Что-то похожее на любовь

Бён Ён не особо удивился, когда увидел наследного принца, сидящего на деревянных ступеньках перед его домом. В последнее время Ён стал всё чаще приходить к нему в вечерние часы, когда его слуги на целый день были освобождены от своих обязанностей, и он более или менее мог свободно ходить по дворцу. Бён Ён, заметив знакомую фигуру, остановился и, оставаясь незамеченным, позволил себе пару минут просто понаблюдать, как Ли Ён дремал там, прислонившись головой к деревянному столбу. Вряд ли положение для сна, которое он выбрал, было удобным, однако он выглядел довольно расслабленным. Обычно Бён Ён возвращался на час раньше, но сегодня из-за новобранцев ему пришлось задержаться. – Евнуха Хона здесь нет. Он сегодня работает ночью, – произнёс Бён Ён вместо приветствия, потому что это было главной причиной, почему Ён стал приходить чаще. Как будто то, что он и так целый день проводит с Сам Номом, было для него недостаточно. – Я здесь не из-за него, Бён Ён, – Ли Ён совсем не выглядел удивлённым, когда, выпрямившись, взглянул на него со своей привычной улыбкой – той, которая всегда заставляла Бён Ёна чувствовать себя беззащитным, по-настоящему искренней, увидеть которую могли лишь избранные, и он оказался одним из этих людей. – Неужели я не могу навестить своего старого друга? – с притворным возмущением спросил он. Вздохнув, Бён Ён улыбнулся и постарался проглотить ком, который стоял в горле. Вы больше не прихо́дите ко мне. Я больше не могу видеть вас в то время, как Сам Ном не отстаёт от вас ни на шаг. Но быть столь мелочным ему совершенно не хотелось, и он не мог позволять себе думать о чём-то подобном, находясь рядом с принцем. – Что я могу сделать для вас, Ваше Высочество? При этом выражение лица принца стало нерешительным и каким-то застенчивым, и, если бы Бён Ён совсем его не знал, он бы сказал, что он смущён. Принц быстро поднялся, кивком пригласив Бён Ёна пройти за ним внутрь. Бён Ён закрыл за ними дверь и прошёл вперёд, чтобы зажечь пару свечей и фонарей. Когда он был здесь вечером и ночью в одиночестве, то он обычно не нуждался в освещении. Если бы Сам Ном не болтал о произошедших днём событиях и не задавал вопросов о том, чем всё это время занимался Бён Ён, он бы, вероятно, просто раздевался, умывался, обрабатывал свои раны и ложился спать – и всё это лишь при свете луны. Он был очень уставшим. Это был утомительный день, полный учебной боевой стрельбы и строевой подготовки. Всё, чего он хотел, – это избавиться от многочисленных слоёв грубой тяжёлой ткани. Но, по крайней мере, он наконец-то смог отложить в сторону свой меч. Острая боль пронзила его левую часть тела, когда он наклонился. Это произошло так внезапно, что он поморщился от боли, не сумев вовремя это скрыть. – Что с твоим плечом? Удивлённый Бён Ён обернулся, столкнувшись нос к носу с принцем, который глядел на него с беспокойством. Так их разница в росте ощущалась намного сильнее, чем обычно. Это было самым естественным, о чём Бён Ён думал в этот момент. Он скромно опустил взгляд и отступил назад, увеличивая расстояние между ними, надеясь, что это поможет его непослушному сердцу успокоиться. – Не о чем беспокоиться, Ваше Высочество. – Бён Ён. Я задал тебе вопрос и хочу получить на него ответ. Бён Ён чувствовал жгучий стыд, который он ощущал всегда, когда Ёну приходилось использовать свой королевский тон, чтобы привести его в чувство, словно обнаглевшего ребёнка. – Я не обращал на это внимания во время тренировки. Это всего лишь старая рана, которая иногда напоминает о себе, – он просто недооценил глупость и безрассудство новичка и был вынужден взять меч в другую руку из-за чего левое плечо, которое он вывихнул пару дней назад, пострадало снова. – У тебя ещё осталась мазь, которую тебе дал королевский лекарь? – Да, Ваше Высочество, – словно он бы когда-нибудь осмелился её использовать. Мазь всё ещё лежала в ящике в дорогой банке, которая была более ценной, чем всё, что принадлежало Бён Ёну, вместе взятое, и он использовал её только тогда, когда боль от полученных ран становилась слишком невыносимой. Он не считал, что стоит тратить её на своё плечо. Прохладной ткани было бы более чем достаточно. – Где она? – Я достану её, подождите! – быстро произнёс Бён Ён, прежде чем Ли Ён начал искать её сам. В сундуке, в котором она находилась, были все его самые ценные вещи, и среди них были те, которые он бы ни за что не стал показывать кому-либо, даже наследному принцу. Взять хотя бы ту, что находилась в правом верхнем углу. Это был набросок, который Юн Сон подарил ему на день рождения несколько лет назад. Тогда Бён Ён чувствовал себя настолько смущённым, что чуть не разорвал этот рисунок, чувствуя стыд и то, что его разоблачили, когда Юн Сон, жутко довольный, смотрел на него. На рисунке были изображены они на фестивале фонарей, где наследный принц смотрел на небо, а Бён Ён смотрел на наследного принца. То, что запечатлел Юн Сон, было категорически запрещено. Казалось бы, что-то совсем невинное превратилось во что-то неприличное. Он быстро сложил рисунок, затолкав его поглубже в сундук перед тем, как достать банку с мазью. – Ты едва ли использовал её! Я говорил тебе не беспокоиться и брать всё, что тебе нужно! – Ён посмотрел на открытую банку с таким видом, словно она его как-то оскорбила. Бён Ён до боли в челюсти сжал зубы. Вся банка стоила больше, чем многие люди зарабатывали за год. Он никогда не переставал чувствовать, что тратит мазь впустую, каждый раз, когда он использовал её. – Давай. Садись, раздевайся и возьми соджу! – Именно в таком порядке, Ваше Высочество? – Ты слишком много времени проводишь с Сам Номом, как я погляжу. Ты стал наглее! Ах, Сам Ном. Это напомнило ему о том, что он всё ещё точно не знал, почему Ён был сейчас здесь, когда евнух находился в совершенно другом месте. В конце концов, именно Сам Ном был тем, кто настоял на том, что им стоит собираться вместе, чтобы просто выпить, поболтать и сыграть во что-нибудь время от времени. Улыбка сошла с его лица, когда он обернулся, чтобы взять бутылку соджу, которую он всегда хранил вместе с двумя чашками. – Я сам разберусь с этим позже. Я справлюсь, правда, – когда он вернулся, Ён уже сидел на своём обычном месте за столом на полу. Ли Ён посмотрел на него, приподняв бровь, а затем неодобрительно цокнул языком. – Конечно, ты бы справился. Но ты не будешь этого делать, – он со своей фирменной сладкой улыбкой похлопал по месту рядом с собой, приглашая его, словно кисэн, выпить с ним. Бён Ён нахмурился и остался стоять. – Подойди сюда. Это приказ! – Ён поднял голову. Обычно он использовал этот тон, каждый раз, когда хотел поддразнить кого-то, но допускать каких-либо возражений не собирался. Бён Ён, вздохнув, упал рядом с Ёном, пытаясь при этом держаться на почтительном расстоянии. – Ваше Высочество, – произнёс он, – всё в порядке. Это скоро пройдёт. – О, в порядке, мой дорогой Бён Ён? – невинно спросил Ён, широко раскрыв глаза, и по-дружески обнял Бён Ёна, притягивая его ближе к себе. Тот едва слышно зашипел, когда его повреждённое плечо больно ударилось о грудь Ли Ёна. – Что это опять было? – продолжил спрашивать он, прижимая его крепче. Бён Ён почувствовал, как слёзы навернулись на глаза, и он стиснул зубы. И он чисто инстинктивно резко оттолкнул Ёна, и если бы тот не опёрся на левую руку, то, наверное, он бы упал на спину. Волна страха пронзила его – это был наследный принц Чосона, а он, Бён Ён, был всего лишь одним из его многочисленных подданных. – Простите, Ваше Высочество, – он мгновенно выскользнул из его объятий, держась за своё плечо и глядя в пол. Ли Ён пренебрежительно цокнул языком: – Хватит. Раздевайся. – Я действительно могу сделать это сам. – Ты стесняешься, Бён Ён? – поддразнил его Ли Ён, и тот бросил на него разражённый взгляд. Иногда он забывал, как мало наследный принц уделял внимание своему положению, правилам этикета и своим обязанностям. Но всё же это было тем, что делало наследного принца особенным, и именно поэтому Бён Ён считал, что он действительно достоин восседать на троне. Страшно было подумать, сколько сплетен бы появилось, если бы кто-нибудь увидел их такими. Поскольку во дворце уже вовсю обсуждали то, что наследный принц уделяет слишком много внимания какому-то простому евнуху Сам Ному, и ему не хотелось бы подливать масла в огонь. А это было ещё одним свидетельством того, что принц может оказаться другой ориентации (Бён Ён ненавидел это. Он слышал, как они шептали – грех, запрет, болезнь, разврат, неестественность – все эти ужасные слова, сказанные тихими голосами. Все эти ужасные слова, сказанные в отношении к наследному принцу. Он хотел убить их всех за это). Бён Ёну было холодно, несмотря на то, что летняя ночь была тёплой, когда он медленно стягивал тёмную ткань с плеч, обнажая спину, полностью покрытую сине-красно-пурпурными кровоподтёками. Он не осмеливался смотреть на наследного принца, и просто молча налил им обоим по чашке соджу. Ему казалось, что что-то должно произойти: либо Ён что-то скажет и отступит, либо станет отстаивать то, что он считает для себя важным и всё-таки займётся ранами Бён Ёна, словно они поменялись местами. Но ничего не случилось. В нерешительности он обернулся, чтобы посмотреть, что делает Ли Ён. То, что он увидел, внезапно заставило его почувствовать себя беззащитным и ему отчаянно захотелось прикрыться. Веселье и шутливость исчезли с лица Ли Ёна, и теперь он молча осматривал его спину, недовольно хмурясь. Бён Ён знал этот взгляд. Обычно он видел его тогда, когда наследный принц читал очень увлекательную, но сложную книгу. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не нашёл подходящих слов. Почему ты пришёл сюда? Почему ты так на меня смотришь? Что происходит? – Ваше Высочество? – всё, что ему в итоге удалось сказать. Этого было достаточно, чтобы Ли Ён отвлёкся. В тусклом свете свечи казалось, что щёки наследного принца слегка покраснели. – Вы не должны этого делать, Ваше Высочество, – в последний раз попытался Бён Ён, однако от уверенности в его голосе не осталось и следа, когда Ли Ён потянулся к банке и, зачерпнув немного мази, согрел её между пальцами – этот жест был странно милым и внимательным, что Бён Ён не мог отвести глаз. – Ты должен лучше заботиться о себе, Бён Ён. Я ведь до сих пор нуждаюсь в тебе. Его бросило в дрожь и от слов Ёна, и от его мягких – настолько мягких и нежных, словно он никогда не выполнял тяжёлую работу, никогда не держал в руках меч – пальцев, которые касались его спины, аккуратно нанося разогретую мазь. По комнате мгновенно разнёсся запах смеси дорогих масел, из которых она была сделана. – Я не покину вас, Ваше Высочество, – он действительно не собирался делать этого. Он всем сердцем желал оставаться рядом с Ёном до самой своей смерти. Он каждый год посылал в небо фонарь с этим безнадёжным, отчаянным желанием. Однако чем требовательнее становился Бэкун, тем меньше он был уверен в том, что его желание когда-нибудь исполнится. Или ещё хуже – однажды настанет тот день, когда принц узнает всю правду, и он больше никогда не захочет видеть его рядом с собой. В последнее время он всё больше и больше думал о том дне, когда о его предательстве станет известно (хотя он никогда и ни при каких обстоятельствах не посмеет причинить какой-ибо вред своему принцу, он предпочёл бы умереть, но не допустить этого) и Ён больше никогда не будет смотреть на него так, как сейчас, если вообще посмотрит. Ли Ён не остановился, когда закончил втирать в его плечо мазь, а продолжил наносить на каждый повреждённой участок спины. – Какое расточительство, – пробормотал Бён Ён, но не попытался отстраниться или остановить принца. Целебная мазь ощущалась настоящим благословением, сначала она становилась холодной, а потом горячей, расслабляя его мышцы, хотя до этого он даже не подозревал, что они были настолько напряжены. – Это был мой подарок тебе. Если это успокоит тебя, то считай, что это мне нужно для того, чтобы мой стражник был в превосходном состоянии. А теперь замолчи, – тихий голос принца послышался совсем рядом. Это было ужасно интимно: то, как Ён наклонился к нему, тепло, исходящее от него, запах чего-то – травяного, мужественного, он никогда толком не разбирался в запахах – исходящего от него. Это казалось Бён Ёну несколько возмутительным. То, как рукав Ёна скользнул вниз, обнажив его нежное, бледное запястье по сравнению с его большими и сильными руками. Юн Сону несколько раз удалось притащить Бён Ёна в дом кисэн, где тот узнал о том, что это техника, которую женщины там очень любили использовать. Они сказали, что это тонкое искусство соблазнения – полоска шеи, открытые нежные предплечья. До этого момента Бён Ён считал это забавным, однако сейчас он наконец-то понял, о чём они тогда говорили. Ён чувствовал, как быстро бьётся его сердце, когда он прикоснулся к почти исчезнувшей отметине, которую он получил от принца во время одного из их спаррингов. Бён Ён до побелевших костяшек сжал руку в кулак. Сегодня всё ощущалось совершенно иначе, но он точно не мог сказать, что именно изменилось между ними. В конце концов, это был далеко не первый раз, когда Ён помогал ему позаботиться о его ранах. Это был не первый раз, когда Ён видел его полуобнажённым. Это был не первый раз, когда они сидели так близко в едва освещённой комнате. Ведь они выросли вместе. И всё же – сегодня всё было по-другому. Когда наследный принц откинулся назад, кажется, целую вечность спустя, его взгляд буквально обжигал Бён Ёна. Прежде чем что-то сказать он сделал особенно большой глоток соджу, почти полностью опустошив свою чашку. Жидкость обожгла горло, разгоняя туман в его голове. – Теперь вы довольны, Ваше Высочество? – Всегда рад помочь, Бён Ён. Не благодари, – Ён теперь сидел, подпирая голову рукой, той, которой только что прикасался к нему. От любого другого это прозвучало бы как замечание, однако принц выглядел вполне самодовольно. Бён Ён усмехнулся и слегка покачал головой. Он небрежно снова накинул на плечи белое нижнее платье и лишь слегка завязал ленты, чтобы те не волочились по полу, когда он встал. Он подошёл к тазу для умывания, куда Сам Ном, должно быть, налил свежую воду днём. Всё то время, пока он оглядывался по сторонам в поисках чистого куска ткани, он чувствовал на себе взгляд Ёна. – Так почему же вы пришли сюда, Ваше Высочество? Вы что-то хотели от меня? – наконец-то нашёл в себе смелость спросить об этом Бён Ён, когда вернулся на место. Разговаривая с Ёном, он всегда чувствовал себя увереннее, если мог чем-то занять руки. Он опустил ткань в таз и осмелился взять правую руку наследного принца. Мягкими движениями он принялся счищать оставшуюся мазь с его руки. У Ёна были действительно красивые руки. Длинные пальцы, широкие ладони, аккуратные ногти. Безупречные руки. Руки будущего короля. Бён Ён чистил их с той же внимательностью и осторожностью, которые наследный принц проявил к нему несколько минут назад. Рука Ёна слегка дрожала, но в остальном казалась совершенно неподвижной, по крайней мере, пока Бён Ён не отпустил её. Он пытался прочитать что-нибудь по лицу Ёна и получить ответ на все незаданные вопросы, но ему не удавалось – когда наследный принц не хотел показывать своих эмоций, то Бён Ён уже ничего не мог увидеть, как бы он ни старался. И это был как раз один из таких моментов – в глазах Ёна была серьёзность, которая никак не вязалась с нерешительной улыбкой на его губах. – Вы хотите, чтобы я кого-то убил? – вдруг выпалил Бён Ён. Он бы сделал это, не задумываясь. Он делал это раньше. Убивал людей, пусть и не по прямому указу принца, а от его имени. Он бы сделал всё, о чём бы наследный принц ни попросил. Он бы убил премьер-министра Кима в его же покоях, если бы Ён только заикнулся об этом. По крайней мере, это развеяло странное напряжение, витавшее в воздухе, когда Ён внезапно рассмеялся. – Нет! Нет, нет! – с трудом вымолвил он, качая головой и с теплотой глядя на него, что смутило Бён Ёна ещё больше, чем то, что Ён до сих пор держал его за руку. Их руки были такими разными: бледные, чистые, тонкие пальцы наследного принца и его – загорелые, мозолистые, с налипшей на ногти грязью. – Бён Ён, взгляни на меня. Пожалуйста, – это всегда пугало его: то, как Ён в своей непринуждённой манере сказал «пожалуйста», манере, в которой обычно общаются с друзьями и поэтому нечто подобное не должно звучать из уст принца, равных которому в этом королевстве нет. Так, что же он ещё мог сделать, кроме как последовать его просьбе? – Не двигайся. И тогда Ён поцеловал его. Глаза Бён Ёна расширились, дыхание внезапно перехватило, сердце пропустило удар, а он сам замер на месте. Это закончилось так же быстро, как и началось. Он несколько раз моргнул, но не увидел ничего кроме пронизывающих взволнованных глаз Ёна. – Ваше Высочество? – задохнулся Бён Ён, сорвавшимся голосом. Любовь к принцу всегда была частью его самого столько, сколько он себя помнил. Это было тем, что он хранил в своём сердце, это была истина, такая, что он даже часто забывал о ней – так же, как люди забывают о сияющем солнце или о ветре, который колышет листья. Бывали моменты, когда все эти вещи заставали его врасплох и на мгновение он очень хорошо осознавал их. Его любовь к принцу была именно такой – она просто была с ним всегда. Это была очень робкая любовь. В некоторые дни держать это в себе было труднее, чем обычно. Особенно в последнее время, когда он видел Сам Нома и нескрываемую нежность в глазах наследного принца, глядящего на евнуха. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, он протянул свободную руку, цепляясь за пурпурный ворот одеяний Ёна, не желая отпускать. – Бён Ён… – удивлённо сказал принц так, словно он произносил его имя в первый раз. Бён Ён почувствовал, как внутри него всё задрожало. Но прежде чем ему удалось снова начать связно мыслить, рука принца оказалась на его шее, и он снова притянул его к себе, на этот раз ближе. Если до этого произошедшее казалось почти случайным, то на этот раз это было явным намерением, и Бён Ён не мог себе представить, кто бы смог в этот момент сопротивляться Ёну. Он был так хорош. На протяжении многих лет он был так хорош. Но, в конце концов, он был человеком, из плоти и крови, и он был очень влюблён. Бён Ён, совершенно себя не контролируя, подался вперёд, его рука выскользнула из рук принца и устроилась у него на щеке. Он вздрогнул, когда Ён притянул его ближе, хватаясь за него с таким воодушевлением, что у Бён Ёна закружилась голова. Он бы никогда не подумал, что он будет чувствовать себя так из-за того, что всё внимание принца было сосредоточено на нём. Это было слишком для него. За всю свою жизнь Бён Ён поцеловал только пару придворных дам и девушек из деревни. И не более того. Эти поцелуи всегда были недолгими, сюрреалистичными, совершенно лишёнными каких-либо тёплых чувств, и это для него ощущалось так, словно он наблюдал за всем со стороны. Они были мягкими и хрупкими, он помнил, как они не двигались, ожидая, что он возьмёт всё, что хочет. Но это совершенно не подходило Бён Ёну. Поцелуй с Ёном не был таким. Подбородок под его рукой был очень мужским, тело перед ним было очень мужским – его рот не был мягким, и в наследном принце не было ничего хрупкого, и он наверняка не ждал, пока Бён Ён сам всё сделает. Бён Ён застонал в поцелуй, когда почувствовал, как рука Ёна опускается ниже, забираясь под его наполовину снятый ханбок. Едва уловимым движением принц стянул оставшуюся ткань с плеч Бён Ёна, кровь которого буквально вскипела, когда тот ощутил на своей обнажённой коже приятный прохладный шёлк одеяний Ёна. Ощутив на губах влажное прикосновение, он вспомнил, что Юн Сон рассказывал им о том, как однажды поцеловал кисэн с открытым ртом и языком, и о том, как это было удивительно: ощутить вкус другого человека. И он хотел, хотел… Но затем всё внезапно прекратилось, когда Ён оттолкнул его с такой силой, что Бён Ён упал назад. Его левое плечо полоснуло болью, что подействовало на него как ведро ледяной воды, и он моментально пришёл в себя. В замешательстве он посмотрел на наследного принца, который уже стоял, глядя на него с шоком, смущением, сожалением и удивлением. На этот раз Его Высочество, видимо, вообще не хотел что-либо говорить. Даже едва заметный свет фонарей не мог скрыть яркий румянец на щеках принца и то, как принц старался дышать глубже. – Я… – он запнулся, – мне нужно подумать. Бён Ён понял, что он ещё никогда не видел, чтобы наследный принц терял дар речи. Всего несколько мгновений назад сердце Бён Ёна едва не выскакивало из груди от переполняющих его эмоций, сейчас же он мог чувствовать лишь накатывающую на него панику. Когда его взгляд прояснился, он увидел только удаляющуюся спину наследного принца.