pinwheel

Чтобы Луффи не добрался до его настоящей работы, Усопп поставил огромный лист холста, прикрепив его к стене бака* за четыре угла и заблокировав дверь. Он по одной выносит тяжелые банки с краской на палубу, — каждый цвет стоит под солнцем — а вместе с ними и крупную коробку кистей разных форм и размеров. Он подаёт Луффи, который топает ногой в предвкушении, пластиковый поднос размером с большую тарелку Санджи для того, чтобы он смешивал краски, и после этого он избавляется от Луффи. Тот набросился на лист позабыв обо всём на свете вместе с Чоппером, размахивающим рядом с ним своей кистью, и с одинаковым энтузиазмом — Усопп садится спиной к планширю** с холстом, опирающимся на его колени, набором кистей и ёмкостями с красками поменьше. Луффи, естественно, наносит первый грубый мазок. Он макает свою кисть и свой кулак в ведро с желтой краской и, когда он подносит кисть к холсту, он размахивается рукой, расплёскивая яркий цвет на Чоппера, палубу и полотно. Крохотный олень, из-за своего беспокойного темперамента, вскрикивает в страхе и ударяет Луффи своей кистью прямо между глаз. Фиолетовый цвет пересекает лицо Луффи, ослепляя его — и он, смеясь и крича, бьёт Чоппера в лицо жёлтым кулаком. Посреди разъярённых криков начинается битва за боеприпасы, и каким-то образом Зоро попал в эту перестрелку. Он оказывается облит спереди краской и его рот полон оранжевого цвета за всё хорошее, он садится после своего неудачно подобранного по времени сна, давящийся и ругающийся. Когда он выплёвывает комок краски и рычит: «Какого чёрта», — Луффи, лыбящийся, дабы подстрекнуть его, говорит, что он сам виноват в том, что спит вот так с раскрытым ртом. Конечно же, когда мечник хватает ближайшее ведро, дабы бросить его с намерением отомстить, он попадает в повара, который стоит далеко не рядом с Луффи или же листом холста. Он раскрашивает спину Санджи в яркий, ясный голубой цвет от задней стороны его коленей и до макушки головы — а затем он самодовольно смеётся над этим. Усопп убегает, чтобы спасти свой собственный рисунок, когда Санджи пинает ведро красной краски через всю палубу, цвет размазывается широкой дугой, пока тонкий металл бьётся о планширь. После этого всё идёт под откос. Когда Усопп снова посещает поле боя, его холст безопасно спрятан в камбузе, Луффи хватает его за комбинезон, удерживает, и перекатывается вместе с ним по луже яблочно-зелёного цвета. Краска потрачена впустую. Все пятеро начинают кидаться кистями, подносами, пустыми вёдрами, разрывая лист холста и запутываясь в нём, смеясь и ругаясь, стукаясь локтями и коленями, поскальзываясь на палубе, дерясь и пинаясь, и перемешивая краску. Нами пропускает всё это жестокое мужское веселье, потому что она принимает ванну. Когда она наконец открывает дверь подсобки, чувствуя себя свежо и чисто, её кожа всё ещё тёплая, а помятая банка краски ударяется в стену рядом с её головой. Нами взвизгивает и уворачивается, смотря на большое фиолетовое пятно с поднимающейся паникой, когда она замечает, что остальная палуба выглядит не лучше. Остальные пока её не увидели — они заняты дракой и криками, создавая ещё больший хаос, собирая краску в своих руках и кидая её друг другу в лица, когда не находят ничего под рукой. Нами сжимает ручку двери, благодаря данную возможность. Как только она начинает закрывать дверь, Луффи оббегает мачту, ведро с краской в его руках, все цвета капают с его тёмных волос и размазаны по нему, начиная с лица и заканчивая пятками. Он потерял свои сланцы, и соломенную шляпу, выскользнул из жилетки — и он сразу же замечает Нами. Нами не шевелится, думая, что если она будет достаточно неподвижной, то он её не заметит, но конечно же она не может быть настолько везучей — это не так работает. Луффи улыбается, когда он осознаёт, что она чистая. Он роняет ведро. — Эй, Нами~ — Луффи, даже не смей! Но он смеет — и Нами вскрикивает, дёргая дверь со всей силы. Она опаздывает на секунду, потому что Луффи хватается своими пальцами за края двери и держит её открытой, лишь в сантиметре от порога. Она даже не надеется перетянуть на себя дверь, но она пытается, как только может, крича: — Луффи, нет, я только вышла из ванной! — Знаю, я вижу! — он смеётся и медленно открывает дверь одной рукой, другая тянется за ней, краска капает с руки. Дергаясь назад, Нами отпускает дверь. Луффи падает, растягиваясь по полу и скатываясь к мачте, а Нами бежит до своей каюты и до двери, которая закрывается. Она уже пересекла половину подсобки, но Луффи снова поднимается на ноги, и ей больше не удаётся продвинуться хоть чуточку дальше. Луффи прыгает на неё, останавливая — не важно, что она девушка и он так безумно силён — и он тянет её на пол, смеясь в контраст к её яростным ругательствам. Нами ударяет его локтём в лицо, изворачиваясь и стараясь освободиться, а Луффи, как всегда невозмутимо, обматывает вокруг неё свои руки. Он прижимает их двоих друг к другу так сильно, что его толстый слой краски начинает пропитываться в её одежду. — Я не могу поверить, — шипит Нами, сверля взглядом, её руки прижаты по бокам. Луффи улыбается — ещё больше чем раньше — и трётся своим лицом об её, размазывая оттенки жёлтого и фиолетового, и зелёного по её щекам и лбу, его волосы переплетаются с её. Их носы сталкиваются. Их губы соприкасаются. И Луффи резко начинает смеяться, так громко и сильно, что он почти отпускает её. В тот момент когда она шевелит своими руками, скользкими под его покрытыми краской ладонями, он хватает её сильнее чем когда-либо, упираясь лицом в её плечо. Он смеётся и смеётся, и смеётся — пока его бока ни начинают болеть, и он чуть ли ни плачет — и не требуется много времени для того, чтобы Нами усмехнулась. Её губы сперва дёргаются, сопротивляясь (потому что она зла, чёрт подери! Она была чистой!), но потом она смеётся, хоть и сама не совсем знает, что столь чертовски смешного он заметил. Этот разноцветный, шумный звук заразен, а она всегда может принять ещё одну ванну.