***
— Пей, — моих губ коснулся запотевший стакан. — Ну пей же, тебе понравится. — Что это? — я осторожно попробовал на язык кисло-сладкий густой кисель из неизвестных мне сдобренных травами ягод. Рейлан наклонился ниже, дохнув в ухо. — О-о-о-о… Это старинный семейный рецепт. Повышает мужскую силу и выносливость, превращает старшего в настоящую секс-машину… — прикусив мочку и вызвав табун мурашек, Рейлан жарко зашептал: — Эта штука срывает все тормоза. Хочу, чтобы сегодня ты затрахал меня до беспамятства и обо всём на свете забыл. Хочу, чтобы эта ночь стала лучшей из всех, что у нас с тобой были. Пей. — Вроде прежде ты не жаловался, — я жмурился от ласки и подставлялся ему, как кот подставляет меховое пузо любимому хозяину. — Разве я недостаточно хорош? Поэтому ты кончаешь по пять раз за ночь, что я так плох, и мне требуется зелье для повышения мужской силы? Рейлан хихикнул, сменил язык на зубы и больно укусил. Я вскрикнул и чуть не выронил стакан, зашипев от неожиданности. — Не упрямься. Сам же знаешь, что хорош ты бессовестно. Я просто хочу посмотреть, есть ли ещё что-то в тебе, через что можно переступить и что сорвать. Границы, запреты, табу. Ну сделай мне приятно, я прошу. Я очень хочу, чтобы ты потерял контроль над собой. Одной рукой Рейлан полез под резинку моих трусов, а другой снова направил к губам стакан, начав вылизывать шею. Я послушно выпил залпом освежающее пойло и перетащил на колени начисто лишенного стыда и опять абсолютно голого мальчишку. — Не знаю, что это за дрянь, так что ответственности за свои действия не несу. Если что не так, ты напросился сам, — я огладил хрупкие и нежные, несмотря на загар, плечи. Сознание начала затапливать горячая волна, отзываясь в паху и в кончиках пальцев. — О да, я знаю. Не бойся. Ты не сможешь обидеть или сделать больно. Только не сегодня. Рейлан плавно стек к моим ногам, погладив железный стояк через ткань. — У нас впереди вся ночь и она только наша. Расслабься и наслаждайся, Дэн. Я хочу, чтобы сегодня тебе было больше, чем хорошо. Закрыв глаза и застонав сквозь зубы, я прижал его ладонь крепче. Волна схлынула, оставив в теле почти животный голод. — Ну раз ты сейчас такой хороший мальчик, тогда займи свои пухлые губки делом, — прошептал я, подаваясь ему навстречу. — Как скажешь, — ответил Рейлан вставшему вертикально, освобожденному из штанов, члену, — всё как ты скажешь… Облизав головку, он наклонился ниже, и я толкнулся вперёд. Было то, чему моего мальчика научил я сам, но сосать он явно умел и до меня. Чтобы так расслаблять горло и выписывать такие узоры на члене, опыт нужен немалый. И чтобы так тащиться от процесса, тоже. Мир сузился до влажности и жара, до узкого кольца губ, до горловых, чуть вибрирующих стонов. В ушах застучала кровь, и все прочие звуки исчезли. Почувствовав под пальцами мягкие волосы, я сжал их в кулак и с силой насадил на себя ещё больше совершенный в своей порочности рот. Не знаю, что было в том напитке, но последнюю нашу ночь в той спальне я помню яркими и острыми осколками, прорезающими охватившее сознание марево и стоящий в ушах гул, как разрезает кожу сжатое в ладони битое стекло. Рейлан, размазывающий по лицу сперму. Рейлан с завязанными глазами, беспомощно ловящий ртом воздух и вцепившийся в пальцы, сжимающие точеную шею. Смеющийся, откинувший назад голову, раскинувший руки и сладко сжавший член внутри себя Рейлан, прекрасный, как божество, облитое лунным светом. Мои запястья, перетянутые шелковой лентой. Кровавые царапины на темно-золотой коже. Расширившиеся зрачки, затопившие фиолетово-золотую радужку. Алая прядь, выцветшая в ослепительно-белую. «Принимаю жизнь, принимаю дар, принимаю кровь, принимаю любовь ко мне…» Наверное, под конец я уже бредил, не вынеся смешанного с болью наслаждения и шпарившего с бешеной скоростью, работавшего за пределами возможного сердца. «Я люблю тебя, Дэн. Спасибо тебе». Да, я бредил. Рейлан ни разу не говорил мне о том, что он что-то чувствует ко мне. Проснувшись один в пустой постели, заботливо укрытый одеялом, я мгновенно понял, что Рейлана на острове нет. Всё тело болело, испещренное царапинами, укусами и следами от затянутых лент. Потирая руки, я с тоской смотрел в распахнутое окно, не понимая, что дальше делать со своей жизнью. Мой золотой мальчик, чей образ был до самой смерти выжжен у меня внутри, оставил меня, получив то, что ему было нужно. Я никогда не узнаю, что именно. И никогда его больше не увижу. Судорожно вздохнув и пытаясь удержать слезы, я спустил с кровати ноги и пораженно замер, уставившись на цветы, что аккуратно вплелись в черную татуировку простолюдина. Красные цветы. 2 С первого дня Рейлана удивляло, насколько здесь было тихо и спокойно. И красиво. Когда он делал выбор из десятка возможных вариантов, то место, где он вынужден будет жить, не волновало вовсе. А в итоге оказалось, что затерянная на краю мира деревня с маленьким, скромным бунгало под пальмовыми листьями, как и украшенный магическими светильниками причал, навсегда поселились в его воспоминаниях. И сейчас, когда цель была достигнута, оставалось сделать последний шаг. — Господин, — Дикарей подкрался неслышно. — Вам пора, господин. Шатл уже ждёт, портал открыт. — Ещё полчаса, — Рейлан заворочался в кресле, укутываясь сильнее, и скользнул взглядом по плавающим у самых ног лотосам, раскрашенным полыхающим небом. — Я ведь могу опоздать на полчаса? Мне хочется запомнить. Я никогда и нигде не был так счастлив, как здесь. Так свободен. Возможно, что больше никогда и не буду. Здесь совершенно потрясающие закаты, Дик. Хочу в последний раз посмотреть, как солнце сядет в воду. Дикарей положил руку на плечо своего воспитанника, к которому был привязан с момента его рождения, отказавшись ради этой чести от собственных желаний и судьбы, и легонько сжал пальцы, поддерживая и придавая сил. — Разумеется, господин. Нас будут ждать столько, сколько потребуется. Но я уже отдал приказ, и… — Я понимаю, — перебил Рейлан. — Полчаса. Отправимся, как только сядет солнце. Дикарей, поклонившись, шагнул назад, к стене, проверив по ещё натянутой сигнальной нити, что переживший суточную любовную лихорадку и вскрытие, а после новую закупорку магических каналов новоиспеченный лорд спокойно спит. Его жизненные показатели больше не внушали опасения. Связь еле закрепилась, едва не сорвавшись, но господин упрям и заставил магию и кровь подчиниться. Дикарей вздохнул. Он предупреждал господина, что лучше выбрать другого старшего, слишком близки были векторы, слишком высок риск неудачи, но господин его не послушал, выбирая не головой, а того, к кому потянулось сердце. Теперь ничего уже исправить нельзя, новый лорд вошёл в правящий дом, и он примет выбор своего господина. Даже если с ним не согласен. Солнце коснулось воды, расширив золотую дорожку, и море окрасилось в разбавленное розовым серебро. Дикарей вынужден был признать, что здесь и правда совершенно потрясающие закаты. Такие не грех сохранить в памяти. Какое-то время он молча наблюдал, как выцветают в воде и небе краски, любуясь и ни о чём не думая. А когда последний розовый след отгорел и над головой высыпали сверкающие, как драгоценности из церемониального головного убора, звезды, господин откинул в сторону плед и, слегка покачнувшись, встал из ставшего любимым за последние месяцы плетенного кресла. — Пора.***
— Как твоя поездка? Удачно? Второй Император облапал Первого с головы до ног, полностью просканировав, и, задержав в районе живота руки, облегчённо выдохнул. Белая прядь издалека свидетельствовала о том, что зачатие состоялось, но пол ребёнка не показывала. Рейлан носил младшего, значит, повторять подобное не понадобится. Наследник трона родится спустя положенный срок, и больше ему никогда и ни с кем не придётся делить мужа. Когда, будучи ещё ненаследным принцем, он принимал предложение о браке от императора Рейлана, то конечно знал, как в силу генетических особенностей правящий дом Лиршас зачинает своих наследников. Слишком хрупка и капризна их магия, и чтобы передать её ребёнку, для зачатия каждому императору подходили лишь несколько десятков старших из населяющих империю миллиардов, обладающих подходящими генами и способных выдержать ритуал. Только лиршасцы и только самого низкого сословия. Тогда он отмахнулся от этого, соблазненный выгодами от грядущего брака для своей родины. Он не знал, что полюбив своего мужа, будет настолько тяжело отпускать его в чужую постель. Рейлан взялся за руки и прижался к широкой груди, спрятав лицо и позволив себе минуту слабости. — Я так соскучился по тебе. Но ещё с неделю мне придётся провести в капсуле. Медики и маги обследуют сына и поправят генетический код в соответствии с нашими желаниями. Если ты хочешь внести изменения, любые, это нужно сделать до того, как капсула погрузит меня в анабиоз. — Никаких изменений, жизнь моя. — Второй император зарылся носом в ставшую разноцветной от палящего солнца макушку и с наслаждением вдохнул родной запах. — И я буду послушно ждать, пока твои медицинские фанатики вас отпустят. Когда поменяют татуировку? Знак изгоя на тебе выворачивает мне душу. Я знаю, что это было необходимо, но… Рейлан тихо рассмеялся. — В капсуле. Рисунок прописан в генах и корректируется магией, так что всё исправит капсула. Запустив пальцы во вьющиеся жёсткими кольцами волосы, Первый Император долго целовал Второго, пока стоявшие вокруг телохранители и медики отводили глаза, не смея издать ни звука. Маленький император и так был скор на расправу, а сейчас ещё и гормонально нестабилен из-за драгоценной беременности, так что безопасней было лишний раз не привлекать к себе внимание. Наконец, с сожалением отпустив мужа, Рейлан вздохнул и позволил медикам себя увести. Ко Второму Императору неслышно скользнул Дикарей и с поклоном подал кристалл с информацией. — Донор мёртв? — не отрывая глаз от закрывшихся дверей, тот сжал кристалл в ладони, считывая информацию о последних трех месяцах жизни Рейлана и досье на простолюдина Дэна, ставшего донором для их сына. — Всё в соответствии с нашими традициями и законами. Такого простолюдина среди живых больше нет. — Хорошо. Не хочу ни с кем делить их впредь. Ты можешь отдохнуть. Дикарей вновь поклонился. Пока господин не обнял мужа на супружеской кровати, он не мог позволить себе отдыхать. Благо, стимуляторы безвредны, и в них его никто не ограничивал.***
Рейлан улыбался, проматывая в памяти дни, проведённые рядом с новым супругом. Для ритуального зачатия требовались не только нужные гены и магическая выносливость, но и введение второго отца в дом путем малого брачного обряда. А также любовь между будущими родителями. Дети правящего дома Лиршаса рождались только в любви, но знать об этом его мужу-соправителю нельзя. Пусть считает, что донор убит. Так будет лучше, иначе дальнейшие периодические отлучки вызовут неизбежные вопросы. А раз единственный, кого допускал к нему магический контракт, считается мёртвым, ничто не пошатнет крепкий и счастливый императорский брак. Глуповатого и простодушного Дэна никогда не примет аристократия за его происхождение, а гордый Тирслиркаль, принадлежащий к расе, где пара всегда только одна на всю жизнь, не примет его за посягательство на их семью, не примет того, что для здоровья и долгой жизни у Рейлана должно быть два супруга: уравненный в правах соправитель и не имеющий прав на власть хранитель магии наследника. Дэн никогда не узнает о своём настоящем статусе, никогда не переступит порога дворца, не увидит сына - за парадными золотыми масками официальных мероприятий нельзя рассмотреть лиц. Дэн будет жить под защитой и в роскоши, приняв покровительство знатного любовника, магия и Рейлан не оставят ему выбора. Он будет купаться в обожании и любви. И сохранит запечатанную обрядом магию в себе до дня, когда придёт время передать трон сыну. Рейлан рос, зная, что так будет, и существующий порядок вещей для него был единственно верным и правильным. Он ещё раз погладил себя по животу, послал ребёнку успокаивающий импульс, который тому ещё было нечем принять, и провалился в целебный сон.