Дневник или проблемы из прошлого

Возможно, где-то в параллельной вселенной существует другая история, где Тэён не решает убраться в старом забытом хламе на чердаке своего дома с приятным, словно мохнатый ковер, зелёным газоном на участке. Но это именно та история, где он культурно ругается себе под нос, бережно вступая на дряхлую, не внушающую доверия, лестницу и встаёт на скрипучий пол чердака. Можно было бы сказать, что вокруг много паутины и пыли, но это не про мистера чистоплотность. На окошке даже висит шторка, от которой пахнет кондиционером, а в самой комнате светло и уютно. Да, есть всякий ненужный хлам, но он сложен аккуратно, по стопочкам. Лестницу только Тэён постоянно забывает сменить (хоть лазает сюда часто, дабы сохранить порядок). В правой руке сложенный мешок, предназначенный для избавления ненужных вещей. Требуется не мало времени – Тэёну сложно расставаться с вещами – чтоб мешок был почти полон, а чердак уже точно чист и уютен. Остаётся только небольшой чемодан в углу, которому парень искренне удивляется (не замечал его раньше). Присаживается на пол, скрещивая ноги под себя, и с трепетом ведёт собачку по молнии, с любопытством заглядывая во внутрь. Иногда маленьким детям интересно, можно ли мир поставить на паузу. Глядя на Тэёна сейчас, хочется сказать, что можно. Его ресницы совсем не моргают, рот приоткрыт от немого шока, он, вроде, перестает дышать, ведь грудная клетка не подымается ещё несколько добрых секунд. Тэён с судорожным выдохом проводит по красному переплету тонкими пальцами, открывает форзац и поджимает губы в тонкую линию. На форзаце красуются наклейки с японскими иероглифами, в общем содержащие смысл «ты справишься». Он берет блокнот в руки, когда-то ставший его дневником. В голове мелькает мысль «не читай, себе дороже». – «9 апреля 2016 года», – начинает вслух озвучивать слова, красивым почерком выведенные на бумаге. – «Дорогой дневник, я не знаю, зачем я завожу тебя, но где-то я читал про то, что это психологически помогает», – глупо хмыкает на свои мысли, скользит фалангами по потертым страницам и листает, пробегаясь взглядом по текстам. Имена своих учеников он пропускает, читая дальше и просветами наблюдая всплывающие картинки тех дней перед глазами. – «Это было во время перемены. Чтоб дойти до корпуса, я сократил дорогу через спортивную площадку. Знаешь, кого я там увидел?» – Тэён расплывчато видит слово после вопроса. Глаза щиплет и неприятно режет от накатившихся слез. Он поднимает голову, отвлекаясь на плывущие облака за окном, а в голове, словно заевшая пластинка, крутится одна фамилия – «Накамото». Теребит зажившую рану, отковыривая и доставая из неё всё давно забытое. Глубокие карие глаза, проедающие его душу, пока Тэён зачитывал очередную тему урока, выпирающие синие вены на медовой коже рук с закатанными рукавами белой рубашки, когда японец упирался в учительский стол, пухлые красные губы, которыми он произносил колкие фразочки, а потом дрожащим голосом умолял остаться. Тэён должен признать, что тогда изучал каждую его часть, пока отводил взгляд от глаз и заострял внимание на отогнутом вороте рубашки, оголяющем тонкие ключицы. Накамото всегда так поступал: задирал что-то из одежды, будто специально соблазнял его. И ведь получалось, иначе как объяснить рваные стоны в подушку ночами и руку под резинкой пижамных штанов. Тогда Тэён отчаянно представлял их сексапильную учительницу математики, но стоило образу Юты появиться перед глазами, как парень изливался в ладонь с позорным стоном, слетевшим с губ. Но зачем Тэён вспоминает это сейчас, он не знает. Переехал обратно в Корею он уже как пять лет назад, оставив всё это позади. Закрывает дневник, решаясь дочитать позже, и поднимается на ноги. Нужно закончить уборку, а прежде вытереть высохшие слезы на щеках.

За ужином Ли думает о японце, пытается понять, почему не может полюбить никого сейчас.

На середине урока внезапно впадает в раздумья, застыв перед зелёной доской с мелом в руке. В чувства приводят ученики, обеспокоенно спрашивающие, всё ли в порядке. Тэён просит прощения, пишет на доске правило орфографии, поворачивается к классу и смотрит на каждого подростка. Если подумать, то за пять лет у него не было ни одного такого же проблемного ученика, как Накамото. Все со своими тараканами; бывают тоже проблемными, шумными, несносными, но таких как он – нет. Из транса его снова выводят ученики, которые после этого перешептываются. Позже по всей школе разносится слух, что Ли Тэён влюбился. Банально. Но другого от подростков, у которых это начинающая розовая пора их школьной жизни, не ожидалось. Уже в учительской тэёнова плеча касается крепкая рука, приводящая в чувства. – Скрываешь от меня что-то, да? – Ли частично витает в облаках, поворачиваясь к приятелю. – Наши девушки совсем не умеют молчать, Ённи. – Тоже думаешь, что я влюбился? – А ты себя в зеркало видел? – Это не так, Джонни, – ослабляет галстук на шее и кусает нижнюю губу. – Когда-то раньше влюблялся. – Не хочешь выпить сегодня вечером? Заодно расскажешь, что с тобой происходит, – Джонни не заставляет себя долго ждать ответа, поскольку Тэён слишком легко соглашается (на этот раз). В излюбленный приятелем бар с глупым названием «Заводной апельсин» (кстати, Джонни очень подходит) Ли сменяет строгий костюм на приталенную цветастую рубашку с коротким рукавом, чёрными, рваными джинсовыми шортами по колено, белые гольфы и разного цвета кеды. Увидь его ученики сейчас – не признали бы. Тэён в школе до тошноты правильный, его и бесить не доставляет удовольствие. И дома Тэён тоже правильный. Но и в школе, и дома и в баре – он настоящий. У входа в бар он нетерпеливо ждёт опаздывающего Со. Тэёну одному тут некомфортно, немного стыдно и страшно. Поэтому тогда, когда сзади его неожиданно хватают за бока, он шарахается и вскрикивает. – Выглядишь как мальчонка, – смеётся Джонни и уворачивается от тэёновых попыток его ударить. – Я тебя ненавижу. Ненавижу, ты понял? Я пошёл, – огрызается Ли, пряча руки в карманы и решительно покидая это место. – Стоять бояться. Джонни так не хотел, но как-то само выходит, что Тэён оказывается плотно прижат к накаченному телу спиной, а его бедра обвивают чужие руки. Тэён задыхается, но не может пошевелиться, потому что Со реально огромный, а будучи прижат мягким местом к его паху неосознанно думается, что там он такой же. – Ты отпустишь? – А ты останешься? – Тэён только сейчас улавливает легкий запах алкоголя и до него доходит, почему Джонни такой. – Когда ты успел лизнуть? На вопрос ему не отвечают. Тэён ощущает горячий выдох в области шеи и хватается за руки Со, пытаясь выбраться из хватки. – Ты знаешь, какой ты головокружительный в этом луке? – приятель добровольно выпускает парня и улыбается с нотками вины. – Нужно будет приглядывать за тобой там, иначе окажешься в плохих руках. На этот раз не успевает ответить Тэён, потому что его ведут в заведение, обвивая широкой ладонью тонкое запястье. Больше таких выходок во время разговора за Со не наблюдалось, и Тэён смог расслабиться, опрокидывая в себя второй шот горящей глубинной секс-бомбы. Это какой-то новый коктейль в их меню, пришедший ему по вкусу. Он пьёт редко, поэтому в голову даёт мгновенно. Приятно обжигает горло и тело, ставшее горячим за считанные секунды. Джонни куда-то пропадает, поэтому в не трезвую голову приходит мутная мысль найти его. Ли слезает со стула, потерянно смотрит в толпу и ныряет в неё, протискиваясь сквозь пьяные тела. Почему-то все вокруг оказываются большими, один Тэён будто миниатюрный по сравнению с ними. Он случайно наступает на ногу какому-то байкеру и здорово поджимает очко, когда тот смотрит ему в глаза с намерением убивать. – Простите, он со мной, он плохо переносит алкоголь, простите, – Тэёна подхватывают за локоть и тянут к себе. Парень, что вступился за него, выглядит привлекательно. «Даже слишком привлекательно» – отмечает про себя Ли и, пока незнакомый объясняется перед байкером, разглядывает белые волосы с выбритыми висками и острые скулы, потому что в профиль размытой картинкой видит только это. Он принюхивается и чувствует одеколон, от которого Тэёна не слабо ведёт, что колени подкашиваются. На нём сказывается год без секса, а ещё алкоголь. Первое, конечно, больше. Его немного грубо, будто на что-то рассержен, ведут на свежий воздух за локоть, и он слепо доверяет этому парню. На улице становится легче, Ли чуток удается придти в себя. – Спасибо, – почти шепчет, потому что стыдно. – Я искал друга, он куда-то делся... – говорит почти без запинки, не решаясь смотреть на парня. – А вас нереально быстро выносит, – Тэён слышит щелчок зажигалки и краем глаза косит на парня, зажимающего в своих красивых пальцах сигарету. Он не любит табак. Кашляет и прикрывает нос рукой. Незнакомец это замечает, поспешно тушит сигарету и подходит так, что кажется, будто совсем близко, но совсем далеко. Между ними расстояние в сантиметрах тридцать, Тэён отступает назад и натыкается на холодную бетонную стену. У него в голове ещё каша, он плохо соображает и с трудом фокусирует зрение. – Всё в порядке? – парень опирается рядом с его головой, приближается непозволительно близко, но что-то Тэёну бьёт в голову, и он обвивает чужую шею, пьяно смыкая их губы. Когда под рубашку проскальзывает прохладная рука, под которой Ли выгибается, как змея, во рту ощущается все слишком мокро и невыносимо горячо, он всё же винит себя в нехватке секса. Какой приличный преподаватель будет вешаться на первого прохожего. Его вжимают в холодную стену, коленкой раздвигая дрожащие ноги, а после робко поднимая на руки, чтоб этими ногами кое-как обвить бедра. Тэёну это плохо удается, он слишком слаб, слишком возбужден и в его голове много «слишком». Губы немеют под напором, он их почти не чувствует, оставляет все на парня, цепляясь за широкие плечи. Они разрывают поцелуй только тогда, когда в легких не хватает воздуха, и Тэен расфокусированным взглядом разглядывает тонкую нить слюны с его языка до чужих пухлых губ, пока те отстраняются. Они не находятся у черного входа, стоят у всех на виду на ночной улице Сеула при свете фонарей и неоновой красной вывеске и смотрят на друг друга так, будто им нужно было заняться этим давно. – Твое имя?.. – из вежливости спрашивает, а ещё нужно знать, чье стонать. – Юта, – с ухмылкой произносит новый знакомый, большим пальцем проводя по тэёновым губам и раскрывая его рот. – Накамото Юта, – и вновь целует так, что Тэёну голову сносит и туманит все сознание, оставляя только жалкие попытки на то, чтоб удержаться на бедрах с такими (никакими) силами. Как Тэён оказывается у себя дома – черт знает. Только-только разлипшиеся глаза не могут отойти от яркого солнечного света, падающего на кровать. Он сонно тянется и ощущает колкую, но приятную, разносящуюся по телу током, боль в бедрах, вышибающую из легких тихий утренний стон. Давно он не чувствовал себя хорошо вытраханным, а он явно был таковым сейчас. – Ты всегда с утра стонешь? – хрипло разносится над ухом. У Ли сердце почти встает (и не только сердце, если честно). Он медленно поворачивает голову и видит перед собой того самого парня. – Только по праздникам, – осознает, что шепчет почти в губы, и жмурится, когда его целуют. Тэён, кажется, снова ног не чувствует. Его подбородок держат крепко, властно ведут языком по губам и прикусывают верхнюю, отстраняясь. Он ещё толком глаза не открыл, а уже плакать хочется от того, как тело предательски дрожит. Тэёну хорошо на мягких простынях, пусть те и свисают с кровати после бурной ночи. На ещё несколько минут он забывает, что ему детей учить надо. Как только вспоминает – вскакивает с кровати, забывая про боль, в спешке натягивает одежду и, когда застегивает ремень на брюках, громко сглатывает, потому что взглядом натыкается на раскрытый дневник. А тут до катастрофы остаются считанные секунды. Три, два, один. До Тэёна доходит. Он хватает с пола чужие джинсы, кидает их в парня и указывает на выход. – Уходи. Сейчас же уходи. Уматывай. Внутри и снаружи все дрожит, когда перед глазами мелькают воспоминания из Японии и вчерашнее «Накамото Юта» горячим дыханием в его губы. Тэён не пытается смотреть на него. По большей части, он старается не верить в то, что услышал вчера, но уйти парню надо. – Тэён, – Ли слышит лязг ремня, а значит тот соизволил одеться. – Ты не хочешь прогонять меня, – японец подходит ближе, мягко берет тэёнову руку и кладет ладонь на свою грудь. – Я слишком долго искал тебя. Для Тэёна это не лучшие новости. Под ладонью он чувствует сильное сердцебиение. Смотрит в пол, унимая дрожь и медленно поднимая недобрый взгляд на парня. – Как это произошло? Как? Как, черт возьми! – срывается на крик, толкает его в грудь и рывком снимает со стула выглаженную рубашку, натягивая на плечи и вставая перед зеркалом. Если бы не работа, которую так любит, он бы кричал громче и пинал японца под зад отсюда подальше. В отражении Тэён замечает багровые следы на шее, ключицах, груди, твою мать, даже на ребрах. Быстро застегивает рубашку, подходит к Юте, пихает ему в руки его вещи и толкает в сторону выхода. – Уматывай. Я не хочу ничего слышать. Мой уезд должен был все обозначить! Пять лет прошло! – хватается за дверную ручку, раскрывает дверь и выставляет японца на улицу. – Не знаю, как ты будешь это делать, но забудь дорогу сюда, и меня тоже, – хлопает дверью перед носом. Его всего трясет. С головой он тонет в смешанных чувствах и потрясенных эмоциях. То, что слёзы стали скатываться по щекам ручьями, Тэён старается игнорировать, дрожащими руками завязывая галстук перед зеркалом и проклиная вчерашний день, вчерашнего себя. К горлу подступает тошнота, и он быстро скрывается за дверьми туалета. Противно. Противно от самого себя. Постепенно ему вспоминается то, как он слабел под Ютой, прижимался к нему, как они на машине доехали до его дома, как стали стягивать с себя одежду почти с порога, как лежал под Ютой абсолютно голый, извивающийся, дрожащий, как сладко стонал и заводил руки над головой от удовольствия, как ловил чужие стоны губами и краснел от похабных слов. Тэёну тяжело. Он приводит себя в порядок в ванной, несколько раз умывая лицо ледяной водой. Забывая позавтракать, он, опустошенный, покидает дом и выдвигается на работу. На обеденной перемене Тэён отрешённо сидит в учительской на кожаном небольшом диване, сцепив руки в замок перед лицом. Для остальных он выглядит пугающе; аура вокруг невероятно отталкивает и заставляет броситься в дрожь от испуга. Его никто не трогает, включая Джонни, который смотрит на него через все помещение и боится подумать о том, что могло произойти. Дети успели доложить о том, что учитель Ли сегодня срывается, часто покидает кабинет и возвращается то ли злым, то ли заплаканным – за его очками не видно. Тэён думает обо всем на свете и в первую очередь о том, как из всевозможных вариантов их крайне возможной встречи вышло так, что они переспали. В груди творится полнейший хаос, ему трудно с ним справиться; с чувствами, с собственными стереотипами. Плечи содрогаются от накатывающей его истерики, но Тэёна вовремя отвлекают: – Там тебя кто-то ищет. Настораживается. Думает «пожалуйста, только не он». Выходит из учительской, оглядывается, держа руки в карманах синего пиджака, и, видя знакомую макушку, спешит обратно в кабинет. Только вот его резко тянут на себя, и Ли снова чувствует этот одеколон, врезавшись носом в плечо. – Я буду кричать, если ты сейчас же не уйдешь, – отталкивать Юту у него должно было войти в привычку. Делал это пять лет назад, делает и сейчас. – Поговорим, нет? – Нет. Тэён наблюдает, как парень копошится в карманах, вытаскивает телефон и что-то ищет в нем. – Если ты не поговоришь со мной, это увидит вся школа, – Юта разворачивает экран к учителю, и тот заливается краской от смущения, после от злости. Причем происходит это в долю секунды. – Ты в курсе, что это шантаж? – А ты в курсе, что ты слишком правильный для таких фоток? – японцу полюбилось испытывать Тэёна, он язвит без всяких угрызений совести. В коридорах в такое время учащихся мало, все тусуются в столовой или на улице. Тэён пользуется этим, хватая японца за воротник футболки, притягивает к себе и цедит сквозь зубы: – Как же ты, блять, раздражаешь. – Как же ты заводишь, когда снимаешь с себя всю эту правильность... – Юта спокоен, смотрит в глаза напротив и успевает уловить очередное смущение. Тэен прячет его под разгоревшейся ненавистью, но Юту это не заботит, он знает о настоящих чувствах – читал в дневнике, пока Ли нежился в объятиях Морфея. – Хорошо, – Тэён восстанавливает дистанцию и поправляет очки на переносице. – Если мы поговорим, ты удалишь их. – Договорились, учитель Ли, – последнее выделяет по слогам и победно хмылится. Вернувшись в учительскую, парень пронзительным взглядом испепеляет Джонни. Преподаватели, что мирно сидели и никому не мешали, чувствуют нагнетающую атмосферу и мирно линяют из кабинета с предлогами, что ещё не успели поесть. Оставшись один на один, Джонни нервно сглатывает. – Кто там говорил «нужно будет приглядывать за тобой там, иначе попадешь в плохие руки», – коверкает фразу и сжимает руки в кулаки. Ком быстро подступает к горлу. Когда он успел стать настолько эмоциональным, Тэён не знает. Он ни черта не знает. Только хочет спокойной жизни, где не решается открывать чемодан и читать дневник, где за дверьми не стоит тот, из-за кого ему пришлось вернуться в родную страну. – Прости, – в голосе Со звучит вся искренность, что есть в этом тёплом, светлом, похожим на солнышко, человеке. И Тэён не в праве злиться. – Меня не будет урок, дай детям эти задания, – берёт папку и кладёт на край стола. – Постараюсь как можно быстрее вернуться. А потом, если хочешь, все объясню. Джонни остается в неведении, наблюдая помрачневший вид друга и его скрывающуюся спину за дверьми. Ли поднимает взгляд на Юту, сидящего на подоконнике и с задором раскручивающего металлическую зажигалку. Хочется произнести «давно ты куришь?», но вместо этого сухое: – Идём на крышу. Вступив на поверхность здания и ощутив прохладный свежий воздух, пронизывающий тело через легкую рубашку и расстегнутый пиджак, Ли неуверенно шагает вперед, не доходя до ограды. Его ноги перестают слушаться; присутствие Накамото само по себе давит чем-то тяжелым. Если бы он курил, то обязательно сделал это сейчас, потому что нервы шалят не слабо. – Я больше не ученик, – шум ветра в тэёновых ушах нарушает Юта, смотрящий в чужую спину. «Что я должен на это ответить?» думается ему, и он закусывает губу. Взглядом бегает по плывущим облакам в небе, не поворачивается к японцу и продолжает молчать. Сказать ему нечего, остаётся только слушать. – Мне стоило многих усилий закончить школу без своего любимого, – выразив интонацией, щурит взгляд, – учителя, переехать сюда и найти тебя. Пять лет, Ли, – обреченно вздыхает и ведёт взглядом по серым волосам, что взъерошивались на ветру. – А ты всё так же с этим цветом, с этим маллетом... Тогда я очень хотел дотронуться до них, почувствовать запах шампуня и зарыться в волосах носом. Обыденные мысли для подростка, да? – повисает немая тишина. Тэён не смотрит на облака больше, только в пустоту, где-то впереди себя. Мыслями он точно не тут. Где-то в своих фантазиях, вымышленном мире, где его не терзает чувство вины и ответственности. Принять услышанные слова становится все сложнее, голова начинает закипать, а мысли путаться. Для Юты же всё просто, даже если его сердце сейчас не на месте, а где-то в пятках отчаянно отбивает свой ритм. Он говорит ровно, без доли волнения, будто говорит привычное «привет как дела». – Ты уехал, потому что испугался? – Нет, – из злости на себя выдавливает Тэён, сминая края пиджака пальцами. – Потому, что влюбился? – и снова тишина. Юта делает пару шагов, но замечает, как парень отодвигается и приближается к ограде крыши всё ближе. Потому замирает на месте, лишь бы не довести до того, что тот рискнет оттуда спрыгнуть. А Тэён думает об этом, потому что этот разговор невыносим, как и сам собеседник. – Что ты хочешь от меня? – Я люблю тебя, – Тэён смотрит на японца через плечо, и Юта читает в его взгляде смятение. – Все эти пять лет любил. Если тебе интересно, то да, было трудно, – тихо смеётся и заводит руки за спину, разминаясь на месте от неловкости. Очки скатываются с переносицы, когда Тэён опускает голову слишком низко и присаживается на корточки, потому что стоять уже невозможно. Его скручивает пополам, ломает изнутри беспощадно, мучительно. Так же ломало в первый год после возвращения в Корею; Тэён сидел на успокоительных и мирился с тем, что девяносто процентов его мыслей отныне занимал какой-то бестактный мальчишка. «Как же глупоглупоглупо, какой же ты глупый, Тэён.» Он утыкается в острые колени лбом, слышит стук стекла об бетон и думает, что с очками попрощался. Его макушки касается теплая ладонь, заставляющая поднять голову и увидеть перед собой улыбающегося парня. – Я могу подождать ещё, – мягко приглаживает непослушную прядь тэёновых волос, опуская взгляд на глаза и видя в них непонимание. – Я подожду, когда ты полюбишь меня снова. Я больше не позволю тебе развернуться и просто так уйти. Больше никогда, – внезапно Юта становится серьёзным, и Тэён не выдерживает такого взгляда, уводя свой в сторону. – Фотографии... – тихо и хрипло шепчет, будто наступили на горло. – Но я не услышал ответ. – Его не будет. Накамото хмурится и цедит сквозь зубы. Успокаивает подступившую злость нежный и мимолетный взгляд Ли, пока тот поднимается. Это было невероятно. Впрочем, как и сам Тэён. Парень достает телефон и думает, что не может шантажировать долго – потому удаляет фотографии на месте, показывая в доказательство. Тэён кивает, разворачивается и по-английски уходит, но на этот раз Юта прекрасно знает, где его искать.