Что-то похожее на любовь

Было уже достаточно поздно, и все слуги давно спали. В Донгуне было совершенно темно, только в комнате наследного принца всё ещё горел свет. – Ваше Высочество. Позвольте войти, – негромко произнёс Бён Ён, чтобы случайно не разбудить кого-нибудь из слуг, которые находились поблизости. Бён Ён было решил, что Ён, возможно, не расслышал его или, как он часто это делал, заснул за столом. Он уже подумал о том, чтобы войти без разрешения, но прежде чем он успел это сделать, раздался голос наследного принца. – Войди. Его руки слегка дрожали от волнения, когда он открывал дверь и закрывал её за собой. Внутри его встретила до боли знакомая картина – Ён действительно всё ещё сидел за столом, но уже сбросил верхнюю часть ханбока, оставшись только в нижнем белом платье. Его головной убор был отложен в сторону, а несколько прядей волос выбились из верхнего узла – в этот момент на наследного принца Чосона он был похож меньше всего. Никто из них ничего не сказал. Ён не выглядел расстроенным, когда увидел его. Его брови были с беспокойством нахмурены. – Что-то случилось, Бён Ён? – если подумать, вопрос был почти смешным. Было смешно от того, что он, оказывается, так сильно скучал по тому, как принц произносит его имя. Он всё ещё был другом Ёна и не имел ничего общего с Юн Соном, который был понижен до должности министра. Но облегчение и мимолётное тепло, которые он испытал, моментально пропали, когда он заметил белые повязки на лежащей на столе ладони Ёна. Это сразу заставило его вспомнить, почему он оказался в Донгуне. – Вы ранены, Ваше Высочество, – сказал Бён Ён, больше для себя, чем для Ёна, признавая тот факт, что наследного принца ранили, а Бён Ёна в это время не было рядом. С плохо скрываемым смущением Ён спрятал руку под стол. – Всё нормально. Я… что ты делаешь? Бён Ён опустился на колени, прижимаясь ладонями и лбом к гладкому деревянному полу. – Я совершил тяжкий грех, Ваше Высочество. Пожалуйста, простите меня. Это всё, что он смог произнести, потому что не знал, что ему ещё сказать или сделать, чтобы всё исправить. Бён Ён не был уверен, что знает, за что извиняется, но решил, что Ён сам вынесет решение по этому поводу. Простите меня за то, что меня не было рядом, чтобы защитить вас, ведь это мой долг. Простите меня за то, что я осмелился прикоснуться к вам, поцеловать вас. Простите меня за то, что воспользовался вашим замешательством, которое вы, должно быть, чувствовали той ночью. Простите меня за то, что посмел надеяться. Простите меня за то, что допустил этот поцелуй, зная, что ваше сердце принадлежит кому-то другому. – Что? Нет! Я не приму твоих извинений! Глаза Бён Ёна защипало, и он прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать слёзы, которые так и норовили хлынуть. Он не хотел выглядеть ещё более униженным, чем сейчас. – Пожалуйста, Ваше Высочество, накажите меня, если считаете нужным. Я никогда не хотел… – Прекрати! Нет! Вставай! Сейчас же! Я не хочу видеть тебя таким! – он не мог вспомнить, когда в последний раз голос наследного принца звучал так расстроенно. Вероятно, это было тогда, когда он узнал о беременности новой королевы. Бён Ёна силой вернули в вертикальное положение. Ён вцепился в него, чуть не порвав его ханбок, который он накинул на плечи перед тем, как направиться к принцу. Глаза Ёна сверкали от негодования. – Из всех людей ты не склонишься передо мной так, ты никогда не посмеешь просить у меня прощения, ты не будешь вести себя так, словно ты моя вещь. Ты понял меня, Бён Ён? Честно говоря, он не понимал ничего. Но, тем не менее, Бён Ён ошеломлённо кивнул. – Повтори, что я сказал! – Я не буду делать этого снова, Ваше Высочество, – покорно произнёс он, хотя, если честно, то всё происходило не так, как ожидалось. По пути во дворец он подготовил небольшую речь, однако сейчас все эти слова совершенно вылетели из его головы. Ён снова был очень близко. Совсем как в ту роковую ночь. Ён кивнул, видимо, довольный тем, что только что услышал, однако это не коснулось его глаз. Он всё ещё выглядел обеспокоенным и растерянным. Хуже всего было то, что взгляд Бён Ёна снова пробудил в нём те чувства, что одолевали его тогда. – Вы подумали? – тихо спросил Бён Ён и отстранился, опустив взгляд. Он совсем не мог видеть Ёна таким. В конце концов, он был здесь только для того, чтобы делать жизнь принца стабильнее, проще и безопаснее. Он почти сразу же пожалел о том, что спросил, потому что рука Ёна отпустила его. Когда тишина стала ему ответом, Бён Ён попытался сказать ещё что-нибудь, но все нужные слова просто ускользали от него. Но, наконец, он нашёл в себе силы что-то произнести. – Нам никогда не нужно говорить об этом. Это последний раз, когда я напоминаю о произошедшем. Но у меня есть только одна просьба, – он не должен был делать этого. Это было непростительной дерзостью с его стороны, но он не мог остановить себя. Если он не скажет этого сейчас, то больше такой возможности ему не представится. – Позвольте мне остаться рядом с вами, Ваше Высочество. Ему действительно больше ничего не было нужно. Что бы ни случилось – он даже не хотел знать, что именно. Ему было всё равно, пока всё не вернётся на круги своя. Ён пошёл в город и его там ранили. Казалось бы, это не так уж существенно, не так ужасно, но всё же, если бы Бён Ён только был там, он бы ни за что не допустил этого. Он никогда не забудет о своих чувствах, он всегда будет тенью Ёна. Всё чего он хотел – быть там. Вдруг раздался разочарованный стон. – Я был идиотом. Я не могу поверить в то, что мелкий неуправляемый щенок был прав! Тебе следует сердиться на меня. Бён Ён резко поднял голову. Что? Теперь Ён сидел перед ним, скрестив ноги. – Я сделал тебе больно. Так ведь? Бён Ён покачал головой. Он действительно не думал об этом так. С другой стороны, да, ему было больно – больно от того, что принц поступил с ним так из-за какой-то мелочи, и сбежал, даже не объяснившись. Особенно больно было сегодня, когда Ён буквально отвернулся от него. – Да, я мог бы, – признался он, в конце концов. – Тогда почему бы тебе не спросить меня о том, что ты действительно хочешь узнать? Бён Ёну хотелось знать только одно – почему. Но он не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос. Он не хотел спрашивать, потому что не думал, что сможет жить, зная ответ. – Почему? – всё же спросил он, потому что Ён хотел этого. – Что ж… я был сбит с толку в последнее время. Последние несколько месяцев, на самом деле. Бён Ён приподнял бровь, но ничего не ответил на это. Ён смотрел на свои руки, лежащие на коленях. – Из-за… Сам Нома, в некоторой степени, но не только из-за него… Ты и сам знаешь о тех сплетнях, что поползли по дворцу. Вообще, слуги много чего болтали. Это был не первый раз, когда по дворцу ходили подобные слухи. И для Ёна, как для наследного принца, который предпочитал книги, танцы, театры и музыку, а не политику и войну, это было не очень хорошо. Кроме того, он понятия не имел, как вести себя с женщинами, ведь у него ещё не было девушки, которая бы ему нравилась, и это было довольно необычно, если учесть, что к Ёну довольно часто подсылали девушек из знатных семей. Конечно, Бён Ён очень хорошо знал, какие пошли слухи после появления Сам Нома. – Поэтому… я снова начал думать об этом. Но что если в том, что они говорили, была доля правды? Я чувствовал – чувствую – к Сам Ному привязанность, которая отличается от обычной дружбы. Но опять же… это не так сильно отличается от того, что я чувствую к тебе. Бён Ён вцепился в край своего ханбока. – Я не знал, что делать, потому что в какой-то момент чувствовал, что, просто размышляя, я ни к чему не приду. Я не хотел беспокоить Сам Нома. Он мой слуга и его жизнь в моих руках. Я причина, по которой он, в любом случае, теперь в беде – королева и премьер-министр уже положили на него глаз. Так что… – Ён умолк, не зная, как продолжить. Бён Ён до сих пор не понимал, о чём говорит наследный принц, и какое отношение он имеет ко всему этому. – Но я знал – я сейчас не шучу, Бён Ён, - что ты человек, которому я доверяю больше всего, который для меня важнее всех, и я осмелился думать, что и для тебя я что-то значу. И я знаю, что эти люди никогда бы не посмели пойти против тебя, иначе они были бы глупцами. Чем больше думаю, тем больше кажется, что это был ужасный план, – Ён недовольно поморщился. Он не говорил в прошедшем времени. Это было уже что-то. Между ними повисла тишина. – Я знаю. Вы, Ваше Высочество, всё же, – это была правда. Если бы в мире был только один человек, которому он мог бы довериться, это был Ён, – считаете, что ваш план ужасен? Он будет не первым, – осмелился пошутить он, лишь бы с лица принца исчезло это жуткое выражение. Ён глубоко вдохнул, а потом заговорил: – Я пришёл к тебе тем вечером, потому что – и я действительно хотел рассказать тебе – хотел выяснить, могу ли испытывать определённые чувства к мужчинам. Мне казалось, что нет ничего более реального, чем это. И тогда ты… – руки Бён Ёна дёрнулись, но он не отвёл их, когда Ён потянулся к ним, осторожно разжимая его пальцы и переплетая их со своими. – Что я сделал? – он никогда не делал намёков на свои истинные чувства по отношению к наследному принцу, он хорошо скрывал их и никогда бы не осмелился вызвать у кого-то подозрения. – Ты был просто… ты. А я до сих пор был слепым. Я не знаю – это просто – я так много думал об этом, а ты был там и я не мог ничего с собой поделать, не мог предостеречь тебя и… – большой палец Ёна начал поглаживать тыльную сторону его ладони, послав дрожь по всему телу. – Я не понимаю, – тревога, охватившая его, медленно отступала с каждым словом, которое произносил наследный принц, пока не осталось ничего, кроме замешательства и смущения. То, что сказал Ён, звучало совершенно нелепо. Так, поэтому он пришёл к нему в тот вечер? Чтобы поговорить с ним о возможных желаниях и чувствах по отношению к мужчинам, и потом просто взял всё в свои руки? Недаром Юн Сон в их группе всегда был мозгом, Бён Ён – мускулами, а Ён – сердцем, во многом слишком импульсивным, чтобы принимать логически верные решения. Он стал мудрее с годами, когда повзрослел, но всё ещё оставался мальчиком, который на данный момент просто хотел, чтобы прямо сейчас все его действия были прокляты. – Я просто должен был поцеловать тебя. И вместо того, чтобы что-то прояснить, всё стало намного сложнее! Ты улыбаешься? Ты смеёшься надо мной, Бён Ён? Так оно и было, однако он изо всех сил пытался не делать этого, пока щёки не заболели от усилий. Это звучало слишком дико, чтобы быть правдой, но это было так похоже на него, что Бён Ён сразу почувствовал облегчение: – Ваше Высочество. Вы идиот, – он больше не мог сохранять серьёзное выражение на лице, когда Ён стукнул себя по голове, и он рассмеялся. – Бён Ён! – проскулил Ён, но Бён Ён просто не мог удержаться. Он почувствовал, что у него кружится голова от эмоций, переполнявших его. Но недовольное лицо Ёна заставило его быстро прийти в себя. И Бён Ён только крепче сжал руки Ёна в своих. – Слушай, прости меня, Бён Ён. Я не могу сказать, что сожалею о том, что сделал, но сожалею о том, как я это сделал, – Бён Ён всё ещё не мог поверить в то, что он слышал сейчас. И он почувствовал, как напряжение, которое только-только ушло, снова начало накапливаться в воздухе. А Бён Ён и так пережил слишком много эмоций за один день – он слишком сильно скучал по Ёну – что уже не мог сопротивляться… Вид у Ёна был действительно раскаивающимся, и впервые Бён Ён задумался, что, возможно, он был так же напуган. Может быть, даже больше. Может быть, это был тот момент, когда ему просто нужно было немного веры. – Я могу… если вы хотите попробовать ещё раз, Ваше Высочество – если вы всё ещё в замешательстве – то вы можете сделать это, – он протянул руку вниз и обхватил подол воротника Ёна, и его пальцы коснулись горячей кожи под тканью. Ён выглядел немного ошеломлённым, но затем на его лице появилась лукавая улыбка. – О, могу я? – он насмешливо поднял бровь, и внезапно сильная рука обвила Бён Ёна за талию, потянув на себя. И он почти оказался на коленях у Ёна, – О, самоотверженный, невинный, Бён Ён. Как это благородно с твоей стороны. Он не знал, как Ёну это удавалось – то, как быстро менялось его настроение – даже не смотря на то, что он посмеялся над ним, от того, как принц произнёс его имя, Бён Ёна бросило в жар. – Сам Ном был прав. Вы просто ужасны. При упоминании этого имени улыбка принца стала мягче, и он взял лицо Бён Ёна в свои руки: – Я хочу, чтобы ты понял – сейчас я собираюсь поцеловать тебя, и я сделаю это, потому что я действительно хочу поцеловать тебя. И тогда он сделал это. И хотя Бён Ён знал, что сейчас произойдёт, он всё равно растерялся, а дыхание перехватило. Он вздохнул и чуть наклонил голову, и теперь без стыда полностью забрался на колени Ёна. Но он всё равно боялся – это был постоянный страх, который никуда не уходит и не уйдёт. Не после всех потерь, что ему пришлось пережить. И счастливого конца не будет. Он бы предпочёл счастливую середину. Это до сих пор было похоже на сон. Он пришёл сюда в надежде получить хотя бы прощение. Но почему он был так удивлён? Ён всегда давал ему больше, чем Бён Ён мог осмелиться попросить. Ён казался ему человеком, который действительно достоин стать императором – императором, который смог бы изменить жизнь людей в лучшую сторону. Бён Ён тихо застонал в поцелуй, чувствуя, как Ён развязывает ленты его чогори и стягивает вниз, и это ощущалось так же естественно, как если бы они делали это каждый день. Бён Ён почувствовал, что краснеет. – Мне это так нравится. Ты всегда такой тихий. Мне действительно нравится, когда это не так, – промурлыкал Ён, и сердце Бён Ёна снова пропустило удар. Он вздрогнул, когда мягкая ткань окончательно соскользнула с его плеч, оставаясь висеть на согнутых руках, это напомнило ему о первой ночи, проведенной с кисэн — ее обнажённая бледная кожа и упругая круглая грудь. Это всегда казалось Бён Ёну слишком соблазнительным. Из мыслей его вырвала рука Ёна нежно коснувшаяся его плеча в том месте, где находился свежий порез от меча. – Мне нужно было остановить себя и не приходить к тебе, – размышлял Ён, бережно прикасаясь к его ранам, старым шрамам и кровоподтёкам. Те, которые он обрабатывал, были уже значительно бледнее, – Я даже не смог увидеть этого. Не очень удобно, учитывая то, в каком положении ты находишься, – после того, как Ён ощупал их все, он пробежался пальцами по остальным, как будто проверял, нравятся ли ему ощущения. Может быть, он делал именно это. Бён Ён почувствовал, как по спине пробежались мурашки, но он не посмел даже пошевелиться. У него хватило духу сказать принцу, что он не самая лучшая кандидатура для того, чтобы выяснять, действительно ли он может испытывать желание к Сам Ному, или же это было всего лишь невинным увлечением. Сам Ном был тонким, мягким и крошечным, как девушка, с большими глазами, круглым лицом и, насколько мог судить Бён Ён, без единой мышцы в теле. Он больше походил на женщину, и тогда эта заинтересованность принца была вполне объяснима. Бён Ён же выглядел совершенно иначе: резкие черты лица, натренированное тело, покрытое шрамами. – А знаешь, когда ещё я хотел прийти к тебе? Он не доверял своему голосу, поэтому он просто сжал его руку. – Когда я увидел тебя и Юн Сона у того дерева. Когда он говорил с тобой, когда он стоял так близко, когда он посмел прикасаться к тебе – это взбесило меня. Значит, Ён всё-таки видел их. Ну, конечно. Он даже не подумал о том, как это выглядело со стороны. – Ничего не было, Ваше Высочество. – Ты недооцениваешь натуру Юн Сона. Впрочем, это не его вина. Это было с ним с самого его рождения. У него есть склонность хотеть того, что у меня есть. Бён Ён удивлённо поднял бровь. Выражение лица Ёна было непривычно мрачным. – Мне не понравилось, что кто-то ещё трогал тебя. Мне не понравилось, что кто-то ещё ранил тебя. Мне не понравилось быть вдали от тебя. Как ты думаешь, что это значит? Было не похоже, что это было тем, что на самом деле наследный принц хотел сказать вслух, но, видимо, он решил поделиться своими размышлениями. Бён Ён же не спешил отвечать на заданный вопрос. – Боюсь, я просто жадный. Рука Ёна немного отодвинулась и теперь едва касалась кожи Бён Ёна. На его лице были написаны искренние беспокойство и сомнение. Ему нужно было всего лишь улыбнуться на это. Бён Ён знал Ёна достаточно, чтобы понять к чему он клонит. Это была самая замечательная черта его характера – он всегда задавался вопросом, заслуживал ли он всего, что получил, ценил ли он то, что имел, например, как этот заветный золотой принц, который просил слишком многого, сам того не осознавая. Это было действительно забавно. Прямо сейчас Ён не просил того, чего ему не удалось получить. И, возможно, сейчас Бён Ёну следует сделать этот шаг первым. Он обхватил лицо принца ладонями и больше не тратил время на ненужные слова. Они никогда не отдавались так, как хотели этого. Он снова дотронулся до губ Ёна своими, прижимаясь к нему всем телом. Напряжение сразу же растаяло, и рука Ёна накрыла грудь Бён Ёна там, где билось его сердце. И они замерли в таком положении, не отрываясь друг от друга и делясь тёплым дыханием. Бён Ёну хотелось бы сказать, что он уже счастлив, но он мог только продолжать целовать Ёна, гладя его подбородок, шею и плечи. Он чувствовал, как в его животе поднимался жар, и внезапно он почувствовал, что у него закружилась голова, когда Ён проник языком в его рот, и этого оказалось слишком много – тепло Ёна, запах Ёна и теперь его вкус. – Ваше Высочество, – взмолился он, затаив дыхание, не уверенный в том, что ему действительно нужно было отстраниться от него, иначе… Неудивительно, что этот жест с его стороны Ён не оценил. Глаза Бён Ёна расширились, когда тот немного сместился, всё ещё оставаясь на коленях, но снова сократил расстояние между ними – теперь Бён Ён держался за плечи Ёна, а его ноги оказались раздвинуты и со стыдом он осознал, что его промежность прижимается к бедру принца. А значит, он мог чувствовать… Бён Ён резко вздохнул, чувствуя, как Ён настойчиво прижимается к нему. И они замерли, смутившись своих действий. – Это совершенно никуда не годится! – пожаловался Ён, словно сетовал на плохую погоду. В его голосе послышалась интонация, от которой у Бён Ёна перехватило дыхание. Он действительно не знал, о чём говорил наследный принц, но ему всё равно пришлось отчаянно пытаться держать свои бёдра неподвижными, а не прижиматься к принцу в ответ. Теперь уже нельзя было отрицать тот факт, что Ён был так же возбуждён, как и Бён Ён. И это была только часть того, с чем Бён Ён не знал, как справиться. Хотя он не хотел наглеть. Ён был молодым парнем с большим чувством долга, который был заперт во дворце со слишком огромным количеством врагов, поэтому он просто не мог взять и… – Нет! Ваше Высочество! – рука Бён Ёна сразу же метнулась вниз, чтобы помешать Ёну развязать ленты, которые всё ещё удерживали ханбок на его бёдрах. Он и так уже чувствовал себя слишком уязвимым, слишком беззащитным, словно он обнажил всё это перед наследным принцем, и не осталось ничего, что он мог бы оставить что-то себе – это было уже крайне непристойно и противоречило всем правилам и этикету, которым они должны были следовать. – Даже сейчас, когда это случится вновь, Ли Ён? Бён Ён в замешательстве покачал головой. Это не звучало для Ёна как что-то новое. Да и к чему сейчас что-либо решать, когда Бён Ён уже почти не сопротивлялся. Тот же в своей голове по-прежнему продолжал называть его по имени – так же, как он делал это в детстве до того, как Ён официально получил титул наследного принца. Но после этого было бы неправильно обращаться к нему по имени вслух. – По крайней мере, когда мы одни. Когда никто не услышит, – уточнил Ён и воспользовался замешательством Бён Ёна, чтобы аккуратно стянуть с него последний кусочек одежды. Сам он всё ещё был одет в белый халат, разве что выглядел более растрёпанным, в то время как Бён Ён был теперь совершенно голым. Они купались раньше вместе, и это не было чем-то, что принц никогда не видел прежде, но обстоятельства сейчас были совершенно иными… Особенно сейчас, когда Ён беззастенчиво разглядывал его с ног до головы. Единственным, что помогло ему вернуть себе самообладание, было то, что Ён, несмотря на его обычный уверенный вид, был заметно покрасневшим. – Ты так прекрасен. Я всегда знал, что придворные дамы не позволили бы мне не обращать внимания на это, но… – Ён умолк. Удивление в его голосе было таким искренним. – Ваше Высочество… – Бён Ён неловко сместился, не в силах смотреть никуда, кроме как на оголённый участок кожи прямо перед ним, где полы ханбока Ёна разошлись, открывая его грудь. Если бы он поднял взгляд выше, то он смог бы посмотреть в лицо принцу, если ниже – ему бы пришлось столкнуться с неопровержимым фактом его собственного возбуждения. – Пожалуйста, Бён Ён… – умолял его Ён, снова тем же интимным голосом, который убил в нём любое желание сопротивляться. Тогда принц коснулся губами его щеки, прижался носом к виску, замирая в таком положении; и всё, что мог делать Бён Ён, это стонать, задыхаясь и цепляясь за мягкую ткань ханбока наследного принца (таким образом, он, наконец, сумел стянуть его хотя бы с одного плеча), когда рука Ёна обвилась вокруг его члена. Ему пришлось закрыть глаза и прикусить нижнюю губу, чтобы заглушить слишком неприличный звук. Но это оказалось почти невыполнимой задачей, особенно, когда Ён понял, что ему очень нравится прижиматься губами к шее Бён Ёна, кусая и облизывая, добавляя на его теле новые метки. Бён Ён же был не в состоянии сделать хоть что-нибудь. Прикосновения рук Ёна отличались от всего, что он когда-либо испытывал. Они не были маленькими и слишком нежными, как руки страстно желавших его девушек, и они не были грубыми и мозолистыми, как его собственные – они были большими, мягкими и настойчивыми. Как и во всём, что пробовал делать Ён, почти сразу же его действия обрели уверенность. Было совершенно очевидно, что наследный принц никогда не делал этого раньше, но он всегда быстро учился, а Бён Ён был не самым сложным предметом для изучения. Тому же, вероятно, нужно было бы откусить себе язык, если бы он хотел не задыхаться и не хныкать при малейшем движении руки Ёна, когда она проходилась по всей длине его члена, собирая капли смазки. Прошло совсем немного времени, когда Бён Ён понял, что всё его самообладание благополучно испарилось, и он подавался бёдрами вверх, вслед за движениями руки Ёна. Для него это было слишком много, и такими темпами он кончит всего через несколько минут. Даже в его самых грязных снах такое редко случалось: сейчас Ён заботился лишь о его удовольствии, хотя обычно Бён Ён фантазировал о том, что он мог бы сделать с принцем, как смог бы угодить ему и заставить растерять всю его браваду. Однако единственным, кто на данный момент едва не терял рассудок, был Бён Ён. – Ваше Высочество… пожалуйста… я сейчас… – он и думать не смел о том, чтобы запачкать руки Ёна. – Я здесь. Я с тобой. Прошу, давай же. Бён Ён старался сдержать стоны, чтобы ненароком не разбудить слугу, который дежурил сегодня ночью, когда Ён запустил свободную руку в его волосы, потянув так, что Бён Ёну пришлось открыть глаза и посмотреть Ёну прямо в лицо. И тот впился отчаянным поцелуем в его губы, и Бён Ён, который никогда не мог противиться желаниям наследного принца, не мог сделать ничего, кроме как отпустить себя. Оргазм сотрясал всё его тело, и это было слишком много, слишком сильно – как можно так хорошо справляться с болью, но чувствовать себя буквально разорванным на части от удовольствия? Прошло много времени, когда Бён Ён снова очнулся. Пока он приходил в себя, Ён держал его, спокойно и уверенно, поглаживая по спине. Ему бы хотелось остаться в таком положении навсегда рядом с Ёном. Но когда он снова пришёл в сознание – в этот момент он осознавал происходящее намного яснее, чем на прошлой неделе – он с печалью понял, что это невозможно. Он медленно приподнялся, принимая вертикальное положение. Ён удовлетворённо улыбался, но он заметно покраснел и тяжело дышал. Он приподнял бровь, будто спрашивая: «И? Это было хорошо?» И Бён Ён, чувствуя себя опьянённым и беззаботным, ответил на его улыбку, прежде чем наклониться и мягко и медленно поцеловать Ёна в ответ, давая ему то, чего он хотел. Теперь, когда он снова мог осознавать свои действия, он заметил, как Ён слегка извивался под его прикосновениями, и со смущением и удивлением Бён Ён понял, что наследный принц, вероятно ещё… не сделал этого. Пару секунд поразмышляв об этом, он откинулся назад и взял правую руку Ёна, моментально краснея, заметив незнакомое вещество на его пальцах. Почти не задумываясь о том, что делает, он провёл языком полосу от запястья Ёна до самого кончика указательного пальца. Вкус тоже оказался незнакомым, но очень отличался от вкуса кожи Ёна. Рука Ёна дёрнулась в его ладони. Бён Ён поднял глаза и увидел, как Ён уставился на него, приоткрыв рот, а его зрачки были расширены. Интересно. Вместо того, чтобы смутиться, он вдруг обрёл уверенность в себе. Бён Ён облизывал каждый его палец, получая от процесса намного больше удовольствия, чем он представлял себе. Всё это время он не отрывал взгляда от принца, который выглядел почти несчастным. Бён Ён слегка усмехнулся самым уголком губ и приподнял бровь. Вы довольны, Ваше Высочество? Стон, который издал Ён, когда Бён Ён смело взял в рот указательный и средний пальцы, послал горячую дрожь по всему его телу. – Ты… дразнишь меня! – задыхаясь, проговорил Ён. Его голос звучал наполовину раздражённо и наполовину восторженно. Приняв это как хороший знак, Бён Ён продолжил облизывать и посасывать один за другим пальцы Ёна, пока на них ничего не осталось. – Тебе действительно стоит остановиться, Бён Ён, – стиснув зубы, произнёс Ён. Какое-то время Бён Ён размышлял, хочет ли он остановиться, но всё же милостиво отодвинулся, прикусив кончик пальца Ёна, прежде чем отпустить его руку. И тот раздражённо зашипел. Бён Ён, пока он держал пальцы Ёна во рту, внимательно следил за его реакцией – он уже знал, как он мог отблагодарить принца. – Как вам будет угодно, Ваше Высочество, – он скромно опустил взгляд, но сдержать хитрую улыбку ему не удалось, и, когда он поднял глаза, он обнаружил, что Ён внимательно разглядывает его. Судя по всему, такое поведение Бён Ёна вызвало в нём определённый отклик. – Вы выражаете своё недовольство, но, похоже, вы совсем не против, когда я зову вас Ваше Высочество. – Ты!.. Прежде чем Ён закончил говорить, Бён Ён снова наклонился вперёд и снова накрыл его губы своими. После этого он спустился поцелуями к подбородку Ёна, затем к его горлу и наконец прижался губами к ключицам. В конце концов, он полностью избавился от проклятого ханбока, открывая себе доступ к бледной, идеальной коже и теперь он мог поклоняться каждому её сантиметру так, как он хотел этого. И Ён просто позволил ему это, что было, пожалуй, самым возбуждающим – он издал мягкий одобрительный звук и откинулся назад, оперевшись на низкий стол за его спиной. И хотя он мог продолжать так всю ночь, просто изучая и целуя каждый участок тела Ёна, но в какой-то момент Бён Ён сжалился над принцем, которому приходилось бороться со своим возбуждением. Бён Ён пытался расправиться с завязками на его одеждах, искренне недоумевая, зачем членам королевской семьи одеваться таким замысловатым образом. Он рассеянно облизнул губы, безо всякого смущения глядя на напряжённый член принца, головка которого была влажной от выступившей смазки. Красивый. Как и всё остальное в нём. И теперь до него полностью дошло – это из-за него. До сегодняшнего дня он едва ли касался принца, пока тот не позволил себе трогать Бён Ёна. И если у него до сих пор были сомнения, что Ён мог бы испытывать подобные чувства ко всем людям, то сейчас они все исчезли. Видимо, Ён мог читать его мысли, потому что прежде, чем он успел хотя бы наклониться, он запустил руку в его волосы, удерживая на месте. Довольный стон вырвался против его воли – он и не знал, что вообще может издавать подобные звуки. – Бён Ён, ты не можешь, Я не хочу, чтобы ты! Я сам могу об этом позаботиться! Это… «Унизительно», – закончил про себя Бён Ён. На самом деле, он действительно не считал, что он может сделать что-то с Ёном , что было бы для него унизительно, и протест принца не убедил его, так как он не сводил взгляда с губ Бён Ёна. То, что Ён хотел его, уже было для него самой большой наградой. Сердце в его груди забилось быстрее и он чувствовал себя нетерпеливым подростком, но он был слишком счастлив, чтобы перестать постоянно улыбаться. Это придало ему уверенности, и он скользнул вниз, несмотря на возражения Ёна. Совсем недавно он так же стоял на коленях, но по совершенно другой причине. – Ён, – прошептал он так, словно хотел поделиться секретом. В каком-то смысле так оно и было. Он десять лет не произносил его имени. Это было совершенно непочтительно, фамильярно и интимно. Ён должен был услышать это только от будущей жены, которую бы он по-настоящему любил. – Ён. Мне нужно. Пожалуйста, позвольте мне. Это стоило того, хотя бы потому, что он смог увидеть, как глаза Ёна расширились, а рот приоткрылся от удивления. Впрочем, изумление быстро сменилось усмешкой после того, как он рассмеялся, всё ещё немного недоверчиво, но, тем не менее, любя. – Ах ты, маленькая зараза, – сказал он это так, словно это было милым именем для питомца. В некотором смысле, так оно и было. Так, Бён Ён любил Ёна больше всего – не относясь к нему, как к чему-то слишком ценному, чтобы прикоснуться, неуверенно и осторожно – и особенно его счастливое, озорное «я». После этого не было никаких протестов, вообще никаких, когда Бён Ён опустился ещё ниже, делая то же самое, что и с пальцами Ёна несколько мгновений назад. Сначала лизнул снизу, проходясь по всей длине члена, затем взял головку в рот, посасывая её. Он понятия не имел, что делал, но старался делать это так, как он представлял себе, чтобы Ёну было хорошо, и, судя по прерывистому дыханию, он вполне справлялся. Не то чтобы он не мог учиться так же быстро. Он делал это медленно и осторожно, и каждый раз, когда он отрывался, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, он смотрел в глаза Ёну. Это было картиной, которую Бён Ён не хотел забывать и он надеялся, что она останется с ним до конца его дней. Тёмные глаза Ёна, следящие за ним, его красные, опухшие от поцелуев, губы, его алые щёки, прикушенная рука, чтобы как-то заглушить стоны и не разбудить никого поблизости. Другая рука Ёна до сих пор находилась в волосах Бён Ёна, придерживая их вместо кожаного ремешка, который теперь валялся где-то на полу. Бён Ён почувствовал, что снова возбуждается, но кто мог его винить в этом? Он был охвачен жаром Ёна, его терпким вкусом и запахом, он мог слышать только его голос, который, не переставая, повторял его имя как мантру. Вся его сдержанность бесследно испарилась, и он мог только извиваться под руками и губами Бён Ёна. Когда стало слишком невыносимо держать себя в руках, он обхватил рукой свой член, лаская себя в том же ритме, что и Ёна. – Это, это бесполезно, ни один – ни один в здравом уме и твёрдой памяти – не сможет устоять перед тобой! Бён Ён застонал с членом Ёна во рту, что, в свою очередь, заставило Ёна выругаться. Он даже не хотел знать, как он выглядел со стороны, возбуждённый и раскрасневшийся, он продолжал облизывать и сосать член Ёна, решив, что этот опыт обязательно должен стать для него положительным. Его свободная рука сжала бёдра наследного принца, впившись ногтями в кожу и оставив на ней следы, чтобы успокоиться самому и не давать Ёну вбиваться ему в рот с таким энтузиазмом, как сейчас. В этот момент его снова поразило с ошеломляющей силой: то, что происходило, то, что они делали, он не мог ничего слышать, кроме своего имени, которое Ён произносил снова и снова, словно он не хотел, чтобы Бён Ён забыл о том, что сейчас он не думал ни о ком, кроме него. И как же сильно, как отчаянно, как глубоко он любил Ёна. Он чувствовал, что пропал. Бён Ён вскрикнул, наполовину от боли, наполовину от удовольствия, когда Ён внезапно с силой дёрнул его за волосы, оторвав его от своего члена и потянув наверх. И в этот момент Бён Ён излился себе в руку во второй раз одновременно с Ёном. Он не знал, сколько потребовалось времени, прежде чем он смог услышать, увидеть или почувствовать что-либо, кроме стука собственного сердца и шума крови в ушах. Впрочем, когда Ён притянул его ближе к себе, его разум немного прояснился. – Бён Ён, – простонал он в его рот, и тот всего лишь закрыл глаза, отвечая на его жаркий поцелуй, который постепенно стал более мягким и нежным. Ён ослепительно улыбнулся. – Ваше Высочество! Всё в порядке? Бён Ён в панике оглянулся через плечо, где сквозь полупрозрачную бумагу была видна тень слуги. Ён только усмехнулся, притянув Бён Ёна ближе к своей груди так, чтобы их силуэты слились в одну неясную тень. – Оставь меня в покое! – рявкнул он тем своим тоном, из-за которого он и получил своё прозвище. Они подождали чуть дольше, чем это было необходимо, после того, как слуга ушёл, прежде чем снова расцепиться. Ён оглядел его с мечтательной улыбкой: – Я думаю, ванна ещё должна быть тёплой. Пойдём!

***

Погружение в горячую воду принесло поистине райское наслаждение. Ему крайне редко выпадала возможность побывать на горячих источниках или нормально принять ванну. Это была не та большая королевская ванная, которой, тем не менее, пользовался только Ён, поскольку он был единственным принцем Чосона, а гораздо меньшая по размерам, находившаяся в его спальне в Донгуне, и уже только это было самым роскошным из того, чем Бён Ёну когда-либо приходилось пользоваться. Стражник, который там находился, был отослан, но не слишком далеко, чтобы успеть вовремя появиться, если с принцем что-то произойдёт, но не мог бы видеть, что происходит в ванной. Бён Ён с недовольством глядел на принца. Он лично создал план безопасности Донгуна, и теперь в этом плане появилась брешь, что ему совершенно не нравилось. – Не смотри так. Ты же рядом со мной. Что может случиться? – прошептал Ён ему на ухо, таща его в ванну. Они, может быть, и были вне поля зрения, но не обязательно вне зоны слышимости. Эта ситуация уже не могла стать более сюрреалистичной: всё происходящее казалось самым настоящим сном. Над ними было только тёмное безоблачное небо, миллионы звёзд и почти полная луна. И было ещё довольно тепло. Ён сидел достаточно близко, и их руки и ноги соприкасались под водой. Бён Ён с тихим восторгом наблюдал, как наследный принц распустил волосы и как длинные прямые пряди рассыпались по его плечам. В лунном свете его кожа казалась почти белой. С беспокойством Бён Ён следил, как Ён снимает повязку с руки – порез оказался намного меньше, чем он представлял себе. – Что там случилось? – недоверчиво нахмурился Бён Ён. – О… это? – Ён посмотрел на свою руку так, будто видел её впервые, и поднял её, чтобы Бён Ён мог взглянуть поближе. – Я просто порезался о бумагу. Сам Ном очень волновался. Хотя надо сказать, что крови было совсем немного. Сам Ном – мелкая коварная крыса. Бён Ён мысленно улыбнулся, не в силах злиться на него. Ему следовало отнестись к этому с бо́льшим недоверием, ведь весь дворец не сходил с ума из-за того, что на принца было совершено нападение. Мелкий евнух, видимо, не совсем забыл о своей прежней работе и по привычке вмешивался в чужие отношения. Бён Ён перевёл взгляд обратно на Ёна. – Вы идиот, – пробормотал он снова, скорее ласково, чем оскорбительно. – О, я? Ён придвинулся ближе, убрав с лица мокрые волосы. Он выглядел, как одно из тех юных сказочных созданий, которые любили сидеть у воды, утаскивая на дно всех, кто окажется настолько глупым, чтобы подойти. – Тогда скажи мне, о, мудрый Бён Ён, как же ты назовёшь человека, который позволяет идиоту целовать себя, м? «Обречённый», – сразу же про себя ответил Бён Ён. До того, как он смог придумать более умный ответ, ему на голову полилась вода, и он закашлялся, когда она попала ему в нос. – Я думаю, что у меня кое-что есть для собак, – вполголоса усмехнулся Ён, помогая Бён Ёну убрать завесу волос с его лица. Он ожидал, что увидит недовольное лицо Ёна, но вместо этого он посмотрел на него с невероятной нежностью. – Скажи мне кое-что, – сказал Ён, проведя рукой по его щеке, по линии подбородка, и наконец опустив большой палец на его губы, – В тот вечер ты не протестовал и не колебался ни секунды. Это то, что я так и не смог понять. Что же это значило? Бён Ён повернул голову в сторону, когда Ён наклонился вперёд, словно пытаясь внимательно разглядеть его лицо. Что для него было вполне характерно – конечно, он бы хотел заставить Бён Ёна ответить на его вопрос, но на этот раз он не собирался удовлетворять его интерес. Он поджал губы. – Неважно, если ты не скажешь мне сейчас. В любом случае, ты всегда будешь рядом со мной, – Бён Ён мог видеть только его широко раскрытые глаза, его мальчишескую улыбку на лице и во всём этом было что-то похожее на… – Я просто подожду.