Squaring the circle, или Майлз Прауэр против жестокого обращения с чао

Тейлз и его пассажир поневоле пролетали над островом Какао, когда Тейлзу пришла в голову некая мысль. Он мельком взглянул на демонстративно игнорирующего его доктора. “Посмотрим, как ты будешь молчать, когда я покажу тебе одну интересную штуку”, - подумал Тейлз. Эггман, все еще делая вид, будто не замечает взглядов Тейлза, язвительно спросил: - А что, мы в Тюремный остров по живописному маршруту летим? Тейлз усмехнулся. - Увидите, - сказал он, поворачивая Торнадо к посадочной площадке на горе острова. - Очень красивый остров, как думаете? - спросил Тейлз. Они с Эггманом ехали в лифте вниз. - Подожженным был бы краше, - огрызнулся тот. - Вот как? - засмеялся Тейлз. Они вышли из лифта и пошли по тропинке куда-то в глубь леса мимо старой хижины лиса. Он переселился сюда совсем маленьким, когда не стало сил терпеть жизнь на Рождественских островах. Дети жестокие существа, и даже когда Тейлз вырос, он так и не смог понять и простить обидчиков. Потому старался о них часто не думать. Да, он выбрался оттуда - благодаря Сонику и другим (себе самому в том числе), стал знаменитым ученым, достиг в жизни того, о чем даже и не мечтал - но какая-то его часть навсегда останется там, в темноте, совершенно одинокая, до сих пор испытывающая все ту же боль. Иногда, по ночам, когда ему не спалось из-за ослепительной луны (окруженной серебристым облаком крошек после того случая с Пушкой Затмения), он чувствовал эту боль особенно четко. “За что они так со мной?”, - думал он в те моменты, ворочаясь с боку на бок, и - “Чтоб они все провалились…”. - Ладно, сдаюсь, - громко сказал Эггман, споткнувшись в который раз о сучок, - куда ты меня, черт подери, ведешь? - Недалеко уже, - пообещал Тейлз и вдруг остановился. Он прислушался к чему-то, потом повернулся к Эггману, белозубо улыбаясь: - Слышите? - Нет, - резко ответил доктор, хлопая комаров. - И правильно! - хохотнул Тейлз и пошел побыстрее. Доктор Эггман за его спиной скрипнул зубами. Сквозь густой лес Тейлз увидел блеск и шум текущей воды. Наконец они вышли из покрова леса и оказались у маленького водопада, и в его воде и вокруг него прыгали, бегали, и играли чао. Ветерок шевелил нежно-зеленую траву, словно не тронутую дыханием осени, и желтые цветы теряли лепестки понемногу, но еще не совсем отцвели. Лис прикрыл глаза - солнечные блики были ослепительны. Эггман, который в своих черных очках был совершенно равнодушен к игре света, мрачно спросил: - Я вот это должен был услышать, что ли? Твой дурацкий водопад и кучу чао? - О нет, не совсем. Но чао замечательные, не так ли? Тейлз свистнул и чао немедленно бросили свои занятия и побежали к лису, радостно щебеча. Эггман отступил назад: - Отзови! Отзови их обратно! - Я удивлен, - сказал Тейлз, поднимая несколько чао на руки, - у вас же были свои чао. - Я… я на них опыты ставил, - немедленно смутился Эггман. - Какого рода? Кто из них самый хороший мальчик? - ухмыльнулся Тейлз, в руках которого щебетали счастливые чао. - Тьфу на тебя, - Эггман отвернулся от лиса, наверное, не выдержав этого кошмарного зрелища. Тейлз смотрел на высокомерный затылок доктора, и улыбка его слегка поблекла. Потом он поднял одного чао, прицелился, словно собираясь бросить невинное, доверчивое существо в спину мирового террориста и еле остановился. Он ужаснулся своей странной мысли и поспешил спустить чао обратно. Они все равно пришли сюда совсем не за этим. Тейлзу казалось, что путь занял куда больше времени, чем обычно - наверняка это было из-за того, что доктор Эггман то и дело спотыкался о корни, останавливался хлопать комаров, шепотом клял проклятый остров и бросал злобные взгляды в спину Тейлза. Сперва это забавляло лиса, но в конце концов он поневоле прибавил шагу - отчего, конечно, доктор Эггман начинал спотыкаться еще чаще и ругаться еще громче; так что когда среди деревьев забрезжил свет и Тейлз услышал еле заметный для людей некий ритмичный звук, он выдохнул в облегчении. Они вышли на большой, открытый холм. - Глядите туда, доктор! - весело крикнул Тейлз, показывая на вершину холма. Эггман посмотрел и открыл рот. Тейлз попытался представить, что чувствует доктор, и почувствовал некоторое мрачное удовлетворение. На вершине холма сидела машина - Капсула Эггмана, где тот держал похищенных из леса животных. Но вместо своей предназначенной цели, она... - ...очищает воздух! - громко сказал Тейлз. - Очищает воздух? - неверяще прошептал Эггман. - И делает это практически бесшумно! Это была гордость Тейлза, лучшая его идея. Машина была простенькой; он сделал ее через пару лет после исчезновения Эггмана. Ему нравилась ирония - украсть работу тирана, сделать ее своей. После успешного эксперимента с Капсулой Тейлз начал собирать разбитых бадников и другие машины Эггмана, делая из них садовников, игрушки, уборщиков, кофеварки, прочие полезные вещи. Эта идея понравилась всем - и тем, кто знал, кто такой Эггман, и тем, кто только о нем слышал, и тем, кто просто радовался забавным игрушкам и услужливым машинам. Тейлз получил славу, популярность и признание благодаря этому проекту, к нему посыпались заказы, он получил премию, он проектировал пассажирские самолеты. И если его мучала совесть лунными ночами, он старался не обращать на нее внимание. Он уже понял, что совесть у него чересчур активна. В конце концов, от изобретений доктора оставалась лишь оболочка, а начинка принадлежала Тейлзу. В конце концов, если доктор не захотел помогать миру, то Тейлз заставит его помочь своими руками. В конце концов, доктор - злодей и террорист, недостойный честного отношения. “В конце концов, если тебе не нравится”, - думал Тейлз, сидя лунными ночами и переделывая очередную машину убийства Эггмана в газонокосилку, - “То появись, наконец, и запрети”. - Что вы думаете? - бодрым голосом спросил Тейлз. Эггман был занят. Он держал рот открытым, глядя на свое изувеченное изобретение, и не обращал внимание на впившихся в его лоб комаров. - Ты… там… совсем… обнаглел, - наконец прошептал он. Тейлз победно улыбнулся. - Это еще не все, - сладко сказал он, - хотите посмотреть, чем заняты ваши бадники? - Нет! Не хочу! Не показывай! Не рассказывай даже! - помотал головой очнувшийся Эггман, - Нет у тебя сердца! - А у вас сердце есть? - спросил Тейлз. Эггман открыл рот и закрыл его. - Я отказываюсь отвечать на такой провокационный вопрос. - Сердце - очень важный орган, - гнул свое Тейлз, - и мне казалось, я как будто заметил, что он у вас есть, еще тогда. - Понятия не имею, о чем ты, - сказал Эггман, вполне искренне. Тейлз вздохнул. Часть его никак не могла отпустить тот момент победы на "Ковчеге", бесчисленные звезды, рассыпавшиеся по космосу, огромная и такая беззащитная планета Земля, и - доктор Эггман, обнаживший душу перед ним. Перед ним, глупым лисенком. “Дед был моим героем. Я так мечтал быть похожим на него. Неужели он хотел нас всех убить?” Прошло долгое время, прежде чем Тейлз полностью, как ему казалось, осознал смысл этих слов - три года с тех пор, как доктор Эггман пропал с радаров. “Джеральд был его героем”, - думал Тейлз, подперев рукой щеку и глядя невидящим взглядом на схемы очередного бадника, - “А у меня? У меня был Соник.” Тейлзу упорно казалось, что во всем этом скрывалась некая загадка, что если он поймет весь смысл слов Эггмана, то поймет что-то, скрывающееся у самого себя в глубине души. “Джеральд оказался злодеем”, - думал Тейлз, спаивая провода, - “Но Соник-то совсем не злодей. Я не представляю себе, чтобы Соник попытался уничтожить весь мир из-за того, что у него убили внучку. У Соника и внучки-то и нет.” Тейлз подключил перекроенного бадника к электричеству и провода тут же закоротило. “Нет, что-то тут не сходится…” Бип-бип-бип- Тейлз вздрогнул, услышав писк приемника. Бросив взгляд на доктора, лис посмотрел на экранчик приемника, встроенного в наручные часы. - Наклз? - удивился он. Эггман повернулся к нему, внимательно прислушиваясь. - Отвечает Тейлз, - принял вызов лис, - Наклз, как дела? - Отвечает балда дубинноголовая, пропавшая на пустом месте, - раздался голос Руж, - Фоксбой, очень нужна твоя помощь. Я тут с ума схожу. - Что случилось? - Понятия не имею. Мы с Наклзом никого не трогали, мирно собирали сокровища, и тут - он просто пропал! Оставил тут твой приемник. - Приемник? - нахмурился Тейлз. - Приемник и шляпу, - поправилась Руж, - и пару десятков непонятных чудовищ, которые пытаются меня схватить за лодыжки! Это какой-то кошмар! Я чувствую, это что-то научное. Лети сюда как можно скорей. - Я- я постараюсь! - крикнул Тейлз. Руж вдруг вскрикнула, и Тейлз с Эггманом услышали знакомый звук - бульк, бульк, бульк, прежде чем вызов резко прервался. Лис посмотрел на Эггмана. Эггман посмотрел на него. - Это не моя проблема, - заносчиво ответил доктор. Тейлз шумно вдохнул. - Хорошо. Тогда я быстренько сделаю вызов Г.А.Н. и донесу на вас. - Хорошо! Хорошо! - запротестовал Эггман, - Это моя проблема! Я дышать не могу, так хочется увидеть Руж живой и здоровой. - Вот и отлично, - сказал Тейлз, на всякий случай вытаскивая новый пистолет и держа доктора в поле зрения. Когда они шли к Торнадо, Тейлз услышал, как доктор бормочет ругательства в адрес Тейлза и его друзей, и чувствовал себя - если честно - довольно ужасно. В конце концов, он грозил человеку арестом и расстрелом - судьбой его несчастного деда, его героя, и все потому, что Тейлз хотел… а что он хотел, собственно говоря? “Узнать ответы”, - твердо сказал он. - “Узнать ответы на вопрос “кто я, Майлз “Тейлз” Прауэр, такой”. Совсем скоро его моральные страдания поунялись и Тейлз почувствовал себя вполне комфортно. В конце концов, он уже понял, что его совесть чересчур активна. Так что он продолжал понукать доктора Эггмана своим пистолетом. Он шел спасать Руж, и, возможно, весь мир.