Какого Хашурга я теперь шиноби?

      Какаши сильно отстранился от мира, когда произошла трагедия, связанная с его командой. Он был живым, физически. Все органы исправно работали, разве что каждый раз после сложных миссий приходилось отлёживаться в госпитале с нервным истощением. Всё-таки Учихи предназначены для шарингана, и их тела уже в утробе матери формировались иначе. Но вот Какаши к шарингану не был предназначен, поэтому и зарабатывал себе нервные срывы. И зачастую, именно из-за этого, во время гражданской жизни он был крайне спокойным, принимая препараты пачками.       Он жил, да, но бродил как во сне. Говорил как во сне.       Хатаке понимал, что хокаге и Данзо творят что-то невообразимое, и хотел уйти из Анбу. Уже давно желал этого. Но показывать характер не хотелось: не было ни сил, ни особого желания. Поэтому он открывал книжки с эротическим содержанием, въедаясь взглядом в строки, пытаясь разбудить в себе остатки хоть каких-то чувств, отбитых препаратами, и смотрел на мир сквозь полуприкрытое веко. Убивал, тоже в состоянии опустошённого умиротворение, будто так и должно быть.       Он видел людей, которые угасают после того, как пережгли себя: изничтожили кейракукей до такого состояния, что только Цунаде смогла бы снова сделать их шиноби. И казалось, что могло его — почти здорового физически молодого мужчину, так убить. Но он пил лекарства, отвлекаясь от мыслей, от ярких картин прошлого, прожигая своё ментальное здоровье. И Хирузен, будто издеваясь, не давал возможностей создавать связи, уничтожая и так разбитого подростка ещё сильнее, сделав из него безликую машину для убийства.       Сейчас он брёл по вечерней Конохе в сторону резиденции хокаге, уткнувшись в свою книжку. Улицы освещались тусклыми фонарями, а жители радостно о чём-то переговаривались. Хатаке же слышал лишь какие-то обрывки фраз, сливая остальное в какую-то нелепую кашу, затаившуюся в подсознании неразборчивым комочком. Он видел всё вокруг себя, но как-то размыто и тускло, будто не было той радости в голосах прохожих, и не было ребятни, бегущей по деревне.       Хатаке дошёл до резиденции и шагнул внутрь, торопливо приближаясь к кабинету хокаге. Однако стоило оказаться возле двери, он замешкался. Стоило ли действительно докладывать абсолютно всё старику? Или ничего страшного не произойдёт, если он не скажет о некоторых непримечательных деталях. Было бы плачевно потерять девчушку из-за политических игр. Да и Конохе её смерть явно ничего хорошего не принесёт. Какаши мотнул серебристой головой и, уверенно постучавшись, вошёл внутрь. Там привычно находился Сарутоби, который размеренно дымил трубкой.       — Я пришёл с докладом, — сказал Хатаке и подошёл ближе к столу, ожидая, когда Хирузен кивнёт. — Изуми способна — схватывает всё быстро, однако уровень тайдзюцу немного упал, и я не заметил особого рвения к физическим тренировкам. Но девочка изъявила желание стать ирьенином.       — Но у неё же низкий уровень контроля… — удивлённо говорит Хирузен. Какаши кивает.       — Да, верно, так было написано в досье. Но по факту, контроль стал лучше, однозначно. Да и тяга к знаниям настолько высока, что её нужно отправлять к Нара: способности мыслить явно есть.       — Даже так? — поднимает еле заметную бровь хокаге и кивает своим мыслям. — Когда она станет готова к заданиям?       — Не слишком скоро, — врёт Какаши. С такими успехами, её можно было бы отправить уже на следующей неделе. — Она не выдержит чего-то серьёзного: после потери памяти ей ещё многое предстоит изучить, — Хирузен сузил глаза и кивнул Какаши.       — Свободен, — отрезает он, и Анбу, поклонившись, уходит.

***

      Утро выдалось тяжёлым. Пожалуй, самым тяжёлым с тех пор, как я оказалась в этом мире. Тело ломило нещадно, и я на автомате вывернула руки, активируя лечебное заклинание.       — Брых фэк! — выругалась я, вспоминая о том, что нахожусь среди стен из местного драконьего базальта. С ненавистью вспомнила слащаво-доброе лицо старика хокаге и побрела умываться. Из зеркала на меня смотрела девушка, удивительно похожая на меня прежнюю, хотя в то же время не похожая совсем. Не слишком низкая, не слишком высокая, с копной шоколадного цвета волос, ниспадающих до талии мягкими волнами, и не слишком худощавой фигурой.       Точно, увидел бы Шон меня сейчас, не назвал бы кузнечиком членистоногим. Но прозвища, они в воспитательных целях даются. Я вспомнила, как получила это прозвище и захихикала. Тогда я, кажется, впервые попробовала создать иллюзию. А она приняла зеленоватый облик с выгнутыми в противоположную сторону коленями.       Я вновь взглянула на себя, и некогда пустые карие глаза наполнились жизнью, сияя. Так лучше, однозначно. Незачем рефлексировать: наступил новый день, предстоит многое выучить, и, наконец, съехать из местной тюрьмы. Я оделась и вышла из комнаты, удивившись тому, что дверь была открыта. Мне казалось, что меня тут запирают, а на самом деле я могла уйти в любой момент. Хотя да, чего это я. Уйти от безликих машин для убийства. Очень смешно.       К слову, Анбу, которых приставили конвоировать и охранять меня, не сменились ни разу. Я это могла сказать, даже если не брать в расчёт маски. В этом мире, в отличии от Гелианы, не было настолько большого заострения внимания на маскировке. То есть, если мы шли куда-то в компании императорской семьи, на нас не просто одевали мороки, мы менялись полностью: жесты, запахи, даже прикус и размер обуви отличался. Тут ограничивались лишь запахами. Поэтому я могла отдать руку на отсечение, что узнаю и этих двух Анбу, и своего учителя без масок.       Это уже не говоря о том, как я начала чувствовать ауры без того, чтобы включать магическое зрение. Душа пела от такого насыщения магией, но стоило мне оказаться в своей комнате, я буквально задыхалась, поэтому и чувствовала себя там плохо. Но в последнее время я начала задумываться о том, что на самом деле драконья магия сама по себе очень похожа на систему циркуляции чакры. Я ночью, когда мой мозг наводил порядок среди воспоминаний, вспомнила, как Шон расширил моё восприятие, чтобы прогресс шёл быстрее.       Там нужно было делать всё аккуратно, чтобы не перегореть от излишнего напряжения, но всё же. Да и сама чакра, как я поняла, не была энергией одного типа. Она состояла из физической и духовной. Вообще, прежний владелец этого тела имел значительный перекос в сторону физической энергии, то есть крепости тела, поэтому в ирьенины путь ей заказан.       Но сейчас, когда в это тело вселилась я со своим драконьим восприятием, на энергетическом фоне появились большие изменения, и хоть тут я не так хрупка, как в своём мире, физическая сила значительно сдала, если сравнивать с прежней Изуми. Именно поэтому учитель очень удивился, когда я изъявила желание пойти на ирьенина: у прежней Изуми не хватило бы просто духовных сил на это.       В подобных размышлениях я вышла из комнаты и заметила уже знакомых мне Анбу. Вежливо поклонилась.       — Доброе утро господа Анбу, я бы хотела навести Саске, не составите мне компанию? — спросила я. Вернее, вопрос был скорее риторическим, компанию мне составлять это их работа на данный момент, но такая вежливость, да и поклон их удивили. К слову, поклоны были отдельным «бзиком» этого мира.       Нет, положенные по этикету поклоны я знала, но то приём в Ларране, где всюду бродят сливки общества и «томные лебеди» с веерами вместо ресниц, но не повседневная неофициальная жизнь, ведь. Даже императрица, когда мы оставались наедине, плевала на все эти формальности. А в этом мире кланялись часто. А вот тактильного контакта, в стиле «пожать руку» или что-то в этом духе, почти не наблюдалось.       Это меня сильно удивило. Я улыбнулась удивлённым Анбу и направилась в госпиталь к Саске. Воины бесшумной тенью последовали за мной. Кстати, на счёт бесшумности — это было, оказывается таким полезным навыком. Если бы я сказала о подобном Шону, он бы закатил глаза и фыркнул бы что-то наподобие: «Левитировать же проще!», и что, если не у всех такой же огромный резерв? Медитировать надо больше!       Когда я попала в этот мир, у меня был долгий период дезориентации во времени, всё-таки маги сами себе часы, а тут я сильно сбилась. И только к концу второй недели относительно восстановила чувство времени. Относительно, потому что не могла сказать, какое время сейчас, с точностью до секунды. Зато могла сказать с точностью примерно в полчаса. Поэтому я понимала, что сейчас где-то шесть часов утра.       Просто так гулять по городу ещё не приходилось, и я размеренным шагом начала бродить по улочкам утренней Конохи, ведь и дураку станет ясно, что в госпиталь в такую рань меня пустят только без ног, поэтому решила понаблюдать за тем, как распускается жизнь в деревне, словно утренний цветок, как бодрые торговцы начинают открывать свои лавочки.       Гуляя по еле знакомым улицам, я начала смутно вспоминать, где живут мои знакомые, подружки с академии, где расположилась лавка с оружием, и где можно вкусно покушать. И незаметно для себя, я дошла до квартала клана Учиха. Там уже всё было убрано: люди мешками не были раскиданы по улице, но стоял сильный запах крови.       Я незаметно создала иллюзию руки, и прикрыла свою конечность невидимостью. Несколько жестов, и гнетущая за счёт несвежего воздуха атмосфера исчезла, а ведь я всего-то подправила состав воздуха. Взглянула на свой резерв, и по ощущениям поняла, что потратила каплю в море.       Все-таки магия этого мира была иной: она целилась убить, уничтожить. Плюнуть большим огненным шаром, по идее должна была уметь и я. Но привыкнув к более тонкой работе, я никогда не смогу так просто тратить силу. В пустую. Ведь зачем плеваться огненными шарами, если можно надавить всего на одну точку в мозгу.       Хоть в ментальной магии я была не слишком подкована — моих знаний хватило бы внушить тем двум Анбу, что стояли позади меня, сильное чувство страха. Хотя я остерегалась соваться в мозги шиноби. Все-таки лучше не влезать, пока не изучил. Как я однажды попробовала ядерную трансмутацию, ага.       Сероватые здания, будто снова обрели хоть какую-то жизнь, но то, что тут нет людей, оставляет свой призрачный след. И всё же, надо пристроить сюда хоть кого-то, пока квартал окончательно не обрёл дурную славу. Я на память добралась до своего дома и, недолго думая вытащила свои сбережения, уложив в глубокий карман штанов. Всё ценное с собой, чтобы не сгорело ненароком.       Надо бы подойти в секретариат хокаге и узнать все детали касательно клана, и, как старшая, уже почти совершеннолетняя, могу ли я заниматься распределением средств или мне положен управляющий. Я с тоской вспомнила о приятном гноме, что занимался экономикой нашего герцогства.       Вышла из дома и покрутила головой в поиске Анбу. Несмотря на то, что их маскировка под других людей оставляла желать лучшего, мимикрия под камень или под дерево выполнялась на высочайшем уровне — были моменты, как сейчас, когда я не чувствовала своих охранников, и приходилось мотать головой, в поисках подозрительных камней. Подозрительные камни не хотели находиться и я, фыркнув, раскинула контрольную сеть.       И, Лариша, что же это за чудовищная сила? Не смотря на настройки моей контрольной сети, где большое количество чакры изображалось ярким красным цветом, сейчас, нескольких десятках метров от меня, находилась ярко-оранжевая, мигающая точка.       Я уже хотела сорваться с места, как вспомнила, что не нужно лишний раз светиться: всё-таки шиноби, которые чувствовали присутствие других пользователей чакры были на вес золота в этом жестоком мире. И я размеренно побрела в сторону зловеще мигающей оранжевым точке.       Вот я вышла за поворот и вижу, как мальчик в ярко оранжевом костюме уклоняется от летящих в него яблок. Я, вскинув бровь в удивлении, подхожу к продавцу, посмотреть, что это за сильный шиноби так издевается над ребёнком, прикидываясь обычным лавочником. Однако, стоит мне подойти ближе, я замечаю столько презрения в его глазах, что, будь у меня включено магическое зрение, зарябило бы от такого количества ядовитых пятен в его ауре.       — Оставьте ребёнка в покое, — не подумав толком, вмешиваюсь я.       — Монстр, — выплёвывает напоследок мужчина, и скрывается за прилавком, зло сверкнув глазами. Сделал вид, что не заметил меня. Ну и ладно. Я поворачиваюсь к малышу и присаживаюсь на корточки, чтобы моё лицо оказалось на одном уровне с его. У него было по три полоски на каждой щеке, что создавало ощущение, будто передо мной солнышко.       — Ты как, всё в порядке? — спрашиваю я, и с удивлением отмечаю, что та ярко пульсирующая зловещим оранжевым точка в моей контрольной сети, была этим солнечным малышом. Он открыл свои небесно-голубые глаза и недоверчиво кивнул. Подскажи мне, Лариша, что случилось с этим маленьким чудом? Хотя и так ясно, у этого мальца очень большая, и, скорее всего, опасная сила.       Кажется, я что-то припоминаю. Точно, очень похожая чакра ощущалась в моих воспоминаниях, которые я получила от Изуми. Кажется, тогда на деревню напал большой девятихвостый лис. И, о Лариша, надеюсь это не то, о чем я подумала. Того биджу запечатали в этого мальца и оставили без присмотра.       Да что не так с Хокаге? Неужели он не понимает, что собственноручно убивает этого ребёнка. Хотя, если подумать, он делает всё правильно, чтобы предстать спасителем, нужно показать контраст его доброты на фоне остальных жителей. Но это же бесчеловечно. Видимо, на моем лице отразилась вся та злость, что я испытала пока размышляла, поэтому ребёнок отшатнулся, резко теряя блеск небесных глаз. Принял на свой счёт. Я опять резко изменилась в лице.       — Я злюсь, потому что не понимаю, как в Конохе допустили такое отношение к тебе, — улыбнулась, оголяя жемчужные зубки. В какой-то степени я видела в этом светлом мальчишке себя. Вот только у него были силы противостоять той участи, что его настигла. Он обязательно вырастит сильным человеком. — Меня зовут Изуми, — протягиваю свою руку мальчишке. — А тебя как зовут? — спрашиваю я.       — Наруто! — радостно пожимают мою руку солнышко. — И я обязательно стану Хокаге! — восклицает он, явно на автомате. Давлюсь воздухом. Неужели Хирузен вызывает у него столько восхищения.       — Очень хорошо, что у тебя есть цель. — улыбаюсь я, не в силах отвести взгляд от такого живого ребёнка. Он радостно кивает, и начинает еле разборчиво тараторить, почему этот пост вдохновляет его больше всего. Я аккуратно его останавливаю.       — Не знаешь, случаем, где можно вкусно покушать? А то я потеряла память и сейчас не знаю ни о чем в этом селении, — спрашиваю я, замечая, как ещё ярче загораются глаза моего нового друга.       — Я знаю место, где готовят лучший в мире рамен, — уверенно кивает мальчик.       — Ну что же, тогда пошли туда, — я беру Наруто за руку, и он ведёт меня по еле знакомым улочкам.