dear brother, dear sisters

На площади Гриммо тихо падал снег. Белоснежные хлопья осыпали весь тротуар, моментально образуя сверкающее в свете фонарей кружево. Кратковременные дуновения ветра играючи подхватывали и оживляли идиллию, сотканную из пушистых белых гостей, разносили их по старым окнам, ставни которых поскрипывали, напоминая голос надоедливого и ворчливого старика. Когда Сириус слышал шорохи, то ему даже казалось, будто бы Кричер ходил где-то поблизости и вновь упрекал его в том, что он впустил в дом хозяйки Вальбурги разный сброд. Сириус находился в одной из дальних комнат, где хранились мало используемые вещи. Решив наконец отложить бокал огневиски в сторону, Блэк побрел сюда для того, чтобы отыскать свои старые вещи, которые он не смог захватить с собой во время побега. Часть его души надеялась, что матушка все-таки не осмелилась выкинуть пластинки, несколько альбомов и журналы про автозапчасти, которые ему дарил дядя Альфард. Как оказалось, часть вещей все-таки удалось отыскать. Разбирая одну из коробок, Сириус нашел очень много старых фотографий, сделанных, кажется, на фотоаппарат Фабиана, который ему успешно презентовал Артур. Муж Молли, наверное, всю жизнь имел тягу к изобретениям маглов, раз ему не хватило для полного счастья колдографа. Сириус не винил его, прекрасно понимая, как и самого его восхищали многие штуковины, что изобрели не маги. А особенно их музыка. Живая, яркая и будоражащая кровь! Взгляд серых глаз, покрытых печальной дымкой, зацепился за слегка смазанную фотографию, на которой Джеймс, дурачась, подхватил Лили на руки и грозился не отпускать до тех пор, пока она не соизволит простить его. Вроде было лето накануне пятого курса, и эта неугомонная недопарочка вновь поссорилась из-за ерунды. Конечно, нужно отдать и самому Джиму должное: стоило Эванс замаячить на горизонте, и он тут же стопроцентно начинал оправдывать своё прозвище, всячески выделываясь. За окном вновь пронесся ветер, и стекло, расписанное замысловатыми узорами, все засверкало. Сириус отложил фотографию в сторону и с грустной улыбкой поспешил задернуть штору. Все вокруг кричало о долгожданном приближении всеми любимого праздника, однако душа Бродяги была спокойна, и сердце его отнюдь не колыхалось от ожидания чего-то особенного. Сириус вообще не любил Рождество. Возможно, раньше в далеком детстве и в Хогвартсе он и проникался духом всеобщего празднества, улыбался и веселился, окрыленный началом чего-то поистине чудесного, но с тех пор уж много воды утекло. С Рождеством у Сириуса было связано приличное количество неприятных воспоминаний, начиная от смерти дяди Альфарда и заканчивая гибелью Марлин со всей её семьей. Тем более отмечать здесь, в его, казалось бы, родовом гнезде, ему отнюдь не хотелось. Блэк никогда не считал площадь Гриммо своим домом, ему по душе всегда был уютный особняк Альфарда, который тот завещал ему. Однако особняк находился далековато от Лондона, а Сириус не мог сидеть в какой-то тихой глуши и спокойно ожидать новостей. Пребывание здесь ему, откровенно говоря, не нравилось ещё из-за того, что атмосфера дома нагнетала, а положение пленника только в более комфортных условиях давило и заставляло снова и снова опустошать бокалы огневиски и вина. Благо с запасом алкогольных напитков у его семьи никогда проблем не возникало. Конечно, здесь проходили собрания Ордена Феникса, на которых Сириус регулярно присутствовал, часто его навещала Молли, стараясь навести порядок и создать уютную обстановку, готовила и всячески подбадривала его. Пару раз летом вместе с ней заскакивали и её старшие дети: близнецы Фред и Джордж. Их общество скрашивало серые будни, в них Сириус порою видел отголоски отгремевшей Мародерской эпохи, слушая рассказы о проделках над стариной Филчем. Но все равно Сириусу чего-то недоставало. Ему хотелось быть ещё активнее, хотелось — черт возьми! — пройтись по улице, как обычному человеку, ощутить снег на своих ладонях, посидеть на лавке в парке и выкурить пару сигарет, а не находиться круглые сутки в четырех стенах из-за того, что его все ещё разыскивают за грехи, которые он не совершал. Сосредоточенно осмотрев комнату вновь, Блэк отыскал свою старую гитару, на которой пристанище нашла целая гора паутинки. Подняв старую подругу, мужчина провел ладонью по струнам, изнывающим от долгой разлуки с хозяином, и слегка усмехнулся. Его первая гитара... Подумать только! Столько воспоминаний таилось в ней, словно все происходило только вчера: песни у костра, вечеринка в гриффиндорской гостиной. Особенно ярким эпизодом являлся штурм Сохатого к сердцу Лили Эванс. Именно с этой гитарой, которую Джеймс благополучно одолжил у Сириуса, он и пытался в очередной раз растопить лед в зеленых глазах старосты львиного факультета, когда настойчиво напевал ей песни, нарочно переделывая пару слов на «Lily, Lily!». Положив гитару на стол, Сириус слегка задел малюсенькую коробку, которую собирался взять к себе, и она моментально слетала на пол. Нагнувшись, Сириус взял её в руки, затем ухватился за гитару и побрел в свою комнату. Шел мужчина медленно, словно нарочно растягивая расстояние. Но не дойдя несколько метров, остановился напротив комнаты своего младшего брата, в которую так и не решался войти все это время. На двери по-прежнему красовалась табличка: «не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Сириус стоял неподвижно, чувствуя, внутри что-то щелкнуло, будто бы дало сигнал о том, что пришло время. И дверь распахнулась. Сириус застыл в дверном проеме, поражаюсь тому, что здесь, в скромной обители Регулуса, практически ничего не изменилось. Идеально заправленная кровать, плакаты на стене, стопки бумаг на рабочем столе, недочитанная книга на тумбочке и пиджак, висящий на стуле. Наверное, после его смерти родители так и не решились вторгаться в столь памятное место или, возможно, боль была столь сильна, что они откладывали до последнего сбор его вещей. Сириус положил коробку на кровать, а сам направился к письменному столу, взяв в руки старую колдографию. Какие же они на ней маленькие! Сириус очень хорошо помнил день, когда сняли эту колдографию. Стояло жаркое лето, и ему отчаянно хотелось вырваться в сад, но мама, организовавшая прием, не позволяла, говорила, что он перепачкает новые вещи. Он не мог спокойно стоять, все время смешил Регулуса и поэтому идеально запечатлеть счастливейшие на всем свете семейство Блэков удалось не с первой попытки. Рядом с этой колдографией стояла другая, на ней был изображен уже взрослый Регулус. Красивый и статный, с серьёзным лицом юноша, облаченный в слизеринскую форму команды по квиддичу. Рядом с ним находился профессор Слагхорн и тепло улыбался, хлопая любимого ученика по плечу. За всю свою жизнь Сириус не к чему так серьёзно не относился, как к роли старшего брата. И от осознания того, что он все-таки оступился и где-то оттолкнул Регулуса, вновь стало прогрызать в его сердце дыру. Он ведь на самом деле очень любил его. Сириус помнил до мельчайших деталей, как они вместе исследовали этот дом, играя в прятки. Какой гигантской была рождественская ель, когда они уплетали пирог в зале, дожидаясь родителей с корпоратива из Министерства и как сильно он тосковал по нему в Хогвартсе, несмотря на постоянное общение с Мародерами и однокурсниками. Послышался короткий стук, и Сириус c колдографией в руках мгновенно обернулся, заметив одинокий силуэт Ремуса возле двери. — Я тебя обыскался! Даже подумал, что ты отправился искать приключения себе на голову, Бродяга. — устало улыбнулся Люпин. Выглядел он неважно: сказывались последствия прошедшего полнолуния. — Прости, что не расстроил в кои-то веки, — пожал плечами Сириус, когда Ремус подошел к нему. — Как ты себя чувствуешь? — Все в порядке, Сириус. Сам-то как? — Люпин внимательно взглянул на него, заметив колдографию брата в руке. — Ты, кстати, разминулся с Нимфадорой: она заходила сегодня и была невероятно печальна, меня это очень расстроило, — умело перевел тему разговора Сириус, отметив, как переменилось выражение лица Люпина. Он немного усмехнулся, отмечая, что с годами Ремус не перестал смущаться, когда речь заходила о любовных делах. — Сириус, не начинай, пожалуйста... Я ей не пара, — строго произнес Люпин, а в его глазах промелькнула тень сожаления. — Это уж моей племяннице решать, кто ей подходит, а кто нет, — закатывая глаза, сказал Блэк, жалея, что не захватил с собой бутылочку огневиски. — Взрослая все-таки девочка. Да и ты, как никто другой, заслужил счастья, Лунатик. — Ремус в ответ лишь качнул головой, но спорить не стал, наверняка из-за того, что не желал ссориться с ним. Порою Люпин уж больно был не пробиваем в своих убеждениях о том, что ему лучше одному. И Бродяге хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжеленьким. В конце концов, Ремус тонул и без того все эти годы после смерти Поттеров в гордом одиночестве, а сейчас умудрился ещё и хорошую девушку оттолкнуть! — Регулус? — указав на колдографию, спросил Люпин. — Да, мой братец... Подумать только, здесь он почти улыбается, — горько произнес Сириус, чувствуя новый приступ вины. — Словно смерть и не забрала его вовсе... — Твоей вины в этом нет, Сириус, и никогда не было, — сочувствующе произнес Люпин, но Бродяга лишь отрицательно мотнул головой в ответ. Сириус же прекрасно понимал, что сам того не ведая, он порвал связь с братом после своего побега. Его брат и раньше был немногословен c другими, но с Сириусом он умел смеяться, сбрасывал аристократическую маску учтивости и хороших манер, когда за обедом дома они переглядывались, подбадривая друг друга. Регулус выручал его, таская с кухни еду, когда родители наказывали его. — И все-таки ты сам виноват, — говорил ему брат, устраиваясь на ковре возле камина. — Зачем нагрубил матери? Как будто не знаешь, по каким правилам живет наша семья, рано или поздно все равно тебя поженят. — А вот и нет! — яростно кричал Сириус. — Брак — скука смертная, а брак в чистокровных семьях ещё более гиблое дело, чем в обычных. Взгляни хоть на наших родителей. — Ну... не все так плохо, — пожимал плечами Регулус, откусывая печенье. Сириус закатывал глаза и продолжал отчаянно отстаивать своё мнение. Конечно, они оба были слишком разные. Регулус отличался более спокойным и порою даже хладнокровным нравом, он умел держать беседу со всеми, — даже с теми, кто его особо не интересовал — с особым вниманием изучал родословную семейства и для матушки он всегда был на первом месте в отличие от бунтаря Сириуса. Большинством качеств младший брат порою сильно напоминал кузину Цисси. Сахарная принцесса — так однажды окрестил её Бродяга. Вот только в отличие от кузины с братом Сириусу всегда хотелось общаться. Ему нравилось чувствовать себя старшим, поэтому он охотно учил Рега плавать, когда они отдыхали на Лазурном берегу летом в своем домике возле моря, а ещё он всегда вставал на его защиту, когда их старшая кузина Беллатрикс начинала говорить разные гадости или же придумывала странные игры. Иногда Регулус обижался на него за чрезмерное проявление опеки. — Ты со мной, как с ребенком, — поджимая губы, говорил он, когда они гостили у дяди Сигнуса и тети Друэллы. Беллатрикс в тот день разрешили показать им простейшие заклинания, и она, не желая упускать возможности, превратила Регулуса в котенка, да потом ещё и громко смеялась. Этот её смех бесил Сириуса больше всего. Белла смеялась так громко, что в ушах звенело. Она, словно показывала всем своё превосходство. Конечно, её забаву быстро утихомирила Андромеда, но Сириус все равно вспылил. Они с Беллатрикс крупно поругались, и Сириус отказывался просить прощения до последнего. — Ты и есть ребенок, — отвечал Сириус, и ласково трепал Регулуса по голове, портя его идеальную прическу. — Я же твой брат, глупый, кому как не мне, оберегать тебя? — Я и сам разобрался бы! — гордо буркнул Регулус, но через пятнадцать минут и вовсе позабыл про их малюсенькую ссору. Сириус часто задавался вопросом, когда все пошло не так? Когда в их братских отношениях все стало трещать по швам? Наверное, все началось с Хогвартса: их разбросало по разным факультетам. Встреч в большом зале и на переменах было недостаточно, к тому же Джеймс всегда придумывал что-нибудь грандиозное, и Сириус не мог отказаться от нового приключения. Они с Поттером умело дополняли задумки друг друга, нарушая всеобщий покой. — Прости, Рег. Мы тут с Джимбо планируем побег на кухню, давай в другой день встретимся в библиотеке, хорошо? — говорил Сириус, а когда брат кивал, он хлопал его по плечу и бежал к лестнице, не замечая печальную улыбку Регулуса. Конечно, младший брат никогда не высказывал своего недовольства. На следующий день Блэк-старший все же наведывался в библиотеку и помогал младшему с домашкой, потом они шли в Большой Зал, Регулус рассказывал о письме мамы и о том, что во время осенних каникул они навестят Малфоев в Париже. Когда Регулус учился на втором курсе, Сириус даже занимался с ним на поле, помогал освоить метлу и рассказывал о всех тех хитростях, которые они с Сохатым частенько обсуждали. Джеймс был ярым фанатом квиддича, мог говорить о нём круглосуточно и особой его страстью был разбор игры старшекурсников. Сириусу и самому данный вид спорта нравился, но в отличие от своего лучшего друга он не планировал заниматься им профессионально. Да что уж говорить, Сириус вообще не знал, какое дело выбрать после окончания школы, да и не задумывался: ну, а был ли смысл на третьим-то курсе? Потом они наконец-то узнали о пушистой проблеме Ремуса, и все свободное время уходило на практику в анимагии. Сначала, конечно же, пришлось долго уговаривать Люпина, который был против их затеи. — Это опасно! Я не хочу, чтобы вы пострадали, — говорил он, однако Джеймс в определенные моменты мог уговорить, кажется, любого. — Мы твои друзья, Рем. Пойми ты наконец, твоя проблема, значит, наша проблема, — сверкнув очками, твердил Джим, и Люпин, тяжело вздыхая, собирался вместе с ними в библиотеку. Пару раз даже удалось расспросить МакГонагалл, однако свои попытки ребята побольше не повторяли, догадываясь, что проницательная преподавательница поймет, в чем дело, а тогда, несмотря на благие намерения, миссия окончится отнюдь не удачно. Тогда-то первый холодок и пробежал между ними. Регулус в свою очередь ушел с головой в учебу, стал тренироваться с капитаном своего факультета, сдружился с Барти Краучем-младшим и, кажется, выглядел вполне себе счастливым, когда Сириус его видел. Конечно, они продолжали общаться, встречаясь во дворе, пересекаясь в Хогсмиде и дома на каникулах. Один раз Сириус даже уговорил Регулуса сбежать из дома, они отправились в магловский район Лондона, где полдня проторчали в одном музыкальном магазине. Регулус впервые слушал «The Beatles», и Сириус с замиранием сердца наблюдал за улыбкой брата. Было приятно оттого, что их музыкальные вкусы совпали. Отец, безусловно, остался недоволен их маленькой вылазкой и пребывал в скверном расположении духа: он собирался провести для них экскурсию в Министерстве, чтобы так сказать потихонечку они могли начать задумываться о будущем. — Орион, брось, они же дети, — встрял в их беседу Альфард. Дядя всегда выбирал для визитов самое неподходящее по мнению матери время. Вальбурга недовольно посмотрела на братца, а затем отложила мундштук. — Ну, убежали, с кем не бывает, а? Как будто мы с тобой в детстве, Вэл, так не делали? — Не припоминаю такого, дорогой брат, — процедила мама, особо выделяя интонационно последнее слово, и Альфард пригубил ещё вина. Когда Сириус смотрел на мать в такие моменты, он не понимал, как такая красивая женщина могла быть столь чопорна и неблагосклонна к родному брату. Как-то раз дядя рассказывал ему, что она не всегда была такой, вот только Сириус с трудом в это верил. А потом он стал старшекурсником. В голову ударил юношеский максимализм, отрицание проблем и жажда новых ощущений. Сириус не опровергал того, что порою вел себя, как последний дурак. Особенно накрывало чувство стыда от глупой шутки над Снейпом. Безусловно, Нюниус сам во всем виноват: не стоило ему совать свой длинный нос не в свои дела. Блэк никогда не понимал, отчего он всегда крутился рядом с ними и проявлял особый интерес к «болезням матушки Люпина раз в месяц». Вот Бродяга тогда и решил, что малюсенький урок заставит слизеринца поумнеть и держаться подальше от Лунатика. Только он не представлял, что проделка превратится в ночной кошмар и выйдет из-под контроля. Благо все закончилось хорошо, Джеймс вовремя подоспел и спас Снейпа. — Брось, Сохатый, я всего лишь хотел... — Ты идиот, а? Я не отрицаю, что Cнейп ведет себя, как кретин, но и сами мы не пай-мальчики, подшучиваем над ним, ставим в унизительное положение! Но он же погибнуть мог, Бродяга! — орал на него Поттер в лесу. К слову, на Снейпа Сириус ещё злился из-за того, что Регулус стал часто мелькать в его обществе. Брат в ответ на его суждения лишь качал головой, говоря, что Северус — талантливый зельевар, с которым полезно общаться. — Мы состоим в клубе слизней, на одном факультете учимся, логично же, что изредка мы пересекаемся, Сириус, — говорил Регулус, читая очередную книгу, которую ему прислала Нарцисса. Он отказывался воспринимать всерьёз слова старшего брата и целиком сосредоточился на страницах, которые одна за другой мелькали перед его глазами. Несмотря на постоянную поддержку со стороны Мародеров, Сириус все равно временами чувствовал себя одиноким, поэтому, наверное, и менял одну подружку за другой. Его называли местным Дон Жуаном. И неудивительно, что девушки сами строили ему глазки, не раздумывая соглашаясь отправиться в Хогсмид. Привлекательный, щедрый на комплименты, к тому же известный на всю школу Мародер. Мало кто из однодневных прелестниц, имена которых Сириус забывал, а порою, и вовсе путал, мог разглядеть за этим бунтарским образом и маской беспечности, его настоящую натуру, обрамленную бесконечным ворохом проблем и переживаний. И если бы Сириус тогда осознал, что для счастья хватит всего одной единственной девушки, то, непременно, перестал следовать за каждой юбкой и проводил с Марлин больше времени. Пусть она была не идеальная, не следила за выражениями в его присутствии, а порою и вовсе жутко раздражала своим наигранным невниманием, но зато она была настоящей. — Оставь свои дешевые комплименты для других, — говорила ему Марлс, когда они целовались на спор, и он называл её красивой. Её волосы горели золотым блеском, а лазурные глаза хитро прищурились. Тогда, глядя на неё, Сириус и представить себе не мог, что смерть заберет её в двадцать лет. Марлин так часто говорила во время рейдов, что не собиралась умирать молодой. Но судьба все решила за неё. И сейчас от этой жизнерадостной девушки, что обнимала его в обличье громадного черного пса, остались всего лишь кости, которые уже почти сгнили под землей. Когда они официально стали парой, то часто по вечерам занимались планированием своего будущего, столько спорили, выбирая маршрут путешествий, намеревались обосноваться в Америке, открыть свой музыкальный магазин, а, возможно, даже паб. Все казалось таким возможным и в то же время это светлое будущее, как песок, проскользнуло сквозь пальцы, не оставив взамен ничего, кроме боли. Когда воспоминания о светловолосой яркой и улыбающиеся девушки пронеслись перед глазами, Сириус еле слышно прошептал, чувствуя, как к горлу подступил ком. — Ты даже не представляешь, Ремус, насколько я виноват, — не своим голосом произнес Сириус, чувствуя, как внутри все сдавило, словно вокруг него снова закружила сплошная серая мгла, а дементор вновь высасывал все самое светлое из души. — Это я подтолкнул Регулуса в ту бездну, что поглотила его целиком. Сириус никогда не был обделен вниманием своих друзей и в самые паршивые моменты продолжал держаться на плаву именно благодаря их стараниям. Однако душа так и не стремилась обрести покой, не желала мириться с установленными порядками семьи. Разногласия с родителями накапливались, как большой снежный ком, а их нежелание услышать, давило на Сириуса. По дороге домой, сразу же после того, как они с ребятами занимали место в купе, он начинал думать о том, что совершенно не желает отправляться на площадь Гриммо. А когда Блэк переступал порог своей комнаты, он все больше убеждался в том, что не чувствует себя здесь нужным. В его доме было беспросветно холодно, будто здесь господствовало царство вечной зимы. А Сириусу так хотелось, чтобы хоть один вечер прошел спокойно, чтобы его матушка, совсем как миссис Поттер, приготовила горячий шоколад и ласково погладила его по голове, а отец не спешил на работу в Министерство. Хотелось, чтобы дядя Альфард был рядом, не оставлял его один на один со всеми проблемами, но, увы, это было невозможно. Наверное, поэтому старый замок и стал для Сириуса намного роднее и ближе. В стенах Хогвартса все уходило на второй план, забывались секреты, которые возникли между ним и Регулусом за все эти годы. Блэк ждал начала учебного года, шелест опавшей листвы под ногами, с улыбкой высматривал друзей и однокурсников на станции, выискивал все оттенки красного повсюду и даже радостно встречал строгую, но в то же время чуткую МакГонагалл, которую Мародеры порою доводили своими выходками и заставляли нервничать. Казалось, что даже декан гриффиндора проявляла в его судьбе куда больше участия, нежели родные отец и мать. В моменты душевного одиночества и съедающей тоски, Сириус сам порою злился на Регулуса за то, что тот всегда поддерживал взгляды родителей, был на их стороне. Умом он понимал, что младшему брату было трудно выбрать кого-то одного. Сам Сириус любил брата и старался не быть категоричным, но временами сдерживаться не удавалось: высказывания Регулуса порядком раздражали и выводили из себя. — А, что ты хотел от таких семей, как наша, брат? — как ни в чем не бывало лениво отвечал ему Рег, закидывая руки за голову. По его безмятежному лицу плясали тени пламени, что сильнее разгоралось в камине. В такие моменты он слишком напоминал отца. И Сириус недовольно кидал в него подушку. Конечно, младшему брату жаловаться не на что. Регулус всегда во всем был лучше его, родители им гордились и для них он всегда был на первом месте в отличие от Сириуса. Регулус метался между двух огней, старался найти выход, но у него не получалось. В конце концов, все-таки пришлось выбирать, и после побега Сириуса он поддержал родителей. Сириус не винил брата, понимая, что натура Регулуса совершенно иная, что его мечты и планы на жизнь конкретно отличались от его собственных, но все же внутри все защемило. Когда Сириусу было плохо, и он тосковал по Альфарду, рядом находились друзья, Ремус и Джеймс, а Регулус остался где-то позади. И дальше становилось только хуже. В Хогвартсе они оба избегали друг друга, изредка встречаясь в толпе. Сириус часто ловил себя на мысли, что он старше и поэтому должен первым пойти на встречу, но не шел. Все ждал, что младший брат вспомнит о нем. Джеймс и Ремус говорили ему, что стоит перестать выпендриваться и играть в обидки, но Сириус не мог. Глядя на Регулуса, он вспоминал, как кричала мать и равнодушие в голосе отца. — Мама правда скучает, Сириус, — все-таки мимолетно сказал ему брат, встречая во дворе. Сириус курил сигарету и спешил к Хагриду, где его ждали ребята. Времени оставалось совсем мало: вскоре он должен был отправиться на отработку, которую им с Марлин назначила МакГонагалл. Они, как обычно, успели отличиться на трансфигурации. Вернее, несносная блондинка вставила палки в колеса. МакКиннон не разговаривала с ним третий день, и Сириус, не понимая причины, всячески изводил её. После того как декан сделала им пару замечаний, пришлось замолчать и, уткнувшись в тетрадный лист, продолжить мирное написание лекции. Сириус даже немного отвлекся от Марлин, но потом снова заскучал, а когда МакГонагалл ненадолго отлучилась из кабинета, он решил, что настал долгожданный момент истины, который просто бессовестно пропускать. Марлин стала пихать локтем его в бок, и Сириус усилил натиск со своей стороны, стараясь скинуть блондинку со стула. Она так сильно разозлилась, что даже грозилась пересесть и, взмахнув палочкой, усмехнулась. В этот момент по аудитории раздался громкий смех: волосы Сириуса окрасились в ярко-красный цвет. МакКиннон смотрела на него, невинно хлопала своими длинными ресницами. Весь её вид кричал о том, что она настроена решительно, раз уж она осмелилась посягнуть на роскошную шевелюру Блэка. Но Сириус лишь рассмеялся со всеми и даже умудрился стащить палочку Марлин, когда та отвлеклась и стала спрашивать у Лили какую-ту ерунду про термины из лекции. Пока они с Эванс беседовали, Сириус все и провернул. Марлин, конечно же, взбесилась, и они стали гоняться друг за другом по аудитории под всеобщие смешки. Но продумывая свой грандиозный план, Сириус позабыл о силе женской солидарности. Алиса и Лили, безусловно, не остались в стороне: стали всячески помогать подружке. Когда Алиса перегородила ему путь на третьем ряду, а Марлин кинула в него учебник, Лили выхватила палочку из его рук, а Сириус, не рассчитав расстояние, врезался в учительский стол и разлил чернильницу прямо на журнал. Бок сильно заболел, и Блэк выругался вслух. Развернувшись, он удивленно уставился на декана, которая стояла в дверном проеме. Непонятно подошла ли она только что или находилась там давно и наблюдала за всем этим, видно, устав от бесконечной траты времени на замечания. Наконец МакГонагалл соизволила пройти внутрь и, вздохнув, спросила: — И почему этот цирк постоянно происходит на моем уроке? Мистер Блэк, потрудитесь объяснить, почему каждый раз вы стараетесь все вокруг перевернуть вверх дном? — Профессор, я бы вам все объяснил, но боюсь, мой ответ вам не понравится, — пожав плечами, произнес Сириус, еле сдерживая очередной приступ смеха. Сириус вновь довольно улыбнулся, припоминая, как Марлин назвала его придурком, когда после урока им сделали выговор. Замечая то, что брат летал в облаках, Регулус вновь подал голос. — И отец тоже. — Неужели? — на лице Сириуса заиграла веселая ухмылка. — А тебя одного им в кои-то веки не хватает, орать что ли не на кого стало, да? — выдохнув струйку дыма, произнес Сириус. Он и сам не знал, отчего так едко все выговорил Регулусу. Но было поздно: после его слов брат молча развернулся и поплелся на урок. Кажется, у него была травология. Регулус так спешил, что его силуэт моментально скрылся за поворотом, ведущим по направлению в теплицы. Сириуса такое поведение разозлило ещё больше: младший братик все старался сохранить безупречную репутацию пай-мальчика. Сириус молча смотрел ему вслед и докуривал сигарету, а потом, словно очнувшись от оцепенения, направился к Хагриду. Ему стоило догнать брата и перестать играть роль королевы драмы, — так часто называл его Ремус, когда он чересчур эмоционально преувеличивал свои насущные проблемы, которые на самом-то деле не стояли выеденного яйца — но тогда Блэк даже не думал о том, что повторного шанса у него не будет. Он все надеялся, отчего-то верил в благоразумие Рега. Он всегда во всем был лучше, казалось, даже чище его самого. Столь неприятный разговор, вернее даже, не разговор, а переброс парой-тройкой фраз продолжал гложить Сириуса. Замечая его чрезмерно веселое поведение, Джеймс качал головой. — Сколько ещё ты продолжишь бегать от него? — говорил Поттер, устало облокотившись об дверной косяк. — Старик, тебе же самому хреново, неужели ты не видишь? — А ты не думал, Cохатый, что так лучше для него? В конце концов, детство закончилось, Регулусу старший брат больше не нужен, — едко отвечал Сириус, ухмыляясь. В его словах звучали жестокие, как порывы холодного ветра, слова. Из них двоих Регулус и правда всегда казался старше. Он смирился с судьбой, радовал отца и мать своими успехами, твердо знал, чего хочет от жизни. В то время как Сириус лишь желал колесить на своем мотоцикле по свету, да слушать шум мотора. Бродяга не любил туманный Лондон и хотел сбежать куда подальше. Туда, где никто не слышал не о Блэках, не о других чистокровных волшебниках, которые искали у ребенка с рождения семь пядей во лбу. — Старший брат нужен будет ему всегда, — подключался к разговору Люпин. После полнолуния выглядел он, мягко говоря, неважно. Даже голос звучал как-то хрипло. — И сейчас особенно. Сам знаешь, какие времена мы все переживаем. Перед таким мозговым штурмом Сириус не мог устоять. Даже МакКиннон стала уверять его в том, что с Регулусом надо наладить отношения. — У меня большая семья, все мы часто действуем на нервы друг другу, но это не отрицает того, что мы близки. С родителями тебя никто не просит на мировую идти, но Регулус... Он твой брат, пойми ты, ему также больно и одиноко, — Сириус смотрел на Марлин, в её голубые глаза, в которых на мгновения заплясали звезды, и вместо тысячи отрицательный суждений, возникших в его голове сразу же после начала этой занудной лекции, он покорно кивнул. В ту ночь они сидели на Астрономической башне и обсуждали разную фигню, признаться, Сириус даже не знал, чего вдруг все его окружение так настойчиво хотело помирить его с братом. Но в тот вечер он был настроен решительно. Сириус не спал остаток ночи, все прокручивал в голове всевозможные варианты спонтанного начала разговора с братом. От одной мысли, что его размышления переполнены чем-то более существенным, нежели продумыванием очередного повода для приглашения на свидания какой-нибудь красотки, он усмехался. Усмехался и верил, что все наладится. А потом на следующий чертов день он увидел метку, что красовалась на руке брата и выглядывала из-под клочка оторванного рукава и все покатилось в ад. Как ни странно, братья Блэк встретились у леса после отбоя, и когда Регулус заметил фигуру Сириуса возле елей, как-то попятился назад. Сириус предположил, что после случившегося, Рег не хотел его видеть. Вполне справедливо. Будь на его месте Сириус, то, непременно, повел бы себя также, да ещё и послал куда подальше. — Хэй, Рег, — бархатный баритон вторгся и разрушил тишину леса. Регулус глядел на него своими серыми, до боли родными, глазами и молчал. Он не бежал, не искал путей отступления. В конце концов, он должен был начать выкручиваться, нести разный бред, все что угодно, но не молчать. Сириус бы ему поверил. Словам родного брата он придал бы больше значения, но тот продолжал хранить молчание. А метка на руке стала острее Авады Кедавры. Сразила наповал. Сириус подошел ближе и пошатнулся. Брат даже не старался закрыть руку. Череп и змея, выползающая из него. Сириус не знал, что делать... Встретиться с боггартом было бы проще, с дементором, в конце концов, но не с горькой правдой. — Рег, это... — его голос дрогнул, как осколки разбитого зеркала. Сириус не двигался, а потом с силой схватил брата за грудки и припер к дереву. — Твою мать, Рег, ты... Ты с ними заодно, да? Ты... Как ты мог, как ты мог, недоумок?! Все те маглорожденные студенты в лесу! Нападения на них в замке? Как ты мог? — Сириус не контролировал себя. Перед глазами тут же предстал образ однокурсницы. Милая Мэри МакДональд. Буквально две недели назад её кто-то до смерти напугал, она вернулась в гостиную вся в слезах. На руках красовались ожоги. Она плакала, Сириус слышал её всхлипы, глядя в глаза брата. Хватка была настолько сильна, что Сириус не сразу понял, что брат даже вырваться не пытался. Неужели ему стыдно? Наконец он отпустил руки, и Регулус съехал вниз. — Почему? — все, что мог выдавить из себя Сириус. — Я в это верю, — произнес Регулус. Так уверенно, словно читал домашку по истории магии. В тот день Регулус для него умер. Последние месяцы в Хогвартсе Сириус старательно избегал думать о нём. Он общался с друзьями, шокировал учителей тем, что порядком сократил свои прогулы. Ему нужны были хорошие баллы и результаты по экзаменам. Если раньше он и мысли не допускал о Министерстве, то теперь яро хотел прорваться в авроры. По вечерам Мародеры патрулировали замок, днём готовились к выпускному и экзаменам. Девчонки с их факультета загорелись желанием организовать в гостиной что-то вроде дополнительных занятий, на которых все вместе делали задания и повторяли теорию прошлых лет. Процессом руководили Алиса и Лили. Сириус не переставал подкалывать Поттера, когда тот, очарованный своей рыжеволосой принцессой, постоянно пялился на неё вместо тетрадного листа. Весь их курс даже успел соскучиться по постоянным перепалкам капитана гриффиндорской команды с их старостой, ведь теперь они считались одной из самых красивых пар львиного факультета. Прощаться с Хогвартса было тяжело. Словно в этих стенах, в каждом уголке, отраженном на карте Мародеров, осталась часть тебя. Здесь они доживали свои спокойные деньки, танцевали на выпускном и дурачились у озера. А потом началась война. Война, которая унесла жизни половины их курса. Список жертв пополнялся изо дня в день, но никто не боялся попрощаться с бренным миром. Многие записывались в Орден Феникса, кто-то усиленно работал в Мунго. Но судьба все равно продолжала ломать и изматывать. Иногда Сириусу казалось, что только в Годриковой Впадине, в доме Поттеров, остались крупицы того спокойствия и мира, от которых Сириус раньше хотел бежать без оглядки. В этом уютном доме он и сам, будто бы оживал, как, впрочем, и Ремус, которого смерть Доркас состарила на несколько лет. Лили была на шестом месяце и, кажется, стала ещё прекраснее, чем раньше. С её приходом в холостяцкую берлогу Сохатого все преобразилось. Сад покойной матери Джеймса снова ожил, на кухне кипела жизнь, появились новые занавески. Лили готовила суп, ожидая появления Джеймса. Тот задерживался на рейде в компании Грозного Глаза, и она не переставала волноваться за него. Джеймс всегда искал себе приключения на голову, нарушал правила, поэтому Лили с замиранием сердца ждала тот момент, когда скрипнет дверь, и мелькнет лохматая шевелюра Поттера. Он тут же обнимал её за талию и говорил, что жутко соскучился, а она чувствовала себя самой счастливой на свете. — Может, Цветочек, тебе помочь? — спрашивал Сириус, допивая кофе. Лили в ответ отрицательно качала головой. — Когда я занята, мне легче, моя фантазия не рисует разные страшные картины, — отвечала Лили, вздыхая. Сириус плохо разбирался во всех этих штучках, но, скорее всего, беременность и правда делала женщин ещё эмоциональнее. — Рем не заглянет к нам? — Наверное, нет. Сегодня же день рождения Доркас, — Сириус чувствовал, как к горлу подступал ком. Буквально на днях похоронили близнецов Пруэттов, и в душе все было по-прежнему паршиво. — Бедный Ремус... и Дори. Она этого не заслуживала, впрочем, как и все наши ребята, — кивнув в сторону колдографии их курса, пошептала Лили, а затем, заметив потухший взгляд Сириуса, улыбнулась. Стало чуточку легче. Что-то было особенное в улыбках Лили они, подобно лечебному пластырю, заставляли ненадолго воспрянуть духом. — А ты как, Бродяга? Слышно что-нибудь о Регулусе? — Ты же знаешь, Лилс, я с ним не общаюсь. Уже давно, — произнес Сириус, стараясь не вспоминать о младшем брате. Он часто повторял себе, что Регулус не заслуживал его внимания и уж тем более сочувствия. Но в глубине души он по-прежнему верил, что в брате ещё осталось что-то светлое. Вот только, как до этого светлого достучаться? В голове Сириуса завязался тяжелый узел, и он отчаянно нуждался в совете того, кто понимал его больше всех на свете, но, к сожалению, дядя Альфард умер и ему не к кому было обратиться. А рассуждения друзей все же хоть и заставляли Сириуса искать пути решения, но не могли все распутать и расставить по полочкам до конца. — Я понимаю, мы с Петуньей тоже в последнее время стали все больше отдаляться друг от друга, но я все-таки пытаюсь наладить наши отношения, звонила ей на днях, хотела поговорить, все-таки теперь остались лишь мы вдвоем... — Лили тяжело произнесла последние два слова, и Сириус сжал её руку. Два месяца назад родители Лили погибли в автокатастрофе, но она все-таки старалась держаться. — Боюсь, такие попытки не для Блэков: Андромеда тоже не теряла надежды, но, как видишь, не Беллатрикс, не Нарциссе её общество больше не нужно, — Сириусу отчаянно захотелось закурить, чтобы успокоить нервы.— И мне теперь все больше и больше кажется, что я и не знал Регулуса по-настоящему, — добавил он, вспоминая, как в детстве раскачивал брата на качелях, их звонкий смех и ночные посиделки. Конечно же, Лили была права во всем. Но Сириус понял все слишком поздно. Когда он узнал о смерти брата, то внутри, словно отмерла часть его сердца. Он узнал обо всем в Министерстве. Родители даже не соизволили отправить ему сову. Слушая о том, что младший сын Ориона Блэка погиб, Сириус не верил. Но потом об этом написали в газетах. Таинственная гибель Регулуса Блэка была на первой полосе Ежедневного Пророка. Сириус выпивал, ломая себе голову. Как? Неужели его брат не понимал, к чему приведет его выбор? На похороны приглашения он тоже не получил, но Кричер, открывший ему дверь, как ни странно, избежал комментариев со своей стороны, да пропустил внутрь. Вся их родня, однокурсники Регулуса собрались попрощаться с ним. Все облачены в черное. Барти Крауч-младший в компании своей невесты Алекто Кэрроу выглядел настолько убитым и бледным, что Сириус, глядя на него, застыл на месте, ища взглядом родителей. Его мать рыдала возле гроба Регулуса, отец поддерживал её за локоть, а тетушка Друэлла что-то шептала. Родители не замечали Сириуса. «Так даже лучше», — думал он, оставаясь находиться в стороне. Когда Вальбургу наконец стали отводить по лестнице в её комнату, Сириус пробрался сквозь толпу к гробу. Задев кого-то локтем, он мимолетно поднял голову и встретился с холодными глазами Яксли. Тот лишь хмыкнул. В гробу Регулус лежал в своем лучшем костюме. Его лицо пугало своей бледностью, а тонкие ниточки вен на руках, напоминавшие чернильные пятна, разрывали внутри каждый сосуд. Он умер... Навсегда закрыл глаза. Сириус смотрел на него, и перед его взором тут же появлялся маленький черноволосый мальчишка, который насупившись, обижался на него. — Я уже взрослый, Сириус, — возмущенно говорил он, а потом оттаивал и смеялся, когда брат ласково трепал его по голове. — Я уже взрослый, Сириус, — кричал его брат, крутясь возле него. В ушах все звенело, а ноги не слушались. Он отшатнулся от гроба, закрыв лицо руками. Его брат, его маленький брат, которого ему так хотелось защитить, умер. Он даже не успел с ним попрощаться, не успел извиниться. Для Сириуса, словно остановилось время. Он стоял неподалеку от гроба с закрытыми глазами. Его маленький брат, который всегда поступал правильно. Его маленький Рег, которого ждало блестящее будущее, умер при непонятных обстоятельствах. Его маленький брат отдал свою жизнь по прихоти убийцы. Сириус чувствовал, как слезы подступали к глазам. Моменты детства стремительно разрывали и без того кровоточащее сердце, и Сириус, окутанный в пелену своей вины, чувствовал, что вот-вот упадет, но чьи-то хрупкие ладони робко сжали его плечи. Разлепив глаза, в которых застыли слезинки, он увидел бледное лицо своей кузины. Нарцисса понимающе смотрела на него своими заплаканными глазами и неожиданного для самого Сириуса порывисто обняла его. Всегда казавшаяся ему такой слабой, она вдруг поделилась с ним своей силой. Он неловко обнял её в ответ. — Ты все-таки пришел, Сириус!... — всхлипнула Нарцисса. Они с Цисси никогда не были близки. Как раз кузина больше общалась с Регулусом: они очень хорошо понимали друг друга. Но её объятья сейчас помогли удержаться на плаву. Её объятья были такими теплыми и искренними, как лучи солнца после грозы. Нарцисса была одна. Она говорила, что Люциус в Министерстве, а Беллу задерживали другие непонятные дела. — А дочь Меды серьёзно заболела, и она не смогла прийти, — Нарцисса вдруг осеклась, замечая, как удивленно Сириус уставился на неё. Все это время он хранил молчание, а Нарцисса, наоборот, непривычно долго говорила с ним. В детстве они практически не общались, порою он подшутил над ней, а она густо краснела и старалась не замечать надоедливого кузена, спрятавшись за книжкой. — Не смотри на меня так, да иногда мы обмениваемся с ней письмами... — чувство вины вдруг загрызло Сириуса. Даже она, вечно подчиняющая правилам и порядкам, Нарцисса смогла найти выход в отличие от него. Они ещё недолго прогуливались по Лондону, а потом Нарцисса, снова обняв его, трансгрессировала в Мэнор. Сам Сириус поплелся в парк, долго бродил по аллеям в гордом одиночестве, затем сидел на лавке и ловил последние лучи солнца, докурив всю пачку сигарет. А вечер после похорон брата Сириус помнил плохо, кажется, он провел его в пабе. Встретил там зануду-Боунса, который напился в стельку. Эдгар клятвенно обещал проводить Блэка до дома, но все получилось с точностью, да наоборот, потому что именно Сириус доводил пьяного Эдгара до его квартиры, а сам потом наведался к Люпину, который жил неподалеку. Ремус, видно, страдал от бессонницы, раз так быстро отворил дверь и пропустил его внутрь. — Лунааатик, как же я рад тебя видеть! — еле стоя на ногах, заорал Сириус, и Ремус сразу же понял, куда запропастился на весь день его друг. И сейчас Люпин снова старался достучаться до него, но тщетно. Наконец его ладони опустились на плечи, и Бродяга чуть встряхнулся. — Не вини себя, пожалуйста, — произнес Ремус. Сириус в ответ лишь сделал шаг назад и покачал головой. — Не жалей меня, ладно? — заговорил он, а потом вдруг поставил колдографию брата на стол. — Сейчас я всего лишь хочу зажить нормально, стать опорой для Гарри, рассказать ему про Джеймса, а то, чувствую, скоро Нюниус доведет его своими историями, — отчаянно захотелось сменить тему разговора и выплыть из нахлынувших воспоминаний. — И Мерлин подери, как же хочется свободы! Сижу здесь, дурью маюсь, а Дамблдор и слушать не желает! — А что ты предлагаешь? Разгуливать по улице, когда тебя разыскивают? — раздраженно посмотрел на него Ремус. — Хотя бы раз в жизни не делай глупостей, а? Хотя бы ради Гарри! — Кому ж ты все это время нравоучения читал, Лунатик? — Сириус приобнял Люпина за плечи, совсем как в школе, когда беззлобно подкалывал и заверял, что готов наладить его личную жизнь одним щелчком пальца. — Ну тебя. Ведешь себя, как ребенок, — пробурчал Ремус, но не стал отталкивать его. — Брось, жизнь ничто без риска, — протянул Сириус, ухмыляясь. Все-таки прошло столько лет, но некоторые вещи не менялись. — Как ты не понимаешь, после всех переживаний я не могу ещё потерять тебя... Ты мой единственный близкий друг, Сириус, — Сириус замолчал, а затем кивнул, пряча руки в карманы. — Ладно, Люпин, я всегда знал, что ты жить без меня не можешь, — шутливо улыбнулся Сириус, — Поэтому и не мечтай отделаться от меня! Только Ремус собирался что-то сказать в ответ, как его неожиданно прервали. В комнату вошла Молли Уизли и суетливо заговорила. — Я вас везде ищу! Скоро Рождество, и раз уж мы собрались отмечать здесь, то нужно немедленно приниматься за подготовку! Решив, что спорить с Молли нет никакого смысла, Сириус и Ремус повиновались и пошли вместе с ней на первый этаж. Конечно, Сириус не собирался менять своих взглядов и проникаться духом приближающегося Рождества, но совместные хлопоты помогли на мгновение ощутить тот детский восторг, который они испытывали с братом при виде большой ели. А ещё все украшения, гирлянды и шарики хорошо отвлекали от прошлого. Даже Ремус на мгновение перестал избегать Нимфадору, и они вместе помогали Молли на кухне. Племянница пару раз чуть не разбила один из бокалов, и Ремус искренне улыбался, замечая малейшие изменения на лице этой солнечной девушки. Да и сам Сириус порою посмеивался, вспоминая, как возился с Дорой, когда та была совсем крохотной. Удивительно, но настроение и впрямь улучшилось. И Сириус был рад тому, что ему не придется притвориться счастливым ради Гарри в грядущий вечер. Ведь он впервые действительно дожидался Рождества, веря, что на этот раз все будет иначе.