Death with Dignity

      На город спускалась благодатная прохлада, которую любезно принёс с собой вечер. Люди разбегались по своим домам, ибо уже было поздно и хотелось отдохнуть, а тем жителям Лондона, коих людьми назвать было нельзя, сейчас выпадало чудное время для прогулки. Следовало бы отметить, что доселе вампиры частенько получали от людей, ибо те словно долгом своим считали каждого третьего сжигать на костре и тыкать своими крестами, да на кол сажать. Разумеется, никто не проверял на себе действие серебра или всё того же чеснока, но по законам массовой истерии даже Вальдес остерегался сей сомнительной атрибутики. Он медленно шёл по улице к пустырю, где частенько прогуливался, выпивая чашечку крепкого кофе из старенькой венгерской посуды, которую после своей прогулки тщательно вымывал и возвращал в кофейню по Тисовой улице, которую открыли, когда он только переехал в Англию. А любил он пустырь по одной простой причине — молодняк туда не совался. Не сказать, что среди вампиров были одни монстры, хотя… монстр — понятие ох как растяжимое. От жадных и ненасытных до робких, убивающих под тяжестью собственной совести. Ротгер в последнее столетие убивал редко, ибо стало уж больно скучно это делать. В юности своей он частенько кромсал, да тогда и пыток было больше и веселее наблюдать страх в глазах людей. Сейчас, конечно, те и боятся, однако то ли лица одинаковые, то ли массовая резня уже не доставляет удовольствия. Хотя было в этом своё особое удовольствие - даже если Вальдес убивал по одному человеку в редкие промежутки времени, он все равно находил объявления о собственном розыске в первых полосах газет, что только тешило его самолюбие. Характером он при жизни хорошим не отличался, а после так и вовсе стал весьма психопатичен, а потому присутствовала в виде его некая непостоянность. Ходил он в старом сером костюме, что каждое столетие менял по моде, порой мог прихватить с собой шляпу или трость с парой кожаных перчаток, ботинки предпочитал брать на заказ и сейчас ходил в пятой паре итальянских, которые считал весьма недурными. Ротгер опустился на скамью подле забытого людьми кладбища, где могилы поросли полынью. Пожалуй, будет весьма ироничным заметить, что этих мёртвых навещал лишь мёртвый. Обычно вампир и сам над ними смеялся, но безмолвно. Положив ногу на ногу, он открыл газету, читая очередные о себе новости, а точнее новости о найденном вчера труппе. Девушка была обескровлена, выпотрошена, однако все разрезы были схематичны и хирургически точны, а в горло был помещён чёрный георгин. — Прелестно… Может, помочь полиции выбрать мне имя?.. — поинтересовался он у самого себя, размышляя вслух.

***

      Залитый закатными лучами вечер - именно то, чего так долго ждал Данте. Хотя, справедливости ради, имя существа, которое доставляло множество проблем вампирам, было совершенно иным - его звали Шарлатан. Данте же - человеческий сосуд этого едко-черного паразита - был простым уличным скрипачом, на котором совершенно несправедливо вымещали свой гнев жертвы, коих обманула черная тень, живущая внутри молодого тела. Такое сосуществование было крайне невыгодным для юноши, однако за долгие века скитаний и он с горем пополам привык к рутине сосуда для паразита. Итак, именно это дьявольское начало, помыкающее могущественной вампирской расой, проснулось с заходом солнца. Данте начал своё еженощное представление в тёмном переулке на окраине города, взяв поудобнее скрипку и начав играть весьма приятную мелодию. Однако это прелестное звучание вскоре сменилось на вгоняющее в транс — контроль над телом захватил Шарлатан. Улицу окутал туман, скрыв парня от посторонних. Когда же он наконец вышел на пустырь недалеко от кладбища, плотное облако отступило, открывая глазам вампиров (и только вампиров) жуткое зрелище: за юношей тянулась огромная процессия, чем-то напоминающая бродячий цирк. Бесформенные фигуры в масках, сиамские близнецы, акробаты на ходулях — и во главе Шарлатан, высматривающий свою потенциальную жертву. Услышав музыку, почувствовав присутствие, однако вовсе не человека, мужчина обернулся, но не полностью, а скорее головой. Поразительное зрелище и давно забытые чувства будоражили давно окутанный скукой рассудок. — Поразительно… — невольно вырвалось из уст вампира. Уж очень ему было скучно, а такое шествие волей-неволей скуку разбавляло, пусть и внушало явную опасность. От молодняка слухи расходились о некоем существе, что братию их мертвую подчиняет, и, хоть и в его время было много страшилок и басен, эта, по-видимому, реальна. На всякий случай Ротгер решил немного себя обезопасить. Во тьме тьмы не видно, а посему он медленно насыщал мраком всё себя окружающее, дабы в случае опасности в него провалиться и, как ни в чём не бывало, выйти в каком-нибудь переулке. Глаза его налились холодом и смотрели леденее обычного, что выказывало давно забытую им жестокость, которая теперь была размеренна и контролируема из-за сдержанности. Вампиры — существа, не обладающие какой-то запредельной магией или способностями, но живучие и при правильном складе рассудка способны в совершенстве овладеть полученной силой. Вальдес не уходил, но задолго до появления процессии был готов к стычке с существом, однако всё же остался на прежнем месте с прежней чашкой кофе в руках, ибо не встретиться и не поаплодировать было бы дурным тоном, а к вежливости и манерам сей эпохи он относился как к малому развлечению. Наконец, когда трупа оказалась на достаточно близком расстоянии, вампир отставил сервиз в сторону и глухо похлопал в ладоши. На мертвенном лице была еле заметная улыбка, однако зубов мужчина не показал. Глаза с оледенением, пусть и в унынии, рассматривали подошедшего. — Красиво… Вы, должно быть, — Ротгер задумался, смотря на бесформенные тени, — Как же там говорила наша золотая молодёжь... — подумав с минуту, он перевел взгляд на юношу, — Шарлатан, кажется… Трупа незаметно окружила Вальдеса и, когда скрипач подошёл ближе и щёлкнул пальцами, его последователи в мгновение ока обратились в прах. По всему пустырю повисла зловещая дымка, однако от полного безумия эту сцену спасало то, что Шарлатан сохранял свой человеческий облик. Пока что. Он сощурил свои горящие золотом глаза и, приложив левую руку к груди, а правой держа скрипку за гриф, слегка поклонился. — Весьма признателен, что меня узнали, — отвечал юноша, ядовито улыбаясь, — а вы, стало быть, Вальдес Ротгер? Вампир вздохнул полной грудью, прикрыв глаза и чуть поведя носом, словно почуяв запах жаркого. Он вновь вдохнул тот ядовитый страх, тот сумасшедший вопль, безумие, что окружило всё вокруг. Когда-то он чувствовал такой же омерзительный запах, запах безумия, однако то были забытые, но весёлые времена. Вальдес открыл глаза, а после благосклонно кивнул, в подтверждение словам юноши. — В последние пару столетий про вас только и говорят… Стало быть, судьба ваша стала столь плачевна совсем недавно. Вы так молоды... Видимо, умерли рано, — спокойно произнёс вампир. Голос его был чуть хрип от табака, но неизменен, будто удивить его было уже вовсе невозможно, — Соболезную, — как бы то странно ни было, Ротгер произнёс это весьма искренне, пусть и не с сожалением, но с некой поддержкой. Но после к нему вновь вернулось холодное выражение лица, — Полагаю, встречу эту я могу считать роковой. Не думаю, что за зря вы бы стали устраивать подобное шоу. Существо слушало Вальдеса, чуть склонив голову на бок. Ему показались странными такие рассуждения, так что Шарлатан расхохотался. — А вы, кажется, не совсем в курсе моего происхождения, — юноша положил инструмент на скамейку рядом с Ротгером и вернулся к ответу, — я существую уже несколько тысяч лет, а это тело, вы правы, приобрёл сравнительно недавно, — с этими словами скрипач покружился вокруг своей оси, — нравится оно вам? Шарлатан создал иллюзию высокого цилиндра у себя в руке. Он взмахнул им и выпустил наружу несколько голубей, которые вскоре растворились в воздухе. Вампир накинул на себя маску стыдливости и развёл руками: — Уж простите, но в последнее время я пребываю в апатии, — как бы то существо не было опасно, Ротгер отметил его заразительный смех, от чего и сам невольно улыбнулся, — По сравнению с вами у меня ещё юношеский нигилизм, — заметил он, а после сделал несколько глотков кофе и вновь отставил чашку, — И вправду, оболочка чудная… Я бы тоже не прочь поменять на новенькую, но… — мужчина хрипло рассмеялся с некой самоиронией и холодком, — Как видите, у вампиров такой функции нет, — насмешливо заметил он, а после вздохнул, покачав головой, - А тело-то и на вас влияет, сударь. Такие пылкие речи можно назвать детскими, — с некой укоризной процедил Вальдес, а после цокнул языком. Внезапно руки его стали удлиняться, покуда худые пальцы не стали оканчиваться тонкими когтями. Он демонстративно закатал манжет одной из рук, выказывая кисть и запястье, проводя когтем по вене, от чего из узкой раны начала струиться чёрная, подобно трупному смраду, кровь. — Полагаю, я этим не отличусь, если скажу, что, как и любая жертва до меня, я против проклятия, и ежели ответ мой не учитывается, то, как бы то ни было низко, мне придётся изворачиваться, дабы избежать сей участи, — он опустил руку на трость, по которой вниз побежали струйки крови; они пропитали землю, подобно спорам мицелия, словно живые убегая к могилам, под землю. Внезапно вокруг них всё затряслось, и из земли начали вылезать мёртвые, и вылезать с завидным рвением, от чего даже Вальдес удивился. Изъеденные червями, полуразложившиеся трупы с тихим покойным криком, хриплым и столь мучительным, начали ползти, бежать к юноше, изворачиваясь, от чего их тела хрустели. — Надо бы после их обратно вернуть и землю расчистить, — подумал вслух вампир. Вёл он себя крайне спокойно и даже несколько отрешённо, будто бы заранее рассчитав свой проигрыш и желал развлечься, подобно маленькому ребёнку. Ну, даже мёртвым порой приходится попривередничать, пусть и в такой странной форме, как это делал Вальдес. Юноша, наблюдая за действиями Вальдеса, только звонче хохотал, кивая головой: — А вы, видимо, решили устроить напоследок представление, — заметил он, рассматривая мертвецов, выходящих из могил. Звуки, которые издавали ходячие трупы, были далеки от приятных, да и в целом зрелище было довольно эффектным. Однако существо уступать не собиралось. Оно создало на своих плечах иллюзорный плащ и взмахнуло им. Всё вокруг загорелось чёрным пламенем. Горящие мертвецы падали с душераздирающим рёвом и тут же превращались в кучки пепла. Все тела уже были сожжены, и Шарлатан, не гася пламени, довольно потёр ладони. Хоть лицо вампира и оставалось спокойным, в глазах его на мгновение проблеснуло ожесточение и та лютая ненависть, которую испытывают крайне редко. Дело было в том, что огонь он не любил, не любил по личным причинам, однако всегда считал это своей проблемой, а посему не досаждал другим. — Не сожгите полынь, прошу. Я слежу за ней уже пол века, и не хотелось бы, чтоб из-за вашей атаки она погибла, — спокойно произнёс он, словно и не обращая внимания на угрозу, что постепенно к нему надвигалась. Однако, движения его были крайне осторожны. Вальдес хлопнул в ладоши, от чего резко прошёлся порыв ветра, что частично потушил пламя, хотя бы на прахе и могилах. Обычно к таким ветрам в комплекте шли мыши, однако от излишней скуки он сжёг их пару сотен лет назад. — Расскажите мне об этом проклятии, — попросил он у юноши, на мгновение взглянув на того леденящим взглядом, но после отвёл его на прах. Мужчина приблизился к пеплу, а после движением руки начал расфасовывать его по могилам, не без помощи своей силы, ибо наклоняться и прикасаться к тому руками ему не позволяла гордость и эго. Действиями Ротгер отвлекал своего собеседника, а точнее его внимание, ибо постепенно погружался во тьму, проваливаясь в ней. Сервиз уже исчез, как и газета, ибо он был уже слишком привязан к своим привычкам и даже под страхом смерти или рабства не мог от них отказаться. Улыбка юноши немного ослабла, и тот щёлкнул пальцами, погасив оставшееся пламя. Скрипач проследил за действиями Ротгера и, когда тот повернулся, можно было заметить, что его собеседник совершенно изменился в лице. Его глаза больше не горели, а только слегка поблёскивали тусклым золотом; улыбка тоже сошла на нет, и весь его вид теперь выражал крайнюю степень растерянности. Казалось, перед Вальдесом стоял кто-то совершенно другой. — Простите, сэр, — начал Данте своим спокойным голосом, который теперь заметно поутих, — я не хотел трогать полынь. Юноша сел на многострадальную скамейку и, судорожно перебирая пальцами, начал рассказывать: — Шарлатан действует либо убеждением, либо запугиванием. Он проникает в тело вампира через рот и поглощает его внутреннюю энергию. Если контроль беру я, то я помогаю регулировать жажду крови, чтобы вампир никого не убил, а если Шарлатан — то он наоборот делает всё, чтобы жертва покусала как можно больше людей. Когда вампир закончил с могилами, он было хотел улизнуть, утонуть во тьме, ибо уже стоял в ней по щиколотку, однако внезапно остановился. Он обернулся к скрипачу, и тот колкий холод в его глазах стал более сдержанным. Его до глубины заполненного тьмой сознания тронула искренность юноши, ибо Вальдес считал это находкой, настоящим сокровищем, ибо чем дольше он жил, тем больше убеждался, что правды осталось неимоверно мало. — Не извиняйтесь, это были вовсе не вы, — с некой добротой, если подобный психопат вообще может таковую испытывать, произнёс он, подойдя к юноше и аккуратно положив свою худую руку на его, дабы тот наконец-то перестал перебирать пальцами, выказывая своё волнение, — В таком случае, Шарлатан сядет на диету, ибо в данный момент энергии у меня хватает лишь на то, чтобы ноги передвигать. Вчера я убил девушку и кровь оставил дома. После трапезы, возможно, он и сможет получить желаемое, — с некоторой усмешкой произнёс вампир, теперь чуть улыбаясь. Глаза его вспыхнули тем жаждущим ледяным пламенем, которое обычно появляется в порыве мании. И с этим пламенем он сейчас смотрел на скрипача, - К сожалению, от наложения на меня проклятия вы оба понесёте убытки, ведь меня одолевает ужаснейшая скука, а под её влиянием моё желание убить не зависит даже от меня, что уж говорить, если моим рассудком вознамерятся завладеть, — заметил мужчина, а после, опершись на трость, сел рядом с Данте, находя его чудным и желанным собеседником, — Как вас зовут? Юноша нервно вскинул брови и немного подвинулся, чтобы Вальдес смог сесть. Неожиданное его спокойствие поразило напуганный сосуд, который уже привык к лавинам оскорблений, так что такое человеческое отношение застало его врасплох. — Пожалуй, вы правы, — Данте почесал левой рукой затылок и продолжил, — Наверняка мне тоже не поздоровится, если я попытаюсь его сдерживать… Но… — юноша не смог договорить и замолчал, сохраняя в этой тишине некую тревожность. Он чувствовал некую признательность перед этим вампиром, так что просто не мог допустить, чтобы Шарлатан его проклял, — Меня можете звать Данте, — с этими словами он протянул Ротгеру руку. Мужчина осторожно пожал руку юноши, впервые за долгое время он мог избавиться от скуки, от этой невыносимой скуки, испытать новые эмоции. Так что проклятие было своего рода спасением. Однако это вовсе не значило, что он в один момент пересилит гордыню и согласится, чтоб контролем над ним завладели. — Рад… Очень рад с вами познакомиться, — спокойно произнёс Вальдес, а после взглянул куда-то вдаль, — Что ж… Полагаю, сейчас меня будут проклинать, а посему вынужден вас покинуть, — он мягко положил руку тому на плечо, а после приподнялся, — Поверьте, молодой человек, проклятия — это, конечно, вещь занятная, и отвлечёт меня ещё лет на сто, однако сразу же я не могу пересилить своё эго. Мне нужно немного от вас побегать, попрятаться, раз уж такой шанс представился, — объяснялся вампир совершенно невозмутимо и спокойно, словно говорил вовсе не о древнем проклятии, а о лёгкой прогулке. Однако в глазах его читалась серьёзность и даже тот леденящий азарт, что был явственно сдержан, видимо, из вежливости. Ротгер любезно поклонился, снимая шляпу, а после провалился во тьму, исчезая с пустыря в одном лишь ему известном направлении. Однако, спустя пару дней неизвестного своего нахождения и постоянных пряток, он сидел в ресторане на юге Франции и пил вино. Столик был заказан на двоих, а само заведение было закрыто, ибо наступил вечер. Вампир ожидал своего, уже можно сказать, друга по несчастью, ибо за те дни своих пряток он повеселился как никто другой. Был вампир и в зеркале, и в озере, и в небе, и под землёй, он прятался в тени, в прохожих, иногда шутливо поднимая за тех шляпу. В целом, он повеселился и изрядно устал, ведь Шарлатан был игроком сильным, а посему игры те были довольно опасными, а при особом того азарте и весьма болезненными для Вальдеса.