Королева, которая будет

– Моя принцесса. Джон поклонился, внимательно разглядывая вдовствующую принцессу. Шейна Таргариен была худа, бледна и измучена. На ней было простое холщовое платье, и она была боса. Под глазами залегли темные круги, щеки впали, лицо, и так обычно бледное, как у всех Таргариенов, теперь лишилось каких-либо красок. Ее волосы были полностью скрыты под темным головным убором, подобным тем, что обычно носили Молчаливые сестры. Шпионы сообщали, что все дни после смерти ее отца принцесса и ее фрейлины провели в Великой Септе Бейлора в постоянном посте и молитвах, истязая свою плоть и омывая мертвецов города, в уроке покаяния и смирения, как Шейна Таргариен и обещала народу Королевской Гавани. Рассказы о поступке принцессы разнеслись по Королевским и Речным землям, и певцы уже несли историю дальше. Эйрис погиб на следующий день после битвы на Трезубце, где погиб Рейгар. Одни говорили, что король покончил с собой, узнав о гибели своего сына и приближении вражеских войск, но верили в это немногие. Другие поговаривали, что король попытался надругаться над своей дочерью, но опомнился и покончил с собой, осознав, как поступил с собственной плотью и кровью, и в это верили многие, тем более, что ходили разговоры о слугах и рыцарях, которые либо слышали, как король угрожал начинить свою дочь ребенком, или видели, как он шел в ночь своей смерти к покои своей дочери, и также были и те, кто слышал, как кричала принцесса, когда он пришел. Третьи подозревали, не убила ли принцесса короля сама, и глядя на нее теперь, Джон задумывался, не было ли это и так? Не потому ли так горячо молилась и каялась принцесса – о мире в королевстве молила ли богов принцесса или о прощении – отцеубийца? На следующий день после смерти короля принцесса Шейна вышла из Красного Замка, скорее всего одетая также как сейчас – она была боса, простоволоса, одета в рубище, держа в руках «Семиконечную звезду». Заливающаяся слезами, она вышла на площадь перед вратами Красного Замка, умоляя народ Королевской Гавани о защите. – Мир, добрые люди! – кричала она. – Достаточно крови! Достаточно страданий! Я молю Семерых о мире! Я молю вас о мире! Толпа взорвалась криками. Да, они защитят свою прекрасную, добрую, страдающую принцессу. Мир! Достаточно крови! Достаточно страданий! Под сочувствующие крики горожан Шейна, в сопровождении своих так же просто одетых дам, септ и стражников, пешком проследовала к септе Бейлора, на ступенях которых встала на колени, умоляя о помощи Семерых, и встала только после того, как сам Верховный септон вышел встретить ее, преклонил колени рядом с ней, присоединившись к ее молитве, и по всей площади народ повалился на колени, вместе с ней умоляя Семерых о прекращении войны. Затем принцесса поднялась по ступеням, вошла в септу, и с тех пор все время проводила там. Вечером того же дня принцессу в септе навестили самые богатые и уважаемые жители города, и когда через пару дней войска Тайвина подошли к стенам столицы, ворота были плотно закрыты, а гонцы уже достигли ставки Роберта, где просили молодого штормового лорда о переговорах. – В седьмое пекло их переговоры! – взъярился Роберт, пытаясь вскочить на ноги, но застонав от боли, снова присел. – В задницу Неведомого эту клятую драконшу и ее переговоры! Я возьму Королевскую Гавань, и прибью эту таргариеновскую суку прямо у Железного трона своим молотом! – Женщину, Роберт? – холодно переспросил Нед, прищурившись. – Она не женщина, она дракон! – Закричал Роберт, но Эддард продолжал мрачно с осуждением глядеть на него. – Этот мерзавец Рейгар, он похитил твою сестру, и одни боги знают, что он делал с ней – и ты думаешь об этой драконьей шлюхе? – Достопочтенный мастер Томмард из Королевской Гавани, – вмешался в их разговор Джон, – просил напомнить вам, что принцесса Шейна была женой принца Рейгара перед богами и людьми, и похитив леди Лианну и исчезнув с ней, принц Рейгар нанес оскорбление и своей принцессе. – Джон достал письмо и начал читать его, сильно запрокинув голову и щуря старческие дальнозоркие глаза. – «Сойдясь с принцем Рейгаром в поединке и сокрушив его в честном бою, лорд Роберт выступил орудием божественного правосудия, рано или поздно настигающего каждого, за каждый грех перед Семерыми, и хотя принцесса с искренней скорбью оплакивает своего покойного брата, не меньше она скорбит о его прегрешениях и благодарит лорда Роберта за то, что он остановил ее брата до того, как тот еще больше осквернил свою бессмертную душу». Роберт расхохотался. – Она благодарит меня! Ты только послушай, Нед, она благодарит меня за то, что я убил ее мужа… Брата… – Он махнул рукой. – Даже родная сестра ненавидит Рейгара! – И он снова рассмеялся, словно услышал что-то невероятно приятное. – Она его жена, и ей вряд ли понравилось, что муж изменяет ей, – пожал плечами лорд Хостер, но смешался, когда Нед холодно посмотрел на него. – Видно даже этому негодяю не хватило мерзости насиловать собственную сестру, вот он и обратил свой порок на Лианну, – пробурчал Роберт, мигом лишившись веселости. – Но что мы будем делать? – спросил лорд Хостер после короткой тяжелой паузы. – Если она так рада смерти Рейгара, то пусть откроет ворота и впустит нас в город, – резко сказал Роберт. – Чего она хочет? Думает, что теперь, когда Рейгар и Эйрис мертвы, все кончилось? Что мы теперь подожмем хвосты и вернемся по своим домам, оставив корону этому сосунку Визерису? Что мы просто так разойдемся, будто ничего и не случилось? Где Лианна? Куда они ее дели? Кто заплатит за ее мучения? Кто заплатит за твоих отца и брата, Нед? Кто ответит за твоего племянника, Джон? Кто заплатит за родных и друзей, что мы потеряли в этой войне? Кто отблагодарит лордов, оставшихся верным нам, неужто мы просто отправим их по домам со словами «все в порядке, спасибо за ваши жертвы, а теперь расходитесь по домам, теперь все будет как раньше»? Кто заплатит нашим солдатам, что каждый день рисковали жизнью? За пролитую кровь? За измученные семьи? За урожай, не посеянный и не собранный? Два года мы терпели лишения, подвергали себя опасности – и все для того, чтобы все стало так, как раньше? Чтобы мы снова ждали, когда очередной дракон обезумеет и начнет творить произвол? Джон кивнул. Это они обсуждали с Робертом очень часто. Что нельзя, чтобы просто все осталось как раньше. Что нельзя просто вернуться к тому, как все было раньше, будто ничего не случилось. – Принцесса предлагает переговоры, – ответил он только это. – О чем? О чем мы можем с ней переговариваться? Она не сможет долго сидеть за воротами. Рано или поздно мы войдем в Королевскую Гавань и сокрушим ее. – Еще смерти? – Тихо спросил Нед. – Еще война? Ты прав, мы страдаем уже два года, не слишком ли это затянулось? Люди устали. Они хотят домой. Принцесса может сидеть в Красном Замке год, как твои братья уже год держат Штормовой Предел. И что потом? Воевать с Простором? Воевать с Дорном? Сколько еще мы будем биться, и ради чего? – Сколько нужно! – Роберт вскочил на ноги, но со стоном снова опустился на стул, правда дух его это не смутило. – Если понадобится, будем воевать вечно! Но я не склонюсь перед драконами! Никогда! – И все же, мы должны выслушать, что она скажет, мой мальчик, – остановил его Джон. – Я поговорю с ее послами и договорюсь об условиях переговоров. Нед, тебе стоит двинуться с войском вперед, завтра же. Лорды Запада уже почти у города, мы не должны дать им войти в столицу и усилить охрану принцессы. – Лорд Тайвин может жениться на принцессе и короноваться сам, – предположил лорд Хостер. Джон поморщился. Такая мысль приходила ему в голову. – Оберин Мартелл неженат, – продолжал размышлять лорд Хостер. – Никто не потерпит дорнийца на троне, – покачал головой Джон. – У Мейса Тирелла и Дорана Мартелла есть дочери, которых они могут попытаться помолвить с Визерисом… – Мы слишком забегаем вперед, – перебил его размышления Нед. – Давайте поговорим с принцессой. Она должна понимать, что не в выигрышном положении, чтобы требовать слишком многое. На том и порешили, и потому Джон был теперь в септе Бейлора, рядом с Киваном Ланнистером, который представлял своего брата. Лорд Тайвин не успел войти в столицу, и пока отказывался выдавать свои намерения. Он не называл себя сторонником восставших, но и сторонником Таргариенов не назывался. Он говорил, что хочет послушать, что кто из себя представляет, и послушав на днях Роберта, теперь отправил брата к принцессе. Джон посмотрел на сира Джейме, стоявшего у статуи Воина. Мальчишка был бледен и мрачен, такой контраст с тем полным надежд радостным юношей, преклонившим колена в Харренхоле. – Милорды, – начал Верховный септон. – Помните, что мы в доме божьем. Лгать в этом доме – значит лгать Семерым в их самое лицо. Поднимать меч в доме божьем – поднимать оружие на самих Семерых. – Благословите нас, ваша праведность, – склонила голову перед ним принцесса. – Пусть Семеро пошлют нам мудрость и смирение. – Благословляю вас, дети мои, – важно кивнул пожилой священник. «Он наслаждается этим» - подумал Джон. Верховному септону нравится, какую роль он играет в этом процессе, нравится, как заискивает перед ним принцесса. Это было опасно. – Вы можете пройти в мои покои, господа. Там вас никто не побеспокоит. Принцесса покачала головой. Она повернулась к алтарю Отца. – Мы будем говорить здесь, и пусть сам Отец будет нам свидетелем. Верховный септон послушно склонил голову, но ничем не показал, что намерен удалиться, и принцесса ничем не показала, что ее это не устраивает. – Лорд Аррен, – начала она, повернувшись к статуе Отца и глядя в лицо идола. – Я прошу у вас прощения за гибель вашего племянника. Его убийство было незаконно, и я не буду это отрицать. Мой отец-король совершил преступление. Вы, как подданные, были обязаны ему верностью, но и он, как король, должен был быть верен вам. Я понимаю, что доверие между домом Таргариенов и присягнувших им домами было нарушено, и его нельзя будет так просто восстановить. Но ради всего королевства, ради его жителей, мы должны закончить с войной и заключить наконец мир. – Я согласен, принцесса. – кивнул Джон. – Доверие нарушено, и одними извинениями его невозможно восстановить. – Было пролито столько крови, – принцесса подошла к алтарю и зажгла свечу, поставив ее на алтарь. – Столько людей погибло, столь многие лишились крова. Нам долго придется восстанавливать нашу страну. Остается лишь молиться, чтобы боги благословили нас долгим летом. Джон заметил, что сир Киван закатил глаза, но сам он не согласился с Ланнистером. В словах принцессы было больше, чем просто постоянное богомолье. – И с чего же вы надеетесь начать восстановление? Принцесса продолжала смотреть на лик Отца, не глядя на своих собеседников. – С установления мира и согласия. Раз и навсегда. Полного и окончательного мира и согласия. Милорды, – она обернулась к ним, – я предлагаю собрать Великий Совет. Джон едва не хмыкнул. Он это предполагал. Великий Совет. Алисента Хайтауэр тоже предложила когда-то Рейнире Великий Совет – когда уже все были уверены, что ее дело проиграно, в последнем усилии украсть то, что не было ее… И Рейнира отказала ей в этом, и в итоге погибла и Рейнира, и ее дети, и многие, многие другие. – Разве война и не есть Великий Совет, принцесса, – спросил он. – Пройдемте в наш лагерь и посчитаем сколько лордов поддерживают наше дело. – Сколько лордов в лагере лорда Ланнистера поддерживают его? – переспросила Шейна Таргариен. – Сколько лордов поддержит его в лагере лорда Тирелла у стен Штормового Предела? Сколько лордов Дорна, что идут к ним на соединение, поддерживают его? – Дорн идет на поддержку лорда Тирелла? – Дорн идет к Штормовому Пределу, чтобы оттуда отправиться к столице, – ответила принцесса. – Мы лишь пока не знаем, идут они на Великий Совет или на новую войну. Мейстер Пицель, – позвала она через плечо. – Зачитайте милордам письмо для лорда Тирелла. Престарелый Великий мейстер подошел к ним на трясущихся ногах, он долго возился, доставая и разворачивая письмо, и наконец зачитал: – Лорду Мейсу Тиреллу, лорду Хайгардена, верховному лорду Простора и Хранителю Юга, наши приветствия. Дом Таргариенов искренне благодарит вас за вашу верную службу и помощь в этой ужасной войне, но пришло время примирения и согласия. Я прошу вас немедленно снять осаду с Штормового Предела и направиться к Королевской Гавани, где на Великом Совете будет принято решение относительно будущего нашего государства. Подпись – принцесса Шейна Таргариен, хранительница Железного Трона. – Хранительница Железного Трона? – переспросил сир Киван. – Я буду беречь трон моих предков, покуда не будет принято решение, кто займет его. – Разве вы не желаете короновать вашего брата? – приподнял бровь Джон. – Если таково будет решение лордов королевства, – принцесса наконец отвела взгляд от лика Отца и повернулась к нему. – Каждый может выставить свою кандидатуру на совете, и пусть лорды выбирают, как им посоветуют их совесть, честь и воля богов. Пусть боги решают, кому править нашим государством. Я не стану им перечить. Если будет решено, что это будет Визерис, так тому и быть. Великий Совет назначит ему регентов, а когда он вырастет… – Она замолчала. – Отец назвал его наследником после смерти Рейгара, но он и раньше упоминал, что желал бы видеть Визериса на троне после себя. – Принцесса замолчала. – Каждый может выставить свою кандидатуру. Кузен Роберт… – Принцесса, – запротестовал было сир Аллисер Торне, один из верных королю рыцарей Красного Замка, но Шейна Таргариен покачала головой. – Визерис, кузен Роберт, принц Доран, лорд Тарт, да хоть Квеллон Грейджой. Пусть лорды решают судьбу королевства. Кроме того, конечно же, сын Рейгара… Джон изумленно округлил глаза, и он заметил, что и сир Киван, и сир Аллисер, и даже сам Верховный септон – все были ошеломлены. – Простите, моя принцесса? – переспросил сир Киван. – Сын… Рейгара? – Принцесса Элия, – позвала Шейна Таргариен. – Прошу вас, зачитайте письмо, которое мы нашли в покоях моего брата. От стоявших поодаль простоволосых и босоногих дам принцессы отошла бледная черноволосая женщина, она быстро достала из рукава письмо и начала читать его чистым и певучим голосом с протяжным и мягким дорнийским акцентом. – Мой дорогой, любимый, драгоценный, драгоценный Рейгар! Не проходит ни дня, ни часа, ни минуты, чтобы я не думала о тебе, не вспоминала твои руки, твои губы, твои глаза, не слышала во сне и наяву твой голос, и каждый миг я провожу, считая минуты, секунды до того момента, как ты приедешь и заберешь меня. Все смеются надо мной, над тем, какая я стала рассеянная, как часто я мечтаю наяву, как забываю обо всем и думаю о том, что им неподвластно. Такие дураки! Они думают, что я думаю о Роберте и мечтаю о свадьбе с ним, глупые, глупые люди! Как будто можно мечтать о таком, как Роберт! Как же они удивятся, как же они разинут рты и вытаращат глаза, когда узнают, за кого я выхожу замуж! Когда узнают, что я люблю тебя, а ты любишь меня, и мы созданы друг для друга, и будем вместе, вместе навсегда, и мы поженимся, и я стану твоей королевой, и наши дети будут принцами и принцессами, и будущими королями и королевами, ну и лица же у них будут! Я хохочу, когда об этом думаю! Жду-не дождусь тебя, любимый мой Рейгар! Твоя любящая, твоя рыцарственная, твоя воительница Лианна. Повисло молчание, прерываемое только тяжелым дыханием мейстера Пицеля. – Это было не единственное ее письмо, лорд Аррен, – сказала принцесса, снова разворачиваясь к алтарю. – Принцесса Элия, передайте письмо милорду. Вы можете отдать его лорду Старку и спросить его, узнает ли он почерк своей сестры. – Вы хотите, хотите мне сказать, – возмущенно запыхтел Джон, – что леди Лианна Старк сбежала с принцем Рейгаром по своей воле? – Вы сможете спросить ее сами, когда принц Оберин привезет ее из Дорна, где она и обреталась все эти месяцы. Я уже отправила письмо с просьбой доставить ее в столицу, но, конечно же, со всем возможным бережением, положенным в ее состоянии. Ведь она несет в своем чреве принца или принцессу, которых ей захочется посадить на трон. – Ее голос налился холодом и сталью. – Мой брат, принц Рейгар, заявил мне перед тем, как отправился на смерть, что сочетался с леди Лианной браком. – Что? – Вспыхнул Верховный септон. – Простите меня, принцесса, но это невозможно! Я сам сочетал вас браком с принцем Рейгаром, в этой самой септе, на глазах у богов и людей! Принц Рейгар не мог жениться ни на ком больше другом! – Я прошу прощения, ваша праведность, – ответила принцесса, – я передаю лишь то, что говорил мне мой брат. Он говорил, что у Таргариенов и раньше бывало по несколько жен… – И все же, ни один септон не мог сочетать их браком, это немыслимо! – Как я поняла, они заключили брак по северному обряду, в богороще у чардрева. – Еще и по обычаям ложных богов! Моя принцесса, это невозможно! Это незаконно! – Моя принцесса, принц Рейгар не имел права жениться на леди Лианне без согласия своего отца-короля, – поспешил вмешаться мейстер Пицель, – и помолвка леди Лианны и лорда Баратеона не была разорвана, были принесены клятвы и… – Милорды, – устало вздохнула принцесса Шейна, опустив голову. – Неужели вы действительно считаете, что вам нужно защищать мой собственный брак от моих слов? Все то, что говорите мне вы сейчас, я сама говорила принцу Рейгару в нашу последнюю встречу. Но с тем же успехом я могла бы кричать против ветра с самой высокой башни Красного Замка – точно так же никто бы не услышал меня. Она повернулась к ним, утирая слезы. – Я лишь повторяю вам его слова, милорды. Королевские Гвардейцы сир Герольд, сир Эртур и сир Освелл везут леди Лианну и ее ребенка сюда, и думаю, они и леди Лианна станут говорить от имени моего брата Рейгара на Великом Совете – и каждый будет иметь право сказать слово на Великом Совете, как и каждый будет иметь право им ответить. Лорд Аррен, сир Киван, – после недолгого неловкого молчания сказала принцесса. – Таково мое предложение. Прошу вас, обдумайте его. – Конечно, моя принцесса, – сказал Джон, неловко сжимая в кулаке письмо, переданное ему Элией Мартелл. – Я пришлю вам ответ завтра утром. Принцесса кивнула и повернулась к сиру Кивану. – Сир, еще кое-что. Давеча мы долго беседовали с его праведностью Верховным септоном… Ваша праведность, прошу вас… – Сир Киван, – с напыщенным видом сказал Верховный септон, – да, на днях ваш племянник, сир Джейме… Прошу вас, подойдите, сир Джейме. Да, да, спасибо, – кивнул он, когда Джейме Ланнистер нехотя подошел к нему. – На днях сир Джейме исповедовался мне, и после его исповеди я обсудил с моей принцессой и со многими другими придворными время назначения сира Джейме в Королевскую Гвардию… Так вот, его величество покойный король принял решение о принятии сира Джейме в Гвардию не питая добрые и чистые намерения, его помыслы были омрачены злой волей и недобрым умыслом, а потому это делает недействительными клятвы, которые он вытребовал у сира Джейме. Волею богов, я объявляю его присягу недействительной. Сир Джейме более не член ордена Королевской Гвардии. Джон вскинул брови, но еще больше чем он был ошарашен сам сир Джейме. – Но… Это невозможно! Я… Я принес клятвы! – Вы принесли эти клятвы под ложным впечатлением, сир, – тихо перебила его Шейна Таргариен. – Рожденное во лжи и закаленное ложью, разве стоит это хоть чего-то? Я возвращаю вам вашу свободу, сир Джейме. Вы всего лишь хотели поселиться в Королевской Гавани рядом с вашей любимой сестрой. Ведь это леди Серсея уговорила лорда Росби посоветовать королю принять вас в Королевскую Гвардию, чтобы вы могли оставаться вместе в столице. Джон еще выше вскинул брови, переводя взгляд на сира Кивана, который с большим трудом, но все же сохранил невозмутимый вид. – Сир Джейме, вам больше нет нужды носить белый плащ. Идите с сиром Киваном, идите к вашему отцу, отправляйтесь к вашим сестре и брату. Будьте счастливы вдали от Королевской Гавани. – Я не пойду, – замотал головой сир Джейме. – Я… Я не могу. Я никуда не пойду. Я останусь здесь. – Джейме! – позвал сир Киван, но сир Джейме попятился от него. – Нет, милорды, я… Я не могу. Я не имею права… Когда он отошел, принцесса вздохнула. – Ему нужно время подумать, – тихо сказала она, повернувшись к сиру Кивану. – Возможно, если его отец напишет ему… Сир Киван кивнул. – Он напишет. Уж он напишет, – чуть угрожающе прошептал он под нос. – Благодарю вас, милорды. Я буду ждать вашего ответа. А теперь, я прошу вас простить меня. Почти пришло время вечернего молебна. Нам следует подготовиться. И с этими она удалилась во главе стайки своих дам, септ и рыцарей.