Лена никак не могла согреться, несмотря на то что в салоне автомобиля было достаточно тепло и работал обогреватель. Озноб пробирал до такой степени, что начинали стучать зубы. Она куталась в свой теперь уже почти бесполезный порванный плащ, чувствуя, что и её платье теперь выглядит не страшнее половой тряпки с большим разрезом на груди.
Она все ещё ощущала на себе прикосновение остервенелых мужских рук и боялась даже представить, что бы с ней стало, не окажись Вити рядом. Липкий страх не отпускал её, и время от времени Пчёлкин слышал её тихие всхлипы. Плачет и никак не успокоится. Он решил не нарушать тишины, молча ехал, лишь изредка поглядывая на Лену через зеркало заднего вида.
За окном мелькали огни погрязшего в криминале города. Здесь скопились и хорошие, и плохие, причем друг от друга их отличить практически невозможно: тот, который пытался её изнасиловать, – плохой, а тот, кто её спас, – хороший, но этот хороший чуть не убил на её глазах человека. Все перепуталось. Все смешалось. Не бывает черного и белого в этом мире. И Лена Ковалева словно только сейчас это поняла. Сбросила с себя эти розовые очки, которые порой совершенно не подходят к стилю современных реалий. Вокруг серость. Пыльная, бесконечная. Сквозь неё пытаются пробиться лучи света, но пока это удалось сделать лишь одному. Вот он – везет её куда-то прямо сейчас. Как бы ей хотелось уехать с ним туда, где бы их никто не нашел, заснуть в его руках и знать, что при пробуждении она снова его увидит. С этими мыслями Лена прикрывает глаза, смахивая с щек горячие слезы.
И все же Витя оказался прав: она просто шлюха в глазах публики. Стоит признать, что эта мысль тоже посещала её не раз, но она гнала её прочь от себя, чтобы не мешала работе. Сквозь пальцы она глядела на реакцию отвратительных разносортных мужланов, которые в тайне желают заполучить её тело. Исход сегодняшнего нападения мог быть плачевным, но Витя не дал этому случиться. Он, видимо, подстерегал её неподалеку, даже, может быть, следил за ней. Теперь уже не важно. В конечном итоге именно его навязчивость и спасла ей жизнь.
Пчёлкин, кстати, так и не проронил ни слова. Лене казалось, что они и вправду держат путь в далекую и счастливую страну, потому что едут очень долго. Но вскоре маршрут кончился, и «Мерседес» Вити остановился в хорошо освещенной улице. Как только мотор заглушили, наступила звенящая тишина, режущая слух. Лена подняла голову и выглянула в окно – двор был ей незнаком.
– Куда мы приехали? – вяло поинтересовалась она.
– Ко мне, – отозвался Пчёла сухо и повернулся в девушке, уловив на её лице недоумение. – Или ты бы предпочла домой явиться в таком виде, к матери?
– Её сейчас нет дома... Она на ночном дежурстве в больнице.
– Мне отвезти тебя домой? – Витя выжидательно посмотрел на её отражение в зеркале. Она не знала, что отвечать, но зато четко понимала, что одной ей сегодня оставаться никак нельзя. Она просто не вынесет этого. Её трясло, словно она была в лихорадке, и Пчёлкин не собирался больше тянуть резину. – Ладно, Ленка, идем.
Он помог ей выбраться из машины и, приобнимая, повел в подъезд.
Вскоре они оба оказались в его просторной, хоть и однокомнатной квартире, которая совсем скоро сменит своего хозяина. Пчёлкину уже надоела эта теснота, даже с приличной обстановкой и евроремонтом. Надо было потихоньку расширяться. И откуда только пришла такая мысль в его холостяцкую голову?
– Раздевайся, проходи, будь как дома, – сказал он Лене, когда та скромно прислонилось к стене у входа, крепко удерживая ворот плаща.
– Не могу, – покачала головой она, – у меня одежда... порвана.
– Ё-моё... Ладно, ща что-нибудь придумаем, иди пока в комнату, – он указал ей на дверь в единственную комнату, а сам следом прошел за ней. В шкафу вскоре он отыскал одну из своих рубашек черного цвета, а вот со штанами возникла проблема. Рубашка, конечно, была куда короче женского платья, но лучше, чем ничего.
– Это все, что я могу тебе предложить, – усмехнулся он, протягивая рубашку.
– Спасибо, Вить, – прозвучал её тонкий голос. На лице все ещё остались следы от недавних слез, но оно было по-прежнему прекрасным. – А где у тебя ванная?
– Там.
В ванной комнате Ковалева смогла спокойно привести себя в более-менее приличный вид: она умылась, начисто стерев остатки безобразного теперь макияжа, сбросила с себя разорванное платье, которое хотелось прямо сейчас сжечь, и накинула рубашку Пчёлкина. Застегнув пуговицы, оставив лишь несколько наверху, она покрутилась перед зеркалом и осознала, что рубашка хоть и велика ей по размеру, но по длине совершенно неподходящая. Едва прикрывает нижнее белье. Оттягивала, как могла. Главное – не задирать ноги. Тем не менее в ней она чувствовала себя куда комфортнее. Она пахла Витей. И девушка с наслаждением вдыхала этот аромат, трепетно улыбаясь. Будь её воля, она бы никогда не снимала этой рубашки.
Наконец девушка вышла из ванной и направилась на кухню, где царила типичная холостяцкая картина: бутылки из-под пива, закуска в виде ломтиков чуть подсохшего лимона, пепельница, наполненная окурками, грязная посуда в мойке.
– Ты извини за беспорядок. Не думал, что сегодня у меня будут гости.
– Не берги в голову. Все хорошо.
Витя, увидев её в своей рубашке, полностью открывающей доступ к стройным ногам, кашлянул, чтобы перебить всякие изнутри идущие намеки, и принялся суетиться, создавая иллюзия чистоты. Она, заметив его реакция, невольно покраснела и быстро села, плотно придвинувшись к столу.
– Держи, это поможет успокоиться, – Пчёлкин брызнул в бокал виски и протянул Ковалевой. Она неуверенно взяла его и сделала глоток, от чего зашлась легким кашлем, – жидкость, которую богачи пили целыми бутылками, оказалась горькой и неприятной. – Давай-давай, это как валерьянка.
Лена с трудом осилила эту пытку, но все же допила маленькое количество спиртного. Внутри виски разлился горячим потоком, кажется, по всему её телу, и Лене стало чуточку лучше.
– Спасибо тебе... – прохрипела она.
– Да ерунда, это же как лекарство, – отмахнулся Пчёлкин, делая глоток прямо из горлышка.
– Нет, ты не понял. Спасибо за то, что спас меня. Если бы не ты, то я бы скорее всего...
– Не за что, – прозвучал его бесцветный ответ. Лена отчего-то почувствовала за собой вину, и Витя тоже её чувствовал. Наверное, они оба сейчас прокручивали в голове ту ссору в ресторане «Узбекистан». И Лена решила, что будет первой, кто сделает этот шаг вперед.
– Вить, ты... Ты прости меня за ту пощечину. Ты был прав. Во всем прав. А я просто не хотела признавать очевидного. Я занималась этим только ради денег, никакого удовольствия мне эта работа не приносила, я брала деньги и была рада, что продлила наше с мамой существование ещё на несколько дней. Но теперь… Теперь я даже не знаю, что делать… Всегда, чтобы что-то понять, приходится сначала по уши вляпаться в историю.
– Ну это ты ещё не вляпалась. Так, туфельки испачкала.
– Мне хватило.
– Ты, конечно, можешь сейчас снова мне врезать или начать возмущаться, но я скажу прямо: теперь я буду решать, что тебе делать. И в эту грязь я тебе больше сунуться не дам. Ты прекращаешь все свои выступления с этого самого момента. А вопрос с деньгами мы решим.
– Мы?.. – она пристально поглядела на него, желая услышать пояснение. – Вить, я не хочу, чтобы…
– Всё, я сказал! Тема закрыта! Я тебя сегодня спас, так что теперь тебе придется в знак благодарности меня послушаться.
Лена покорно умолкла. Споры ни к чему хорошему бы не привели. Да и стоит ли их заводить? Она отступила.
– Можно спросить? – несмело проговорила она в затянувшейся тишине.
– Спрашивай.
– Что ты делал у бара? Все-таки следил за мной?
– Так получилось просто. Случайно.
– Понятно, – Лена спрятала улыбку. Было ясно, что он врет, но допытываться правды она не стала. А правда была в том, что Пчёлкин приставил к ней своего следопыта, а порой и сам на черном «Мерсе» повсюду катался за Леной и никогда не оставлял её без присмотра. Вот и сегодня он тоже приехал за ней следом и ждал у кабака, когда она выйдет. Он не знал и не мог объяснить себе толком, что с ним происходит и зачем он это делает. После той ссоры в ресторане он уже не смог даже на минуту забыть о Ленке, постоянно думал о ней и понимал, что она ему далеко не безразлична. Все после встречи с ней перевернулось в нем с ног на голову. Эта неделя без неё оказалась так тяжела, что заглушить или как-то ослабить эту тяжесть ему не помогли ни братья, ни спиртное, ни девочки по вызову, ни загулы в «Метле», ни сигареты.
Проявилась наружу вся его сущность собственника, которая прежде не давала о себе знать. Он боялся даже мысли допустить, что такое сокровище, как Лена, может достаться кому-то другому. Это приводило его в ужас. Поэтому он порой очень настойчиво рвался в её жизнь, и его не интересовало её мнение по этому поводу. Можно ли назвать это любовью? И разве мог он вообще влюбиться?
Он прямо сейчас смотрит на неё и чувствует, что его тянет к ней со страшной силой, будто магнитом. Ему безумно хочется взять её за руку, обнять, поцеловать, услышать вновь её звонкий смех, увидеть радостный блеск в глазах. Ему спокойно, когда она рядом с ним, ему легко. Ему не нужно кем-то притворяться, кого-то строить из себя, он может быть и галантным кавалером, и и наглым мерзавцем. Хотя последнего такая, как она, вовсе не заслуживает. Но только ей и хочется раскрыть всего себя, со всех сторон.
Нет, он конечно не видел красных от слез глаз и мокрых подушек, на которых она возилась ночью и не могла уснуть, он не знал, как она лезла на стенку от осознания того, что их ничего не может связывать в этой жизни. Действительно, а что у них было, кроме единственного свидания и кучи бессмысленных поцелуев? Ничего. Она – девочка без опыта, девочка, которая потеряла от любви голову, которая свалилась на него с неба и стала главным подарком судьбы. И он держался за неё крепко, боялся отпустить. Пройдет не один десяток лет, но такую же Лену Ковалеву он вряд ли сыщет. Нынче дефицит. А ему просто повезло. Так повезло, что иногда он сам себе завидовал.
– Ленка, Ленка, какая же ты дурочка, – вдруг сказал Витя, улыбаясь и накрывая её ладони своими.
– Знаю...
– Я, конечно, тоже хорош. Не надо было этот базар разводить. Я много лишнего тогда наболтал. Надо было сделать так, как я изначально хотел.
– А как ты хотел?
– Просто утащить тебя со сцены и отправить домой.
– Тогда твои друзья все бы сразу поняли.
– Рано или поздно они все равно узнают.
– Что же, значит, ещё один день вычеркнем из памяти? – предложила девушка.
– Я бы всю эту неделю перечеркнул.
– Твоя идея мне больше нравится. Давай выпьем за это, только, если можно, горячего чая.
– Да, сейчас, Ленка, сейчас заварю, – тут же всполошился Витя и принялся разыскивать в ящиках заварку. – Кстати, а тебе идет моя рубашка, – подметил Пчёла, будто только сейчас увидел это странное сочетание: стройная девушка и мужская рубашка. Она смотрелась на Ленке даже сексуальней самого эффектного платья, но сейчас он старался об этом не думать.
– Ты же не против, если я завтра уеду в ней? Потом обязательно верну.
– Да можешь не возвращать.
Вечер плавно перетекал в ночь. Лена стояла в гостиной, обняв себя руками и наблюдала за тем, как Пчёла устраивает для неё уютный диван. Спать, естественно, им предстояло в одной комнате, и Лене было до ужаса неловко и даже страшновато. Она впервые в жизни ночует с мужчиной в одном доме.
– Может, мне все-таки вызвать такси и поехать домой?
– Рухнула, что ли? На часы посмотри. Никуда я тебя не отпущу!
– Мне не хочется тебя стеснять. Ты из-за меня сейчас ляжешь на полу.
– Ой, тоже мне событие. Ты думаешь, я до тебя на полу не спал? - рассмеялся Пчёла. Забавная все же сожительница ему попалась. Ещё ни одна девушка, с которыми он ночевал в этой квартире, – а их было преогромное количество – не парилась по поводу того, что она занимает слишком много места в однокомнатной квартире своего кавалера. Да, собственно, ни одна из тех девушек не вынуждала его спать на полу.
– А что, уже спал? Ну вот, а я думала, я буду первой, кто выселил тебя из твоей кровати.
– В этом плане ты действительно первая.
Лена, рассмеявшись, подошла к окну и, отодвинув немного занавеску, посмотрела вдаль. Город уже спал, хоть и был усыпан огнями.
В комнате горел ночник, висящий на стене, его теплый свет блестел в отражении на окне и напоминал собою оранжевую луну, медленно сползающую за горизонт. Ковалева вздохнула и задумчиво уставилась в темноту. Витя в этот момент закончил с приготовлением постели и бросил себе на пол одеяло и пару подушек. Ей было ужасно неудобно перед ним, однако мелкая дрожь пробивала её вовсе не от неудобства, а от чего-то другого. Пальцы рук были холодными как лед. Страшно и волнительно внутри. Она старается не шевелиться и едва уловимо дышит.
– Ну, как-то так примерно, – подытожил Пчёла за её спиной. Лена обернулась и улыбнулась краешками губ, а потом вновь вернулась к созерцанию горизонта, который был виден с высоты седьмого этажа.
– Никогда раньше не задумывалась, сколько зла творится на этих улицах, – хмыкнула девушка в ответ своим мыслям о произошедшем этим вечером. – Всегда казалось, что с кем угодно может случиться, но только не со мной.
Пчёлкин приблизился к ней сзади и осторожно, будто боялся напугать, обнял за талию. Лена вздрогнула, когда его горячее дыхание опалило кожу на её шее. Находясь сейчас лишь в одной его рубашке, она зябко повела плечами, ощущая, как по спине промчались сотни мурашек.
– Больше с тобой ничего не случится, я обещаю, – тихо произнес он, зарывшись носом в её волосы. Лена прикрыла глаза и задержала дыхание, ощущая его близость, от которой начинала кружиться голова. Их тела тесно соприкасались, и девушку внезапно бросила в жар. Это как принимать контрастный душ. Наверное, Пчёлкин и не подозревал, что с ней творилось в эти минуты.
– Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, – шепчет она в ответ.
– Хорош уже со мной спорить, Ковалева. Хрен ты от меня теперь отделаешься.
Он развернув её к себе лицом, нежно обнял за шею.
– Вить, мне страшно, – слетело с её губ. Она едва успела остановить его этой фразой. Парень немного отстранился.
– Нет, ты не понял. Я боюсь тебя потерять, боюсь, что все это закончится, что в один прекрасный момент ты просто исчезнешь.
– Глупенькая, ну куда я от тебя денусь? – Пчёлкин провел большим пальцем по её губам, а затем накрыл их своими. Их сладость была вкуснее всего на свете. Она неуверенно владела ими, что ещё больше сводило Витю с ума. Надо же, а тогда, на свадьбе, все казалось иначе. Сейчас же она бесконечно думает, когда нужно просто довериться. Чем больше она стеснялась, тем больше он её хотел. И ему стоило огромных трудов, чтобы сдержаться, чтобы не причинить ей лишнюю боль.
Долгий поцелуй увлек её, заставил почти что забыться, но стоило ей ощутить, как проворные пальцы расстегнули пуговицы на рубашке и коснулись бюстгальтера, Ковалева заставила себя прерваться и отпрянула. Её глаза боязливо забегали, а сердце застучало в голове. Она громко дышала, с мольбой глядя на Пчёлкина.
– Вить, подожди... – выдохнула она, упираясь руками в его грудь. – Я... Понимаешь, я ещё ни разу... – Лена беспомощно озиралась по сторонам, словно захотела сбежать. Сейчас в её голове все мысли предательски перемешались. Она понятия не имела, что с ней творится и как это остановить.
– Тише-тише, успокойся, – он снова обнял её, – я это понял уже давно.
Она мгновенно покраснела.
– Не бойся ничего. Просто доверься мне, ладно?
Он снова коснулся её губ, продолжая уже гораздо медленнее расстегивать пуговицы на её рубашке. Конечно, она была ещё девственницей, девочкой, которую он хочет превратить в женщину, но при этом сделать её только своей.
Подхватив Ковалеву на руки, Витя перенес её на кровать, не прерывая поцелуя. Только когда они вдвоем упали на постель, он смог лишить её надоедливой рубашки и бюстгальтера.
Ей было страшно каждую секунду, она боялась своего распаленного желания, которое, словно костер, разгоралось в ней сейчас, приятно обжигая изнутри. Она не имела совершенно никакого опыта и поэтому полностью отдавалась его власти, она дрожала, ощущая, как его губы исследуют её грудь и плоский живот. С каждой новой секундой её стоны становились громче. Кусая губы, она прикрывала глаза от невероятного наслаждения.
Одежда больше не была преградой. От соприкосновения обнаженных тел Лена не смогла подавить слабый стон. Витя осторожно раздвинул её ножки в стороны, устраиваясь между ними, пристально заглядывая ей в глаза.
– Потерпи немного, хорошо? – пролетел шепот Пчёлкина, который постарался как можно осторожнее войти в неё. Лена вскрикнула от боли, что, несмотря на аккуратность его умелых действий, все же пронзила острой стрелой. Лена зажмурилась, впиваясь ногтями в его спину, привыкая к совершенно новым, ранее неизвестным ей ощущениям.
Эти размеренные, непрерывные движения длились бесконечно долго, и Лена стонала в голос, уже не чувствуя абсолютно никакой боли, а только невероятное удовольствие, которое не хотелось останавливать и прекращать. Вновь и вновь на неё накатывали волны, а потом снова отступали. Она потерялась в этом огромном мире, потеряла связь с ним, и только Витя был сейчас рядом, только его она чувствовала. Наверное, они остались вдвоем на целом свете, а все остальное в один миг просто перестало существовать. Никогда прежде Лена не испытывала ничего подобного. Она признавала только эту реальность и не желала из неё выходить. Только он остался в этом мире, только она осталась рядом с ним. И теперь расстаться хоть на минуту равносильно гибели.
***
Сквозь сон она ощутила нежные поцелуи, которые, словно лепестки роз, покрывали её щеки, губы, лоб. Она приоткрыла глаза и очаровательно улыбнулась, увидев Витю. Это было самым сладким пробуждением в её жизни. И какое же счастье, что все произошедшее прошлой ночью не оказалось сном.
– Просыпайся, малыш. Доброе утро, – прошептал Пчёлкин, убирая с её щеки упавшую прядь каштановых волос.
– Как ты? – поинтересовался он заботливо.
– Счастлива, – ответила она, лениво потянувшись, а затем придвигаясь к нему ближе и кладя голову на его плечо. – Который час?
– Десять уже. Мне нужно в офис отъехать. А ты, если хочешь, можешь остаться.
– Нет... – покачала головой она. – Не могу. Мама уже вернулась с ночной, она даже не знает, где я. Ведь у меня сегодня выходной должен быть. Я лучше поеду домой.
– Так позвони ей.
– Как ты себе это представляешь? Боюсь, она будет не в восторге…
Витя приобнял девушку и поцеловал в висок. Да, для него не было секретом, что Лидия Васильевна его немного недолюбливает.
– Тогда собирайся потихоньку. Я тебя отвезу, а вечером заеду.
– Слушаюсь, – заулыбалась она, обняв его за шею и завладев его губами уже куда более смело.
Девушка обернулась пододеяльником и спрыгнула с постели.
– Ну чего я там не видел? – рассмеялся Витя, наблюдая за ней. С ума сойти, даже после этой ночи она продолжает скромничать! Пора отбивать у неё эту привычку, по крайней мере, когда они вместе.
Она в ответ лишь заманчиво подмигнула и направилась в ванную.
– Да она просто издевается, – сказал Витя и пошел вслед за ней. Кажется, в офис он опоздает.
***
– Ладно, считайте, что вы работаете с нами, – Белов протянул руку новоиспеченному охраннику Максу, который со своими ребятами решил пристроиться к раскрутившейся бригаде и тем самым неплохо зарабатывать себе на жизнь. Макс почему-то сразу внушил Белому часть того доверия, которого хватило, чтобы прямо сейчас озвучить свое решение об их приеме на работу. Тем не менее, стоило Максу и его напарнику покинуть кабинет, Саша обратился к Пчёле со следующей просьбой:
– Слышь, позвони Филу. Пусть пробьет пацанов, узнает, кто, чего, чем дышат. – Саша открыл ящик в столе, куда сложил принесенные Максом три пачки долларов.
Пчёлкин кивнул, достал мобильник из кармана пиджака и быстро набрал нужный номер.
– Алло, Теофило, здорово! К нам тут новенькие подобрались, прощупай почву... Ага... Давай, – нажав кнопку отбоя, Пчёлкин устроился за столом.
– Сань, ты когда улетаешь-то? – послышался вопрос Космоса, который, развалившись на кожаном диване, протирал глазок лупы краешком галстука.
– Да завтра. Олька давно к морю просится, да и мне хочется как-то обстановку сменить немного, – затушив сигарету в пепельнице, ответил Белый. – Пчёла, ты чего такой загадочный? Все парится о чем-то, парится...
– Или о ком-то, – вставил Космос со смешком. – Ты чего, втюрился, что ли?
Задумавшись, Пчёла усмехнулся. Это действительно звучало смешно и нелепо. Но это происходило в его жизни уже чуть больше месяца. Он понятия не имел, как рассказать братьям о своей новой жизни, которая прежде казалась ему такой примитивной и обыденной, что он как мог избегал столкновения с нею. Ни одна из его баб не имела права посягать на его свободу.
– Так, Пчёла, колись давай, – не отставал Белов, с откровенной насмешкой глядя на друга, который всегда был известным ловеласом, и синдромом влюбленного никогда не страдал. – Кто эта несчастная? Я же вижу, вон руки ходуном ходят.
Вообще, Витя хотел изначально как-то красиво преподнести друзьям новость о том, что теперь его гулящая жизнь неожиданно закончилась. Был ли он рад этому или нет – даже не задумывался. Рядом с Леной он не мог думать ни о чем другом, кроме неё. Он оставлял за плечами мысли о работе, о деньгах, о красивой жизни, забывал все то, чем ранее жил. Видя её глаза, слыша только её голос, он будто оказывался в абсолютно другом мире – прекрасном, где они только вдвоем. И этот мир становился все крепче, стены его – все прочнее. Разрушить его уже невозможно, да и он не собирался этого делать. Сохранить этот мир на всю свою жизнь – вот что было главным.
– Ох, парни, попал я конкретно, короче!.. – вздохнул Витя, откидываясь на спинку стула.
– Не тяни, Пчёлкин, – с нетерпением просил Космос.
– Тебе, Сань, Ольга ничего не говорила? – Витя посмотрел на Белого в надежде, что тот уже в курсе происходящего.
– Да нет, вроде ничего. Давай уже, вещай, че ты лямку тянешь, действительно?
– Ну короче, Ольгина подруга это. Ленка Ковалева. Ну, помните, которая на свадьбе была?
– Ну ни хера себе! Ну ты махнул, – рассмеялся Кос, все ещё не до конца веря в услышанное.
– Да ладно? – удивился Саша; он явно не ожидал такого поворота событий, причем очень крутого поворота. – И че, давно вы с ней?
– Месяц уже.
С лица Холмогорова исчезла скептическая усмешка. Друзья переглянулись, оба были немало шокированы такой новостью. Их главный и вечно неугомонный Казанова, кажется, завязал со своей разгульной жизнью, и, кажется, туго и насовсем. Месяц для Пчёлы – это срок. Никогда дольше одного или двух дней девчонка не находилась в его обществе, даже в школьные годы он менял их, как перчатки.
– Рекорд, – протянул Космос с издевкой.
– Ё-моё!.. Ты че молчал-то так долго? Что, у вас прям все серьезно? Без базара? – Белый достал три бокала и бутылку виски.
– Серьезней некуда, Сань, – кивнул Витя. – Крышу сорвало начисто.
– Да, Пчёла, не ожидали. Ты может и женишься ещё? Вот смеху-то будет, – подковырнул Кос, подсаживаясь ближе к столу.
– Да отвали ты... А вот возьму и женюсь!
– Пчёла, ну молодчик, че я могу сказать! Давно пора, – искренне поддержал Белый. – Ты только зря голову не морочь ей. Она девчонка хорошая.
– Сань, я уже все решил для себя. Если сейчас упущу её, то такую больше уже не найду, – вполне серьезно заявил Витя.
– Ладно, давайте, братья. Пчёл, за вас, – Белый разлил по бокалам виски, и друзья, чокнувшись, быстро опустошили их.
Кажется, жизнь обещала быть красивой. Дела шли в гору. И бригадиры надеялись, что так оно и будет всегда.
