он был глупцом! При мыслях об этом Регулус нервно усмехнулся. Он разгадал секрет Лорда и даже, кажется, сумел сохранить прежнее доверие в его холодных, остывших ко всему, глазах. И теперь он сможет заставить его поплатиться за все свои деяния. За смерть семейства МакКиннонов, известие о котором до сих пор вызывало в руках дрожь. Подумать бы: на свете столько прекрасных девушек, но ни одна из них не смогла заменить золотоволосую гриффиндорку. И даже мимолетные интрижки с однокурсницами не вызывали у него долю того очарования, что проникало в душу от одного взгляда Марлин. Такая живая… Такая же, как и его брат. Регулус тогда прокрался на похороны и со стороны наблюдал за тем, как гроб засыпали землей. Солнце закатилось, и Сириус готов был выть от боли. Тогда следовало пойти к нему и поддержать, но у него уже были те, кто поможет преодолеть это сжирающее изнутри чувство. И сейчас, когда вереница детских воспоминаний пролетела между глазами, Регулус, перестав сдерживать нахлынувшие эмоции, улыбнулся, позволяя одинокой слезинке скатиться по щеке. В тех беззаботных днях все казалось таким простым. Они оба раскачивались на качелях. Как забавно! Пытаясь повторить прыжок Сириуса, Регулус упал и тут же почувствовал, как коленка защипала. Было неприятно, но Сириус моментально оказался рядом, уверял, что ссадина — это классно! Тем более, такая большая! А потом подставил своё братское плечо и помог добраться до дома. Вечер в особняке дяди Сигнуса, на котором собрались их ближайшие родственники. Пока взрослые обсуждали какие-то весомые вопросы, дети находились в одной из дальних комнат. Нарцисса складывала оригами из газеты, а Андромеда то и дело предлагала сыграть партию в шахматы. Сириус сначала быстро загорелся этой идеей, но потом притих. Ему было скучно, да и Меда, будучи более опытной, успела дважды выиграть. Регулус наблюдал за игрой брата и кузины, а потом внезапно вздрогнул. Молния мелькнула и раздался удар грома. Его реакцию тут же заметила Беллатрикс, которой особую радость доставляло подтрунивать над младшими кузенами. Она испугала его ещё больше своей глупой историей и огромными, черными, как ночное небо, глазами. Сириус тогда быстро вскочил с дивана и довольно грубо обратился к Белле: — Ты ненормальная, прекрати нести этот бред, не видишь: Рег же боится! — Брат взял его за руку и, несмотря на пылающий в глазах гнев, тепло улыбнулся. — Дурашка, Сири, это все сущая правда, ты своей несносностью прогневал бога грома и теперь он заберет тебя и твоего трусливого братца! — Бэлла хохотала, но потом Андромеда и Нарцисса смогли утихомирить её. — Давай играть в прятки, Рег! Кричер, а ты не бубни, мама не будет против, — Родители задерживались в Министерстве, и они надолго остались одним дома. Сириус легонько хлопнул брата по плечу, а потом, не дождавшись его ответа, убежал прятаться. Их простая игра приобрела весьма непредсказуемый финал, поэтому после возвращения мамы — отец пришел куда позднее её — им пришлось немедленно объясниться. Вальбурга сняла свою парадную мантию и строго взглянула на них, повторив свой вопрос: — Кто разбил этот старинный сервис? — Регулус собирался сознаться, но его опередил Сириус. — Рег не виноват, мам. Это все я, — старший брат говорил это так спокойно, однако даже скорое признание не смягчило его наказание: его лишили прогулок в саду, сладкого и ещё оставили без ужина, закрыв до утра в его комнате. Однако, когда родители уснули, Регулус, стащив с кухни печенье и кружку какао, умудрился проникнуть в комнату. У Сириуса в глазах блеснул задорный огонек и он театрально поклонился, хваля скрытые таланты младшего брата. Они сидели на ковре и уплетали печенье, обсуждая разную ерунду, как вдруг Регулус чересчур серьёзно спросил: — Я уже большой, могу отвечать сам за свои поступки. Зачем ты взял мою вину на себя, Сириус? — Брат в ответ лишь взъерошил ему локоны и ухмыльнулся. Регулус даже немного обиделся: снова он с ним, как с глупым малышом обращается. Но через пару мгновений Сириус качнул головой. — Я же твой старший брат, Рег. А старшим братьям положено защищать младших, понимаешь? — гордо заявил он, обнимая Регулуса. Они ещё долго болтали, рассматривали странную книжку, которую Сириус взял в кабинете отца, а потом уснули. Моменты детства поистине стали самым дорогим в жизни Регулуса. И если бы можно было снова пережить все те минуты, он, не раздумывая, вернулся бы в прошлое. Однако на светлые мгновения ностальгии времени совсем не осталось. Юноша задумчиво взглянул на часы, подобрал пиджак и, слегка расчесав волосы, вызвал Кричера. — Да, мастер Регулус? — Кричер, мои родители еще не отправились к дяде Сигнусу и тете Элле? — буднично поинтересовался он, сощурившись из-за назойливых солнечных лучей. Легкое движение руки и штора спрятала его взор от золотистых негодников. — Нет, хозяйка все-таки надеется, что вы отправитесь с ними, — домовик продолжал стоять, ожидая новых указаний. — Тогда передай маме, что я уже спускаюсь, — Кричер кивнул и готовился удалиться, но Регулус вдруг снова обратился к нему. — Все приготовления завершены, Кричер? — Конечно, сэр, — с долей некого сожаления ответил эльф. «Теперь настало моё время защищать тебя, старший брат», — подумал Регулус, медленно спускаясь по лестнице и учтиво улыбаясь родителям, с которыми предстоял разговор о грядущем путешествии в дальние уголки Европы и прощание. Видимость размеренного течения жизни и ощущения того, что в его судьбе еще столько бесконечных извилин, гарантирующих не скорый конец, позволили расслабиться и насладится приемом, устроенным в честь дня рождения тетушки Эллы. Виновница торжества вся светилась, ловя на себе всеобщее внимание. Регулус никогда не был наивным, поэтому абсолютно точно был уверен в том, что его историю не ждал счастливый финал. Но о родителях и брате, об их судьбах, он не в силах строить какие-либо предположения. Они — хозяева своей судьбы. Ему осталось лишь надеяться на то, что они проживут еще очень-очень долго, примирятся и станут настоящей семьёй. Именно об этом и мечтал Регулус, поднимая бокал после произнесенного дядей Сигнусом тоста и кроткой реплики Нарциссы, что сидела рядом с ним и лучисто улыбалась.